Ray and Kookie

      2025 год. 11 мая. 12:11       Тэхён ещё раз пробегает глазами по отчёту об усыновлении, казалось, ну что тут такого? Да, усыновили… Это норма в нашем обществе, но второй документ, о разводе и запрете о приближении к семьи Ли, насторожил Кима.       Ещё несколько дней назад Сан Шиху рассказывал о том, что его семья самая счастливая, и говорил он об этом в настоящем времени. А когда он вспомнил о количестве детей; сначала трое, а потом только два сына. Все это медленно складывалось в один пазл... Этот человек нагло врал в глаза.       Это пугает, потому что если Тэхён прав и Шиху является Багулом, а не подставным детективом, который прикрывал убийства — они в полном дерьме, потому что Ким чувствовал, что с этим человеком что-то не так, но всё равно подпустил его к Чонгуку. Позволил приблизиться, причинить вред. Что будет с Чоном, когда он узнает о том, что Сан является убийцей его родителей и брата?       Ким закусывает щеку изнутри и сбрасывает звонок Чимина. Сейчас он во всём убедится, а потом соберёт группу, чтобы задержать этого ублюдка, а потом… Потом Демон перехватит машину, в которой будут доставлять Шиху в тюрьму, и убьёт… Самым мерзким способом, потому что он заслужил.       Тэхён бросает документы на пассажирское сидение и прикрывает глаза. Рука рефлекторно тянется к кулону в виде солнца на груди и сжимает так же сильно, как и Тэхён мечтает о том, чтобы это всё закончилось и они с Чонгуком получили свое «долго и счастливо».       Вдох. Выдох.       — Пора, — сам себя убеждает и вылезает из машины. Тэхён не уверен, на какой исход рассчитывает, потому что любой из них причинит боль Чонгуку.       Ким осматривает затхлый мотель в бедном райончике Сеула. На удивление парня, Чонгук уже бывал тут. Искал подсказки о самоубийстве первого подозреваемого на Багула. Тэхён мелко улыбается, он думал, что Чон утратил возможность вести расследования, как в прошлые времена, но это было полной чушью, потому что, изучив заметки старшего, понял, что тот тоже думал в сторону Шиху, но только лишь с одним отличием: Чонгук думал, что Сан помощник, тот, кто прикрывает, а не сам Багул.       Парень ставит авто на сигнализацию и направляется в сторону офиса.       — Здравствуйте, — кивает Ким старушке за окошком.       — Хотите снять комнату? — женщина поправляет очки и получше рассматривает лицо молодого парня, которых давно не видали сморённые старостью глаза.       — Нет, — парень достаёт из ветровки фотографию и протягивает её женщине. — Я следователь из центрального участка Сеула, мне нужно найти вот эту женщину. Я пробил по камерам её последнее местоположение, оно было в магазинчике в двух километрах от мотеля.       — Покажите значок, — старушка хмурится.       — Конечно, — Ким достаёт свой значок и прикладывает к стеклу, чтобы старушка хорошо его разглядела.       — 223 комната, — после долгого разглядывания фото отвечает старушка. — Она только вернулась из магазина.       — Спасибо, — признательно кивает и срывается на бег к лестнице.       Тэхён долго искал эту женщину. Ли Юри тяжело поймать, потому что бедная метается из одного мотеля в другой. И дураку понятно, что она убегает от чего-то, точнее… Кого-то.       Парень замирает возле белой двери и подносит руку к дереву, стучит два раза. Сначала из комнаты доносится тихое шептание, а потом одинокие шаги. Дверь приоткрывается, и из-за неё показывается лицо молодой женщины. Ким грустно вздыхает, когда замечает напуганные карие глаза и цепь, что удерживает дверь.       — Здравствуйте, меня зовут Ким Тэхён, я следователь…       — Отдела по особо тяжким преступлениям, — хрипит женщина. — Я Вас знаю, — звон цепи заставляет Тэхёна выдохнуть. — Зачем пожаловали? — полностью открывает для парня дверь.       — У меня есть несколько вопросов о Вашем муже — Сан Шиху, — Ким кивает женщине в благодарность, когда она указывает ему на стул. — Он главный подозреваемый в нашем расследовании, — врёт, потому что никто кроме него не подозревает Шиху как Багула.       — Спрашивайте, — женщина присаживается напротив парня, бросает мимолетный взгляд на комнату справа.       — Во-первых, Вам нечего бояться, я тут не вредить Вам, — понимает, что мать всеми силами пытается оградить своих детей от плохого, и Тэхён не позволит, чтобы мальчики пострадали. — Во-вторых, что Вы можете сказать о муже и его поведении?       — Да, да, хорошо, — женщина часто закивала. — Мы поженились в 2009 году, он долго меня добивался, и я поддалась его чарам, — она мягко улыбается, утонув в приятных воспоминаниях. — Всё правда было хорошо, я бы даже сказала, замечательно. Шиху был любящим мужем, хорошим другом и надёжным партнёром. Когда родился Гом-и, я очень боялась, что мы не справимся. Ведь мы оба были молодыми и зелёными, но Шиху во всём меня поддерживал, был плечом, на которое я могла опереться и в нужный момент заплакать, но всё изменилось…       Женщина замирает, смотрит за спину Тэхёна, парень поворачивает голову, натыкаясь на одинокую фотографию на тумбе.       — После рождения второго сына? — с хрипом спрашивает Тэхён. Он уверен, что это так. Это объясняет психологический портрет Багула — именно связь между старшим и младшим ребёнком — самый главный триггер для Багула.       — Да, — кивает женщина и голову опускает. — Минхо родился в 2012 году, тогда наша жизнь пошла под откос, — дрожащим голосом говорит. — Он начал больше пропадать. Перестал уделять внимание детям, я думала, что у него появилась другая, но это было не так… Я подозревала, что с ним что-то не так, но терпела, потому что дети, а потом… — Юри застыла. — Он поднял руку на Минхо, это было в 2023 году, я сразу же подала на развод, — всхлипывает. — Я всё терпела: приступы гнева, поздние возвращения не понятно откуда, но не применение силы на моего ребёнка, только не это…       «Именно в 2023 году было убито две семьи, — Тэхён прикрывает глаза задумываясь. — Именно в этом году Чонгука похитили…»       — Скажите, а Вы не замечали ничего необычного? Может, находили что-то? Документы? Непонятные чеки?       — Есть кое-что, — женщина поднялась на ноги и пошла в сторону той двери, на которую всё время кидала взволнованные взгляды.       Когда женщина открыла дверь, взору Тэхёна попались двое мальчишек, что сидели на диване и покорно ждали мать.       — Когда я приезжала забирать вещи в наш бывший дом, его не было дома, но когда я зашла в его кабинет, нашла это фото на полу, — протягивает Киму старую фотографию, потрепанную временем. — Видимо, он уронил, когда собирался…       Тэхён истерично улыбается, смотрит на это убитом временем фото, где «нарисован» красивый парк в центре, где когда-то было много деревьев и красивых лавочек. Сейчас же тут больше каменных джунглей, но та красота ещё сохранилась. На одной из этих старых лавочек сидит семейная пара: муж и жена. Мужчина сильно прижимает к себе женщину, держа правую ладонь на её красивых чёрных волосах, что кудрями спадали на лебединую шею. Женщина одета в невероятной красоты синее платье ниже колен и белые босоножки. Она склонила голову на плечо мужчины. Джентльмен же одет в чёрный костюм с синей рубашкой в тон платья своей жены и чёрные лакированные туфли. В руках у женщины синяя лилия… Невероятной красоты фото…       Это фото было бы обычным воспоминанием семейной пары, только есть одно очень важное «но»: посмертно застывшие в страхе глаза.       Тэхён не может поверить, что убийца скрывался под носом. Не может поверить, что этот ублюдок отобрал у его Чонгука этих прекрасных людей, что даже на смертном «одре» обнимают друга друга, словно они самое драгоценное, что есть друг у друга…       — Спасибо, госпожа Ли, — Тэхён кланяется женщине. — Вы мне очень помогли, если будут какие-то вопросы, позвоните по этому номеру, — протягивает ей свою визитку. — До свидания…       — Стойте, — Юри останавливает Кима возле двери. — Он и есть тот убийца? — дрожащим голосом спрашивает.       — Да, — кивает. — Но ему пришёл конец, сегодня он отправится на тот свет, — уверенно говорит и покидает старенький мотельный номер, за дверью которого скрылись горькие слезы женщины, которая наконец-то может облегченно вздохнуть: кошмар всей её жизни наконец закончится.       Полчаса назад. 11:41. Особняк Кимов.             — Ты бы только знал, как ты меня испугал, — бормочет Чон, перебирая стакан с коньяком в руке. — Я думал, что с ума сойду, когда увидел твою «смерть». Ты хоть представляешь, что нам всем пришлось пережить? — поднимает хмурый взгляд на Намджуна, что тихо мычит от боли, пытаясь подняться.       Намджун всё ещё на «больничном», причём по своему желанию. Ранение в область сердца — не шутки, и Ким это прекрасно понимает. Поэтому тихонечко отлеживается в своей постели и принимает гостей, которые не забывают порадовать вкусностями. Намджун даже не знал, что питает слабость к тортам, пока один не принесла Юна.       Ким многое понял после своей «смерти». Да, он умирал, был на грани и понял только одно — нет ничего важнее семьи. Ему было так страшно осознавать, что он ничего не оставил после себя. Точнее, оставил, боль и разруху. Он жил не по тем правилам. Не по тем принципам, а сейчас… Сейчас ему дали второй шанс всё исправить, и он им воспользуется. Сделает всё, чтобы его семья, а в первую очередь двое названных сыновей, зажили хорошей жизнью. В этот раз он всё сделает правильно, а потом уже можно и о Стае подумать. Сокджин тоже заслужил «долго и счастливо».       — Но знаешь что, — подходит к старшему и, придержав за предплечье, помогает усесться на постели. — Эта ситуация открыла мне глаза на то, кем ты для меня являешься, — садится на край кровати. — Ещё мелким, тогда, когда ты подобрал меня — щенка, я понял, что познал, каково это — иметь отца, пусть и не кровного. Ты, Ким Намджун, являешься для меня всем — другом, что поддержит в самый сложный момент. Человеком, на которого я могу опереться. Наставником, что направляет на правильный путь. Лидером, за которым я пойду даже в огонь… Отцом, что пусть и с холодом, но всегда заботился обо мне, — смотрит в красные усталые глаза и хмыкает. — Мы оба оплошали. Оба были под влиянием эго, но… Давай с этого момента ничего друг от друга не скрывать. Давай продолжим нашу страницу, как отец и сын?       — Давай, — с хрипом, после молчания, отвечает Намджун. — Мы давно должны были об этом поговорить. Жаль, конечно, что глаза открылись только после такого, — хмыкает. — Мы все заслужили хороший конец…       — Заслужили, — кивает Чон. — И мы его добьёмся, — решительно.       — Вижу, — усмехается. — Вы уже начали путь? Помирились?       — А?       — Отметины, — кивает на шею младшего, а Чонгук вспоминает, что его Лучик силился сожрать его прошлой ночью.       — Да, Лучик согнал злость на мне…       — Это видно.       — Вытрахал всю душу, — вздыхает. Поясница всё ещё ноет.       — Поменялись ролями? — закусывает губу, чтобы не засмеяться в голос, потому что пулевое всё ещё ноет.       — Ага, — признаётся, а что скрывать? Всё равно по Чону всё видно, да и, он сам себя спалил. — Вот только не надо ржать. Окей? — закатывает глаза.       — А почему должен? — пожимает плечами. — Когда мы были молоды с Джин-и, тоже так экспериментировали, но решили оставить всё как есть, — спокойно говорит, а Чонгук глаза округляет.       — Чего?! — с открытым ртом застывает и пялится на старшего, что от вида младшего начал заливисто смеяться.       — Господи, ты бы видел своё лицо сейчас, — хватается за грудь и голову назад откидывает. Пытается дыхание в норму привести.       Чонгук только рот как рыба открывает и глазами хлопает. Нет, он знал, что у старших своеобразные отношения. Оба доминируют, но чтобы в постели меняться?!       — Блять, закрой рот, рыба! Мне больно!       — Ахуеть… — мямлит Чон, но рот послушно закрывает. — Я в дичайшем ахуе…       — Я тоже был, — утирает слезу. — Хух… Что будешь делать, когда поймаете Багула? — задаёт волнующий вопрос, ответ на который уже знает. Чувствует.       — Вернёмся в Чикаго, — отводит глаза. — Там нам спокойно. Там наш дом… Как оказалось, место, где родился, может стать личным адом на земле…       — Я тебя понимаю… Хорошо, уезжайте и живите свою спокойную жизнь.       — Снова выгоняешь? — уголок губ ползёт вверх.       — Нет, я был бы рад, если б вы остались, но понимаю, что тут вы только страдаете… Ха-а, где Тэхён?       — Поехал…, — Чонгук хотел было начать жаловаться на младшего, что тот бросил его с самого утра, но телефон завибрировал. — Вспомни солнце, вот и Лучик… Алло?       — Чонгук! — кричит в динамик телефона.       — Что случилось? — поднимается на ноги и отходит к окну, где оставил стакан с коньяком.       — Это он, Чонгук, — поломанным голосом хрипит Тэхён. Пытается отдышаться. — Это Сан Шиху. Он убийца!       — Ты о чём? — отшатывается.       — Я проведал его жену. Ли Юри дала мне фото Чонов… То самое пропавшее фото, — Чонгук слышит на фоне звук отключения сигнализации в машине. — Он — Багул, Чонгук…       — Твою мать! — зарывается ладонью в волосы.       — Теперь нам нужно получить ордер на его арест, и мы…       Резко прервавшийся голос Тэхёна заставляет Чона замереть.       — Т-Тэхён? — дрогнувшим голосом зовёт. — Луч… — болезненный стон его Лучика даёт первую трещину на с трудом склееном сердце.       — Зря ты приехал сюда…       Последнее, что услышал Чонгук, когда гудки ударили по его ушам — голос Сан Шиху.       — Чонгук? — зовёт Намджун. Смотрит на застывшего младшего и вязкую слюну сглатывает. Что-то случилось. Он слышал… Почувствовал… — Гук? — снова пытается достучаться, но младший только начинает дрожать и тихо скулить. — Ответь, мелкий, — со стоном приподнимается. — Твою мать, мел…       Намджун вздрагивает, когда его спальню заполняет безумный смех. Старший округляет глаза, когда взору попадает лицо младшего: бледная кожа, дрожащие губы, с которых срывается надрывный смех вперемешку со всхлипами, но что главное — пустые глаза, которые заливают слёзы. Пустые глаза, что сгорают в огне отчаяния и боли.       Чонгук смеётся, словно сумасшедший, и вдох пытается сделать, но ничего не получается. Его накрывает волной, ему становится до одури больно. Мужчина опускает глаза на свои руки и ясно видит, как по ним змеёй ползёт кислота, снова пожирает его кожу. Фантомная боль на старых ранах взрывает мозг, и Чон падает на колени. Берёт стакан, в котором был алкоголь. Разбивает. Берёт один из осколков и начинает резать старые шрамы, которые снова оживают и жгут. Но это не сравнится с болью, которая окутала сердце и душу так, что в глотке ощущается кислота.       — Чонгук, брось стекло! — кричит Намджун, сползает с кровати, мычит от боли, что пронзает всё тело, в особенности грудину. — Чонгук, перестань! — молит младшего. Ползёт к нему и проклинает своё тело, что не хочет слушаться. — Пожалуйста, ребёнок, брось стекло… Умоляю, — всхлипывает и наконец хватает предплечье младшего, отбирая осколок. Хватает какое-то полотенце с кресла и накрывает исполосованные запястья.       — Они горят! Больно! Больно! — вопит Чонгук, продолжает вырываться, чтобы продолжить начатое. Избавиться от боли. Перебить чем-то… — Мои раны горят… Я горю, хён… Мне очень больно… Спаси!       — Что тут происходит? — в спальню, как нельзя вовремя, врывается Мин. — Какого?!       — Помоги оттащить его в ванную, — хрипит Намджун, держа кровоточащее запястье. — Он порезал вены!       — Чего? — пусть Юнги и тупит на словах, но просьбу Кима выполняет, подлетает к Чону и берёт того в охапку, тащит в сторону ванной комнаты. — Что делать? — смотрит через плечо на ковыляющего в их сторону Намджуна.       — Посади. Его нужно вернуть, у него приступ, — падает на колени возле младшего и подползает ближе, садясь за его спиной. — Включи холодную воду, — смотрит в перепуганные глаза Мина.       — Д-да, — заторможенно кивает и делает сказанное.       — Давай, Гук… Давай, вернись к нам, — хмурится и начинает дрожать, когда ледяная вода начинает бить по голове и всему телу. — Вернись, ребёнок… Давай… — набирает воды в ладони и аккуратно омывает лицо младшего, зачесывает ломкие волосы назад, начинает покачиваться вместе с ним.       — Лучик, — дрожащим голосом хрипит Чонгук и открывает глаза, смотрит помутневшим взглядом на Юнги, заставляя того вздрогнуть от боли, что несут чёрные зрачки.       — Молодец, Гук… Молодец, сын… Дыши… Дыши, — облегчённо вздыхает, когда младший начинает дрожать, сжимаясь в его руках. Возвращается. — Юнги, звони Сонмину, — смотрит на застывшего Мина.       — Что произошло?       — Что-то с Тэхёном… Звони нашим и скажи Сохи отследить жучок Тэхёна, — холодным голосом говорит. — Не знаю, кто или что… Но этому человеку не жить!       — Не забирайте его… Не забирайте моего Лучика, — скулит Чонгук и предплечье Намджуна обнимает. — Умоляю… Сжальтесь…       Хомин терзал кислотой тело, а Шиху утопил в ней сердце.              Знаете то ощущение, когда место, где покоится сердце, разрезали тупым ржавым ножом, сломали рёбра и достали тот ненавистный орган, обмотали колючей проволокой, запихнули назад и кое-как зашили? Не знаете, какого это? А Чонгук знает. Невыносимая. Невозможная боль для человека. Только от одного разреза умрёшь, но нет! Чонгук жив, закрывает глаза и видит улыбку своего Лучика… Понимает, что над его сердцем снова поиздевались, но он не умер. Он жив. Хотя, нет, существует…       Лучика отобрали… Снова…

Спите сладко, у нас разное завтра.