Ray and Kookie

      10 мая. 2024 год. 23:12. Клуб «Wild flower»       — Так, я уже поеду домой, — Сокджин, не с первой попытки, поднимается на ноги и смотрит на присутствующих за столом. — Намджун, наверное, заскучал, — улыбается.       — Ты сам поведёшь? — Тэхён более трезвый, поэтому с такого поведения старшего ему смешно, но он сдерживает себя. Сокджин заслужил вечер выпивки, он многое пережил… Ему тоже нужен моральный отдых.       — Я отвезу его, — СиДжей поднимается вслед за Кимом и подхватывает того под руку. — А вы отдыхайте, — кидает взгляд на угрюмого Чонгука, который в этот момент закидывал в себя очередной шот виски.       — Будь осторожен, — кидает вслед Тэхён.       — Вы тоже, — салютует мужчинам и, перехватив поудобнее старшего, удаляется из вип-комнаты.       Эта попойка была организована спонтанно, и, на удивление, организовал её Со Тэджу. Мужчина хотел отблагодарить всех за спасение Суён, но Джин не разрешил раскошеливаться на попойку из восьми человек, так что пить они решили в «Wild flower». Все были согласны, потому что каждый таил в своей душе проблемы, о которых не хочется говорить, но так тянет их заглушить, поэтому предложение приняли моментально.       Больше всего выпили те, кто действительно нуждался в заглушении эмоций: Сокджин, Юнги и Чонгук, который всё то время, что они выпивали, не сводил глаз с Тэхёна.       Ким чувствовал на себе этот взгляд, но молча терпел, потому что больно… Потому что старший сам оттолкнул, а он ждёт… Тэхён будет ждать до того момента, пока старший сам не скажет, что готов говорить о проблемах и что главное — продолжит бороться за совместное «долго и счастливо». Больше Ким не будет тянуть всё на себе… Нет, сил больше не осталось…       — Как Суён? — Хосок кивает Сынмыку на вежливо обновлённый стакан с коньяком.       — Лучше, — нежно улыбается Тэджу. — Пока что она в реабилитационном центре, отходит после операции.       — Что за операция? — интересуется Юнги.       — Коррекция шрамов, — замолкает и щёку изнутри прикусывает. — Она давно мечтала об этом… Её пугало собственное тело.       — Если нужна какая-то помощь — говори, — сухо говорит Тэхён и делает маленький глоток рома, распределяя алкоголь на языке, чтобы прочувствовать его горькость и убедить себя в том, что это единственная горечь в его жизни. Хоть на секунду почувствовать себя лучше.       — Спасибо вам всем, — прочищает горло Со. — Вы помогли мне, и… Я у вас в долгу.       — Ты отдавал долг Кимам, а мы просто в комплекте идём, так что убирайся из Кореи вместе со своей девчонкой так далеко, чтобы она и не вспоминала о тех временах. Спаси её, а она спасёт тебя, — задумчиво говорит Тэхён и болтает бокалом в руке. — Ты заслужил счастье, — поднимает глаза на мужчину.       — А ты? — кидает взгляд на застывшего Чонгука, что прожигает взглядом Тэхёна.       — А за моё счастье ещё нужно побороться, — вздёргивает бровью и выпивает залпом алкоголь. — Я на перекур, — кивает всем и, захватив с собой ветровку, покидает вип-комнату.       — Чонгук, — Чимин смотрит на мужчину, что застыл смотря на дверь, кладёт руку ему на плечо. — Ты как?       — Мне нужно покурить, — резко встаёт и на шатающихся ногах уходит следом.       — У них всё плохо, я так понимаю? — Тэджу смотрит на остальных и делает глоток коньяка.       — Мягко сказано, — усмехается Хосок.       — Но их любовь настолько сильна, что её ничто не сломает, просто такой период, — задумчиво тянет Юнги.       — Наслышан о них, — часто кивает. — Не каждый такое выдержит…       — Они это не «каждый»…

***

      — Курить после такого количества алкоголя — плохая идея, — хрипло отзывается Тэхён и откидывает голову назад, поднимая глаза к ночному небу.       — А я не покурить вышел, — мужчина подходит к Тэхёну, встаёт напротив.       Ким медленно опускает голову, сталкиваясь с необузданным желанием, что плещется на дне чёрных глаз. Чонгук пьян, и это факт. Внешний вид сдаёт мужчину с потрохами; мутный взгляд, блестящие глаза, неровный шаг, но та любовь и желание, что парень видит в любимой черноте — не алкоголь, а истинные эмоции старшего, которые тот так отчаянно пытался скрыть.       Они не виделись и не говорили долгое время. Не прикасались друг к другу так долго, что, кажется, вечность осушила их тела. Тэхён разделяет желание Чонгука, потому что, чёрт возьми, любит и так же сильно желает.       Чонгук опускает поплывший взгляд на губы парня и делает глубокий вдох. Весь вечер он не мог убрать взгляд от младшего. Тот, как всегда, был прекрасен. Чону нравился прошлый стиль Кима: строгость с примесью кежуала, но сейчас… Сейчас они похожи. Чёрный, военный стиль и берцы.              Сегодня Тэхён не отличился; чёрные брюки, что не должны сочетаться с берцами и простой белой футболкой, на младшем сидят как на произведении искусства, коим Тэхён и является для Чона. Но что главное — длинные волосы, которые младший завязал в хвост на затылке.       Чонгук весь вечер мечтал о том, чтобы снять эту резинку и связать ею руки младшего… Мечтал…       — Так и будешь пожирать мои губы взглядом или приступишь к более активным действиям? — Тэхён дёргает уголком губ и склоняет голову к левому плечу.              Наблюдает за тем, как Чонгук резко поднимает глаза, а потом… Потом Тэхён мычит от стрельнувшей боли в затылке, когда старший сильно вжимает его в стену. Кусает губу Чонгука в ответ, потому что он тоже желал Чона и не меньше. Оттягивает за волосы и оставляет нежный поцелуй на губах.       — Где твоя машина? — пытается отдышаться, параллельно массажируя кожу на загривке.       — За углом, а что? — Чонгук не отрывает глаз от блестящих губ младшего, что так красиво светятся в тусклом свете от знака «выход».       — Я приехал на мотоцикле, хочешь там «трахнуться»?       — Демон, — скалится Чонгук и отходит от Кима на шаг лишь для того, чтобы закинуть его себе на плечо.       — Полегче, — хрипит Тэхён и ударяет старшего по ягодице.       — Не нарывайся, Лучик, — утробно рычит. — Иначе твоей заднице не поздоровится…       — Бля-я.

      ***

      — Ха-а, как же я долго об этом мечтал, — вздыхает Чон и оттягивает брюки младшего, пробираясь рукой к ягодицам.       — Полегче там, я не подготовлен, — хрипит Тэхён и кусает Чона за мочку уха, оттягивая вместе с серёжкой.       — Блять, почему это всё так спонтанно? — мычит Чон и ныряет головой под футболку младшего, зацеловывая торс и грудь.       — Чонгук, убери свои руки от моей задницы, я не готов сегодня! К тому же, мы в машине, — грубо отрезает Ким и оттягивает старшего за волосы. — Ты слышишь меня? — заглядывает в поплывшие глаза.       — Я не могу терпеть, — тихо бормочет Чонгук, а Тэхён крупно вздрагивает всем телом, когда старший проникает сразу двумя пальцами.       — Блять! — мычит от боли Тэхён и упирается лбом в плечо Чонгука. — Я… Не… Готов, пожалуйста…       — Прости, Лучик, но я слишком долго ждал, — ускоряет темп, а Тэхён извивается в руках старшего.       Парень злится на то, что в машине мало места. Злится, что Чонгук его не слышит и стягивает с него штаны. Злится на себя, что не может оттолкнуть, потому что это Чонгук. Его Чонгук, которому он в семнадцать вручил своё сердце…       — Чо… Чонгук! — задыхается Тэхён и всем телом напрягается, когда Чон приподнимает его одной рукой под ягодицами и прикладывает головку ко входу. — Не… Не делай этого…       — Прости, — только шепчет Чонгук, вгрызается в губы младшего и убирает руку с ягодиц.       — Ах! — Тэхён откидывает голову назад и стонет, но не от удовольствия, а боли, что пронзила поясницу… — Больно, — хрипит и пальцы в плечи старшего вжимает.       — Терпи, — сквозь зубы шипит, его так сильно сжимают, что хочется волком выть.       — М-мне… Мн… Б-больно, — заикается Ким, пытается слезть, но руки Чона не отпускают, тот держит мёртвой хваткой.       Чонгук приподнимает младшего и снова опускает, входя на всю длину.       — Отпусти!       Чонгук застыл. Крик Лучика прозвучал как отрезвляющая пощёчина. Он почувствовал, как почва уходит из-под ног, как весь он делается ватным и бестелым.       — Господи, — тихо шепчет Чонгук. На него снисходит осознание поступка, когда глаза улавливают влагу на щеках Тэхёна и напуганный взгляд с примесью боли. — Что я наделал? Господи… — отпускает младшего, а тот слезает с колен Чона, мычит от боли и кое-как натягивает бельё со штанами.       — Что на тебя…        — Уходи, — бормочет под нос, не смотрит на Тэхёна, а только на пятно от крови на своих серых джинсах.       Чонгук чуть не изнасиловал Тэхёна!       Он снова доказал сам себе, что он и есть опасность для Лучика. Чего он только ждал? Ха… Чонгук — обуза и причина страданий Тэхёна. Ничего нового.       — Что? — Ким поворачивает голову к старшему и застывает от бледности его лица и дрожащих рук.       — Ты слышал меня, уходи отсюда, — холодом, от которого Тэхён тушуется.       — Чонгук? — делает попытку дотянуться к дрожащей руке, но по его предплечью ударяют, это не больно, но вот сердце начинает кровоточить… Всего-то.       — Я снова показал, что нам не суждено быть вместе, — обречённо усмехается. — Ещё доказательства нужны? — поднимает на Кима чёрные глаза, что утонули в вине и боли за содеянное. — Убирайся из Сеула. Беги, Тэхён, потому что если я снова дам нам шанс — это закончится твоей гибелью… Я не выдержу…       — Ухожу, пока что… — скрипит зубами, потому что не хочет оставлять старшего в таком состоянии, но понимает, что если останется — будет только хуже. Чонгук под воздействием алкоголя и эмоций. Он это не всерьёз… Так ведь? — Но отдай мне ключи, — протягивает открытую ладонь к старшему. — Я вызову тебе такси. Да, мы пока что отдельно, но это не значит, что я не люблю тебя и не волнуюсь.       Чонгук молча протянул ключи Тэхёну, а когда дверь машины хлопнула — мужчина истерически засмеялся… А после пошли слёзы и новая порция вины, которая заполнила салон машины и опутала шею Чона, заставляя задыхаться и кашлять, пытаясь выплюнуть ту смолу, что давно поселилась в душе мужчины…       Как же Чонгук мечтает исчезнуть с лица земли, чтобы не чувствовать эту вину. Дайте ему пистолет… Чонгук хочет отдохнуть.       11 мая. 02:12. Колумбарий.       Чонгук приседает на корточки, смотрит на принесённый кем-то букет красных роз, вздыхает и кладёт возле букет из белых лилий.       — Мам, пап, — хрипит. — На своём пути я повидал столько дерьма, — смотрит на две урны с надписями: Чон Миён и Чон Донхёк. — Верните меня в детство, когда мы жили на Чеджу. Мам, пап, я так устал…       — Что же Вас привело сюда в такое время? Я даже не услышал, как Вы пробрались, — мужчина в годах подходит к Чону.       — Не выгоняйте меня, — шёпотом умоляет.       — Я и не собирался, — улыбается охранник. — Принёс Вам горячий чай, — протягивает Чону кружку. — Сюда приходят, когда тяжело и хочется выговориться, потому что живые не поймут, а мёртвые... — замолкает. — Мёртвые, они не ответят, но поймут…       — Ложная надежда, что кто-то услышит…       — Но она помогает.       — Да, — кивает Чон и поднимается. — Не подскажете, кто принёс розы?       — Ах, вчера приходил парень, чуть младше Вас, — охранник задумчиво прикрывает глаза. — Он приходит сюда стабильно. Приносит букет роз, стоит несколько минут и молча уходит.       — А… Как он выглядел? — бросает больной взгляд на охранника.       — Практически как Вы, — внимательно оглядывает Чона с ног до головы; мужчина как был на «вечеринке» в серых джинсах, белой кофте и в цвет джинсам куртке, так и приехал в этом. — Только волосы длиннее и каштановые.       — Лучик, — поломано улыбается.       — Вы второй, кто принёс лилии, — бросает взгляд на цветы.       — А кто первый?       — Ох, не знаю. Где-то месяц назад пришёл мужчина старше вас, положил букет и ушёл. Я не видел его лица…       — Кто это? — Чонгук прикрывает глаза. Он так устал от проблем и загадок, что нет уже сил, чтобы думать о том, кто это был. Он подумает об этом, но позже… Когда с Лучиком всё наладится. Сейчас только младший в его голове и сердце. Только он волнует его.       — Так, что же Вас привело так поздно сюда?       — Я навредил человеку, которого люблю… Сам оттолкнул, а потом снова больно сделал, — вздрагивает, когда перед глазами проскакивают мокрые глаза младшего и красное пятно на джинсах.       — Нельзя терять того, кто дарит счастье и хорошие эмоции…       — Но я делаю больно, — дрогнувшим голосом говорит.       — Такова любовь, — улыбается мужчина. — Делаете друг другу больно, а потом исцеляете. Не может быть всё радужно, есть и взлёты, и падения, просто… Когда по-настоящему любишь человека, ты крепко держишь его за руку, когда большая волна надвигается на вас. И отпускаешь только тогда, когда ураган стихает… А он не стихнет, потому что любовь — вечный шторм, в котором есть просветы, но они опасны, а потом… Потом привыкается, и этот шторм — становится обычным делом для вас. Любовь разбивает, но только разбитый человек может понять её ценность…       03:45. Лофт.       Сон Тэхёна чуткий, он даже в глубоком сне может очнуться от малейшего шороха, это привычка, выработанная его нелёгкой жизнью, что научила его спать «с открытыми» глазами.       Вот и сейчас, его способность реагировать на малейший шум помогает ему приоткрыть глаза и медленно забраться рукой под подушку, ухватить нож, чтобы в следующий момент молниеносно сорваться с постели, повалить ворвавшегося в его дом на пол и прижать остриё к горлу.       — Какого хера ты тут делаешь?! — рычит Ким, сильнее вдавливая лезвие. — Я тебя чуть не убил!       Но ответа не следует, только мокрые глаза, что смотрят со вселенской болью и виной.       — Отвечай, Чонгук! Сам же просил не связываться. Что ничего хорошего из этого не выйдет! — первая капля крови вырывается из мелкого пореза на кадыке. — Отвечай!       — Я думал, что без меня твоя жизнь будет лучше, — хрипит Чонгук, лежа безвольной куклой под своим Лучиком. — И это правда. Но я не могу без тебя. Такое ощущение, что я умираю. Спаси меня… Ким Тэхён, — прикрывает глаза, потому что под этим «спаси» подразумевалось «убей».       Чонгука иногда пугает тот факт, насколько он зависим от Тэхёна. Просто представить не возможно тот факт, что если Тэхён приведёт Чона к обрыву, встанет к нему лицом и толкнёт в грудь, мужчина лишь улыбнётся и прошепчет «Люблю».       — Нравится — когда ты следуешь за человеком, к которому испытываешь симпатию. Люблю — когда шагаешь в шаг с человеком, который засел в твоём сердце. Так вот, сейчас я иду в шаг с тобой, — убирает нож от горла мужчины.       — Никто не учил меня любви. Может, учили, но я этого не помню, — приоткрывает глаза и тянется рукой к светящемуся в лунном свете лицу младшего. — Я боюсь, что заставлю тебя страдать…       — Если так предначертано, давай страдать вместе, — улыбается Ким и наклоняется к мужчине, последний раз заглядывает в больную черноту, а потом целует. Не мягко, и даже каплю нежности не вкладывая, потому что он зол, расстроен, но ко всему этому, до невозможного рад, поэтому кусает. Ранит верхнюю губу до крови, мстя за вчерашнее, зализывает рану, за то, что Чон наконец сдался и снова вернулся к своему Лучику. Понял, что даже если они будут в вечном шторме, то только вместе.       Это их судьба; делать друг другу больно, а потом исцелять. Чонгук был прав, его никто не учил любить, но он забыл, что младшего тоже, поэтому они учатся на собственных ошибках. Такова их любовь: ранить и исцелять.       — Кто сегодня ведёт? — Тэхён отстраняется от губ старшего, чтобы спуститься на шею и слизать ту самую каплю крови, что сам же пустил.       — Я… Мм… Ты должен отыграться, — мычит Чон, когда младший прикусывает ранку.       — Я в порядке…       — Я тебя порвал, — жмурится, потому что возбуждение начинает щекотать низ живота, а тело мелко подрагивает от предвкушения.       — Пустяки, — Тэхён прокладывает дорожку из поцелуев к ключицам. — Все мы совершаем ошибки.       — Но это была не ошибка, я пытался взять тебя силой.       — Я позволил, — Ким выпрямляется и кладёт горячую ладонь на левую щёку мужчины, поглаживает шрам большим пальцем. — Ты и сам знаешь, что я не пальцем деланный. Если бы захотел — остановил тебя, но я не хотел, потому что люблю, — мягко улыбается.       Чонгук такой нежный и тактильный становится, стоит его лишь приласкать. Это всегда сводило Кима с ума, потому что таким Чон был только с ним.       — Я буду снизу, но дай мне время подготовиться, — встаёт и протягивает руку старшему.       Чонгук хватается за протянутую ладонь и поднимается на ноги следом, сразу впечатывая младшего в себя, чтобы зарыться носом в шею, вдохнуть такой желанный запах ванили.       — Я люблю тебя, Лучик. Всегда любил и буду любить, — оборванно шепчет.       — Я тебя тоже, и тебе не нужно это говорить, потому что я знаю…       — Лучик.       — Мм?       — Я слишком возбуждён, — опускает ладонь на поясницу парня, чтобы в следующий момент прижаться бёдра к бёдрам.       — Чувствую, — усмехается Тэхён, массируя кожу на затылке. — Дай мне двадцать минут на подготовку, и я весь твой… Но я отомщу, — коварная улыбка расцветает на лице младшего.       — Что?…       Чонгук задерживает дыхание, когда его резко разворачивают и впечатывают в стену грудью. А потом он утробно рычит, потому что Тэхён накрывает его пах ладонью, слегка потирая, а второй рукой снимает ремень.       — Что ты делаешь?! — хрипит, пытается вырваться, но младший сильный, да и, связанные руки за спиной не дают толком пошевелиться.       — Мщу, — усмехается Ким, поворачивает старшего к себе и приседает для того, чтобы закинуть того себе на плечо.       — Какого хера, Тэхён, поставь меня на землю! — извивается как уж, но младший лишь хихикает как Демон и поднимается по лестнице в их спальню.       — Пока я буду готовиться, ты будешь ждать как верный пёс, — бросает старшего на кровать.       — Развяжи меня! — глаза Чона вспыхивают красным, так кажется Тэхёну, который приседает на корточки и достаёт какую-то коробочку. — Лучик, имей совесть, — пытается надавить на жалость, но тот даже бровью не повёл.       — Пока я готовлюсь, ты будешь отбывать наказание, — усмехается Ким и достаёт из коробочки какую-то игрушку, от вида которой Чон инстинктивно сжимается. — Интересно, что это такое? — правда интересуется, хочется узнать, осознает ли старший, что его ждёт.       — Моя месть? — иронично усмехается, а холодный пот уже по полной покрывает тело мужчины.       — Это вибратор для члена, в нём множество скоростей, от минимальной до самой бешеной, но знаешь, чем я буду тебя мучить? — обходит постель и залезае на кровать, седлая бёдра старшего.       — Не хочу знать, но я заслужил, делай что задумал, — вздыхает от безысходности. Что ж, он правда заслужил все наказания, что уготовил ему Лучик.       — Вот эта вещица, такая маленькая, но она не даст тебе кончить, как бы тебя не стимулировали, — показывает небольшое эрекционное кольцо, а Чонгук глаза округляет.       — Я передумал! — вздрагивает и начинает дёргать ногами, чтобы сбросить младшего. — Я не заслужил! Отстань, исчадие ада! Не-е-ет! Пожалуйста, — Чонгук начинает сильнее дёргаться, на что Ким только хмыкает и сползает ниже, чтобы спустить джинсы Чона к коленам вместе с боксерами.       Тэхён начинает медленно надрачивать, чтобы посильнее возбудить Чона, довести до пика для моментального облома.       — Терпи, Гук, я же терпел, когда ты со мной играл, — надевает вибратор на полностью эрегированный член, а Чонгук протяжно стонет, потому что вибрация отдаёт до головы. Это так приятно, но так невыносимо. — А теперь, вишенка на торте, — Ким берёт маленькое кольцо и аккуратно, чтобы не навредить, вставляет в уретру, а Чона выгибает дугой.       Боль и возбуждение заставляют его крепко зажмуриться и прикусить нижнюю губу.       — Наслаждайся, Гук, — Тэхён слазит с бёдер старшего и застывает, наслаждаясь представшей перед ним картиной.       Дрожащее тело, что выгибается и стонет от лёгкой стимуляции. Плотно зажмуренные глаза, красные от частого покусывания губы, блестящее от пота лицо, что красиво светится от тусклого света. Скрещённые лодыжки, которыми старший пытается себя успокоить.       — Я вернусь через полчаса…       — Ты говорил двадцать минут!       — Сорок минут, — ухмыляется Ким. — Хорошо повеселиться.       — Тэхён! Ахххм…

      ***

      — Ну как ты тут? — Тэхён поднимается на второй этаж с демонической ухмылкой на губах.       — Тебя на было сорок две минуты! — рычит Чонгук хрипом.       А Тэхён складывает руки на голой груди и мажет взглядом по прекрасному телу; бёдра старшего мелко дрожат. Сам Чон лежит вообще не шевелясь, грудь вздымается слишком быстро. Чонгук делает мелкие вдохи и долгие выдохи, видимо вспомнил о дыхательной гимнастике, но судя по тому, что дыхание сбивается каждую минуту, игрушка делает своё дело.       Чонгук слегка вздрагивает и хмурится до звёздочек, видимо, он снова дошёл до кульминации, но не смог получить разрядку из-за кольца. Член продолжает стоять, а головка слишком покраснела и набухла. Скорее всего, старший давно не прикасался к себе и не доводил до оргазма…       Тем лучше для Тэхёна.       — Ты же меня порвал, — пожимает плечами и шлёпает босыми ногами по серому ламинату. — Вот я и подготавливался.       — Ты — Демон, — поломанным голосом говорит и тяжело дышит. — Пожалуйста, сделай что-нибудь, — открывает измученные глаза, смотрит с мольбой.       Тэхён мягко улыбается и присаживается возле, убирает влажные пряди волос с лица. Радует, что в черноте больше не виднеется мадам с чёрными волосами и длинными когтями в крови. Вина ушла, но надолго ли?       — Умоляю… Лучик…       — Ладно, — кивает Тэхён и снова забирается на колени старшего, медленно снимает вибратор, а затем достаёт кольцо.       — Да-а! — Чонгук прикрывает глаза и заламывает брови от лёгкости, что ощущается внизу живота, но тут же вздрагивает. — Что ты… — опускает глаза вниз, наблюдая за тем, как Тэхён медленно насаживается на его член. — А подготовка?       — Я же подготовился, — Ким закусывает губу, потому что больно!       — Аккуратно, — несмотря на своё желание наконец кончить, он заботится о состоянии младшего.       — Не волнуйся ты так, — дрожащими губами шепчет Тэхён и резко опускается. — Ха-а, — выдыхает. — Я в порядке, но полежи секунду спокойно…       — Мгм, — Чонгук откидывает голову назад и прикрывает глаза. Внутри желание огнём горит, хочется сорваться и вытрахать из младшего всю душу, но здравый смысл побеждает, поэтому он расслабляется, хотя ему всё ещё неудобно; руки неимоверно тянет. Зуд внизу живота заставляет кусать до крови щеку изнутри, но он терпит, потому что Лучик не должен ощущать боль.       — Гук, — зовёт младший.       — Да?       — Пообещай, что такого больше не повторится, — шепчет. — Не делай мне больно, я думал, что умру… — первая слеза вырывается из янтарных глаз. — Пожалуйста, я не хочу умирать в одиночестве…       — Лучик, — Чонгук хмурит брови и приподнимается. — Развяжи мне руки, — нежно просит.       Тэхён выполняет просьбу старшего, и, когда руки Чона освобождаются, тот сразу обнимает младшего, так, словно это их последние объятия… Так, словно они подошли к концу как личности, как единое целое…       — Я причиню тебе счастье, — шепчет на ухо Чон и подхватывает младшего под ягодицы, опрокидывая на спину. Нависает над дрожащим от всхлипов телом, наклоняется и нежно целует в прикрытые веки. — Я нанесу тебе радость, — толчок.       Тэхён распахивает глаза и приоткрывает рот, словно рыба…       — Я люблю тебя, Лучик, — толчок. — Я умру для тебя… — толчок. — Я буду жить для тебя…       Тэхён застывает с мокрыми глазами. Смотрит на Чона непонимающе. Пытается что-то сказать, но ком в горле позволяет лишь хрипеть и задыхаться от новых толчков.       — П-повтор-ри…       — Я буду жить для тебя, — прижимается губами ко лбу. Снова толкается.       — Ещё… — просит младший и скрещивает лодыжки на пояснице Чона.       — Я, — толчок. — Буду, — толчок. — Жить, — темп ускоряется. — Для, — Чон полностью опускается на Кима и просовывает руки под спину. — Тебя… Только для тебя моя жизнь. Только тебе посвящены секунды моей жизни… Только ты вправе распоряжаться моей жизнью… Only you, my Ray… I will live only for you…       — My Kookie… My Doberman…       10:23       — Ты как? — Тэхён ставит чашку с кофе перед старшим.       Он проснулся раньше Чона, потому что после того, как Чонгук получил своё наказание и награду, младший не остановился, то было только разогревом. Уснули они в шестом часу, точнее, первым отрубился Чонгук, после того как уже из него вытрахали всю душу, а Тэхён поменял постельное белье и вытер старшего.       — Хуже, чем ты, — хмыкает Чон и делает глоток кофе.       — Факт, — Тэхён разглядывает торс старшего, любуется отметинами, что оставил на любимом теле в эту ночь. — Тебе идёт фиолетовый…       — Ага, но впредь, пожалуйста, не кусайся так, особенно грудь. Я думал, ты съешь меня всего.       — Тебе же нравится… — поднимается на ноги и накидывает куртку.       — Нравится… Ты куда так рано?       — У меня есть зацепки по Багулу, хочу проверить, — хмурится.       — Не поделишься? Мне кажется, что я зашёл в тупик…       — Расскажу, но хочу сперва убедиться, что мои догадки правдивы.       — Дай хоть намёк.       — Багул намного ближе, чем мы думаем. Слишком близко…       — Пожалуйста, возьми собой кого-нибудь и… Не снимай кулон, — смотрит умоляюще.       — Я никогда его не сниму, потому что это…       — Жучок?       — Нет, это твой подарок, Гук, — улыбается и целует старшего в макушку. — Я никогда его не сниму.       — Будь осторожен, — кидает в спину.       — Я скоро вернусь, — машет на прощание, а внутри закрадывается необъяснимое волнение и желание остаться. Никуда не идти, просто обнять старшего и утонуть в его объятиях, но Тэхён откидывает эти мысли.       Пора со всем покончить и получить своё «долго и счастливо» …

      Синяя сторона.