Танец суицидника

       — Ты совсем с ума сошла? — Чонгук подбежал к Лисе и дернул ее на себя, отстраняя от трупа Чимина и Хосока, который уже собирался выстрелить еще раз, чтобы довести дело до конца. — Жить надоело?        — Руки. — Она смерила его взглядом, сжимая в руке пистолет и готовилась в любую секунду выстрелить, чтобы заставить его убрать от себя руки, а еще лучше отойти в сторону и не мешать. — Я еще не закончила с Чон Хосоком.        Гук ударил кулаком по стене, давая понять, что чертовски зол и не желает ее слушать, а тем более давать возможность возвращаться к первоначальной задаче, которой она занималась. Лиса опять не желала его слушать и рисковала собой, несмотря на то, что он запретил это делать и пообещал наказать, если увидит хотя бы один намек на непослушание с ее стороны. И в итоге сейчас понял, что ей совершенно все равно на его предупреждения, она собирается заниматься своими делами и делать все по-своему, потому что изначально все так продумала и не готова вписывать в свои планы новых людей, даже несмотря на то, что они совершенно этим недовольны.        Дженни села рядом с телом Чимина, проверяя можно ли ему как-нибудь помочь и пыталась спрятать слезы, которые наворачивались на глазах из-за потери еще одного человека. Она, Лиса и Джису, их осталось всего трое, три девушки, которые когда-то объединили свои силы в попытках найти управу на Чон Хосока, и в итоге вот так все получилось. Джен даже представить не могла, что увидит так много смертей, как только Лиса полностью начнет играть, ей и в голову не приходило, что их оставит даже Чимин, который казалось бы никогда и ни перед кем не светился, чтобы на него пытались найти управу. И сейчас больше всего она боялась именно того, что Лиса все-таки подставится под пулю, позволит Хосоку сделать выстрел, который остановит и ее сердце тоже.        — Чертос два. Думаешь, я позволю тебе идти на такие риски? — Гук схватил ее руку с пистолетом и прижал к стене, полностью обездвиживая, чтобы Лиса даже не подумала, что сможет выстрелить в него и таким образом отпугнуть от себя, у него не получится заставить его отойти. — Твоя месть не стоит твоей жизни.        Она прислушивалась к звукам за спиной и надеялась, что Чонгук сможет вразумить ее, правда понимала, что у него это никак не получится, ведь Лиса не пробиваемая настолько, что ни у кого не получится вразумить ее. Гук может пытаться сделать это бесчисленное количество раз, но если она все решила, не важно как, но она добьется желаемого результата. Дженни знала это лучше кого-либо другого, но все равно надеялась, что Гук в этом плане окажется особенным человеком, которую удастся сделать то, что не получалось у других.        Лиса ударила его по щеке, оставляя на ней красный след, который болел и жутко щипал, напоминая, что у нее достаточно сил, чтобы проучить его и заставить отойти от себя на безопасное для нее расстояние. Однако сейчас он даже не подумал, чтобы отойти хотя бы на один шаг, а наоборот встал ближе к ней, вжимая в стену, позволяя гневу выйти на свободу и полностью завладеть его разумом. Чонгук чертовски злился на нее и не мог совладать со своими эмоциями, но теперь и не пытался этого сделать, не желая играть по правилам Лисы. Раз она не слушает его, то и у него нет никаких мотивов, чтобы слушать ее, считаться с ее планами и желаниями, теперь он спокойно может поступать так, как считает нужным и не думать о том, что ей это не понравится. Она окончательно вывела его из себя, поэтому теперь у него полностью пропало желание потакать ей, а уж тем более соглашаться с безрассудными планами, в конце которых она должна умереть.        — Не желаешь сдаваться значит. Хорошо. — Чонгук выдохнул и провел рукой по волосах, хватая ее за запястье, полностью выпуская свой гнев на свободу и понимал, что после этого ему нужно будет еще очень долго приходить в себя и пытаться смириться с тем, что все-таки применил к ней силу. — Пошли решать твою проблему, мне надоели эти игры.        Сейчас его улыбка была похожа на полное безумство и выдавало сколько сильно в этот раз она перешла границы и вывела его из себя, как сильно переборщила со своими играми. Чонгук ведь и сам понимал, что последний ход Лиса сделала специально, чтобы избавиться от Чимина и не пачкать руки в его крови, но его это нисколько не остановило от того, чтобы пытаться прочитать ей нотации и наставить на другой путь. Он потянул ее за руку на себя, прижимая близко-близко, чтобы у нее не было даже возможности вырваться, хотя прекрасно ощущал, как она пыталась это сделать, не желая мириться с его превосходством.        Гук вел ее к Хосоку, пугая всех своим поведением, кроме Лисы, которая смотрела на него с желанием убить за такие выходки, которые абсолютно точно ей не нравились, не говоря уже про применение силы, которое он демонстрировал. Хосок в шоке смотрел на них, совершенно не понимая, что они оба устроили сейчас в его кабинете и в совершенно не подходящей ситуации. Он не мог сдвинуться с места, но держал наготове пистолет, чтобы выстрелить в любую секунду, правда руки совершенно не слушались и не желали снова нажимать на курок. Ему него тряслись руки, а все тело болело из-за напряжения и складывалось ощущение, что еще секунда и упадет обратно на пол, лишенный всех сил.        Чонгук пихнул Лису вперед из-за чего она упала на Хосока, выбила пистолет из его рук и заставила все-таки упасть на пол, удариться головой и зашипеть от боли, теперь еще и в затылке. Он зажмурился, а Лиса пыталась встать и посмотреть, что происходит, но Гук навалился сверху, придавливая ее обратно и снова сжал запястье руки, в которой она держала пистолет, настолько крепко, насколько мог, зная, что после этого на ней останутся красные следы, а возможно и синяки. Он больше не сдерживается, ему надоело это делать и позволять ей все, сейчас она перешла абсолютно все границы и, по его мнению, должна быть наказана.        Гук смотрел на Хосока, прижимая Лису к нему и поднял ее руку с пистолетом, отрывая ее от пола, давая немного времени для того, что у всех была возможность принять правильное решение. Ему, в отличии, от остальных, не было интересно слушать нытье Хосока, его оправдания и пытаться вытащить из него информацию про могилу Чеен. Чонгук даже не думал расспрашивать, но давал ему время, чтобы дать ответ на вопрос Лисы, но сразу же понял, что этого не случится, поэтому приставил пистолет к его лбу, не отпуская тонкое запястье. Ему жутко хотелось встать и вернуться за наручниками, а потом приковать ее к себе, чтобы точно не сбежала, но для начала нужно было решить дело по-важнее.        Лиса пыталась вырваться из его хватки и встать, но каждая попытка оказывалась тщетной, потому что Чонгук прикладывал сейчас очень много сил, чтобы не позволить ей ничего предпринять. Они оба злились друг на друга, оба выходили из себя, стоило только получить малейшее сопротивление хотя бы в каком-то действии, ведь сейчас оба желали, чтобы все шло так, как нужно им.        — Чонгук, не слишком ли…        Он кинул на Дженни разъяренный взгляд, а Тэхен положил руку на ее плечо, останавливая и не давая подойти ближе, потому что сейчас они находятся в очень опасной ситуации, когда даже Лиса может пострадать. Гук прижимал Лису, не давая ей двигаться и сам делал все, что ей нужно, а в данной ситуации, это убийство Хосока, поэтому она полностью оказалась в его власти и сейчас не сможет просто так уйти, пока не выполнит задуманное. Раз уж она сама не в состоянии осуществить месть, ему придется сделать это за нее ее собственными руками и наконец прекратить все эти игры на выживание с гаданием, кто умрет следующим.        Хосок стонал от боли, потому что колено Чонгука упиралась в больное ребро, которое, казалось вот-вот и сломается под его натиском, рассыпется на мелкие кусочки и превратится в пыль. Однако все это нисколько не останавливало Гука, а Лиса, которая дергалась и вырывалась, причиняла еще больше боли тому, на ком лежала, из-за нее даже начали открываться раны, которые только-только затянулись и начали заживать. Она свела на нет все старания организма, который старательно пытался сделать все, чтобы раны больше не беспокоили хозяина, наконец начали хоть немного заживать. Хосок чувствовал, как к горлу подступает ком крови и начал кашлять, у него никак не получалось избавиться от него, выкашлять или сплюнуть, потому что Чонгук и Лиса делали ситуацию только хуже.        — Н…дав…же…у… — Хосок откинул голову назад, не в силах ничего сказать, поэтому решил даже не пытаться тратить на это силы, содрогаясь от беззвучного смеха, который причинял еще больше боли.        — Легко. — Чонгук усмехнулся и переместил палец Лисы на курок, надавливая на него, не давая ей вырваться и остановить его, у нее уже не получится сделать так, чтобы он остановился и перестал перечить ее интересам и планам. — Я слишком зол, чтобы терпеть.        Гук выстрелил прямо в голову Хосока, наклонился к уху Лисы и поцеловал в раковинку, стараясь отвлечь от своих действий, чтобы она не испугалась звука выстрела. Но она дернулась, все еще пытаясь вырваться из его рук, объятий и вообще вылезти из-под него, потому что очень сильно хотела выяснить отношения и хорошенько накричать на него. Ей очень не понравилось случившееся, начиная от того, что ее телом управляли, заканчивая тем, что он выстрелил в Хосока и убил его до того, как она узнала все, что ей нужно. Лиса ужастно хотела вмазать ему, но для начала пыталась скинуть его с себя, что оказалось невозможно. Гук целовал ее шею, за ушами, аккуратно оставлял следы на всей области, которая была ему доступна, показывая всем, что она принадлежит только ему одному. Он делал вид, что не замечает Дженни и Тэхена, которые мало того, что не хотели становиться свидетелями этого зрелища, так еще и стали ими насильно.        Дженни пыталась пойти, чтобы помочь Лисе, но Тэхен сдерживал ее, переживая, что Чонгук может причинить ей боль или ранить по неосторожности. Не выгляди Гук сейчас, как человек, готовый убить любого, Тэ не стал бы препятствовать, но сейчас он чертовски переживал за свою девушку и просто не мог позволить ей вмешиваться в эти разборки.        — Отпусти! Я тебя прикончу! — Она не переставала вырываться из его рук, уворачиваться от прикосновений и поцелуев, не желая чувствовать их на своей шее и скрипела зубами, готовая свернуть ему шею.        Гук отпустил ее запястье и положил руку сзади на ее тонкую хрупкую шею, аккуратно сжимая почти до хруста, наконец чувствуя облегчение и успокоение собственной души. Наконец он смог успокоить свой гнев и решить все проблемы, которые не давали им с Лисой быть вместе, постоянно разлучали их, забирали ее у него даже ночью. Лиса выполнила свое обязательство перед А Косуном и может спать спокойно, а Чонгук наконец может сделать ей предложение и они заживут счастливо вместе, строя свою семью. Это именно то, о чем он так долго мечтал и сейчас гнев и злость сменялись счастьем, которое бушевало внутри него, а поцелуи становились все настойчивее.        Гуку очень не нравилось то, что Лиса совсем не желает уделять ему внимание и пытается убежать, спрятаться, уворачивается от его попыток проявить нежность после причиненной боли. Он старался загладить свою вину перед ней за то, что так остервенело сжимал запястье, за то, что там остались красные следы, и за то, что не позволяет выбраться из его хватки, а еще за то, что заставляет лежать на трупе. Чонгук немного чувствовал себя виноватым, но нисколько не жалел о содеянном и гордился тем, что все-таки взял ситуацию в свои руки. У него складывалось ощущение, что Лиса тянула бы до последнего и в итоге просто позволила Хосоку жить дальше, а все слова про месть, были просто отговоркой, чтобы выводить его из равновесия.        Чонгук взял ее за плечо и повернул к себе лицом, всматриваясь в любимые глаза, утопая в них с головой и не желая больше ничего другого. Ему было совершенно плевать, что под ними находится труп, с которым он только что разобрался ее же руками и выполнил ее самое заветное желание. Однако он совсем не понимал, почему так и не получил никаких слов благодарности, а только вырывание и попытки сбежать из его рук, хотя Лиса явно понимала, что у нее не получится этого сделать. Гук же уже дал ей понять, что очень силен и сейчас желает только того, чтобы она оказалась в его руках, поэтому не позволит этому измениться. Он слишком долго позволял ей творить все, что вздумается, и видимо, разбаловал, раз она вышла из-под контроля и никак не желала подчиняться.        — Ублюдок! Да, как ты посмел! — Лиса перехватила пистолет за дуло и с силой сжала его, ударяя Чонгука по лицу рукоятью, она закипала от гнева и не могла контролировать себя, позволяя себе то, что раньше старалась держать внутри себя, не показывая никому другому. — Кто дал тебе право стрелять в него? Это я должна была убить его! Я!        Лиса не сдерживала свою истеричную натуру, напоминая Чонгуку о том, насколько безрассудный выбор девушки он сделал, и в какую многогранную особу влюбился, что она способна закатить истерику даже из-за этого. Он сплюнул кровь, проводя рукой по губам, на которых осталась кровь, пытаясь совладать со своими эмоциями, начиная снова выходить из себя, вот-вот готовый взорваться из-за того, как Лиса с ним обращалась. Кажется, она действительно не желала благодарить его за выполнение заветного желания, а только била и показывала свой гнев, ведь все пошло не так, как она задумывала.        Гук чувствовал себя побитой собакой, которой воспользовались, а после пытаются выкинуть за ненадобностью, не желая давать ему других поручений, словно на этом все его функции заканчиваются. Ему это злило больше, чем факт того, что она пыталась подставить под пистолет и сделала это для того, чтобы умер другой человек, кажется, он влюбился в слишком коварную девушку, которая не желает останавливаться ни на секунду в достижении своей цели. Она наметила свой путь и долгое время шла по нему, но в итоге получила безумного добермана рядом, который не дает ей ничего сделать самостоятельно, забирая даже последнюю возможность на достижение своей цели. Лиса словно играет в русскую рулетку, не зная, в какой момент ее собаке приспичит пойти против хозяйки, вот только Гук в этом случае, будет уже не первым.        Лису уже все предали и от него она большего не ожидала, но сегодня он чертовски злит ее своими выходками, словно забыл о том, что у нее есть свои желания и потребности, которые она сама должна выполнить. У нее складывалось ощущение, что сейчас он совершенно не хотел ее слушать и специально пропускал все мимо ушей, решая показать свою истинную натуру. Она скрипела зубами, смотря на то, как он пытается вытереть кровь и потирает синяк, который остался на щеке после удара рукоятью пистолета.        Лиса даже не думала сдерживаться и вложила большую часть своих сил в этот удар, желая проучить его и показать насколько он выбесил ее, выстрелив в Хосока раньше времени. Он даже не дал ей возможности узнать про Чеен и воспользовался тем, что у Хосока болело все тело, из-за чего у него не получалось поднять руку или ногу, а в последний момент, у него и вовсе говорить не получалось. Пускай Лиса и не собиралась жалеть его, позволять просто уйти от ответственности, но для начала желала узнать про местонахождение могилы Чеен. Однако Чонгук не дал этого сделать и в итоге убил его, а теперь получается, что они не смогут узнать, где искать ее труп и не смогут перезахоронить.        — Да, ты «спасибо» говорить должна. — Он схватил ее за шею, сжимая ее руками, ее сдерживаясь, чтобы не придушить прямо на месте на глазах у Дженни и Тэхена, которые уже начали порываться помочь ей. — Я наконец осуществил твое желание и теперь ты только моя. Больше никто не посмеет забирать тебя у меня.        — Да, что ты такое говоришь. — Ее голос звучал хрипло из-за того, что Чонгук сильно держал ее шею и не давал даже сделать нормально вздох, а из-за злости она и правда начала задыхаться. — Ты…забрал у меня мечту!        Он наклонился, впиваясь в ее губы глубоким требовательным поцелуем, их языки сплетались вместе и Лисе передавался вкус его крови, что осталась на губах, даже несмотря на то, что он пытался стереть ее. Гук показывал ей насколько больно она ему сделала, насколько не права в своих действиях и требовал таким образом от нее извинений, а еще лучше компенсацию за моральный ущерб. Ему срочно нужно было получить желаемое, чтобы расслабиться и успокоиться, иначе он выйдет из себя еще больше и вообще ничего не сможет контролировать. И Чонгук уверенно пытался выбить это для себя, напоминая ей, что это из-за нее сейчас у него идет кровь. Но Лиса пыталась вырваться, потому что из-за сдавленного горла чувствовала не хватку воздуха и вот-вот готова была задохнуться.        Она била его по плечу рукоятью пистолета, пытаясь привлечь к себе внимание, а еще очень хотела избавиться от привкуса крови на своем языке, а уж тем более, учитывая, что это кровь Чонгука. Лиса пыталась скинуть его с себя, но он только углублял поцелуй, забирая остатки воздуха из ее легких, покусывая ее губы, чтобы потом они были красные и опухшие, напоминали ей об этом момент еще некоторое время. Он поочередно оттягивал то нижнюю губу, то верхнюю, прикусывая каждую из них и нежно посасывая, но после все равно возвращал свой язык в ее рот, отказываясь сдерживаться. Складывалось ощущение, что Гук собирается съесть ее и не желает делиться с другими людьми, словно она его сильный деликатес, который он больше никогда не сможет найти, не важно в какой части мира будет искать, такой деликатес есть только здесь, рядом с ним, в Корее.        — Хочешь, чтобы я был тобой грубым? — Он облизнул ее губы, слизывая свою кровь, чтобы она не смешивалась ни с чьей другой, которой на Лисе было предостаточно и без всех поцелуев. — Или мне выебать из тебя всю эту дурь? Как мне поступить?        Лиса хотела еще раз ударить по этой смазливой мордашке и выбить из него всю дурь, которая крутилась в его голове и о которой он не переставал мечтать уже не которое время. Он держал ее за подбородок, проводя рукой по нежной коже, на которой так и хотел оставить свои следы, чтобы любой не думал на нее посягать, будь то Тэхен или сам Косун. Гук не намерен ни с кем делить ее, готов запереть ее в комнате, чтобы никуда не выходила и держать взаперти до скончания времен, пусть они состарятся вместе и умрут в один день. Именно этого желал Чонгук и уже придумывал, как добиться такого результата, чтобы никто больше не посмел трогать их, оставил навсегда наедине и дал максимум личного пространства.        Чонгук наконец встал с Лисы и подал ей руку, чтобы помочь подняться, но в итоге получил по ней со всей силы, после чего она самостоятельно поднялась на ноги и уже собиралась уйти. Гук схватил ее за руку, притягивая обратно к себе, напоминая, что все еще не желает отпускать несмотря ни на что, даже на то, что им нужно было уходить отсюда. Он игнорировал тот факт, что на них смотрели Дженни и Тэхен, как и тот факт, что они находились на месте преступления, где находилось четыре трупа, которые нужно убирать. Но абсолютно точно он знал одно — об этом обязательно позаботится А Косун, как только узнает от тех, кто следил за Лисой, и скорее всего его люди уже где-то рядом, готовятся к уборке.        Лиса ударила его в грудь, снова напоминая, что чертовски зла на него, но в этот раз уже не пыталась вырваться, научившись на прошлых попытках, сейчас ей просто хотелось оказаться от него, как можно дальше. Лиса хотела вернуться домой и уйти в свою комнату, закрыться там, чтобы никто не смел входить и мешать ей, но в тоже время понимала, что Чонгук все равно нарушит ее личное пространства. Это именно то, из-за чего она возненавидела его еще больше, с момента их первой встречи, потому что он тот, кто взял и перевернул все с ног на голову, заставлял снова и снова менять свои планы и постоянно пытался вписаться в них. Она снова начала не на шутку злиться, сжимала в руках пистолет, желая вставить его Гуку в задницу, чтобы научить непослушного пса манерам и напомнить, кто именно является тут хозяином. Ее совершенно не радовало то, что самый главный песик начал кусаться, но с другой стороны видела еще меньше причин, чтобы оставаться рядом с ним.        — Убери. От меня. Свои руки. — Она шипела на него и больше походила на змею, нежели кошку, которая не никак не могла научиться оставаться дома и быть домашней кошечкой. — Я не твоя игрушка, чтобы принадлежать тебе и подчиняться твоим приказам. Тебе никто не давал права убивать Чон Хосока — это была только моя месть! Ты забрал у меня все, я тебя ненавижу.        Каждое ее слово ранило его душу и пробуждало злость, которая уснула где-то глубоко на дне души, где никто не смог бы до нее добраться, но Лиса это сделала с невероятным успехом. У нее всегда хорошо получалось злить его, вытаскивать все эти ощущения из самых недр и подогревать, чтобы они становились сильнее, чем в прошлый раз. Чонгук очень хотел знать, как у Лисы это получается, чтобы переучить ее и заставить избавиться от этой черты навсегда, чтобы она больше никогда не раздражала его и не доводила до нервного срыва. Он усмехнулся, давая полную свободу чувствам, вырывающимся из груди, ему сразу вспомнился один случай, после которого Лиса на некоторое время начала его избегать, но уже ничто не могло его остановить. Гнев полностью захлестну его разум и поэтому думать ему сейчас хотелось меньше всего.        — Хорошо, тогда я буду грубым. — Лиса смотрела на него глазами полными злости и убить его, но при этом она ничего не предпринимала, ожидая, что будет дальше, делая для себя выводы. — На колени. — Чонгук смотрел на разъяренную Лису, которая никуда не могла деть себя от гнева и его от смерти спасало только то, что пистолет находился у него в руках. — Я сказал: на колени! — Он повысил на нее голос, напоминая, что тоже сейчас чертовски зол и желает выплеснуть куда-нибудь свой гнев, а еще лучше, желает увидеть повиновение от нее.        Лиса медленно опустилась на колени перед ним, не сводя злого взгляда, следя за каждым движением, за тем как он вытирает кровь, что все еще осталась на губах, как усмехается, как вены вздуваются на шее из-за его злости. Она придумывала, как отплатить ему за такое унижение, он первый человек, который позволил себе подобное и полностью уверенный, что ему сойдет с рук. Но то, как Лиса сейчас злилась на него нельзя было описать никакими словами, ее раздражало одно только его существование, из-за которого желание убить его вырастало в разы. И несмотря на это, она все же сделала то, что он просил — встала перед ним на колени, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не накричать на него и не убить прямо сейчас.        — Доволен? Что еще мне для тебя сделать? — Она почти шипела на него, а вот Чонгук выглядел более чем довольным, восхищаясь собой из-за того, что смог заставить ее подчиняться, пускай и с ненавистью в глазах.        Гук наклонился к ней с ухмылкой на губах, прекрасно видя, как она сдерживалась, чтобы не ударить его снова, но при этом явно спокойнее, чем совсем недавно, словно и правда поняла, что нет никакого смысла сопротивляться. Лиса явно что-то задумала раз притихла и уже, видимо, продумала свой план до самого конца, и Чонгуку очень хотелось посмотреть, что будет дальше, что она придумала и насколько это будет интересно. Как же ему нравится смотреть на ее подчинение, оно такое сладкое и прекрасное, что весь гнев ушел, сменяясь счастьем, радостью и желанием хорошенько вытрахать ее. Он еле сдерживался, чтобы не взять ее прямо здесь и сейчас, оставить следы на тех частях кожи, до которых не успел дойти из-за ее желания повернуться к нему лицом.        Он взял ее за подбородок, спускаясь пальцами к шее, желая снова сжать, сдавить ее и лишить ее воздуха, чтобы она начала задыхаться, но старался откинуть эту идею, потому что тогда точно перестарается. Лиса и без того злится на него и ему не хотелось усугублять эту ситуацию, ведь потом будет очень сложно вымолить у нее прощение, и доказать, что все было сделано всего лишь на эмоциях.        — Более чем, ты такая умница, но дома я обязательно выпорю тебя. — По телу Лисы пробежали мурашки, из-за воспоминаний, которые сразу же начали крутиться в голове, но она старалась не подавать вида, делая все, чтобы Гук ничего не увидел.        — Я тебе это так просто не оставлю. — Лиса крепко сжала его запястье и начала вставать с пола, не желая продолжать этот цирк, который он устроил, желая немного побыть властным мужчиной.        Гук спокойно отпустил ее, после чего она незамедлительно пошла к выходу, не собираясь больше ни секунды проводить с ним в одном помещении, потому что злилась все сильнее и сильнее. Таких нарциссов, как он еще стоило бы поискать, потому что раньше никто подобный не встречался на ее пути, а Чонгук постоянно врывался в ее личное пространство, позволял себе нарушать все, что она делала, так еще и теперь пытался манипулировать. Лиса чувствовала, как руки начинают чесаться от желания прикончить его, но это будет слишком просто для такого человека, как он и для того, сколько всего он сделал ей. Она просто не позволит ему настолько просто уйти из жизни, как выстрел в голову или сердце, ей нужно, чтобы он помучился не хуже ее самой за все это время, что он был рядом.        — Милашка. — Он не смог сдержать улыбки и поспешил за ней, чтобы напомнить, что никто кроме него не сможет довести ее до дома, поэтому зря она так сильно обижается на него и сбегает. — Лиса, ты ведь едешь со мной на одной машине. Подожди меня.        — Больной придурок!