Танец суицидника

       Юнги сплюнул кровь, поднимая на Чонгука злой взгляд, в котором горело желание убить его, за то, что он встал между ним и Лисой. Юн не собирался прощать такое поведение по отношению к себе и собирался ударить в ответ, сжал кулаки, замахиваясь, но Гук отошел на шаг назад, уворачиваясь, и посмотрел на него взглядом полным безразличия. Ему будто совсем не интересно устраивать потасовку именно с ним, а во взгляде плескались языки гнева, разожженные Лисой.        Больше всего Чонгук волновался о ней, а вот до Юнги ему не было никакого дела, поэтому он и не собирался зацикливать на нем свое внимание, краем глаза наблюдая за Лисой, которая сложила руки на груди и наклонила голову на бок. Она не сводила взгляда с Хосока, совершенно не интересуясь тем, что происходило за спиной, и занималась своими делами, гадая кое о чем. Ее настроение стало веселее, поэтому думала над тем, как поступить с Хосоком, и настолько сильную боль ему причинить. Лиса желала сделать все, чтобы сегодня он смог познать самое настоящее отчаяние, но пока что была готова и позволить сбежать.        — Позволим им продолжить этот танец? А, Чон Хосок? — Лиса усмехнулась, делая один шаг вперед, а затем второй, третий, цокая каблуками, а Хосок наблюдал за ней, не понимая, что еще она может выкинуть. — Мне вот интересно посмотреть на концовку. Надеюсь, их финальное па будет самым прекрасным, что я только видела.        Она улыбалась ему, смотрела прямо в глаза и насмехалась, показывая свое превосходство в данной ситуации. Лиса даже не рассматривала факт того, что он мог в любую секунду нажать на курок и выстрелить прямо ей в голову, и у нее совершенно не будет времени, чтобы увернуться или спрятаться. Хосок не понимал ее опрометчивости и не пользовался этим, потому что считал, что у нее в каком-то рукаве припрятан туз, который она может вытащить в любую секунду.        Чонгук достал пистолет из кармана и развернулся к Хосоку, тут же нажимая на курок и делая выстрел. Ему хватало сноровки и опыта, чтобы не попасть в Лису, зато задеть Хосока, поэтому он усмехнулся, наблюдая за тем, как окно разрушалось и падало ему на голову. Лиса выбила пистолет из его рук и забрала себе, отступая на несколько шагов назад, а заодно проверяя магазин: заряжен ли он вообще. Гук со спокойным лицом убрал свой пистолет обратно в карман, поворачиваясь обратно к Юнги, и старательно сдерживал свой гнев, который так и просился наружу.        Еще немного и он взорвется, трахнет Лису прямо тут, игнорируя всех присутствующих, которые будут смотреть на все происходящее. Его сейчас волновала только одна единственная мысль, и никто не сможет заставить отступить, особенно Мин Юнги, который сильно мешался под ногами. Лиса стояла всего в нескольких сантиметрах от него, такая доступная, в обтягивающем платье с вырезом на ноге, дразнящая все желания, что скопились внутри, но пока что было слишком опасно касаться ее.        Хосок держал запястье, которое ударила Лиса, выбивая пистолет, и стоял на осколках стекла, злобно скрипя зубами. Как же ему хотелось прикончить эту парочку, но в тоже время сделать так, чтобы Лиса осталась рядом с ним и у него была возможность издеваться над ней каждый божий день, будучи в плохом настроении или хорошем.        — Ты редкостная сучка, Лалиса Манобан. — Хосок сделал шаг к ней, но Лиса наставила на него пистолет, подходя к столу и обходя его с другого бока.        — Спасибо за комплимент, дорогой. Мне очень приятны твои хвалебные слова. — Она мило улыбнулась. — Кстати, какую ты предпочитаешь смерть? Твоя реакция позабавила меня, поэтому разрешаю выбрать самостоятельно. — Она повернула голову к Юнги и Чонгуку. — Тебя, Мин Юнги это тоже касается, я не прощу твое предательство.        — Г-госпожа я… — Юнги растерялся, в ту же секунду забывая про Чонгука, который молча смотрел на все происходящее, не говоря ни слова и не вмешиваясь в это. — Я же… я… — У него совсем не находилось подходящих слов, чтобы объяснить ей в лицо, с какими целями пришел сюда на самом деле.        У него на языке вертелись слова, которые он хотел сказать, но в итоге не получалось произнести ни одно из них. Он медленно начал скатываться вниз по стене, подгибая колени, и уже через несколько секунд упал на них, а Лиса спокойно села на кресло Хосока, внимательно изучая картину в кабинете. От нее совершенно не скрывалось ни одно движение, даже самое тихое и точное, будто сделанное под прикрытием. Главный герой пытался активно сбежать, пользуясь устроенной шумихой, и считал, что останется незамеченным.        Чонгук хмыкнул, смотря на Юнги и то, как тот теперь унижался перед Лисой, считая, что это как-то поможет снова наладить с ней отношения. Она даже не делала вид, что ее заботили его слова, и что собирается их выслушивать, потому что совершенно не интересовалась этим. Лисе было глубоко плевать на то, что Хосок пытается сбежать, и на то, что Юнги стоит на коленях, вымаливая прощение. У нее все еще не было цели убивать Хосока, потому что в первую очередь она хотела погрузить его в тоже отчаяние, в каком сама пребывала, не имя возможности что-то изменить. Она медленно убирала всех, за кого он беспокоился, кто помогал ему и являлся представителем хотя бы в какой сфере. Еще немного и она доберется до каждого владельца борделя в Сеуле, уберет всех, кто поставляет оружие и постепенно будет приносить их головы Хосоку, показывая, что не остановится. Лиса сидела на его кресле, закинул ногу на ногу и держала в руках его пистолет, который совсем недавно был направлен на нее. Она буквально показывала, что он совершил ошибку, не выстрелив сразу же, и не убив ее тогда, когда была такая возможность.        Хосок мог убрать ее со своего пути из своей жизни в любой момент, но каждый раз появлялся Чонгук и менял планы под себя, так и не давая разобраться с Лисой. Она всегда выходила сухой из воды, и с этим ничего нельзя было сделать, потому что в ее руках было какое-то аномальное сосредоточение всего. Все это безумно раздражало Хосока, как и то, что всегда появлялся Чонгук, который влезал в то, что касалось Лисы и переворачивал в свою пользу. Даже сейчас, он пришел и сделал так, чтобы у Лисы оказался пистолет и возможность смотреть на все с самого удобного места.        — Такой верный песик. Пора уже начинать просить прощение и пощады — иначе эта свирепая женщина выстрелит в тебя. — Хосок хмыкнул, останавливаясь возле двери, а Чонгук нацелил на него свой пистолет, а Лиса положила на стол шпильку и кинжал, и игралась с пистолетом Хосока, не сводя с него своего холодного взгляда. — Да, вы прям как два сапога пара.        Стоило ему договорить, как в дверях появился Ким Намджун, запыхавшийся из-за того, что бежал от машины и в лифте не смог даже немного восстановить свое дыхание, боясь, что все окажется правдой. У него все еще в голове не укладывалось то, что Лиса могла бы оказаться убийцей, поэтому он не на шутку переживал и чувствовал, как все знания о ней, что были собраны до этого, медленно переставали быть настоящими. Весь образ Лисы медленно рассыпался перед ним на мелкие кусочки, все больше становясь загадочным и недостижимым.        Намджун задыхаясь смотрел на картину, что разворачивалась перед ним, чувствуя, как медленно, но уверенно разрушалось все то, что он строил столько лет, пытался оберегать и старался сохранить. У него так и не получилось стать для нее лучшим мужчиной, не получилось вернуть ее в свои объятия, не получилось узнать ее настоящую. Сейчас перед ним сидела кровожадная, жестокая и мстительная девушка, пришедшая сюда ради того, чтобы показать какое отчаяние испытала в раннем возрасте, и это была совсем не та милая, добрая и скромная Лиса, которая боялась даже просто посмотреть на мужчину, дрожала от громких звуков и падала в обморок при виде трупов или капель крови.        Джун сглотнул и посмотрел на Юнги, который стоял рядом с Чонгуком на коленях и беспомощно смотрел на Лису. В его глазах скапливалась влага, из-за своей слабости и понимания, что все-таки не смог стать сильным перед ней, а просто предал, не видя другого решения проблемы. Юнги просто пришел к Хосоку, которого ненавидел больше всего в жизни, потому что посчитал, что тот сможет решить его проблему легким путем, и тем самым показал свою слабость перед любимой девушкой. Лиса направила пистолет на Намджуна, с усмешкой смотря в его большие, от удивления, глаза, в которых читалось непонимание.        — Лиса… — Джун на выдохе произнес ее имя, моргая, в надежде, что это поможет развеять иллюзию и показать реальность, но картина все также не менялась, оставаясь такой же, как несколько секунд назад. — Как…        — Господин Ким… — Юнги повернул к нему голову, меняясь в лице, и увидел в нем свое спасение, возможность вымолить у Лисы прощение и вернуться на свое прежнее место подле нее. — Господин Ким! Прошу, выслушайте меня!        Юнги беспомощно подполз к нему, хватаясь за штанину и начал умолять, игнорируя слезы, что скатывались по щекам, обжигая кожу. Он умолял простить, сделать хотя бы что-то и вернуть Лису, вразумить ее, чтобы она бросила Чонгука и снова стала такой же, какой была до встречи с ним. Однако Намджун не слушал его, не сводя взгляда с Лисы, которая сейчас интересовала его больше всего, приковала к себе всеобщее внимание и с усмешкой наблюдала весь фарс, что разворачивался перед ней. Все также она в роли зрителя в театре, вот только в этот раз не на коленях Джуна — одна, на самом почетном месте — а все остальные, актеры, что играли для нее представление.        Чонгук внимательно слушал слова Юнги, впитывал их и злился все сильнее, не понимая, почему Лиса все еще не застрелила его самостоятельно. А она выжидала. Еще в холле она заметила людей Намджуна, поэтому ждала, когда ему доложит последние новости и он примчится сюда, чтобы посмотреть лично и во всем убедиться. Как и ожидалось он не заставил себя ждать, попав на самую интересую часть, а заодно остановил и Хосока, что собирался убежать.        Лиса усмехнулась, слушая, как Юнги рассказывал, что она обезумела и пляшет под дудку Чонгука, не имя собственной воли и мнения. Но даже если посмотреть на расположение дел в кабинете, можно было легко сказать, кто на самом деле является руководителем. Но никто не останавливал Юнги, давая право высказать свою точку зрения и отвести душу, а заодно, что Лиса, что Чонгук узнают для себя много нового, о чем раньше даже не догадывались. А Намджуну было совершенно не интересно, ведь все его внимание сосредоточилось на Лисе и том, с какой усмешкой она сидела на стуле Хосока, возле разбитого окна, и нацелила на него пистолет.        — Мин Юнги! Да, как ты только смеешь! — Чонгук готов был собственными руками свернуть ему шею, но Лиса, что сидела за спиной, останавливала его, ведь он не хотел, что она видела всю эту жестокость и участвовала в ней, хотя и имела совершенно другое мнение на этот счет. — Ублюдок!        Юнги замолчал и повернулся к Чонгуку, смотря на него злыми глазами, в которых читалось, как сильно ему не нравится то, что он забрал Лису в свои объятия и не отпускал. Гук почти ничего не сделал: не запирал ее, не ограничивал и не уговаривал не общаться с Юнги или Джуном, но почему-то все считали его врагом из-за того, что ему одному удалось коснуться ее сердца. Он никак не виноват в том, что она только его подпустила к себе и открыла свою душу, в то время, как другим это было недоступно. Юн смотрел на нее, в привычные холодные глаза, в которых уже не было доверия, как и желания обращаться за помощью. Мин Юнги потерял ее окончательно и теперь не было пути назад, потому что она приняла для себя определенное решение и не собиралась отходить от него.        Чонгук совсем не был виноват в том, что она сняла все маски и показала свое истинное, кровожадное лицо, к которому никто не привык. Лиса, которая всегда заботилась о чувствах других, думала, как никого не обидеть и всегда старалась ради благополучия тех, кто ее окружал, в один момент превратилась в бесчувственную тварь, что притащила Чон Хосоку труп его партнера по ведению подпольных казино. Паренек, что помог ей уже давно сбежал, пользуясь суматохой, спасая свою жизнь, и возможно, он единственный, кто сегодня вышел из этого здания живым.        — Это все из-за тебя. Из-за тебя я решил предать ее. — Юнги не сводил взгляда с Лисы, которая медленно закрыла глаза, опустила пистолет, а затем начала подниматься со стула, чувствуя, что больше не может смотреть в это наглое лицо и не желает видеть его еще хотя бы один раз в своей жизни. — Если бы ты не появился в ее жизни и не начал отбирать ее у меня, я… — он осекся, закусывая губу, под пристальным холодным взглядом Лисы. — Я бы никогда не подумал об этом!        Лиса встала со стула и медленно начала двигаться в их сторону, проводя пальцами по крышке стола, аккуратно обходя его, вальяжными движениями. Ей осточертела эта игра в хорошенькую девочку и так сильно хотелось окончательно снять маску, что уже не был сил ждать. Но все еще нужно было немного подождать, ведь весь Сеул не готов к тому, чтобы посмотреть в глаза человека, что затеял очистку криминального мира. Она осторожно подняла оранжевую маску лисицы с края стола, что лежала на нем, и подняла к лицу, скрывая его.        Скорее всего Хосок пытался таким образом вжиться в ее роль и понять ход мыслей, раз держал в кабинете подобную занятную вещицу, но сейчас она была как никогда кстати. Ведь стоило ей закрыть лицо, как всем сразу же показалось, что вернулась прежняя, добрая и хрупкая Лиса, по которой все уже успели соскучиться, не понимая, откуда взялась другая версия. Она будто в долю секунды озлобилась и превратилась в свою полную противоположность, но на деле же, всего лишь сняла маску, обнажая душу перед всеми. Лиса не хватало надеть только корону, чтобы в действительности выглядеть, как безумная королева, но она предпочитала лисиц — коварных и хитрых существ, заманивающих людей в ловушку своей красотой.        Она медленно подходила к Чонгуку, цокая каблуками и собирая на себе всеобщее внимание. Сколько бы времени не прошло, какая бы она не была, почему-то всегда собирается на себе взгляды всех, и заставляла их с интересом наблюдать за тем, что она сделает дальше. Вишневый цвет ее платья создавал ощущение, будто Лиса искупалась в крови своих жертв, и таким образом решила показать, что убила не одного человека и не двух, а множество. И именно такой Лисой Чонгук заболел, привязался к ней и по уши влюбился в такую душу, зная, что именно этот образ настоящий — не хрупкий, не добрый, не нежный, а страстный, развратный и до безумия жестокий.        Он чувствовал как она положила руки на его плечи, аккуратно опуская их вниз, но его волновало то, что он чувствовал на шее маску, которую она так и не сняла. Его воротило от одной только мысли об этом, поэтому он не собирался позволять ей продолжать в том же духе разрушать себя. Уж лучше Чонгук сам надет маску примерного мальчика, чем Лиса будет продолжать идти по тому же пути, который явно ей не подходит.        — Сними ее. — Хрипло приказал он, не сводя взгляда с Юнги, буквально держа его на одном месте, не позволяя подняться с колен и подойти к Лисе, хотя она была всего лишь в шаге от него. — Тебе не к лицу образ примерной лисички. Ты родилась безумной, а остальные пусть смотрят на твое безумство.        Лиса улыбнулась, убрала одну руку с его спины и сняла маску, показывая свое довольное лицо. Она откинула ее, повинуясь словами Гука, и надменно показывая трем мужчинам, желающим ее, кому на самом деле готова подчиняться. Чонгук забрал у нее из рук пистолет Хосока и выкинул, как можно дальше, чтобы она больше не думала трогать такие опасные штуки, а тем более играться ими. Уж лучше он сам испачкает руки, поставит весь мир на колени, а потом и вовсе сожжет его, чтобы ни один мужчина не посмел смотреть на Лису, чем позволит выполнить ей самостоятельно хотя бы один из пунктов.        — Чонгук-а… — Она обняла его со спины и осторожно потянулась к пистолету, что был направлен на Юнги, показывая, что хоть и сняла маску, не собирается повиноваться остальным приказам и желаниям, собираясь пачкать свои руки и дальше в чужой крови, — это ведь так просто делается, нет смысла сдерживаться. — Ее пальцы легли поверх пальцев Гука, точь-в-точь также и резким движением Лиса нажала на курок. — Бам, и все готово.        Намджун отшатнулся назад, выходя в коридор, не веря своим глазам, и желая, чтобы сейчас они его обманывали, но это невозможно. Вся картина не являлась сном, выдумкой или воображением. Его солнечная девочка, приносящая только свет в его темную жизнь, выстрелила сейчас в собственного телохранителя и убила его, безжалостно улыбаясь. От ее образа окончательно не осталась ни капли, свет полностью затмила тьма, поселившаяся в ее душе, вытесняющая все, из чего она состояла раньше.        Лиса состояла из мести, такой жестокой и безжалостной, что даже вид крови вызывал у нее смех и радость. Ей нравилось смотреть на то, как другие люди мучаются и погружаются в отчаяние, падая в бездну, из которой невозможно найти выхода. И может Намджун тоже не святой человек, но он не знал, как реагировать в данной ситуации, что говорить, как смотреть, впервые у него не получалось скрыть свои эмоции, а по сердцу разливалось отчаяние. Он хотел схватить Лису за плечи и встряхнуть так, чтобы она проснулась и сказала ему, что все это ложь, постановка, чтобы он вернулся к ней, но это было совершенно не так.        Она положила голову на плечо Чонгука, с улыбкой смотря на него, полностью теряя интерес к Хосоку. К их ногам текла кровь Юнги, но они не замечала этого, погруженные в свои собственные желания. Она облизнула губы, нагло разрушая все ожидания каждого из мужчин, показывая, что является тут главное, пока Гук не проявляет инициативу. Намджун мог мечтать, что ему солгали, оклеветали Лису, но она не собиралась потакать его ожиданиям и снова надевать маску доброй девочки. Игра началась, поэтому не было смысла отступать назад и продолжать прятаться в тени. Еще немного и Лиса покажет свое лицо всем, обнажая правду перед жителями Сеула.        — Нет…        Намджун схватился за голову, с жалостью смотря на нее, вымаливая, чтобы она сказала, что все это ложь. Но Лиса громко рассмеялась, а Чонгук выскользнул из ее объятий, перехватывая за талию и потянул вперед, устраиваясь за ее спиной и заключая в свои крепкие объятия. Если он не сделал этого — вероятно сошел с ума, усугубляя положение и борьбу сердца и разума внутри Намджуна. Чонгук не намерен возвращать ему Лису, только потому что тот не разглядел в ней эту прекрасную безжалостную личность.        Намджун позволял ей ломаться все эти пять лет, жить со своими страхами и воспоминаниями, планируя план мести, а сейчас смотрел на итог таким взглядом, будто не думал, что все может оказаться так. Но это было более чем очевидно, ведь все тело Лисы, покрытое шрамами, что сейчас виднелись, совершенно не скрытые платьем, свидетельствовало о том, как больно ей было и насколько душа изранена, а никто даже не думал ее лечить. Чонгук закрывал ее хрупкие плечи своими руками, не позволяя смотреть на шрамы от попыток снять кожу, что оставил И Лиген. Никто даже не думал, как больно ей было в то время, как страдала ее душа, и пять лет назад Намджун не подумал, что на Лисе всего лишь маска.        Лиса сжала его руку и сделала шаг вперед, прямо в лужу крови, но Чонгук не позволил пойти дальше. Он смотрел в напуганное, и в тоже время, расстроенное лицо Намджуна, считывая все его ожидания и попытки убедить себя в том, что это всего лишь сон. Но рано или поздно ему придется принять реальность и посмотреть правде в глаза, даже если она изранится его, оставит на коже глубокие порезы. Лиса совсем не святая, какой ее хотели видеть все, и совершенно не добрая, а просто грамотно скрывала свои клыки, но сейчас жажда выросла и ей хотелось искупаться в крови.        Намджун заблудился в этом лабиринте правды и лжи, не различая ничего. Ему бы стоило бежать отсюда, но он стоял, как вкопанный, рассматривая Лису всю в крови, пытаясь убедить себя, что это сон. Чонгук устало выдохнул и наклонил голову вниз, зарываясь носом в волосы Лисы, в попытках хотя бы немного успокоиться. Но это было чертовски сложно, когда желанная девушка стояла рядом и творила безумство под маской доброты.        — Претворяясь хорошей девочкой, я забыла кое-что рассказать о себе. — Она нарушила тишину, улыбаясь Намджуну.        Она хотела сказать что-то еще, но Чонгук резко шумно выдохнул у нее за спиной и схватил ее за шею. Он больше не мог сдерживать безумие, что бушевало внутри и бороться с ним сил уже не оставалось. Лиса отравляла его своим ядом, заставляла умирать от желания и при этом продолжала вести диалоги с другими мужчинами. Но Чонгук не хотел ее делить ни с кем другим, предпочитая, чтобы она принадлежала только ему одному.        Он перехватил ее за талию, утаскивая к столу. Гук хотел дотерпеть до дома и не сходить с ума, давая ей возможность разобраться с этим и почувствовать свободу действий. Ему хотелось получить все ее тело, оттрахать за то, что сбежала, и это желание закипало, а взгляд, которым на нее смотрел Намджун подливало масла в огонь. Чонгук хотел, чтобы он смотрел на то, как женщину, что когда-то принадлежала ему, трогает другой мужчина, наказывает за проступки и имеет контроль над ней. Гук просто не мог пройти мимо такого прекрасного шанса, и не воспользоваться им.        Чонгук повернул Лису лицом к столу и схватил за шею, заставляя лечь на него грудью, открывая обзор на свою попу. Он шипел на нее, снова начиная злиться из-за того, что она уехала сюда одна и его совершенно не волновало сейчас то, что на них смотрели Хосок и Намджун. Гук очень хотел отшлепать ее, поэтому не собирался дожидаться момента, когда они вернутся домой и смогут поговорить в свободной обстановке, в которой никто не будет на них смотреть. Он положил рядом с ней пистолет, сильно прижимая к столу и замахнулся свободной рукой, не сдерживаясь ударил ее по попе, из-за чего по кабинету разнесся звонкий шлепок, а за ним последовал и тихий стон.        Лиса была немного не готова к тому, что Чонгуку сорвет голову именно сейчас, но не сопротивлялась, позволяя трогать себя и улыбалась, наслаждаясь тем, как его большая рука касалась ее бедра. Ради этого она готова постоянно выводить его из себя, лишь бы постоянно чувствовать шлепки, но никогда не просила Чонгука начать их, не собираясь показывать свои желания. Ему она и правда позволяла больше, чем другим мужчинам, и в такие моменты даже забывала про ненависть к нему, которую лелеяла, стараясь не потерять голову от наслаждения. Она все больше уходила в него с головой и постепенно забывала собственными планы на него, теряясь.        Лиса выгнулась в спине, а Чонгук схватил ее за тонкую шею, сжимая руку, лишая ее воздуха. Она закусила губу, наслаждаясь этими ощущениями и совсем забывала, что вообще-то не договорила с Намджуном и все еще не разобралась с Хосоком, опять упуская его. Но у Гука прекрасно получалось отвлекать ее от всего происходящего, игнорируя кровь на ее платье, руках и лице, он наслаждался наказанием. Скажи она еще хоть пару фраз своим сладким голосом, его уже ничего бы не остановило от потери контроля, но сейчас у него все еще получалось немного давать себе отчет о содеянном.        Чонгук наклонился, прижимая ее своим телом и разжал пальцы, любуясь на еле заметные следы, что остались на коже, нежно целая их. Он будто пытался извиниться за попытку удушить, но при этом прикусывал кожу, оставляя еще и укусы, которые явно будут проходить дольше, чем следы от пальцев. Вот только от этого Лиса разочарованно выдыхала, явно недовольная сменой обстановки и наказания. Она схватила его за руку, царапая ногтями, показывая, что недовольна и желает возвращения методов, а Чонгуку ничего не оставалось, кроме как подчиниться и начать плясать под ее дудку. Она главная среди них двоих и сколько бы он не сопротивлялся всегда будет уступать, потому что безумно любит ее.        Он сжал пальцы на ее шее, заставляя судорожно глотать ртом воздух, и улыбаться с наслаждением, сходя с ума. Она явно продала душу дьяволу по имени Чон Чонгук, растворяясь в его руках, падая в забытие, о котором мечтала. А Намджун отказывался верить в то, что видел перед собой, отворачивался и закрывал глаза, но когда открывал их, картина не менялся. Его хрупкую девушку, которая боялся мужчин и близости с ними, сейчас брал на столе Чонгук, совершенно не жалея сил на исполнения ее маленькой прихоти. Он ослабил хватку на ее шее, давая время, чтобы восстановить дыхание и немного прийти в себя.        — О, да… души меня, мой прекрасный детектив. — Лиса улыбалась, продолжая провоцировать его, и чувствуя, что он не на шутку возбудился.        — Будь моя воля. — Чонгук резко поднял ее, повернул к себе и посадил на стол, разводя ноги, устраиваясь между ними. — Я бы трахнул тебя на глазах у всех и показал настолько я зол, — он держал Лису за подбородок и не позволял повернуться, второй рукой водя по бедру, подцепляя цепочку, что там висела, — но я сделаю это дома.        — Зачем ждать дома? — Лиса усмехнулась, все еще тяжело дыша, закидывая одну ногу за его спину, и обняла руками шею, царапая нежную кожу. — Я уже мокрая внизу. Проверь это, ах. — Она схватила его руку, что игралась с цепочкой и потянула внутрь платья, заставляя коснуться того места, про которое говорила.        Намджун в несколько шагов преодолел расстояние, что их разделяло и схватил Чонгука за воротник, оттаскивая от Лисы и заканчивая все это шоу. Ему нужно было поговорить с ней и прояснить все происходящее, иначе он не сможет спать спокойно, постоянно думая об этом. У него не было никакого желания строить догадки и пытаться разгадать загадку, поэтому он встал перед Лису, нависая над ней и уперся руками в стол, по обе стороны от нее. У нее не получится сбежать и избежать этого диалога, как и не получится не ответить на все вопросы, что он задаст.        — Ты… почему…