Requiem for the Dawn

      Величественный фасад Британского музея, частично сохранившийся, вырисовывался вдалеке, словно пережиток забытой эпохи. Белый портлендский камень, который когда-то сверкал, со временем потемнел, покрылся слоями грязи и прожилками мха. На массивных колоннах, обрамлявших главный вход в Большой двор, теперь виднелись трещины и признаки разрушения, как будто они пережили столетия запустения. У входа валялись обломки, осколки стекла и разбитые вдребезги музейные экспонаты, создавая жутковатую атмосферу заброшенности, а с погнутого фонарного столба неподалеку безвольно свисал потрепанный флаг Великобритании, выцветший и порванный.       Те, кто сумел выжить, передвигались с мрачной решимостью, их глаза в равной мере выискивали угрозы и возможности. Ветер завывал на пустынных улицах, неся с собой шепот воспоминаний о городе, который видел и свою славу, и свое падение.       В огромном помещении музея, обычно наполненном неспешными шагами посетителей, теперь царила зловещая тишина, нарушаемая лишь редкими стуками капель воды с дырявого потолка. Когда-то освещенные коридоры ныне были погружены в темноту, если не считать слабых, редких лучей солнечного света, проникающих сквозь разбитые окна и отбрасывающих жуткие тени на усыпанные мусором полы. Просторные залы музея, некогда являвшиеся домом для бесценных артефактов и шедевров, превратились в сюрреалистическую пустошь. Упавшие произведения искусства были разбросаны как попало, разбиты на фрагменты — от их былой славы остались лишь жалкие воспоминания. Древние скульптуры, керамика и реликвии разбились и были наполовину погребены под слоями обломков.       Ориентироваться в этом обширном лабиринте из упавших произведений искусства было непростой задачей. Великолепие архитектуры музея, которое когда-то внушало благоговейный трепет, теперь казалось угнетающим и дезориентирующим. Здесь не было стен, которые можно было бы использовать в качестве укрытия; вместо этого им приходилось осторожно ступать по неровной местности, и каждый их шаг сопровождался тревожным хрустом битого стекла и керамики.       Исследуя тускло освещенный и частично разрушенный интерьер Британского музея, парни двигались с осторожностью. Лучи бледного дневного солнца проникали сквозь дыры в потолке и бреши в стенах, отбрасывая жутковатый и местами тусклый свет на остатки искусства и истории, которые их окружали.       Гарри следовал за Луи по пятам; его эмоции пребывали в смятении, а мысли — в беспорядке. Он отчаянно хотел привлечь его внимание, чтобы хоть как-то преодолеть пропасть, которая выросла между ними после того, что случилось возле Собора.       — Послушай, я не совсем понимаю, что между нами происходит, но я…        — Я любил шахматы, — внезапно произнес Томлинсон, и в его голосе послышались нотки неподдельного благоговения, пока он осматривал «Шахматные фигуры Льюиса», коллекцию искусно вырезанных шахматных фигур, датируемых 12 веком. Он продолжал кружить вокруг экспозиции, приседая и с обожанием изучая замысловатые резные фигурки, по-видимому, не обращая внимания на попытки Гарри завязать разговор.       — Я просто хотел сказать, что я… — снова начал Гарри, по-прежнему пытаясь побороть безразличие Луи.       — Ты умеешь играть?       Каждая попытка поговорить наталкивалась на невежество Луи, и Гарри очень старался сохранять спокойствие и не терять терпение, чтобы доказать самому себе, что он взрослый и способный. Но наблюдать за тем, как Томлинсон намеренно игнорирует его, не сводя глаз со скульптуры, кружа вокруг нее и даже не обращая на него внимания, постепенно сводило Гарри с ума.        — Вначале это так сложно, но как только ты…       — Луи, ради всего святого! — вырвалось у Гарри; разочарование и сдерживаемые эмоции в конечном итоге взяли верх. Его голос эхом разнесся по пустым помещениям, заставив Луи оторваться от шахмат и, наконец, поднять глаза.       В этот момент они оба осознали, что остались одни, потому что Лиама и Зейна нигде не было видно. Стайлс тяжело вздохнул, раздраженно провел рукой по волосам и попытался подобрать правильные слова, чтобы выразить свои чувства, не спровоцировав очередную ссору.       — Я не понимаю, что происходит, — начал Гарри более спокойным тоном, — я просто знаю, что мне это не нравится. Я не думаю, что я не прав, и я ничего тебе не сделал, так что, может быть, ты прекратишь так поступать?       Луи насмешливо приподнял бровь.       — Как именно?       — Игнорировать меня.       — Я с тобой сейчас разговариваю, — спокойно ответил Томлинсон.       — Ты меня игнорировал раньше. — Гарри изо всех сил старался не потерять терпение, ущипнув себя за бедро и прикусив язык.       — Ну, очевидно, это не так.       — Почему?       — Что? — переспросил Луи, изображая замешательство.       — Ты игнорировал меня, — повторил Гарри, и в его голосе снова послышалось разочарование. Он заметил, что Томлинсон пытается вытянуть из него больше подробностей, заставить признаться в том, что произошло во время его разговора с Лиамом.       Луи перевел взгляд с Гарри на дверь позади них, и выражение его лица сменилось с раздражения на настороженность.       — Ты это слышал?       — Что именно?       Луи прищурился, словно прислушиваясь. Гарри тоже попытался последовать его примеру, но его терпение быстро иссякло. Однако прежде чем он успел выразить свое раздражение, Томлинсон прижал два пальца к его губам, призывая его тем самым замолчать.       — Ш-ш-ш, — настойчиво прошептал Луи, не отрывая взгляда от пола, как будто ожидая, что что-то вот-вот произойдет.       В голове Гарри на мгновение помутилось, едва он почувствовал пальцы Луи на своих губах; их взгляды встретились в почти абсурдно-интимный момент на фоне надвигающегося ужаса. Стайлс застыл, его желание не разорвать связь между ними пересилило все остальное. Мир вокруг них, казалось, замедлился, а напряжение сгустилось в воздухе.       — Лу…       Затем из-за двери до их ушей донесся слабый гортанный стон. Какое-то неестественное шарканье в сочетании со зловещим звуком бьющегося об пол стекла нарушило возникший между ними момент. Парни обменялись взглядами, широко раскрыв глаза от страха, после чего снова уставились на нагоняющую жуть дверь.       Луи двинулся первым, ступая медленно и осторожно, стараясь делать это настолько бесшумно, насколько было возможно. Гарри последовал за ним, крепка держа Луи за запястье, подбадривая его. Как только они добрались до двери, он инстинктивно встал перед Томлинсоном, неосознанно защищая его от того, что могло скрываться внутри; его свободная рука потянулась к пистолету.        — Может, нам стоит позвать Лиама? — голос Луи, полный неуверенности, едва пробивался сквозь напряжение. Его пальцы рассеянно вцепились в ткань толстовки Гарри в поисках утешения.       Но решимость Гарри проявить себя перевесила его страх. Он расправил плечи и крепко схватился за ручку. Контролируемым движением он начал открывать дверь.       Помещение было погружено в темноту, если не считать слабого, жутковатого свечения, просачивающегося из-за их спин. Гарри осторожно шагнул внутрь и на мгновение остановился, потому что Луи вцепился в его толстовку сзади. Он принялся ждать, слушая, как Томлинсон роется в своем рюкзаке. Затем Луи достал фонарик, после решительного щелчка из которого вырвался свет, пронзив неизвестность.       Он прорезал мрак, осветив заднюю часть комнаты. Гарри и Луи застыли на месте, их вздохи наполнили воздух. Гарри инстинктивно сделал шаг назад, столкнувшись с Луи, стоявшим позади него. Там, в дальнем конце зала, находились четыре силуэта, темные и зловещие. Их раскачивающиеся фигуры издавали стоны, от которых кровь стыла в жилах. Когда на них упал свет, стали видны их безжизненные глаза и отвисшие челюсти.       — Блять… — пробормотал Томлинсон, чувствуя, как его охватывает тревога. Его пальцы по-прежнему крепко сжимали одежду Гарри.       Внезапно другая дверь в левой части комнаты с громким треском распахнулась, и оттуда вывалилось уродливое мутировавшее существо, плоть которого свисала клочьями, один глаз отсутствовал, а из груди и рта сочилась кровь. Оно издало ужасающий гортанный вопль, который отразился от стен, сотрясая их. В кошмарной синхронности четыре силуэта в дальнем конце зала повернулись к новой угрозе. Их поникшие плечи распрямились, а головы вскинулись с неестественной скоростью. Через несколько секунд они начали двигаться, сначала медленно, но затем все быстрее, направляясь к Гарри и Луи; их изувеченные фигуры освещались резким светом.       — Блять, блять, блять, блять! — выпалил Томлинсон и тут же рванул назад, таща Гарри за собой и захлопывая за ними дверь.       Как только они бросились бежать, зараженные последовали за ними; их гортанные стоны становились все более громкими и угрожающими по мере того, как они сокращали расстояние. Двое выживших ворвались в узкий коридор; звук их шагов эхом отражался от холодных белых стен. Они перепрыгнули через упавший мраморный сундук, отчаянно пытаясь добраться до относительно безопасного главного зала. Луи настолько спешил, что, когда он повернул за угол, чуть не разъехался на скользком полу и не столкнулся со скульптурой, но все-таки не упал, едва успев восстановить равновесие.       Они ворвались в главную комнату, все еще преследуемые зараженными по пятам. Лиам встал у них на пути, на его лице отразились шок и паника, поскольку он, вероятно, услышал приближающийся ужас. Он затормозил Луи, схватив за локти, когда тот почти врезался в него, и судорожно оглянулся на Гарри, который появился за его спиной.       — ВПЕРЕД! — взревел Стайлс, подгоняя парней.       Голос Лиама дрожал, когда он спросил:       — Что…       — БЕЖИМ! — крик Гарри не оставил места для колебаний.       У Пейна было всего несколько секунд, чтобы среагировать, как вдруг, наконец, он увидел их. Он последовал за Гарри, в то время как Луи уже тащил Зейна за собой. И, словно в сюрреалистическом кошмаре, они вчетвером понеслись по коридорам; их шаги отдавались эхом, как гром, пока они убегали от преследующих их инфицированных. Существа, безжалостные и непреклонные, ускоряли шаг, с каждым мгновением становясь, казалось, умнее и проворнее.       — НАВЕРХ! — раздался голос Луи, в котором послышались нотки отчаяния.       Подгоняемый страхом, он перепрыгнул через упавший стул и бросился к лестнице. В своем порыве он не смог удержаться и повернул голову, чтобы посмотреть, где находится Гарри, разрываясь между желанием остановиться и подождать его и ужасом перед неумолимыми преследователями, следующими по пятам. Зараженные приближались, их жуткие стоны наполняли воздух и вызывали дрожь по спине.       Напряжение, страх и тревога охватили Луи, пока он бежал вверх по лестнице; сердце бешено колотилось в его груди.       Второй этаж здания напоминал лабиринт со слишком большим количеством дверей, и невозможно было определиться с выбором. Отчаянные крики бегущих и тяжело дышащих друзей за его спиной только усиливали стресс. Томлинсон добрался до одной из дверей из красного дерева и врезался в нее плечом, распахнув ровно настолько, чтобы пропустить Лиама, Зейна и Гарри внутрь, после чего захлопнул ее за ними. Эхо от шагов зараженных существ, бегущих вверх по лестнице, преследующих их, заставило их сердца биться чаще.       Трое парней быстро и ловко навалились всем своим весом на тяжелый и массивный стеклянный стеллаж, удерживающий на себе осколки керамики и вазу. Они успешно прислонили его к двери, но было лишь вопросом времени, насколько долго он сможет защитить их. Луи уставился на дверную ручку, прерывисто дыша, боясь, что существа снаружи смогут найти способ открыть ее.       — Нам нужно найти выход и выбраться отсюда. Быстро, — поторопил Лиам, уже направляясь к другой двери.       — Что, если в здании есть другие зараженные? — Зейн, задыхаясь, последовал за ним, все еще пытаясь отдышаться.       Луи, идя позади группы, не мог не беспокоиться о безопасности Гарри. Его глаза внимательно осматривали тело парня, проверяя, нет ли на нем каких-либо повреждений. Но как только они добрались до дальнего конца комнаты, произошла катастрофа. Тяжелая стеклянная полка с оглушительным грохотом обрушилась на пол. Звук бьющегося стекла разнесся по помещению, заставив парней присесть на корточки от шока и неожиданности.       Когда они обернулись, перед ними предстало изуродованное существо — его окровавленное лицо больше было похоже на искаженную, ужасную маску. Его неестественное мускулистое тело напоминало какого-то мутировавшего демона, и оно смотрело прямо на них бездушными глазами. Когда дверь, теперь лежавшая на полу, оказалась полностью разбита, зараженные начали пролазить в комнату.        — Бегите, бегите, бегите! — закричал Луи, вскочил на ноги и снова бросился наутек.       Здание, казалось, было бесконечным: оно представляло собой лабиринт комнат, узких коридоров, подсобных помещений, скользких полов и тяжелых дверей. Парни бежали, пока их легкие не начали гореть, но число преследующих их инфицированных, казалось, только росло. Наконец, им представилась возможность укрыться: они спрятались за массивной скульптурой — высоким римлянином ростом почти в пять футов. Парни присели на корточки, отчаянно пытаясь унять тяжелое дыхание и учащенное сердцебиение. Зараженных существ все еще можно было услышать, хоть их темп и замедлился, пока они искали свою добычу в огромной комнате.       Томлинсон огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь им выиграть немного времени и выбраться из этого кошмара. В нескольких футах от себя он заметил кусок мрамора, который, вероятно, откололся от статуи, за которой они прятались. Отложив рюкзак в сторону, он опустился на четвереньки, сосредоточенно кусая губы. Глаза Гарри расширились, когда он увидел, как Томлинсон начал ползти к этому осколку; его взгляд метался между Луи и приближающимися зараженными. С его губ чуть не сорвался смущающий звук, когда позади них раздались стоны гигантского зомби.       Крепко сжав кусок мрамора, Луи вернулся на свое место. Он принялся изучать инфицированных, анализируя их положение и перемещения по комнате. Наконец, затаив дыхание, он швырнул осколок в противоположном направлении, отвлекая их внимание от того места, где они прятались. Зараженные существа повернулись на шум, их рычание и шипение стало только громче, когда они, спотыкаясь, направились в ту сторону, откуда донесся грохот. Это был шанс парней вырваться, покинуть это ужасное место и обрести безопасность.       Они ринулись бежать из последних сил, чувствуя, как ноют кости и горят легкие, требуя передышки. Впервые с тех пор, как начался хаос, они почувствовали себя настоящей командой, объединенной общей целью и невысказанной решимостью оставаться рядом друг с другом. Луи, как всегда самый быстрый, возглавлял группу и юркнул в первую открытую дверь, которую увидел. На последнем этаже здания их встретила совершенно другая атмосфера. Комнаты с деревянными потолками и полами казались более старыми и обшарпанными. Стены украшали неизвестные произведения искусства и картины. Зейн заколебался, столкнувшись с целым рядом дверей, некоторые из которых были заперты, а некоторые — разрушены. Он бросился к одной двери, затем к другой, а Лиам присоединился к нему и стал пинать их, пока, наконец, одна из них не распахнулась.       — Вон там! — крикнул Пейн, указывая на щель в стене, которая, казалось, вела в комнату с балконом, их потенциальному выходу.       Гарри схватился за большой кусок балки, упавший с влажного и гниющего потолка, тем самым позволив Зейну войти первым, за ним Лиаму, а затем и Луи. Когда он тоже попытался пролезть в щель, балка сдвинулась, вызвав обрушение и без того шаткой конструкции. Он едва успел отскочить назад, когда с потолка посыпались деревянные обломки, разбиваясь прямо перед ним.       В наполненной пылью комнате раздался крик. Луи, обезумев, сделал шаг вперед, его сердце бешено колотилось. Но его облегчение было недолгим.       — Зейн! — закричал он, бросаясь к своему другу. Малик рухнул на пол, потому что кусок дерева при падении ударил его в плечо. — Ты в порядке? — настойчиво спросил Луи, помогая Зейну сесть.       — Черт возьми, Гарри! — раздался голос Лиама, и Луи быстро обернулся.       Его сердце ушло в пятки, а руки на долю секунды обмякли, после чего он бросился к разделявшей их импровизированной баррикаде. Тяжелый, большой кусок балки фактически преградил ему путь. Гарри застрял, один на другой стороне, без возможности присоединиться к ним. Не теряя времени даром, Луи, чей мозг работал исключительно на автопилоте, принялся упрямо бороться с куском дерева, а его лицо исказилось от разочарования и боли. Его больная нога пульсировала, и он тихо выругался, схватившись за лодыжку. Он был полон решимости найти способ освободить Гарри, но его усилия, казалось, только усугубляли ситуацию, угрожая обрушить остатки потолка на них всех.       Гарри, находившийся по другую сторону баррикады, заметил попытки Томлинсона и растущее отчаяние в его глазах. Он быстро понял, что, поскольку, Зейн ранен, а у Луи, очевидно, разболелась нога, Лиаму будет лучше отвести их в безопасное место.       — Лиам, — позвал он, пытаясь не обращать внимания на напряжение в груди, пока Луи продолжал разбирать баррикаду, — отведи всех в убежище.       — Что? — почти закричал Томлинсон; его глаза бешено метались между Гарри и Лиамом. — Мы ни за что не уйдем без тебя.       — Лиам, — повторил Гарри, сжимая в пальцах деревянный брусок, загораживающий ему обзор.       Казалось, что Пейн находился на грани срыва и вот-вот был готов расплакаться. Он посмотрел на Зейна, затем на Луи: его карие щенячьи глаза были полны извинений. Наконец, он повернулся обратно к Гарри. На мгновение два давних друга обменялись многозначительными взглядами, переговариваясь без слов — их общая история и доверие были очевидны. Лиам кивнул, в его глазах появился слабый блеск, а нижняя губа задрожала.       — Я отведу их в дом, который мы видели по дороге сюда, — ответил он, переплетая пальцы с пальцами Гарри через деревянный барьер, после чего двинулся, чтобы помочь Зейну подняться с пола.        — Какого хрена? Ни за что! — воскликнул Луи, широко раскрыв глаза от паники. Его дыхание участилось, как будто он все еще бежал. Он смотрел, как Пейн подходит к Зейну, распахнув рот от шока и недоверия. — Ты, блять, серьезно сейчас?! — закричал он, после чего снова посмотрел на Гарри, чьи глаза блестели и покраснели. — Мы не можем оставить его там!       Гарри хотел протянуть руку, чтобы успокоить его, сказать что-нибудь утешительное, но крики зараженных существ позади него заставили его подпрыгнуть. Он быстро оглянулся, а затем снова перевел взгляд на Луи, только чтобы обнаружить, что голубые глаза уже были устремлены на него.       — Иди с остальными, — настоял Гарри решительным голосом. — Я знаю, что у тебя болит лодыжка от бега, а Зейн все еще в полубессознательном состоянии. Ему понадобится твоя помощь.       — Но… ты… я… — Томлинсон запнулся.       — Луи, ты думаешь, я вот так легко умру? — Гарри попытался пошутить, слегка ухмыльнувшись, чтобы разрядить обстановку.       Томлинсон усмехнулся, закатив глаза, но Гарри не смог не заметить, как задрожал его подбородок, а в глазах отразились боль и беспокойство. Луи открыл было рот, чтобы что-то сказать, но был прерван очередным леденящим кровь воплем существа, слонявшегося позади.       — Уходи, — твердо произнес Гарри, — так быстро ты от меня не избавишься.       Луи бросился к Лиаму и присел, чтобы обнять Зейна за талию с другого бока. Вместе они подняли Малика и тут же вздрогнули, услышав стоны боли, которые сорвались с его губ, когда он пошевелил поврежденным плечом. Им потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться, что он может стоять на ногах, но в их глазах отразилось беспокойство, когда они переглянулись с Гарри.       Стайлс наблюдал за ними из-за деревянной баррикады, и на сердце у него было тяжело от смешанных чувств. Он сглотнул, явно пытаясь сохранить мужественное выражение лица, несмотря на охвативший его страх. Звуки бегущих шагов и приближающихся инфицированных становились все громче, и он понял, что должен действовать быстро.       Притворно улыбнувшись напоследок, Гарри взял свой пистолет и, решительно кивнув, исчез в коридорах музея, оставив Луи и Лиама защищать Зейна и искать безопасное место.

↮↮↮

      Это было странное чувство.       Хотя Луи не назвал бы свои отношения с Гарри дружескими, обстоятельства, которые они четверо пережили вместе за последние шесть месяцев, укрепили между ними связь. Они бесчисленное количество раз спасали жизни друг друга, заботились друг о друге и стали своего рода разношёрстной семьей.       Покидая музей, держась за своего раненого товарища, в то время как звуки выстрелов и стоны инфицированных наполняли воздух, Луи почувствовал тяжесть на сердце. Слезы грозились потечь по его щекам, и он не удержался и рискнул взглянуть на Лиама, но обнаружил, что его лицо уже мокрое от слез.       Эмоции, захлестнувшие их, представляли собой странную смесь страха, вины и горя.       Как только им удалось доставить Зейна до безопасного места — небольшого таунхауса, спрятанного в переулке, — Лиам помог парням попасть внутрь, после чего придержал тяжелую металлическую дверь гаража, чтобы она надежно закрылась за ними. Они не стали тратить время на поиски припасов или разговоры: Лиам осторожно усадил Зейна на диван, а Луи немедленно начал рыться в своем рюкзаке в поисках того, чем можно было бы обработать рану. Он изо всех сил старался унять дрожь в руках и проглотить ком, образовавшийся в горле. Затаив дыхание, он принялся за работу, пока Лиам помогал Малику избавиться от рубашки.       На плече и боку Зейна уже образовался неприятный багровый синяк, и они мало что могли сделать, чтобы облегчить его страдания. Лиам нашел в ванной обезболивающее и заставил Малика проглотить три белые таблетки и запить их остатками воды. Как только Зейн снова надел рубашку, они все втроем уселись на диван. Так они и сидели в тускло освещенной комнате, молчаливые и погруженные в свои мысли, ощущая прилив адреналина и тяжесть того, что только что произошло.       Наконец, сбоку донеслось тихое сопение.       — Мне так жаль, — выдавил Зейн, наклоняясь вперед и пряча лицо в ладонях. — Это моя вина.       Луи не мог этого вынести — ни слез, ни слов — все казалось слишком окончательным, слишком болезненным. Поэтому он позволил Лиаму опуститься на колени и утешить Малика, а сам прошел дальше в дом и направился на кухню, где принялся открывать шкафы и выдвижные ящики, хватая все съедобное, что мог найти.       Прошло всего несколько минут, прежде чем он услышал, как за его спиной закрылась дверь. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто это, но он пока не мог заставить себя встретиться с собеседником лицом к лицу.       — Зейн заснул, — раздался голос Лиама, в котором слышались нотки усталости.       Слова Пейна достигли ушей Луи, но его гнев и разочарование захлестнули его, как поток яда.       Он резко обернулся, его глаза были полны ненависти.       — Почему ты его бросил? Ты даже не попытался! — закричал Томлинсон, его голос был полон ярости и недоверия. — Я думал, он твой друг, вы ведь знакомы с детства! Как ты мог так поступить?       Лиам медленно открывал и закрывал рот, впитывая каждое слово Луи, а его глаза все еще блестели от непролитых слез. Томлинсон знал, что было не совсем справедливо вот так выплескивать на него свой гнев, но в тот момент это был единственный способ сохранить рассудок.       — Он справится, — ответил Лиам, хотя его голос дрожал, а в словах сквозила неуверенность. — Он сильный и умный. Он знает, как выжить.       Луи не нашел в себе силы ответить. Ему казалось глубоко несправедливым, что он находился в безопасности в доме, в то время как Гарри был там один, возможно, раненый, и сражался с обезумевшими существами без малейших проблесков надежды. Слезы грозились вернуться, в носу покалывало, а в глазах щипало.        — Зейн ранен. У тебя болит лодыжка. Я устал от всей этой беготни. Мы ничего не могли сделать…       — Мы могли хотя бы попытаться, — резко вставил Луи. — Ты всегда говорил о том, что мы команда, что мы едины, что мы верны друг другу. И все же тебе так не терпелось убраться оттуда.       — Я не горжусь этим, — признался Лиам, выдерживая взгляд Луи. — Но безопасность группы важнее безопасности отдельного человека.       — Чушь собачья, — усмехнулся Томлинсон, проводя ладонью по лицу, чтобы выплеснуть часть своего гнева. — Я не знаю, что вы двое скрываете, не знаю, что происходит, но это чушь собачья.       Он прихватил с кухни коробку хлопьев, оставив Лиаму и Зейну банки с ветчиной и чипсами, чтобы те могли делать все, что им заблагорассудится. На автопилоте он поднялся по лестнице в спальню, где задернул занавески, чтобы погрузить комнату в темноту, и бросил свой рюкзак на пол, не обращая внимания ни на что другое. Войдя в ванную, он снял одежду и использовал остатки воды, чтобы умыться и протереть кожу салфеткой.       Из шкафа он достал спортивные штаны, которые были ему слишком велики, и простую тонкую футболку. Облачившись в эту просторную одежду, он забрался в незаправленную постель, не обращая внимания на затхлый аромат нестиранных простыней, пыль и специфический влажный запах обжитого места. На него навалилась усталость: все тело ныло, а поврежденная лодыжка посылала острые искры боли по всей ноге. Но сон не шел. Ему казалось неправильным лежать в постели и дремать, в то время как Гарри был там, снаружи, один в кромешной темноте.       Не в силах больше сдерживаться, Луи позволил слезинке скатиться по щеке, затем еще одной, и вскоре его прорвало. Он лежал, свернувшись в клубочек под одеялом, и выплескивал наружу скопившиеся эмоции, пока его тело дрожало от рыданий. Месяцы страха и отчаяния наконец настигли его. Он подумал о своей маме, сестрах, друзьях, а затем и о Гарри. Мысли о нем задели его особенно сильно. Всего этого было слишком много. Измученный и эмоционально опустошенный, в конце концов он уснул, хотя слезы продолжали литься из его глаз, даже когда он погрузился в дрему.

↮↮↮

      Посреди ночи — по крайней мере, ему так показалось, — Луи резко распахнул глаза.       Его сердце бешено заколотилось, когда он понял, что не один в своей комнате. От слабого скрипа деревянного пола и отдаленного звука приглушенного дыхания по спине пробежали мурашки. Он лежал совершенно неподвижно, напрягая все нервы, пытаясь уловить хоть малейшее движение. Его пальцы медленно сжались вокруг рукояти ножа, спрятанного под подушкой, — холодный металл давал некоторое утешение в темноте. Он ждал, и каждая секунда казалась ему вечностью, как вдруг внезапно матрас прогнулся у него за спиной, прямо возле его бедра.       Луи молниеносно сел и вслепую схватил незваного гостя, нависшего над ним, за затылок. Одним плавным движением он вскинул нож, и теперь его лезвие было плотно прижато к горлу злоумышленника. У него перехватило дыхание, когда глаза привыкли к темноте комнаты, и он почувствовал, как теплое дыхание человека, находящегося перед ним, коснулось его подбородка. Вздох застрял у него в горле, когда он, наконец, понял, кто это.       Под его рукой, с ножом, прижатым к коже, стоял Гарри. Он смотрел на Луи сверху вниз со смесью шока и облегчения в глазах. Их взгляды встретились, испытующие, полные желания, и Луи захлестнула волна эмоций — облегчение, гнев и разочарование переплелись воедино.       — Я же говорил, что ты так легко от меня не избавишься, — прошептал Стайлс напряженным и дрожащим голосом.       Честно говоря, Луи уже подумывал о том, чтобы последовать своему первоначальному побуждению и вонзить нож Гарри прямо в горло, просто чтобы стереть это невыносимо самодовольное выражение с его лица. Но еще и потому, что он ненавидел то, как по-новому забилось его сердце, как странно начало покалывать в кончиках пальцев и как все скрутилось в животе. Прилив облегчения был почти ошеломляющим, когда он понял, что Гарри цел и невредим, что он прямо здесь, в одной с ним комнате. Это было странное ощущение, в котором он не хотел признаваться даже самому себе — он ненавидел чувствовать себя счастливым и испытывающим успокоение только из-за присутствия Гарри.       Они продолжали безмолвно смотреть друг на друга, а их дыхание смешивалось в звенящей тишине дома. У Гарри был небольшой порез под глазом, немного грязи на одежде, но в остальном он не пострадал. Он был здесь, дышал тем же воздухом и смотрел на Луи со смесью облегчения и чего-то большего, чего-то невысказанного, что повисло в воздухе между ними.       Луи выбросил все из головы, все предосторожности и сдержанность, и откинул нож в сторону, позволив ему упасть с глухим стуком, после чего рванулся вперед, притягивая Гарри к себе за волосы; их языки соединились даже раньше, чем это сделали их губы.       Немедленно выгнувшись навстречу так, что их груди соприкоснулись, Гарри полностью забрался на кровать, все еще стоя на коленях. Быстрым движением, хоть его руки и дрожали, Луи помог ему снять толстовку и небрежно отбросил ее за спину, и Гарри сразу же снова припал к его губам, как только освободился от нее. Он прижал Томлинсона к матрасу и накрыл его своим телом, одной рукой обхватив за шею, чтобы углубить поцелуй, а другой — скользнув вниз по его талии и обхватив пышные бедра, притягивая его ближе.       Они целовались безрассудно, постоянно борясь за доминирование, пока Луи переворачивал их, чтобы оказаться сверху, но не прошло и секунды, как Гарри снова поменял их местами.       Странное чувство охватило Луи: потребность в чем-то другом, в чем-то большем, что сжимала его грудь и заставляла кровь кипеть в жилах. Застонав и сильно прикусив нижнюю губу Гарри, он по новой попытался оседлать его, надавив ему на грудь, чтобы удержать на месте.       — Ах, — прошипел Гарри, и его лицо исказилось от боли, как будто у него была рана под футболкой.       Луи остановился, когда полностью оказался сверху, осторожно обхватив бедра Гарри своими, гарантируя, что тот не станет сопротивляться. Он посмотрел на парня под собой, на его распухшие красные губы, искусанные им до крови. На секунду он задумался, действительно ли Гарри поранился, и, наклонив голову, еще раз надавил на его плечо, заставив его тем самым застонать от боли.       — Я ненавижу тебя, — прошептал Луи, наклоняясь и крепко целуя Стайлса, стукаясь с ним зубами, переплетая их языки.       — М-м-м... — Гарри кивнул в поцелуе, руками проходясь по спине Луи, чтобы, наконец, грубо схватить его за задницу. Напрягая пресс, он сел и прижал парня еще теснее. — Я знаю.       Воспользовавшись своим положением, Томлинсон провел рукой по его груди, молча оценивая, как напрягаются мышцы под его прикосновением. Без лишних церемоний он расстегнул ремень на джинсах Гарри, а также позаботился о пуговице и молнии. Они тяжело дышали и постанывали, как вдруг Луи оторвался от его греховного рта, толкнул Гарри обратно на простыни и скользнул вниз по его телу, устраиваясь между ног.       Приподнявшись на локтях, Стайлс громко выдохнул:        — Я не мылся уже… твою мать.       Гарри уронил голову на подушки, слегка ударившись о деревянную спинку кровати, и громко выдохнул. Луи без колебаний взял его член в рот, опустившись до конца. Он сразу же начал двигаться в быстром ритме; звуки, вырывающиеся изо рта Гарри, только подстегивали его.       — Ох, блять, — прошептал Гарри со стоном; он еще шире раздвинул ноги, одну ладонь положив на бедро, а второй ухватившись за изголовье.       Тихо постанывая, Луи не сбавлял темп. Он продолжал покачивать головой, позволяя языку играть со щелкой, собирать смазку, опускаясь все ниже и ниже. Его взгляд упал на вены на запястье Гарри и на то, как его ногти впиваются в простыню. Луи схватил парня за руку и поднес ее к своей голове. Гарри тут же взъерошил волосы на его затылке и вцепился в них, побуждая Луи ускорить ритм.       — Блять, — простонал Стайлс, прилагая больше усилий, чтобы направить Луи, насаживая и приподнимая его; его глаза закатились, а бедра задергались. — Блять.       Звуки, исходящие от Томлинсона, были слишком греховными, чтобы быть законными, и от этого оргазм стал подступать быстрее, чем обычно. Гарри почувствовал, что дрожит, а его тело начало сотрясаться.       — Луи, — прошипел он, пытаясь отстранить его голову, но Томлинсон застонал громче и насадился сильнее, крепче обхватывая член губами. — Блять, блять, Лу... Боже...       Гарри выгнул поясницу и кончил в приоткрытый рот, крепко зажмурив глаза и со всей силы схватившись рукой за спинку кровати, отчего та громко заскрипела. Луи довольно ухмыльнулся и в последний раз пососал головку, после чего поднялся.       Гарри тяжело дышал, его грудная клетка поднималась и опадала с каждым вдохом; в конце концов он убрал ладонь с изголовья и откинул волосы с лица, чтобы, наконец, посмотреть на Луи.       Тот все еще стоял на коленях между его голых ног; его глаза были дикими и темными, а синеву радужек было совершенно невозможно различить в темноте комнаты. Гарри изучал его, чувствуя, как в нем поднимается новая волна голода и вожделения. Быстрым рывком он завалил Луи на кровать лег на него сверху.       — Я тебя чертовски ненавижу, — прорычал Стайлс, после чего впился губами в его шею.

↮↮↮

      Луи прошлепал по тихому таунхаусу, сонно потирая руку и приоткрыв один глаз. Он наткнулся на стену, прежде чем, наконец, добрался до кухни, где Зейн уже сражался с отказывающимся работать тостером.       — Здесь все еще есть электричество? — прохрипел Томлинсон хриплым после сна голосом, после чего прочистил горло.       Малик повернулся к нему; его глаза были опухшими и слегка красными от усталости.       — Посмотрим, — тихо ответил он, подключая тостер к розетке и ожидая, пока индикатор загорится красным.       Лиам следом зашел на кухню, стараясь не подходить к Луи слишком близко, и присоединился к Зейну за стойкой. Он взял растворимый кофе и воду, а также кружку из буфета. Луи заметил, что тот взял всего три кружки, и внезапно события прошлой ночи нахлынули на него. Он открыл было рот, чтобы предупредить парней о возвращении Гарри, но был прерван, когда кто-то подошел к нему сзади, и глубокий низкий голос эхом разнесся по комнате.       — Доброе утро, — небрежно поздоровался Гарри.       Один за другим Лиам и Зейн в шоке обернулись. Пейн выпустил чашку с кофе; его челюсть буквально отвисла от изумления. Малик едва не захныкал, впервые дав волю своим эмоциям, и бросился в объятия Гарри. Тот неуверенно поприветствовал его, слегка наклонившись, чтобы похлопать Зейна по спине, при этом глядя на Луи со смесью неуверенности и облегчения.       — Когда… — начал Лиам, поворачиваясь к другу лицом. — Когда ты вернулся?       Стайлс неловко почесал затылок, робко улыбнувшись в ответ.       — Посреди ночи.       — Что случилось? Ты… — Зейн прочистил горло и медленно отстранился от Гарри, обхватив себя руками. — Ты в порядке?       — Я использовал технику Луи, — ответил Гарри, облокачиваясь на стойку. — Я отвлекал их до тех пор, пока мне не удалось выбраться, а потом мне пришлось искать дорогу сюда в темноте. И на этом все закончилось.       Томлинсону было ясно, что Стайлс упрощает то, что с ним произошло, вероятно, чтобы парни не слишком беспокоились. Луи отчетливо помнил облегчение на лице Гарри, когда он наконец добрался до безопасного дома, и как он нежно похлопывал его по груди ночью, когда его одолевали кошмары.       Лиам стоял молча, крепко сжав челюсти, и, так ничего и не ответив, отвернулся и взял еще одну кружку.       — Надеюсь, холодный кофе будет достаточно вкусным, — твердо произнес он, размешивая порошок в воде.       Атмосфера в комнате была тяжелой и напряженной: Зейн переводил взгляд с Гарри на Лиама и обратно, после чего потянул Луи за руку.       — Ты можешь помочь мне с плечом? — спросил он, явно используя это как предлог, чтобы выйти из комнаты.       Гарри почувствовал, что он вернулся на несколько дней назад, когда они с Лиамом только поссорились. Он уже было собрался с духом, рассчитывая на то, что его отругают, когда Лиам наконец повернулся и посмотрел на него. Однако Пейн ничего не сказал; вместо этого он окинул Гарри холодным и разочарованным взглядом, молча ожидая, что тот начнет.       — Что дальше? Предполагалось, что выжившие будут в Соборе. Какой у нас план? — спросил Стайлс; его нетерпение росло по мере того, как он пытался отыскать ответы.       Лиам снова промолчал, по-прежнему обвиняюще смотря на Гарри.       — Что? — все же не выдержал Стайлс.       — Ты мог умереть, — произнес Лиам, повторяя свои опасения и продолжая давить. — И первое, что ты делаешь, когда возвращаешься, это не приходишь сообщить мне, что ты жив, а идешь в его комнату?       Гарри застонал, осознав, что его действия были более очевидными, чем он думал. Он вздохнул и поднес ладони к лицу.       — Боже, Лиам. Ты собираешься делать это каждый раз?       — Я не знаю, — ответил Пейн, ставя свою кружку на стойку. — Это будет происходить каждый раз?       Гарри уже собирался резко прокомментировать его выпад, когда в комнату вернулся Зейн и с любопытством посмотрел на них. Он тихо взял две кружки и вышел обратно, так ничего и не сказав.        — Послушай, я тебе ничего не должен, — парировал Гарри, и его реплика была далеко не дипломатичной или приятной. — А вот тебе следует попытаться пожить немного, прежде чем мы все умрем.        С этими словами он схватил свой кофе и вышел из комнаты, оставив после себя затянувшееся напряжение, которое, казалось, было невозможно разрешить.

↮↮↮

      Настроение группы, несомненно, было мрачным. Три месяца подготовки, надежды и предвкушения привели их к мысли, что они вот-вот присоединятся к большой группе выживших, собравшихся в Соборе и предлагающих еду, припасы и одежду. Теперь все их мечты рухнули, оставив после себя разочарование и беспомощность. У них не было ни планов, ни идей, ни оптимизма. Они сидели вокруг маленького кофейного столика в гостиной, где Зейн приготовил, насколько мог, горшочек простого белого риса. Парни ели его пальцами и жевали зерновые батончики, которые припрятали в своих рюкзаках. В воздухе повисло тяжелое молчание, пока каждый из них смотрел вниз, погруженный в свои мысли в поисках решения.       Как вдруг Луи внезапно поднял голову и перестал жевать, после чего заговорил с наполовину набитым ртом:       — У меня есть идея, — сказал он, выплевывая орех на бедро Гарри, который сидел прямо напротив него.       — Господи, будь осторожнее, это отвратительно, — проворчал Стайлс и в отместку стукнул его батончиком по лбу. Тот в ответ показал ему средний палец и повернулся к Лиаму.       — Мой приятель, Люк, живет в Камдене. У него две машины, и он взял одну, чтобы уехать.       Лиам посмотрел на Луи, ожидая дополнительной информации. Когда Томлинсон не стал вдаваться в подробности, но продолжил смотреть на него с возбужденным выражением лица, Лиам нахмурился.       — Хорошо? И что?        — Значит, есть еще одна машина, которую мы могли бы использовать. И у меня есть ключи.       — И куда мы поедем? — вмешался Гарри скучающим и незаинтересованным тоном.       — Ну, куда угодно. Мы не можем просто оставаться здесь и гнить, ожидая, когда эта гигантская тварь придет за нашими мозгами.       — Не думаю, что он стал бы есть твои, — пробормотал Гарри, засовывая в рот новую порцию риса.       Луи почти было встал, чтобы противостоять Гарри и высказать ему все, что он думает, но рука Зейна крепко сжала его колено, безмолвно призывая оставаться на месте. Малик знал, к чему это приведет.       — Луи прав, — начал Зейн, — мы не можем оставаться здесь и ждать, когда нас спасут. Должно быть такое место, где есть люди. Мы должны попытаться.       Лиам напряженно переводил взгляд с Зейна на Гарри; противоречивые эмоции отразились на его лице. Путешествовать с ограниченными запасами и постоянной опасностью заражения было слишком рискованно и неопределенно. Зейн ободряюще улыбнулся, и Пейн, наконец, кивнул.       — Хорошо. — Он встал, схватил свой рюкзак и поставил его на стол.       Зейн принялся убирать большую миску с рисом, хотя Гарри все еще тянулся к ней одной рукой; его рот по-прежнему был набит, а лицо — нахмурено. Когда стол оказался расчищен, Лиам разложил на нем карту, и все собрались вокруг нее, причем Гарри теперь прижимал миску к своей груди.        — Итак, мы… — Лиам начал изучать карту, водя по ней пальцами. — Здесь. — Зейн отметил их местоположение красным маркером. — А где находится дом твоего друга? — Малик повернулся к Луи.        — Здесь, — ответил Томлинсон, указывая на маленькую точку, обозначавшую Камден.        — Значит, нам нужно преодолеть весь этот участок. Возможно, нам придется пройти через Кингс-Кросс.       — Почему не Риджентс-парк? — предложил Зейн.       — Слишком опасно. Нам негде будет спрятаться, если на нас нападут, — быстро ответил Гарри.       — Сначала мы должны должны добыть еду и одежду, — вклинился Луи, указывая немного ниже по карте. — Если нам повезет, мы сможем найти паршивую машину, чтобы передвигаться на ней. Если нет, нам, возможно, придется воспользоваться метро.       — Метро? Оно заблокировано, если ты еще не понял, — огрызнулся Гарри.       — Он прав, — прервал их спор твердый голос Лиама; его свирепый взгляд был направлен на Гарри. — Инфицированные в центре Лондона более опасны, и их слишком много. Возможно, будет быстрее и безопаснее, если мы спустимся вниз.       Парни обменялись решительными взглядами; вновь обретенная уверенность и их союз вселили в их души проблеск надежды. Гарри взглянул на Луи, когда тот встал, чтобы вымыть руки, а затем сказал Зейну, что поможет ему собрать вещи. Стайлс вынужден был признать, что Луи, вероятно, был одной из причин, по которой им удалось остаться в здравом уме во время этого испытания.

↮↮↮

      Без него Гарри не был уверен, в каком состоянии они бы оказались.