Ray and Kookie

      — Не трогай брата!       Чонгук резко дёрнулся от громкого крика, что пронзил уши. Мужчина пытается пошевелиться, потому что головная боль силится свести его с ума, но все попытки двинуть хоть какой-то частью тела заканчиваются теснотой и сковывающей болью во всём теле.       — Меня… Меня убей!       Снова этот крик. Чонгук напрягается, чтобы наконец уловить источник, и у него это получается. В маленькой щели слева от него ему прекрасно видно, откуда доносится крик. Честно? Он не уверен, что рад возможности это видеть. А он видит. Уж очень чётко.       Мальчик лет восьми, да, ему точно восемь лет, Чонгук знает, потому что это он. Он стоит там, на коленях. В маленьком подвале и плачет, а возле него связанный по рукам и ногам Одже, который пытается, всеми силами пытается вырваться и остановить мучителя с чёрным пятном вместо лица.       Напротив маленького Чонгука так же связаны по рукам и ногам отец и мать. Наконец-то Чонгук видит их лица отчётливо. У мамы длинные чёрные волосы с маленькими седыми прядями, а глаза… Да, теперь он знает чьи у него глаза. Мамины: огромные, с двойным веком и тёмно-карие, больше чёрные. Он так же тонет в них. Теперь он понимает, что имел в виду Тэхён, когда говорил, что готов утонуть в их черноте. Знает и верит.       Мать едва ли держится, видно, что она на грани потери сознания.       Чонгук, словно разделил своё сознание на две части. Он видит себя со стороны сквозь эту маленькую щель и одновременно стоит там, на коленях, также имея возможность разглядеть лица своих родителей и, что главное — брата.       — Почему ты это делаешь?! — кричит мальчик. — За что ты так с нами? Что мы тебе сделали? Ты же…       Чонгук отчётливо видит, как шевелится подбородок убийцы, видит, как тот размахивает руками, но услышать, что тот говорит, не может. Только пронзающий свист. Словно тысяча иголок вонзаются в мозг Чона. Невыносимая боль. Невыносимое чувство беспомощности.       — Пощади его, ты же… Мы же помогли тебе… Я же защищал тебя от отца!… — кричит Одже, но как только слова об отце доходят до мучителя — мальчик замирает, словно увидел смерть.       Он её увидел, а Чонгук кожей прочувствовал холод, что исходил от убийцы. Пронзительный холод окутал Чонгука, он затрясся всем телом… Но утонуть в этих ощущениях не дал пронзительный крик его матери, а потом… Хриплые вздохи его брата и противный чавкающий звук, когда Одже повалился на землю со вскрытым горлом…       — Одже! — закричал Чонгук и начал остервенело пытаться выбраться из этого маленького пространства, чтобы убить мучителя его брата, как неожиданно сильная хватка на плечах и любимый голос заставили открыть глаза.       2025 год. 16 марта. 10:34. Лофт.       — Тише, Чонгук, — шепчет Тэхён. — Ей, ей спокойно, — парень осаждает Чона, когда тот силится подняться с постели.       — Где я? — хриплым ото сна голосом выдавливает мужчина и загнанно дышит, пытаясь прийти в себя после этого не то сна, не то воспоминания, а хотелось, чтобы это был всего лишь кошмар.       Нет, это воспоминания, и данный факт добивает Чона.       — В лофте, — тихо говорит Ким и поправляет одеяло. — Что помнишь? — садится поудобней, поджимая одну ногу под себя.       — Я снова слетел с катушек, — прикрывает глаза, выдыхая.       — Это ты ещё мягко сказал, — Чонгук с ним полностью согласен.       — Тэхён, прости…       — Ничего, — мягко улыбается. — Я понимаю, у тебя не было выхода…       — Нет, Тэхён, нам нужно поговорить, — с глухим стоном поднимается.       — Тебе нельзя…       — Можно, — строго говорит и смотрит решительно, на что парень удручённо кивает. — Пошли на кухню, разговор серьёзный и долгий…       Тэхён соглашается, но внутри, там где сердце, начинает колоть от плохого предчувствия, что-то ему подсказывает — этот разговор закончится плохо…       Чонгук садится на стул напротив Кима и кладёт локти на барную стойку.       — Для начала, как ты? — смотрит исподлобья.       — Для меня это не ново, Чонгук. Да, противно и злюсь на себя, что не смог противостоять, но я в порядке. Меня похищали не первый и, увы, не последний раз…       Ох, как же Тэхён прав.       — Хорошо, — Чонгук мелко кивнул, и снова свалился в пучину собственных мыслей. Столько всего произошло… Ему нужно время, чтобы всё обдумать.       Тэхён позволяет использовать этот шанс, молча налил себе и Чонгуку воды в стакан и, сделав глоток, опёрся подбородком о собственные локти на столе. Ждал, когда Чон начнёт говорить. О чём бы ни был разговор, он выдержит и сделает всё возможное, чтобы он закончился хотя бы сносно.       А Чонгук смотрит на своё отражение в стакане и себя там не видит. Он смотрит в красные, как кровь, глаза и отчётливо по губам читает: «Это был не я. Ты сделал это. Именно ты слетел с катушек».       Доберман скалится, наслаждаясь внутренним безумием Чонгука. Он прав, полностью прав. То был не Доберман, а сам Чонгук, точнее — настоящая сущность Чона. Всё это время он прятал его. Не верил, прикрывался Доберманом, даже не подозревая о том, что он настоящий может быть куда хуже его альтер эго.       Чонгук вспоминает спокойствие и хладнокровность, с которыми убивал тех людей, да, безусловно, они заслужили это… Но даже для них это было слишком. Монстру было легко, но когда Чонгук на секунду вернулся, стало страшно, ведь он даже не подозревал, какое количество жестокости прячется внутри него. Он теряет свою человечность — это началось ещё давно, и увы, контролировать эти изменения становится сложнее, потому что они начинают влиять и на безопасность Тэхёна.              Чонгуку страшно находиться рядом с родными, потому что очередная потеря контроля может закончится чьей-то смертью, и лучше бы это была его смерть.       Руки опускаются, и Чон добровольно отдаётся монстру.       — Я не принимал лекарства, — сквозь зубы выдыхает Чонгук. — После того, как ты мне их приносил, я выплёвывал. Они мне больше не помогают. Даже если я и пил их, агрессию становилось контролировать сложнее… А галлюцинации и кошмары стали чаще.       — Ты… Почему ты не говорил об этом? — Тэхён округляет глаза и нервно сжимает стакан в руке. Он снова что-то упустил, снова потерял связь с Чонгуком.       — Ты серьёзно? — грустно усмехается. — Тэхён, сколько проблем и тревожности я тебе принёс. Я думал, что сам смогу справиться, но…       — Не справился…       — Не справился, — кивает.       — К чему этот разговор ведёт? — в конце голос ломается, потому что сердце не зря болело. Не зря он чувствовал, что всё закончится на плохой ноте.       — Нам нужно взять перерыв, пока я не приду в норму, или пока не разберёмся с этим и не вернёмся в Чикаго.       Слово «перерыв» прячет в себе «нам нужно расстаться».       — Чонгук, что ты… — в неверии мотает головой. Это не может так закончиться.       Нет, нет. Он не может уйти… Оставить Чонгука? Нет!       — Прости, Лучик, но мне кажется, что со мной ты в большей опасности, и я… Я не могу себя контролировать. Случай в пыточной всё доказал…       — Но они заслужили! — повышает голос Тэхён, поднимаясь на ноги.       — Я не об этом, — поднимает глаза, полные боли и вины.       Тэхён понимает… Теперь понял, почему Чонгук пришёл к этому разговору.       — Ты… Я думал, ты забыл это.       — Не забыл, увы, я помню, как напал на тебя с топором. Ты в опасности со мной. Я и есть «опасность» для тебя…       Тэхён хочет отрицать это, но внутри кто-то шепчет — Чонгук прав. Парень и правда тогда испугался. Он никогда не видел Чонгука таким. Всякое бывало, да. Они через многое прошли, но тех пустых глаз, полных безумия — никогда не видел. То был не Чонгук и даже не Доберман.       — Ещё немного, и… сон оказался бы реальностью, — вздыхает и роняет голову на сложенные руки.       — Ты о чём?       Чонгук молчит. Собирается с мыслями, чтобы сказать это. Произнести эти слова. Рассказать настоящую причину, которая ещё давно заставила его задуматься о том, что настоящая «опасность» для Тэхёна — нахождение возле Чонгука.       — Каждую ночь я просыпаюсь от одного и того же кошмара. Он мучает меня уже год. Знаешь, что это?       — Я убиваю тебя, — шепчет Тэхён и губу закусывает.       — Нет, Лучик… Я… Я убиваю тебя самыми изощрёнными способами. Первый такой кошмар приснился, когда я попросил покрасить меня… И знаешь, что самое пугающее?       Тэхён медленно мотает головой. Эти слова загнали в шок. Нет, не так. Тэхён в растерянности… Он не хочет верить в то, что Чону могли сниться такие сны, да, они не безосновательные, благодаря Хомину… Но он думал, что с этим давно было покончено…       — Я просыпаюсь не от страха или ужаса. Страх — только то, чем я прикрываюсь. Я просыпаюсь с облегчением. Радостью, что наконец избавился от главного триггера. Тебя, Тэхён… Мне, блять, чертовски страшно, что мои галлюцинации снова вернутся и я убью тебя, но уже в реальности.       — Гук…       — Я не стабилен, Тэхён. Сейчас я чертовски неуравновешен. Тебе опасно быть возле меня! — поднимается на ноги и под ошарашенный взгляд Тэхёна подходит к шкафчикам. — Я занимаюсь боксом и плаваю не для того, чтобы снова уснуть или согнать злость. Я довожу себя до крайности только лишь для того, чтобы выбить твои смертельно пустые глаза из воспоминаний, — достаёт кружку и бутылку вина, ставит на стол перед парнем.       Тэхён молчит, потому что нечего сказать. Чонгук прав, как бы ни хотелось это признавать. Но если мужчине тяжело контролировать гнев, и таблетки больше не помогают — это значит только одно… Шизофрения набирает обороты, а парасомния усугубляет.       Да, Чонгук прав — Тэхёну опасно находиться рядом с ним. Чонгук опасен. Но не хочется вот так заканчивать. Тэхён хочет попытаться спасти. Но вот вопрос — хочет ли Чонгук спасаться?       Чон молча открывает бутылку вина и начинает наполнять кружку.       — Это моя любимая, — монотонно говорит Чон. — Видимо, Юна разбила… Думала, я не замечу, — мягко улыбается и головой мотает.       Тэхён ничего не понимает до того момента, пока не замечает, как маленькие капли вина начинают просачиваться сквозь трещины.       — Что ты делаешь? — Тэхён порывается взять тряпку и вытереть вино, которое начинает разливаться сильнее, стекая на пол и пачкая небольшой белый ковер.       — Я показываю тебе себя, — Чонгук поднимает глаза и, вылив последние капли вина, отставляет бутылку в сторону.       Тэхён заворожённо наблюдает за тем, как вино продолжает выливаться.       — Эта кружка — я. А вино — ты. То, что ты даёшь мне. То, чем ты наполняешь меня; любовь, забота, нежность… Всё оно просачивается… Уходит, как бы сильно ты ни любил меня. Что бы ты ни давал, как бы ни окружал своим теплом. Я не стану прежним, какой бы клей ты ни использовал, меня не починить. Я разбит точно так же, как и эта кружка. Я пропускаю всё твоё тепло и любовь сквозь себя. Ты не вернёшь меня прежнего. Так зачем тебе мучиться? Тэхён, почему ты не хочешь уйти от меня? Уходи, я отпускаю тебя.       Тэхён отрывает взгляд от последней капли вина и смотрит в серьёзные глаза. Что он может на это ответить?… Сам чувствовал, что между ними было что-то не так, но списывал на различные обстоятельства, новое расследование, проблемы в клубе и Стае, но никак не на их отношения.       — Я не буду тебя останавливать. Пусть мне будет больно. Но я не хочу, чтобы ты страдал. Когда я вижу, как ты ночью не спишь…       — Как ты?       — Как я продолжаю делать тебе больно, — не обращает внимания на вопрос. Он многое замечал, но просто молчал. Молчал, как трус. — А мысли о том, что могу ударить или навредить… убивают меня. Я не могу наблюдать за твоими страданиями.       — Ты не… — Тэхён хочет прервать этот разговор, забыть его как страшный сон, но Чонгук не останавливается. Хочет довести до конца. Потому что давно пора.       — Я больше не могу причинять тебе боль. Я устал от этого, — вздыхает. — Не бойся, я не вернусь к мыслям о самоубийстве. Я просто хочу сделать что-то для тебя. Наконец сделать тебя счастливым. Ты хороший парень, которому нужен здоровый партнёр, что подарит тебе счастье. Это не я, Тэхён. Уходи от меня. Я молю тебя, уходи… Живи нормальной жизнью. Живи без сломанного меня. Моя жизнь — куча крови, боли и вины. Хватит с тебя. Спасибо, что помог. Я это очень ценю. И я очень люблю тебя. Я любил, люблю и буду любить до конца. Но, пожалуйста, сделай это.       — Ты так легко готов отпустить меня… Ты больше меня не любишь? — голос под конец предложения ломается, потому что не может поверить, что Чонгук его больше не любит…       Чонгук по-доброму улыбается. Обходит барную стойку и присаживается перед Кимом на корточки. Кладёт дрожащие ладони на бёдра парня, мягко их поглаживая.       — Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, — смотрит в мокрые глаза. — Ты — моя душа. Моё тело принадлежит тебе. Ты управляешь моей жизнью. Если сейчас ты прикажешь мне умереть — я умру. Тэхён, я убью себя только по одному твоему желанию. За всю ту заботу и любовь, что ты даёшь мне. Я отпускаю тебя, потому что хочу, чтобы ты был счастлив. Ты… ты мой Лучик, а сейчас я наблюдаю за тем, как ты гаснешь. Угасаешь по моей вине. Снова… Знаю, что это моя самая ужасная черта, которую ты так ненавидишь во мне… Знаешь, что может быть больнее, чем физическая смерть? Душевная. Ты умираешь по моей вине. А я давно мёртв. Моя душа уже утонула. Но твоя такая светлая, а я её испортил. Я очернил твою душу. Ты даже не представляешь, как я себя виню за то, что поддался своему желанию. Забрал в свои лапы… Я так тебя люблю, что готов отпустить. Пожалуйста, уходи, я тебя умоляю, уходи. Если ты меня любишь, уйди… Всё, что бы я ни делал, приводит нас к тому, что ты страдаешь, а я мщу. Хватит, Тэхён, для меня быть с тобой рядом это то, что пугает больше всего на свете…       И Тэхён уходит. Молча. Без истерик и попыток что-то исправить, потому что внутри был полностью согласен со словами Чонгука, но не посмел сказать это в слух.       17 марта. 05:08. Набережная.       — Самое ужасное, что человек может сказать о кошмаре — то, что он стал для него чем-то привычным. Спутником по жизни. Я привык видеть кошмары. Но то, что мне это знакомо, не означает, что мне не страшно…       Чонгук замолкает и наклоняется вперёд, чтобы стереть грязь с белых букв на камне.              Набережная пуста в такое время, это радует, потому что Чону как никогда нужно чувство спокойствия и чуточку одиночества, хотя… Возле «могилы» Лоренцо он не чувствует одиночество. Такое ощущение, что его брат стоит за его спиной и мягко поглаживает плечо. Молчит, вот таким способом оказывая свою поддержку.       Чонгук снова не понял, как пришёл сюда. Просто вышел на пробежку, а ноги привели в это место. Он не спал целую ночь, потому что боялся снова увидеть тот кошмар. Те смертельно пустые глаза, в которых больше не горел свет. Боялся услышать последнее хриплое «люблю».       Странно и даже пугающе то, что после каждого безумия Чона над телом Тэхёна, парень никогда не проклинал его и даже не вырывался… Постоянно хрипел «люблю». И от этого ещё больнее. Сердце сдавливает, хочется выплюнуть этот орган, потому что устал… Чертовски устал терпеть это чувство вины.       — Когда я устал бороться за свою жизнь, он сделал это за меня. Но я не уверен, что сделаю такое же для него… Боюсь, что все попытки спасти приведут к тому, что он в конечном итоге умрёт… Поэтому, думаю это лучший выход, мне нужно отпустить. Не уверен, что в нашей ситуации уместно «пока что»…       Чонгук поднимается на ноги и направляет взгляд на восходящее солнце.       — Я не живу собственной жизнью. Не чувствую себя собой. Есть только Доберман и монстр, а Чонгука нет. Я уже забыл, когда в последний раз чувствовал себя собой, без кого-либо в моей голове. Я не могу отдохнуть от этого. Постоянно молю о помощи, не задумываясь о том, что те, кто помогает мне, утопают в моём же океане. Я был его началом и стану его концом…       После разговора с Тэхёном и монолога с Лоренцо Чонгук понял одну вещь: морально он давно мёртв, а физически слабеет с каждым днём. И он не знает, что ему делать.       — Я напуган, Лоренцо. Я чертовски напуган.

      ***

      В голове монстра что-то щёлкает. Ярость заполняет сознание, а на лице отображается холодное сумасшествие. Лишь темнота перед глазами.       Тяжёлый металл топора крошит все кости, заливает пол и стены кровью. Пачкает серое худи Чонгука. Силы не заканчиваются, их становится только больше с каждым ударом, перед глазами проскакивают напуганные глаза любимого человека.       Монстр видит это и с катушек слетает, дробя череп, пачкая всё вокруг брызгами крови и ошмётками внутренностей. Этой ненависти так много, что она перекрывает все чувства…       Чонгук кричит не своим голосом, пропитанным безумием и жаждой крови, желанием наконец покончить с триггером. Он обезумел окончательно, ощутив и на своём лице родную кровь.       Чонгук останавливается и, как только улавливает знакомые черты лица, то, что осталось от… Тэхёна?!       В груди сдавливает так, что невыносимо… Сердце и душа разлетаются на миллионы осколков, топя внутренности в крови, заставляя Чонгука заходиться в судорожном кашле.       Топор падает на пол прямиком в лужу крови, что залила всё помещение. В его взор попадают смертельно пустые глаза, кровь, а в ушах проносится хриплое «люблю».       Чонгук заходится в сумасшедшем смехе, отшатывается назад и падает на задницу. По всей пыточной разбросаны изуродованные тела Тэхёна. Убитые самыми разными способами. Чонгук смеётся и за волосы хватается оттягивая…       — Я убил Тэхёна! — кричит. — Я наконец-то убил Тэхёна!       18 марта. Лофт. 01:22.       — Нет! — Чонгук вскакивает в постели и начинает кашлять.       Сердце силится выпрыгнуть из груди, а пульс, что ощущается во всём теле, больше в голове, заставляет сползти на пол. Мужчина тяжело кашляет, ему кажется, что его душат. Воздуха не хватает, и ему страшно. Это ощущение уже давно не посещало его, но сейчас… Тяжелее, страшнее, пугающе…       Паническая атака!       Чонгук пытается сглотнуть ком, что засел у него в горле. Жар окутывает тело, а холодный пот скатывается по щекам и стекает на пол.       «Назовите пять вещей, которые находятся прямо перед вами. Это поможет почувствовать себя намного лучше», — Чонгук прокручивает слова доктора у себя в голове и начинает осматривать спальню.       — С-с-т…ахр… Стакан, — хрипит Чонгук, хватаясь за горло. — Футболка… Кхр… Ноутбук… ахм… Док-хр-кументы… Телефон, — мужчина тянется рукой к смартфону и сразу заходит в звонки. Ему нужно, как воздух нужно услышать голос Тэхёна. Да, ему легчает от этого приёма, но кошмар снова заставляет усомниться в его подлинности. Хочет знать, что это правда был кошмар…       Чонгук уже жмёт на вызов, но его Лучик словно почувствовал, что Чону сейчас плохо.       Мужчина принимает вызов и включает громкую связь.       — Я хочу тебя увидеть, — шепчет в динамик Тэхён.       — Я тоже, — тем же шепотом отвечает.       — Но мы не увидимся? — грустно вздыхает.       — Но мы не увидимся, — вторит ему и сбрасывает звонок.

Почему ты держишь меня за руку и говоришь «уходи»?