Requiem for the Dawn

      Комната была окутана полумраком луны, а гроза за окном создавала неуловимый фон из раскатов грома и дождя. Однако Луи проснулся не из-за погоды, а из-за того, что кто-то постоянно шевелился и дергал простыни возле него. Сонный и дезориентированный, он повернулся на бок, пытаясь снова заснуть, но эта возня и не думала прекращаться.       Приоткрыв один глаз, Луи заметил источник беспокойства — Гарри.       Он почти забыл, что заснул рядом с Стайлсом, который теперь, казалось, вёл какую-то битву в глубинах своего собственного разума. Сначала Луи в замешательстве наблюдал за тем, как закрытые глаза Гарри зажмурились еще сильнее, а между бровями образовалась глубокая складка. Его руки вцепились в одеяло, прикрывавшее обнаженный торс, неразборчивые слова слетали с пухлых губ. Голова Стайлса дергалась из стороны в сторону, интервалы неподвижности прерывались этими беспокойными движениями. На лбу и шее у него блестели капельки пота, спутанные волосы прилипли к коже. Ему явно снился кошмар.       Луи знал, что все они борются со своими собственными демонами, преследуемые кровью и криками, омрачающими их сны. Они нечасто обсуждали это открыто, за исключением редких загадочных разговоров, которые Томлинсон вел с Зейном. Однако было очевидно, что в их новой реальности не осталось места для невинности или мирного отдыха. Ужасы, свидетелями которых они стали, отвратительные поступки, которые они совершили во имя выживания, оставили слишком глубокие шрамы, которые никак не затягивались.       Поэтому Томлинсон приподнялся на локте, по-прежнему лежа на боку, не зная, что делать дальше. Его сердце невольно сжалось, когда Гарри снова всхлипнул от боли, а его пальцы особенно сильно вцепились в простыни. Нерешительно облизнув губы, Луи нервно сглотнул, словно боясь, что Гарри может услышать. Он осторожно протянул руку и кончиками пальцев коснулся выбившейся пряди волос Гарри, упавшей ему на лоб. Медленно он обхватил ладонью подбородок парня.       — Гарри, — прошептал он, и в его голосе прозвучала нежная мольба. Гарри только еще больше нахмурил брови и попытался отвернуться, его дыхание участилось, а с губ сорвался еще один стон. — Эй, Эйч.       Стайлс резко проснулся, его прерывистое дыхание наполнило комнату. Он выглядел испуганным, потерянным и совершенно разбитым. Его грудная клетка лихорадочно поднималась и опускалась, а взгляд метался из стороны в сторону в попытках понять, что его окружает. Дезориентированный, он предпринял слабое усилие, чтобы оттолкнуть руку Луи.       — Это я, — заверил его Томлинсон; его собственное сердце бешено колотилось, пока он пытался подавить панику. — Это всего лишь я.       Действия Гарри казались почти автоматическими, когда он прижался к Луи и уткнулся головой в изгиб его шеи. Он закинул ногу на бедро Томлинсона и шумно вдохнул его запах, после чего наконец успокоился. Все это время Луи оставался неподвижен, ошеломленный их внезапной близостью. Они никогда так не обнимались, ни разу. И поэтому он никак не ожидал, что между ними наступит такой момент.       Когда Томлинсон медленно опустился обратно на кровать, он подложил руку под голову Гарри и запустил пальцы в его волосы, в то время как другой рукой обхватил его талию, а подбородок поместил ему на макушку. Луи рисовал воображаемые узоры на коже Гарри, нахмурив брови, как вдруг почувствовал острую боль в груди. Это была боль, рожденная не страхом или замешательством, а неожиданной связью, о которой он даже не подозревал, что она образовалась внутри него. Буря снаружи продолжала свой яростный танец грома и дождя, но в тускло освещенной комнате утихла другая буря. Луи прижимал Гарри к себе, нежно перебирая пальцами его взъерошенные волосы и шепча успокаивающие слова.       — Это просто кошмар, Эйч, — пробормотал Луи мягким и успокаивающим голосом. — Теперь ты в безопасности. Я с тобой.       Дыхание Гарри постепенно замедлилось, и его напряженное тело начало расслабляться. Он прижался к Луи, словно тот был якорем в буре его собственного разума. Это был уязвимый момент, который никто из них никогда не разделял раньше. Луи продолжал гладить волосы Гарри, его прикосновения были почти благоговейными. Он не мог не испытывать чувства защиты по отношению к своему другу, ведь понимал, что под суровой внешностью Гарри скрываются глубокие шрамы.       Шли минуты, ритм дыхания Гарри окончательно выровнялся и теперь соответствовал успокаивающему биению сердца Луи. Комната, когда-то наполненная тревогой, погрузилась в умиротворяющую тишину. Лунный свет просачивался сквозь занавеску, отбрасывая нежное сияние на их переплетенные тела. Боль в груди Луи не рассеялась полностью, но переросла во что-то иное — глубокую связь между двумя выжившими людьми, которые повидали худшее в этом мире и все еще находили утешение в присутствии друг друга.

↮↮↮

      Когда Томлинсон проснулся во второй раз, комната была залита дневным светом, хотя за окном по-прежнему шел дождь. Он лениво прикрыл глаза рукой и, издав стон, потянулся. По воздуху разнесся дразнящий аромат чего-то готовящегося, и у него сразу заурчало в животе.       Когда он сел, одеяла тут же собрались вокруг его талии. Луи повернул голову направо и обнаружил, что на этот раз Гарри не было рядом. Он рассеянно провел ладонью по смятым простыням, где тот спал, и почувствовал, что те уже были холодными. Луи повел плечами, чтобы избавиться от легкого дискомфорта от пробуждения в одиночестве, но беспокойный осадок, вызванный событиями прошлой ночи, и не думал исчезать.       Когда он вышел из комнаты, одетый в новую, идеально сидящую на нем одежду — синие джинсы и облегающую белую футболку, — Зейн тут же подошел к нему с сияющей на лице улыбкой, держа в руках тарелку.       — Лу, у нас сегодня полноценный завтрак, — объявил Малик, мягко подводя Луи к дивану.       Луи, пытаясь укротить пальцами свои непослушные волосы и все еще полусонный, ответил тихим стоном:       — Что?       Перед ним на журнальном столике стояла тарелка с рогаликами с джемом и шоколадом, яичница и даже дымящаяся чашка чая. Он посмотрел на бобы, лежащие на тарелке, но решил ничего о них не говорить, вместо этого сосредоточившись на Зейне, который устроился на диване рядом с ним с половиной рогалика во рту.       Где-то рядом раздался голос Найла:       — Итак, как мы говорим дома, Bon appétit.       Луи наклонил голову и, прищурившись, посмотрел на Хорана.       — Но, — начал он, — ты же ирландец.       — Да, и? — ответил Найл с притворным удивлением. — Ты разве знаешь гэльский?       Луи не стал спорить, чувствуя себя слишком уставшим, чтобы поддерживать беседу. Вместо этого он потянулся за кружкой с чаем и подул на нее, чтобы охладить, наслаждаясь ароматом, исходящим от напитка. Он также не стал спрашивать, где Гарри. Не желая тратить ни капли энергии или внимания на Лиама, он просто решил поесть, удобно устроившись между Зейном и диванной подушкой и смакуя первую за долгое время полноценную трапезу.

↮↮↮

      Весь день Луи и Зейн бродили по огромному зданию, поэтому он прошел для них спокойно и незаметно. Они изо всех сил старались вырваться из пут собственных мыслей, ведя разговоры о терзающих их сомнениях, желаниях и страхах. В одной из квартир они наткнулись на спальню, которая, казалось, раньше принадлежала подростку, и уселись на пол, прислонившись спинами к кровати. Там они читали комиксы, курили травку, которую нашли спрятанной под матрасом, и наслаждались моментами нормальной жизни.       Во время перелистывания одного из журналов Луи непроизвольно произнес:       — Я бы с удовольствием потусовался с тобой в обычной жизни.       Зейн, все еще сосредоточенный на собственном комиксе, ответил без тени колебания:        — Я бы тоже.       Томлинсон моргнул, ошеломленный искренностью ответа.       — Серьезно?       Зейн наконец поднял голову, закрыл комикс и выдохнул длинную струйку едкого дыма; его глаза начали краснеть.       — Правда. Ты горяч, Лу.       Томлинсон на мгновение замолчал, обдумывая неожиданный ответ. Затем толкнул Малика коленом.       — Но, — начал он с озорным блеском в глазах, — разве ты не пассив?       Зейн ухмыльнулся, его губы дьявольски изогнулись, когда он снова затянулся косяком.       — Это зависит от обстоятельств.       Луи не смог сдержаться и вскочил на ноги, театрально изобразив рвотный рефлекс.       — Фу! Фу! Фу! — воскликнул он, вызвав тем самым искренний смех Зейна. — Блять, у меня в голове столько картинок! — Он потряс перед собой руками, словно это могло помочь ему рассеять те образы, что он представил.       — О том, как я трахаю Лиама? — ответил Зейн, снова рассмеявшись, отчего Луи тут же запустил подушкой ему в лицо.

↮↮↮

      Когда Луи и Зейн, наконец, вернулись в квартиру, они были опьянены травкой сильнее, чем ожидали. У них пересохло во рту, глаза покраснели, а мышцы были необычайно расслаблены. Держась друг за друга для поддержки, они хихикали и двигались в очень вялом темпе. Лиам и Гарри как раз надевали куртки и поправляли обувь, а у их ног лежало несколько пластиковых пакетов. Однако первым, что заметил Луи, было недовольное выражение лица Гарри: его нахмуренные брови и поджатые губы.       — Где вы были? — спросил Лиам, очевидно, озвучивая то, о чем Гарри хотел спросить.       Луи невнятно ответил:        — Мы нашли классную квартирку наверху. — Зейн усмехнулся и уткнулся носом ему в шею, что побудило Томлинсона наклонить голову, чтобы избавиться от щекочущего ощущения.       — А еще мы нашли травку, — смеясь, добавил Малик.       Лиам закатил глаза и объяснил:        — Мы решили задержаться здесь еще на какое-то время, подумали, что нам просто необходимо передохнуть. Неделя выдалась долгая. — Пейн поправил воротник куртки. — Дождь только что прекратился, и Найл предложил развести костер на крыше, чтобы мы могли собраться там сегодня вечером.       Луи поджал губы; его лицо исказилось в гримасе. Его мозг пытался сложить всю информацию воедино, но он не мог избавиться от дискомфорта, который испытывал в присутствии Лиама. От одного звука голоса Пейна ему стало не по себе, и он не был уверен, сможет ли по-настоящему насладиться этими «дружескими» посиделками.       Его оцепеневший мозг ответил за него:        — Будет еда?       Вдруг появился Найл и встал рядом с ним; его голос был теплым и ободряющим, когда он погладил Луи по макушке:       — Конечно. Еда, выпивка, костер, еще травки, все, что угодно.       Луи оттолкнул руку Найла, не осознавая, что тот уже направился к двери. Когда его затуманенные, покрасневшие глаза остановились на Гарри, который все еще выглядел раздраженным и задумчивым, Томлинсон внезапно почувствовал непреодолимое желание запереть его в спальне и воспроизвести события предыдущей ночи. Он вздрогнул, когда Стайлс откинул волосы с лица своей большой рукой, и обнаружил, что облизывает губы при виде этого зрелища.       Однако Зейн, рассмеявшийся ему в шею, прервал его похотливые мысли, вернув к реальности. Луи направился в гостиную, чувствуя, как немеют конечности, а теплые волны эйфории накатывают на него. Расстегнуть рубашку показалось ему блестящей идеей, и когда Малик упал рядом на диван, умоляя его принести что-нибудь поесть, вызванный наркотиками голод привел Томлинсона на кухню.       На фоне слабого звука закрывающейся входной двери Луи уловил позади себя знакомый запах. Он нахмурился, но не обратил на это внимания, начав собирать с кухонного стола печенье, снеки, плитку шоколада и большой пакет с мармеладными мишками. Когда он обернулся, готовый позвать Зейна и спросить, что он предпочитает, будучи накуренным — соленое или сладкое, то обнаружил Гарри, прислонившегося к стойке бара и уставившегося на него со скучающим выражением лица.        — Насколько сильно ты под кайфом? — спросил Стайлс.        — По шкале от одного до десяти? Или в процентах? — мягко ответил Луи, и ему вдруг показалось, что его собственный голос звучит где-то далеко, мир вокруг кружится, и только Гарри находится в фокусе его зрения.       Стайлс нахмурил брови, выглядя озадаченным.       — Что?       Луи наклонил голову и, прикусив губу, устремил на него пристальный взгляд. Раздражение, дискомфорт и все негативные чувства, которые он испытывал, когда проснулся, исчезли, сменившись очень нечестивыми мыслями. Он позволил себе бесстыдно оглядеть тело Гарри с ног до головы, только чтобы в итоге посмотреть ему прямо глаза сквозь густые ресницы.       Стайлс поежился, потер кончик носа и выпрямил спину.       — Я, пожалуй, пойду на крышу к парням.        Его пухлые губы приоткрылись, когда Луи сделал шаг вперед, затем еще один, и еще, пока не оказался от него всего в нескольких дюймах. Его зеленые глаза расширились, когда Луи снова наклонил голову и посмотрел на него снизу вверх, прикусив губу.       — Что ты сказал? — спросил Томлинсон беззаботным голосом; все вокруг него было расплывчатым, за исключением Гарри.       — Я, — начал было Стайлс, прочищая горло и пытаясь собрать мысли воедино. — Я собираюсь… — Однако Луи не дал ему закончить предложение. Он сократил расстояние между ними, прижавшись губами к его челюсти. Гарри запнулся, как только почувствовал, что губы Томлинсона коснулись его шеи. — По-пойти… — Он не мог говорить, потому что Луи, высунув язык, оставил влажный поцелуй у него под ухом. — На крышу, — наконец выдохнул Гарри.       — Лу-у-у, — раздался стон Зейна с дивана позади. — Я голоден!

↮↮↮

      В какой-то момент Луи уснул на Малике, и в итоге они оба растянулись на ковре из искусственного меха. Томлинсон всем телом лежал на своем друге, поместив голову ему на грудь; его руки безвольно свисали по бокам, а их лодыжки были переплетены. Теплая рука Зейна покоилась на обнаженной спине Луи, когда тот проснулся от звука закрывающейся двери, заставившего его пошевелиться и застонать. Он вытер слюну со щеки, поспешно пытаясь устранить следы своего сна. Именно тогда он понял, что за ним наблюдают две пары глаз.       Лиам и Гарри стояли в нескольких футах от дивана, держа в руках пластиковые пакеты, наполненные едой, и озадачено смотрели на парней. Лиам в кои-то веки казался позабавленным: он качал головой с любящей на лице улыбкой, вероятно, сосредоточенный на мирно спящем Зейне. Однако Гарри выглядел нахмуренным: его взгляд был прикован к руке Малика, лежащей на пояснице Луи, а нижнюю губу он сжимал между пальцами.       — Уже пора ужинать? — пробормотал Томлинсон, пытаясь высвободиться из объятий Зейна, не разбудив его. В итоге он сел между ног Малика и сонно потер глаза.        — Нам все еще нужно развести огонь, но скоро стемнеет, так что да, — ответил Найл, выходя из кухни с картонной коробкой, наполненной чем-то, что Луи не особо волновало.       — Пойду приму душ, — просто сказал Луи, поднимаясь с пола и потягиваясь над все еще спящим Зейном, после чего поспешно исчез в спальне.       Оказавшись под теплой водой, Томлинсон почувствовал глубокую признательность за такие простые вещи, ставшие уже далекими воспоминаниями. Массируя волосы шампунем Люка с закрытыми глазами, он осознал, как сильно скучает по той жизни, на которую когда-то так часто жаловался.       Знакомые ароматы кедра и цитрусовых наполнили его нос и сердце. В его сознании пронеслись эпизоды, как он сидел в этом самом душе с Люком, а тот помогал ему вымыть волосы, и почти забытое воспоминание о том, как он гостил в Донкастере в доме его бабушки и дедушки и держал на руках трехлетнюю Физзи, гоняясь за Лотти по саду, а смех наполнял воздух. Все это время его беременная мама сидела на террасе, наблюдая за ним с гордостью, а, когда девочки отправились вздремнуть, Луи положил голову ей на ногу, и она принялась перебирать его волосы.       К счастью, его слезы смешивались с водой, что позволило ему проще игнорировать их. Луи задумался, что, когда все это закончится, он начнет ценить такие мелочи сильнее, чем прежде. Он задумался, будет ли у него возможность снова обнять своих сестер и увидеть гордую улыбку на лице своей мамы.       Он также задумался, увидит ли те же самые улыбки на лицах Зейна, Найла, Гарри и Лиама, которые странным образом стали его новой семьей, его новыми воспоминаниями.       Когда Луи выключил душ и схватил полотенце, он прижал его к лицу и сполз по стене, позволяя ткани заглушить его слезы.

↮↮↮

      На крыше, пока Гарри и Лиам вместе разводили костер, напряжение, возникшее между ними после ссоры, стало сильнее. Гарри избегал Лиама, не зная, как поступить в сложившейся ситуации. Он бросил последнюю часть деревянных ящиков, которые нашел, в костер и вытер руки о заднюю часть джинс.       Он уже собирался было заняться чем-то другим, но Пейн остановил его, схватив за запястье.       — Я бы хотел поговорить, — умоляюще прошептал Лиам, сжимая его руку. — Пожалуйста.       Стайлс опустил глаза, сначала колеблясь, но потом освободил свое запястье и повернулся к Лиаму лицом, слегка кивнув.       — Я облажался, прости, — признался Пейн. — Мне не следовало говорить то, что я сказал. И я не должен был бить Луи, просто… все это так напрягает.       Гарри молчал, наблюдая за тем, как его друг пытается оправдаться. Он был задет действиями и словами Лиама, но он также понимал, под каким давлением они все находились.       — Ты собирался мне рассказать? — внезапно спросил Стайлс.       Пейн плотно сжал губы и нахмурился.       — Что?       — Про Зейна.       Опустив взгляд в пол, Лиам признался:        — Нет.       Гарри повысил голос, и в нем послышались нотки разочарования:       — Почему? Луи знал об этом, он…        — Ему рассказал Зейн, а не я!       — Но почему? — вновь спросил Гарри, его обида была очевидна. — Луи знал, но ничего не говорил, пока ты его не ударил. Я думал, что я твой друг, Лиам. Я знаю тебя с шести лет!       Ответ Лиама был резким и полным уязвимости:       — Я был напуган, ясно? Я не знал, что сказать.       — Был напуган из-за чего? — уточнил Гарри, но его тон смягчился, когда он увидел, что Лиам отошел и присел на низкий стул. — Что я буду осуждать тебя? Лиам, ну же, я…       — Нет, это не одно и то же, — разочарованно перебил его Пейн. — Ты всегда валял дурака, встречаясь то с девушками, то с парнями. Тебе было все равно. И учитывая, как ты выглядишь, ни у кого это не вызывало вопросов. — Лиам потер свой подбородок. — Я не знал, понимаешь? У меня было предчувствие, но я не был уверен. Пока Зейн…       Гарри ничего не ответил; его брови нахмурились, когда он увидел, как на лице его друга появилось страдальческое выражение.       — Мы познакомились в кофейне. Когда у меня были каникулы, и я был дома с родителями. Иногда я помогал им по утрам, а он часто приходил. Не знаю, если честно, я даже не помню, как это началось. Однажды он курил на улице, и мы разговорились. — Он тяжело вздохнул, опустив плечи. — В тот вечер он пришел к нам домой. Мы общались, пили и смеялись. Это было так естественно. Легко. А потом он… поцеловал меня. — Лиам поднял на Гарри свои щенячьи глаза, блестящие от непролитых слез. — Он остался на ночь. А потом мы проснулись и увидели, что… — Пейн указал рукой на разрушенный город под ними.       Гарри внимательно слушал, впитывая каждое слово и осознавая всю тяжесть тайны, которую нес Лиам. Он сел рядом со своим другом так, что их плечи соприкоснулись, и тихо заговорил:        — Тебе не нужно было это скрывать, понимаешь?       Лиам вздохнул:        — Да, но это не значит, что если бы кто-то узнал, то не избил бы меня или еще что похуже.       Гарри посмотрел на Лиама с пониманием.       — Ты был нашим начальником. Никто бы ничего не сказал.       Лиам тут же возразил:       — Я мог потерять работу. Меня бы понизили в звании.       Парни снова погрузились в молчание, размышляя о сложной паутине эмоций и страхов, которые привели к их нынешней ситуации. Гарри наконец нарушил тишину, взяв на себя ответственность за свои действия:       — Прости, если я заставил тебя почувствовать, что ты не можешь довериться мне.       Лиам покачал головой, осознавая всю сложность их положения.       — Посмотри, где мы сейчас. Ты чуть не умер, когда вернулся. Как я мог найти момент, чтобы сказать нечто подобное?       Придя к взаимопониманию, они поднялись со своих мест, обнялись, похлопали друг друга по спине и вернулись к обустройству крыши для вечерних посиделок.

↮↮↮

      Когда Луи поднимался по лестнице на крышу, он не питал больших ожиданий по поводу предстоящего вечера. На самом деле, он пытался придумать предлог, чтобы не проводить время с парнями. Однако энтузиазм Зейна по поводу совместной трапезы, казалось, всегда перевешивал сомнения Луи, поэтому он молча последовал за ним к остальным.       Но как только он ступил на крышу, вся его нерешительность мгновенно улетучилась. Это было захватывающее зрелище.       Пространство превратилось в уютное, гостеприимное место, предлагающее передышку от суровой реальности их мира. Вид с крыши захватывал дух: под ними простирался некогда процветающий город, который теперь медленно отвоевывала назад природа. Пылающее солнце отбрасывало теплое, золотистое сияние на разрушающиеся здания и улицы. Небо было окрашено в оранжевые и розовые тона, что резко контрастировало с царившим вокруг запустением.       Чтобы развести костер, парни собрали старые деревянные ящики и предметы мебели из заброшенных квартир. Импровизированные сиденья были расставлены вокруг кострища, тщательно сооруженного из кирпичей и камней.       Лиаму удалось раздобыть несколько одеял и подушек, которые они разбросали по всей площади, чтобы создать ощущение тепла и уюта. Над головой висели гирлянды на батарейках, придающие крыше атмосферу гостеприимства.       В центре их импровизированного сборища находилась мешанина из еды и напитков. Стояли тарелки с чем-то, похожим на их любимые макароны с сыром, банки фасоли, пакеты чипсов и тонны шоколадного печенья. А вот количество алкоголя было более впечатляющим: судя по всему, парни принесли бутылок по пять из каждой квартиры. Это было скромное застолье, но, учитывая обстоятельства, оно больше походило на банкет.       — Давайте разведем огонь, — произнес Лиам, подходя ближе к кострищу.       Гарри кивнул в знак согласия, и они вдвоем принялись за дело. Пока они разжигали пламя, он решил, что сейчас подходящее время для более душевного разговора с Лиамом, поскольку Зейн и Луи болтали друг с другом на противоположной стороне крыши, а Найла нигде не было видно.       — Ты поговорил с ним после этого? — спросил Гарри, сосредоточив взгляд на хихикающих Зейне и Луи. — Я имею в виду, он знает?       Лиам задумчиво нахмурил брови, взглянув на Малика.       — Нет. Я никогда не говорил ему, это ни разу не всплывало…       Гарри вздохнул, чувствуя тяжесть в груди.       — Я думаю, тебе стоит это сделать. Теперь тебе нечего терять.       Стайлс увидел, как взгляд Лиама вновь метнулся к Зейну и задержался на его силуэте; улыбка расцвела на его лице, когда Малик громко рассмеялся, запрокинув голову назад. Лиам кивнул в знак согласия, но затем повернулся к Гарри.       — Тебе следует сделать то же самое.       Гарри на мгновение смутился, гадая, что Лиам имел в виду. Но затем он проследил за его взглядом туда, где сидел Луи. Тот уже смотрел на него в ответ; их взгляды встретились в невысказанном понимании. Когда огонь начал потрескивать, Стайлс понял, что эта ночь на крыше была чем-то большим, чем просто собрание друзей. Это была возможность обсудить невысказанные проблемы, быть открытыми и честными друг с другом и укрепить связь, которая удерживала их вместе в этом новом мире.       Тяжелая дверь на крышу распахнулась, и вошел Найл с бутылкой водки в руке.       — Я починил электричество! — Он триумфально поднял бутылку и сделал большой глоток, наслаждаясь моментом облегчения и торжества.       Когда они все расположились вокруг потрескивающего костра, Найл наконец задал вопрос, который вертелся у него в голове с самого начала их встречи:       — Итак, как вы все здесь оказались?       Парни обменялась взглядами, каждый молча размышляя о том, кто первым расскажет свою историю. Луи вытер губы большим пальцем и решил начать с себя:       — Ну, я был в Тоттенхэме. Сначала встретил Гарри, а потом он познакомил меня с Лиамом. Зейн уже был там. Вот и все.        Гарри, сидящий рядом с Найлом, напротив Луи, с которым их разделял только огонь, заговорил игривым голосом:       — Забыл упомянуть, что я спас твою задницу, поэтому ты здесь.       Луи ухмыльнулся в ответ.       — Забыл упомянуть, что я спасал тебя так много раз, что даже не могу сосчитать.       — Забыл сказать, что я…       — Ладно, мы поняли. — Малик решил вмешаться и поддержать разговор: — Я познакомился с Лиамом до того, как все это началось. Он работал в семейном кафе, куда я раньше часто захаживал. Вот так мы и оказались втянуты в эту историю. Лиам и Гарри — лучшие друзья.       Глаза Найла загорелись любопытством.       — Серьезно? Это потрясающе! Как вы, ребята, познакомились?       Лиам и Гарри обменялись тревожными взглядами; их дискомфорт был явно ощутим. Зейн и Луи понимающе посмотрели друг на друга, молча признавая возникшее напряжение.       — А что насчет тебя, Найл? — спросил Малик, спасая своих друзей от необходимости отвечать.       Найл непринужденно поделился своей историей:       — Я жил в Лондоне со своим братом. Ничего необычного, просто работал, виделся с друзьями, посещал вечеринки. А потом мы проснулись в этом кошмаре. Я не знаю ничего о своих родителях, они все еще в Ирландии. Мой брат упоминал, что у него есть друг, который может нам помочь.       Луи, не проявив должного такта, задал прямой вопрос:       — И в итоге ты присоединился к наемникам?       Зейн слегка подтолкнул его локтем, дабы избежать конфликта, но Найл решил ответить откровенно:       — Да, хотя моему брату это нравилось больше, чем мне. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что они были совершенно безумны.

↮↮↮

      Прошло два часа, и теперь крыша была усеяна пустыми бутылками из-под алкоголя. Их первоначальное опьянение переросло в восхитительное, беззаботное ощущение; это был редкий момент счастья, который они разделили впервые за шесть месяцев с начала апокалипсиса. Смех эхом разносился по ночному воздуху, объединяя их теплым духом товарищества. Румяные щеки, блестящие глаза и невнятная речь свидетельствовали о том, что парни были пьяны. Луи никогда не видел, чтобы Зейн так лучезарно улыбался, что наполнило его сердце чувством удовлетворения и радости, — и все это благодаря Найлу.       Хоран обладал удивительной способностью делать так, чтобы все казалось легким и незамысловатым, и распространял смех и радостное настроение, куда бы он ни пошел, будь то своими словами или хохотом. Луи наблюдал, как тот пытается научить пьяных Гарри и Лиама ирландской джиге, и сам едва сдерживал смех, опасаясь, что это может вылиться во что-то безумное.       Однако его пристальный взгляд был в первую очередь прикован к Гарри; неприкрытая смесь восхищения и игривого поддразнивания читалась на его лице, пока он наблюдал за тем, как усердно Стайлс пытается обучиться движениям, несмотря на свое очевидное смущение. Зейн присоединился к их танцу после того, как осушил четвертый стакан водки. Он неуверенно покачнулся и схватился за Найла, чтобы удержать равновесие, но нечаянно потянул его на себя, и все это закончилось тем, что Хоран споткнулся о табурет, заставив тот опрокинуться с громким стуком.       — Ох! Блять, Найл! — воскликнул Томлинсон, пытаясь подняться со своего места, но быстро сел обратно, так как алкоголь бурлил в его жилах. — Ты сломал его.       — Он не сломан! — запротестовал Зейн, присаживаясь на корточки, чтобы осмотреть табурет, в то время как Найл цеплялся за его спину для лучшего обзора.       — Покрути их, приятель! — вмешался Хоран, пытаясь дотянуться до маленьких черных болтов, которые Малик отчаянно старался вставить на место.       — Я так и делаю, братан! — крикнул в ответ Зейн; его акцент тут же проявился в полной мере, вызвав тем самым смех окружающих.       Несколько мгновений спустя Лиам, держа в руке бутылку джина, сделал глоток и поделился необычным признанием:       — Я не шучу, у меня действительно странный страх перед ложками.       Последовало долгое, неловкое молчание. Луи смотрел на Лиама в недоумении, в выражении его лица смешались ужас и недоверие. Найл, который пытался сдержать смех, надув щеки, наконец разразился приступом хохота.       Гарри, с румяными щеками и носом, наклонился ближе к Лиаму и сложил ладонь лодочкой, притворившись, что это ложка. Лиам отпрянул от него с гримасой.       — Это… Гарри, это не похоже на ложку. — Он оттолкнул руку Стайлса и повернулся к остальным: — И поэтому я не могу есть суп, или мне при приходится пользоваться одноразовыми трубочками…       Его слова потонули в оглушительном смехе. Не в силах сдерживаться, Зейн попытался приглушить свой хохот локтем, дабы сохранить хоть немного достоинства Лиама, однако он рассмеялся достаточно громко, и поэтому его услышали все.       Луи продолжал смотреть на Лиама, широко раскрыв рот и нахмурив брови в полном замешательстве. Улыбка, вызванная смехом Найла и Зейна, преувеличенными выходками Гарри с его ложкой-рукой и невозмутимым признанием Лиама своего необычного страха, усиленным его акцентом, тронула уголки его губ.       Не произнеся ни слова, Луи встал и, слегка покачиваясь, направился к их импровизированному столу. Через мгновение он вернулся к огню, спрятав руки за спину. Одно только выражение его лица подсказало Лиаму, что что-то не так, так как он перестал улыбаться и инстинктивно поднял ладонь в знак предосторожности.       — Что ты делаешь?       Ничего не ответив, Томлинсон протянул руку, в которой была зажата крошечная ложечка, и поднес ее к лицу Лиама. Тот в ответ издал нехарактерный для него вопль, едва не споткнувшись о Гарри, когда тот отползал в сторону.       — СТОЙ! — закричал Пейн, вскакивая на ноги и в спешке опрокидывая стул.       Он бросился бежать, а Луи, естественно, пустился за ним. Остальные, сидевшие на полу, прекрасно видели, как разворачивается погоня: парни носились вокруг костра, и Луи явно опережал Лиама. Томлинсон продолжал угрожающе размахивать ложкой перед собой, как будто это была волшебная палочка. Найл не мог сдержать смеха, находя забавным визг Лиама, в то время как Гарри и Зейн гоготали так сильно, что по их лицам текли слезы.        — Давай, Пейно, потрогай ее! — крикнул Луи, заставив Гарри в истерике хлопнуть себя по бедру.       — Блять… — Лиам попытался перепрыгнуть через упавшую подушку, огибая огонь, но в итоге рухнул лицом на одеяло.       Все замолчали, а Луи так и застыл, по-прежнему держа ложку в поднятой руке. Однако, когда Пейн перекатился на спину и громко рассмеялся, Томлинсон снова сделал выпад, и по всей крыше разнеслось эхо их общего смеха.       — ПОТРОГАЙ ЕЕ! — закричал Луи, тыча ложкой в сторону Лиама и неудержимо хохоча; Найл упал со стула, держась за живот от боли, а Зейн и Гарри спрятали лица в ладонях.

↮↮↮

      Наступила ночь, но беззаботная атмосфера по-прежнему продолжала окутывать парней; смех, разговоры и потрескивание костра заполняли крышу. Небо теперь было глубоким, бархатисто-черным, украшенным лишь горсткой звезд, которые осмелились пробиться сквозь искусственное сияние города. Огонь все еще переливался своими завораживающими оранжевыми оттенками. Постепенно алкоголь, струившийся по их венам, начал брать свое. Их тела отяжелели и стали вялыми, а первоначальная эйфория уступила место чувству удовлетворенности и расслабленности. Парни ссутулились на своих стульях и разговаривали теперь тише, а напитки пили реже.       Найл, чувствуя влияние алкоголя, но все еще находясь в приподнятом настроении, схватил гитару, которую он «позаимствовал» в магазине. Он поудобнее устроил ее у себя на коленях и нежно перебрал пальцами струны, покачиваясь в такт внутреннему ритму. Зейн закрыл глаза и медленно затянулся косяком, после чего передал его Луи, который принял его с благодарным кивком.       

It'll be fine by dusk light I'm telling you, baby / Нам будет хорошо сумерках, говорю тебе, детка       These things eat at your bones and drive your young mind crazy / Такие вещи пробирают до костей и сводят тебя молодую с ума

      Музыка разливалась в воздухе, мягкое бренчание гитары Найла и его нежный голос создавали на крыше атмосферу меланхоличного спокойствия. Успокаивающие мелодии окутали парней. Гарри тоже закрыл глаза, сместился ниже на своем стуле и откинул голову на спинку, наслаждаясь дурманящим ощущением от травки, смешивающейся с алкоголем в его венах, и позволяя голосу Найла омыть его, а огню согреть его тело, несмотря на холодный ветер.       

But when you place your head between my collar and jaw / А когда ты кладёшь голову мне между воротником и подбородком       I don't know much, but there's no weight at all / Кому как, а мне совсем не тяжело

      На этих словах глаза Гарри распахнулись, и его взгляд невольно зацепился за Луи, который тоже сидел с закрытыми глазами, а ресницы отбрасывали тени на его высокие скулы. Стайлс сглотнул, оглядываясь по сторонам, чтобы проверить, не заметил ли кто-нибудь, как он пялился. В тексте говорилось о сильном желании, чувстве тоски и упущенных возможностях, и Гарри не мог не проникнуться этими эмоциями. В голосе Найла звучала неподдельная искренность, которая находила отклик где-то глубоко внутри него.       

To you, I'm just a man; to me, you're all I am / Для тебя я просто мужчина, для меня ты — это все, что я есть       Where the hell am I supposed to go? / Куда, черт возьми, мне идти?       I poisoned myself again, somethin' in the orange / Я снова отравился. Что-то в этом оранжевом свете       Tells me you're never comin' home / Говорит мне, что ты никогда не вернёшься домой

      Как вдруг, словно от удара током, глаза Луи распахнулись. И сразу же сквозь огонь зеленый цвет встретился с насыщенным синим. Создалось ощущение, будто время остановилось, а мир вокруг них померк, оставив в дымке только их двоих. Глаза Луи сверкали, отражая свет костра, и он почувствовал странную смесь уязвимости и любопытства, когда встретился взглядом с Гарри. Песня продолжала звучать, но в эти короткие мгновения все остальное уже не имело значения.       Даже когда пронзительная мелодия утихла, Гарри продолжал пристально смотреть на Луи. Он ощутил, как его сердце забилось быстрее, и в нем закружилась сбивающая с толку смесь эмоций. Причины его первоначальной враждебности к Луи, казалось, исчезли, сменившись растущим чувством влечения и связи, которое он не мог ни объяснить, ни отрицать. Он хотел обвинить алкоголь, наркотики, даже выбранную Найлом песню, но ничего не приходило в голову, и он чувствовал себя глупцом, уставившись на Томлинсона во все глаза.       

If you leave today, I'll just stare at the way / Если ты уйдешь сегодня, я буду просто смотреть на то, как       The orange touches all things around / Оранжевый заливает всё вокруг       The grass trees and dew, how I just hate you / Траву, деревья и росу, то, как я ненавижу тебя

      Гарри терзало смятение, пока он боролся с незнакомыми эмоциями, которые, казалось, уже пустили в нем корни. Он не мог до конца понять, почему так себя чувствовал, почему Луи превратился из источника разочарования и обиды в человека, с которым он теперь жаждал быть рядом. Это был водоворот замешательства и влечения, и он ощущал себя дезориентированным и уязвимым.       Тяга к Луи становилась все сильнее, как и необъяснимое желание преодолеть пропасть между ними, сломать стены, которые так долго разделяли их. Гарри пытался объяснить это одиночеством, поселившимся глубоко внутри него, тоске по человеческому общению в мире, который стал враждебным. Возможно, это было вызвано страхом смерти, который таился в уголках его сознания, заставляя его искать утешения в присутствии другого человека. Или, может быть, все дело было в алкоголе, затуманившем его рассудок и позволившем скрытым эмоциям вырваться на поверхность, размывая границы вражды и притяжения.       По мере того, как сгущалась ночь и в темноте потрескивал огонь, Гарри не мог отделаться от ощущения, что что-то изменилось как внутри него, так и между ним и Луи. Это было сбивающее с толку чувство, которое не поддавалось простому объяснению, но он не мог отрицать его существования. Границы их отношений размылись, и Гарри обнаружил, что его тянет к Луи так, как он никогда не ожидал.       Когда последние капли из бутылок испарились, и все они оказались за гранью простого опьянения, в группе вновь зазвучал смех. Подвыпивший Найл попытался встать, чтобы сходить в туалет, но итоге оказался распростертым на полу.       Зейн и Лиам, и без того тесно прижавшиеся друг к другу, казалось, с каждой минутой становились только ближе. Их долгие взгляды и тихие разговоры намекали на желание провести немного времени наедине, что не ускользнуло от Гарри. Найл, воспользовавшись случаем, открыто заявил о своем намерении переночевать в другой квартире с просторной двуспальной кроватью, и поэтому уже покинул крышу, прихватив с собой запас закусок. Гарри на мгновение задумался о том, чтобы попросить его вернуться, просто на всякий случай, но его опьяненный разум решил иначе:        — Луи, — позвал он, слегка покачиваясь на нетвердых ногах, — нам пора.       Не раздумывая ни секунды, Томлинсон поднялся со своего места, но едва не свалился, вовремя воспользовавшись головой Лиама в качестве импровизированной точки опоры. Он подошел к Гарри и сразу же положил ладонь на изгиб его талии.       — Не забудьте потушить огонь, — напомнил Стайлс и поморщился, когда увидел, что лицо Лиама медленно приблизилось к Зейну как раз перед тем, как за ними захлопнулась дверь.       Встав лицом к лестнице, Гарри нахмурился. Он был опьянен сильнее, чем предполагал: ступеньки перед ним, казалось, раскачивались и кружились. Теплое и надежное присутствие Луи рядом несколько отвлекало.       — Ладно, потихоньку, — пробормотал он, делая шаг вниз и держась за Томлинсона для поддержки.       Но Луи, будучи Луи, лишь расхохотался и побежал по ступенькам, волоча его за собой. Гарри, не совсем понимая, что происходит, но полный решимости не споткнуться, смог только последовать его примеру, смеясь, когда едва не врезался в стену. Томлинсон, торопливо миновав два лестничных пролета, в итоге добрался до двери их квартиры и прижался к ней всем телом, прежде чем ввалиться внутрь.       Запыхавшийся, все еще под воздействием алкоголя, с раскрасневшимися щеками, Гарри последовал за Луи, как послушный щенок. Не раздумывая, он направился в спальню, а затем в ванную, где Томлинсон, все еще смеясь, стоял у раковины и наблюдал за ним. Его зрачки казались немного расширенными от травки, волосы были взъерошены от ветра, а кончик носа слегка порозовел. Вокруг его глаз собрались легкие морщинки, но улыбка на его лице была самой лучезарной из всех, что Гарри когда-либо видел. Он выглядел невероятно.       Не сдерживаясь и особо не думая, Гарри преодолел оставшееся между ними расстояние и обхватил ладонями его бедра, а Луи в ответ инстинктивно положил руку ему на плечо. Стайлс нелепо улыбнулся; его зрение все еще было несколько затуманено.        — Мне нравится твое глупое лицо, — рассмеялся Томлинсон. — Оно такое глупое. Оно просто… мне оно нравится. Могу я потрогать его?       Гарри от души расхохотался, откинув голову назад и демонстрируя ямочки на щеках и зубы, словно у кролика, а затем кивнул. Луи игриво ткнул пальцем в одну из ямочек раз, другой, на мгновение скосив глаза в попытке сосредоточиться.       — Ты милый, — заявил Гарри. — Может, немного расплывчатый, но милый.       — А ты пьян, — ответил Луи, кончиками пальцев по-прежнему касаясь его лица. Он слегка покачивался из стороны в сторону из-за алкоголя, но его глаза были такими голубыми.        — Я не пьян. Разве пьяный человек может сделать это? — спросил Гарри, выглядя по-настоящему обиженным.       Луи уставился на него в ответ с невозмутимым выражение на лице.       — Ты ничего не делаешь.       Именно тогда Стайлс, в своем идиотском состоянии опьянения, наклонился вперед и завладел губами Луи, чуть наклонив голову, чтобы сразу же углубить поцелуй, позволяя своему языку скользнуть в тепло его рта. Луи на секунду напрягся, его пальцы судорожно дернулись, прежде чем он переместил ладони на шею Гарри и глубоко выдохнул через нос. Их тела прижались друг к другу, как будто для них было естественным целоваться без всякого смысла.       Однако Луи отстранился первым, словно внезапно вспомнил, где он находится и чем они занимаются. Он прочистил горло и мягко толкнул Гарри в плечо, чтобы создать между нимми столь необходимое пространство.       — Тебе следует помыться, — предложил он. Когда Стайлс вновь попытался наклониться вперед, Луи поднырнул под его руку и выскользнул, оставив слегка пьяного Гарри со стоном прижиматься лбом к зеркалу.       Облегчение нахлынуло на Луи только когда он услышал, как щелкнул замок на двери в ванную, а затем — как включился душ. Спокойствие от пребывания в одиночестве в комнате с закрытой дверью, где слышался только звук текущей воды, дало его опьяненному разуму короткую передышку. Его мысли часто проносились слишком быстро, а в голове постоянно царил беспорядок, поэтому такие моменты служили ему желанным спасением.       Впервые с тех пор, как они прибыли сюда, Луи внезапно понял, что стоит в спальне своего лучшего друга. Он закрыл глаза, словно пытаясь отгородиться от этого осознания. Вечер начался хорошо, наполненный смехом и шутками, но, казалось, ничто не могло удержать его мыслей, живущих в самых темных уголках его разума. Он даже не заметил этого, когда впервые вошел в комнату накануне, так как был поглощен гневом на Гарри и их ссорой, да и отсутствие электричества позволило ему не обращать на это внимания.       Но когда он открыл глаза, то не смог не заметить свою собственную фотографию, стоящую в рамке на туалетном столике слева от кровати. Луи осторожно подошел к нему, присел на матрас и поднял снимок дрожащими пальцами. Воспоминания нахлынули на него, и он издал горький смешок.

↮↮↮

       — МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО! — крикнул Оли, схватив Луи за плечи и встряхнув.       Вскоре к нему присоединились Стэн и Люк, крепко обняв его и радостно подпрыгивая. Они неустанно трудились ради этого достижения — мечты их детства, которой, как люди часто говорили Луи, он никогда не сможет достичь. Он построил свой собственный бизнес, перебрался из маленького бедного городка в Лондон и с друзьями, которых знал с пеленок, достиг всего этого.        — Да, черт возьми! — крикнул Луи в ответ, присоединяясь к бурному празднованию. Стэн схватил бутылку шампанского и разбрызгал ее, намочив Томлинсона и вызвав тем самым приступ смеха.       Обернувшись, Луи увидел, что Люк наблюдает за ним с удивлением и гордостью в глазах. Пока Оли и Стэн игриво участвовали в своей битве шампанским, он приподнялся на цыпочки и украдкой поцеловал Люка.       — Я горжусь тобой, — прошептал Люк ему на ухо, после чего остальные снова присоединились к ним, чтобы продолжить празднование.

↮↮↮

      Резкий звук открывающейся за спиной двери напугал Луи, отчего он чуть не выронил рамку из рук. Но он даже не потрудился обернуться. Его разум все еще был затуманен алкоголем, а смесь ностальгии, беспокойства и грусти создавала странное ощущение в груди.       Однако он почувствовал, как кровать позади него прогнулась, а теплое дыхание коснулось его затылка. Внезапно в поле его зрения появилась ладонь Гарри; маленькая татуировка в виде креста рядом с большим пальцем все еще была влажной от воды. Луи попытался вырвать снимок из хватки Стайлса, но тот оказался сильнее. Томлинсон избегал смотреть ему в глаза, пока Гарри поворачивал рамку, чтобы получше рассмотреть фотографию.       На какое-то время в комнате воцарилась тишина, прежде чем Гарри ее нарушил:       — Так это твои друзья?       Луи кивнул, но так и не посмотрел в его сторону.       — Они работали с тобой, — продолжил Гарри уже более мягким тоном. — Это то место, в которое ты хотел отправится, когда я тебя нашел? — спросил он с нотками любопытства.       Луи снова молча кивнул.       — У меня не так много друзей из прежней жизни, — признался Гарри, как будто не мог не поделиться этим.       — У тебя есть Лиам, — возразил Луи.       — Да, но… — Стайлс замялся и покачал головой. — Я встретил его здесь, в Лондоне. У меня… никого не осталось из прошлого.       Луи был ошеломлен этим откровенным признанием, как будто слова сами слетали с языка Гарри, и он никак не мог это остановить.       — Почему? — Томлинсон повернулся и с любопытством посмотрел на него. Он удивился, увидев лицо парня таким открытым, ранимым и почти уязвимым.       Гарри небрежно пожал плечами.       — Потерял связь, полагаю. Я же придурок, помнишь?       Они пристально посмотрели друг на друга и улыбнулись; понимание отразилось в их взглядах. Луи показалось, что он впервые по-настоящему увидел Гарри — мягкость его волос, доброту в глазах — и понял, что его успокаивающее присутствие делало жизнь немного более терпимой.