Танец суицидника

       — Ты…почему это должна была быть именно ты… — Намджун смотрел на ее лицо, залитое кровью, отказываясь верить своим глазам. — Нет…        По его щекам медленно начинали скатываться слезы, а в голове пазл наконец сложился, показывая всю картину, которую он так отчаянно не хотел видеть. Перед ним открывалось огромное количество вариантов, кто мог стоять за теми убийствами, которые совершались все это время, образуя какую-то странную цепочку, но именно эту девочку он никак не мог заподозрить. Его маленький хрупкий цветочек, который мог рассыпаться от самого легкого прикосновения. Его малышка, которая боялась всего вокруг и с добротой смотрела на каждое существо, которое ее окружало.        Ее лицо полностью преобразилось, стало неузнаваемым и незнакомым для Намджуна, и теперь ее нельзя назвать хрустальной куколкой. Лиса стала полной противоположностью себя, какой он даже не представлял и не думал, что однажды выпадет шанс увидеть. Прошел всего один миг, а она стала абсолютно другим человеком, и смотря на нее, складывалось ощущение, что прошлое всего лишь иллюзия, которую он сам себе придумал. В мире никогда не существовало хрупкой и нежной Лисы, что тряслась от вида крови и трупов, все было всего лишь его больным воображением, а точнее, какой он хотел ее видеть.        Лиса наконец-то сняла все свои маски, что до этого уверенно держала на лице и меняла в соответствии с собеседником, показываясь людям такой, какой ее хотели видеть. И теперь Намджуна очень волновал один вопрос: что есть ее истинное лицо? Ее маленькая хрупкая душа всегда была открыта для него, как ему казалось, но теперь все выглядело так, словно они никогда и не знали друг друга. Джун смотрел в любимые глаза, но теперь они казались такими незнакомыми, что сердце сжималось, обливаясь кровью.        Джун всматривался в ее лицо, отчаянно пытаясь увидеть привычные черты, что запомнил в первый же день знакомства, но видел совершенно другого человека — незнакомку, что вселилась в тело Лисы, завладела ее душой и распоряжалась ею, как того хотела. Он готов защищать ее, встать перед ней и закрыть своей широкой спиной от любой напасти, делал это на протяжении пяти лет, но именно она стала той, кто вставил нож в его спину, и сейчас медленно вытаскивала его, причиняя еще больше боли. Намджун не узнавал ее в новом образе.        Он медленно протянул руку, стирая кровь с ее щек, лба, подбородка, в надежде, что это поможет, а сам не чувствовал, как слезы медленно катились по щекам, обжигая кожу. Лиса собственными руками выстрелила в Юнги и Джун прекрасно видел это, но просто не мог смириться с этим, отказываясь верить в происходящее, все еще пытаясь убедить себя в том, что происходящее — ложь. Она затягивала на его шее петлю, приближая ее все ближе и ближе к кадыку, так и наровясь сломать его. А Намджун поддавался вперед, не желая жить без нее, отказываясь принимать такую суровую реальность, в которой Лиса такая жестокая и кровожадная.        Она сидела на столе не двигаясь с места и показывала Чонгуку рукой, чтобы тот не мешал, а просто наблюдал, понимая, что Намджун не причинит ей зла даже после такого предательства. Лиса молча наблюдала за ним и внимательность изучала каждую эмоцию, что мелькали в глазах, и позволяла ему касаться себя, несмотря на то, что совсем не хотела этого. Она понимала, что ему нужно время, чтобы принять правду и давала его, не требуя чего-то сверхъестественного, но еле сдерживалась, чтобы не начать улыбаться, ожидая от Намджуна именно такой реакции.        Он положил ладонь на ее щеку, проводя большим пальцем по засохшим следам крови, осознавая, что они не отмоются, символично показывая, что Лиса на самом деле искупалась в крови и ему никак не изменить этот факт. Оставалось только смириться с тем, что она на самом деле оказалась тем самым серийным убийцей, дела которого Чонгук пытался повесить на него, а полиция никак не могла выйти на след. Джун покачал головой, отказываясь верить в правдивость происходящего и хотел вернуться на несколько часов назад, не пустить в свой кабинет парня, что принес эти новости и не приезжать сюда. Он хотел оставаться и дальше вне ведении, чтобы смотреть на тот же самый мир, не перевернутый с ног на голову, пускай даже через розовые очки.        — Роль хорошей девочки не для меня. — Тихо прошептала она, не сводя взгляда с Джуна, и понимая, какая борьба сейчас происходила в его голове, но рано или поздно ему все равно пришлось бы встретиться с этой реальностью и с головой окунуться в нее. — Мне уже давно отведено место в аду.        — Не говори так, мы обязательно со всем справимся… — Джун становился с каждой секундой все грустнее и грустнее, будто он заставлял себя поверить в правду, но сердце и разум сопротивлялись, не понимая, зачем им это нужно.        Лиса для него навсегда останется маленьким хрупким цветочком, для которого нужно выстроить целую стеклянную оранжерею и каждую секунду проверять там температуру, чтобы создать идеальные условия. В его глазах она никогда никого не убивала и все происходящее просто кошмарный сон, который приснился из-за переработок и появления Чонгука. Ведь ее у него безжалостно забрали, скрыли с глаз и заставили умирать в одиночестве из-за не хватки любимого запаха, образа, теплых прикосновений…        Все эти ночи Намджуна съедало одиночество, с которым он пытался бороться, но стоило только услышать о возможности встретиться, как он тут же примчался, и чертовски пожалел об этом. Он очень хотел услышать, что она любит его, что уход к Чонгуку был всего лишь шуткой, попыткой попробовать что-то новое, которая не увенчалась успехом, но вместо всего этого встретился с холодным безразличием, что резало лучше любой стали.        Ее отношения с Чонгуком резали по самым больным местам, которые только можно было найти в его теле, и развивали все ожидания на то, что они уже давно разошлись. Оказалось, что они стали куда ближе, причем настолько, насколько Намджун не мог и мечтать, хотя прикладывал безумного много усилий, лишь бы добиться этого. Для него до сих пор оставалось загадкой, что именно сделал Чонгук и как добился этого, но почему-то в разум говорил просто заглянуть немного глубже.        С ним Лиса на самом деле начала сиять, цвет глаз стал немного ярче, и будто сама душа ярко горела, показывая насколько она счастлива. Чонгук изменил ее до неузнаваемости не только с точки зрения отношения к миру, но и само ее существование стало значительно другим. Намджун раньше никогда не видел Лису такой, как она вела себя с Гуком, и это явно было в новинку, заставляло кусать губы из-за непонятных ощущений некой пустоты внутри, ведь у него не получилось добиться того же.        — Ты создал для меня большую золотую клетку и я благодарна за защиту… — Она осеклась, вспоминая, что все это время защищала себя самостоятельно и старательно скрывалась благодаря Джису и Юнги, Намджун же только обеспечил для нее место. — Но я вольная птица и хочу на свободу.        Джун даже не заметил, как светлого и доброго ребенка, что любил все живое, дорожил каждым цветком, которого касался, превратили в бесчувственную сволочь, которой плевать на все вокруг кроме себя самой. Это теперь была не фарфоровая кукла с нежной почти белой кожей, а ядовитая бомба замедленного действия, которая вот-вот могла взорваться и разрушить все вокруг. Но даже без этого ее яд медленно проникал в тела каждого, с кем она виделась, пересекалась хотя бы раз в жизни и поэтому от нее становился зависим каждый, приходя к ней потом за повторными дозами.        Намджун прекрасно понимал каждого из них, потому что сам еле справлялся без своей принцессы, и безумно хотел украсть ее сейчас и спрятать, чтобы Чонгук больше не смог добраться до нее. Он все еще не мог принять то, какая она на самом деле, и думал, что если заберет, вероятно сможет вернуть прежнюю Лису, именно такую, какой помнил ее, избавившись от этой грубой копии. По его щекам скатывались слезы, полностью раскрывающие ее душевное состояние, что было на руку Лисе, которая могла управлять его чувствами. Она уже давно приняла это решение и не собиралась отступать назад только из-за того, что Джун отказывался принимать правду.        — Но я…я ведь не смогу без тебя… — Он поправил ее волосы, аккуратно заправляя пряди за маленькое ушко, желая поцеловать пухлые губы, обнять и прижать к себе, как можно крепче, в надежде, что это вернет ее. — Ты ушла так далеко от меня…даже не представляешь, как тяжело жилось мне все это время. Пожалуйста, будь немного мягче ко мне…ты ведь единственная кого я на самом деле любил…        — Тогда… — Лиса отвела взгляд в сторону и коснулась пальцами пистолета, пробегаясь по нему и перехватывая дуло, медленно протянула Намджуну, намекая на самое легкое решение их общей проблемы, — убей себя. — Ее шепот резал уши и сердце, разрывал душу, разрушая на мелкие кусочки сознание, такими решениями проблем.        Его сердце сжалось сильнее и Джун положил руку на грудь, прижимая, в надежде что это поможет успокоить боль. Ему не хотелось протягивать руку и брать пистолет, соглашаясь на такую сделку, потому что получалось, что так он отпустит ее к Чонгуку и позволит делать абсолютно все, что только вздумается, никто не сможет остановить ее. Он просто не мог смириться с тем, что Лиса больше не его, больше не та фарфоровая девочка, которая может разбиться от одного прикосновения к ней. Теперь Лиса сама она разбить любого, к кому касалась, и могла заполучить любого мужчину, что просто приглянулся ей. И именно это разрушало Намджуна изнутри.        Вроде бы вот она, сидела перед ним, такая красивая, привычно любимая, но такая далекая и совершенно недосягаемая. Именно сейчас все сильнее складывалось ощущение, что он потерял своего человека, того самого, кого мог безгранично любить несмотря ни на что, несмотря на все поступки… И мир медленно начинал рушиться, куски зеркала отпадали, пролитая мимо глаз, вниз, опускаясь на пол к ногам и ломаясь еще сильнее. Намджун теперь прекрасно видел, как все то, что он строил столько лет, разрушалось на глазах и с этим ничего нельзя было сделать, ведь момент уже полностью упущен, как и возможность отгородить Лису от Чонгука.        И все-таки это именно он развратил ее, сделал из хрупкой домашней девочки, самую главную хулиганку, что держала на мушке весь криминальный мир Азии, и со дня на день собиралась заявить о себе. Джун взял пистолет из ее рук, не переставая смотреть в ее глаза, надеясь, что она сожмет его и не позволит забрать, но Лиса отпустила пальцы, улыбаясь. Юнги был полностью прав — главная проблема это Чонгук и от него стоило избавить, но Намджун не мог это сделать на глазах у Лисы, переживая, что она испугается. Он сглотнул, мысленно считая секунды и посмотрел на пистолет в руках, все еще надеясь, что она сейчас просто рассмеется и скажет, что все это просто шутка, а он как дурак повелся. Но сколько бы Джун не отсчитал, она так и не сказала заветных слов, которых он ждал. Лиса подтолкнула его руку выше, чтобы он точно направил дуло пистолета на себя и выстрелил в нужную точку.        Все меньше сомнений, что он с самого начала ошибся в ней и просто играл под ее дудку, как все мужчины, что сходили из-за нее с ума. Он с самого начала попал в ее капкан и нужен был только на определенное время, пока не появится тот, кто сможет заменить его в ее прекрасных глазах. Лиса окончательно разрушила его мир, игнорируя то, как отчаянно он боролся все это время, чтобы сохранить от него хотя бы кусочек. Но Лиса наплевала на его мнение и действовала так, как хотела того сама, окончательно разрушая все то, что связывало.        — Мне нужно было догадаться с самого начала. — Намджун поднял пистолет на уровень глаз и посмотрел на него, все-таки принимая это решение, убеждая свое сердце, что иначе никак. — Еще тогда, когда я захотел бросить ради тебя абсолютно все. — Его шепот прерывал звенящую тишину кабинета, но совершенно не трогал душу Лисы и не заставлял трепетать. — Ведь с таким человеком никогда не быть вместе.        Сердце Намджуна тихо нашептывало свои желания, но ни одно слово больше не слетело с его уст, потому что все разговоры были бесполезны. Его сердце могло тревожиться сколько угодно, но для Лисы это ничего не значило, ни одно его слово больше не сыграет на струнах ее души и не заставит передумать. А его глаза наконец раскрылись, смотря на настоящую картину миру, которая все это время была скрыта за пеленой очарования. Джун все это время был единственным, кто любил в этих отношениях — Лиса просто убедила себя в том, что чувствует что-то к нему, а теперь сняла все маски, оставляя его одного со своими чувствами.        Намджун смотрел в ее глаза, пытаясь найти в них сострадание, но видел только усмешку, и ни намека на шутку. Лиса больше не собиралась играть с ним в игры, а уж тем более потакать его желаниям, которые все равно не сможет осуществить. У нее отсутствовало все желание продолжать в том же духе, поэтому она просто молча ждала момента, когда Джун выстрелит в себя и прекратит эту пытку. Он мучил себя и ее тоже, заставляя смотреть на то, как колеблется и не может сделать выбор, хотя все уже давно решено за них.        Он вытер свободной рукой слезы с лица и улыбнулся ей привычной теплой улыбкой, какую показывал всегда, когда приходил домой и радовался встрече с Лисой. Джун положил мокрую руку на ее щеку, пачкаясь в чужой крови, что перемешалась со слезами и наконец начала смываться с лица Лисы хотя бы таким путем. Сейчас он был доволен и тем временем, что они смогли провести вместе, пускай это и было всего лишь пять лет, которые пролетели, как одно мгновение.        Раз Лиса так хочет этого, значит уже нельзя ничего изменить и переписать, поэтому он готов был пойти на все, чтобы она была счастлива, даже если счастье принесет его смерть. Намджун приставил дуло пистолета к виску, чувствуя, как еще одна порция слез начала стекать вниз по лицу. Ему все еще не хотелось расставаться с ней, но у него не получится как-то изменить ее желание, поэтому оставалось только подчиниться ему и сделать так, как она хочет. Пускай теперь ее счастьем является Чонгук, а не Джун, пускай теперь он исполняет ее желания; видимо время Намджуна в ее жизни полностью прошло.        Он выдохнул и нажал на курок пистолета, в последнюю секунду выпрямляя спину и убирая руку от лица Лисы, чтобы на нее не упасть, хотя и просчитался немного, но Чонгук вовремя откинул его подальше. Намджун обмяк, с улыбкой на лице, падая на пол, понимая, что Гук сделал все правильно, чтобы она не испачкалась и случайно не оказалась прижата его телом к столу, на котором все еще сидела. Гук обнимал ее за плечи и прижимал к своей груди, злобно смотря на то, как тело Намджуна с грохотом упало на пол, и в последнюю секунду он что-то прошептал одними губами, что осталось между ним и Лисой, не доносясь до Чонгука.        Когда она сказала, что собирается избавиться от него, Чонгук не думал, что все обернется именно таким образом, но уже ничего не мог повернуть назад, потому что она сделала то, что хотела. Лиса безразлично смотрела на тело Намджуна и хмыкнула, прижимаясь к груди Гука и не желая пока что отстраняться от него. Ей было тепло, особенно после стольких убийств за сегодня. Ее постепенно начинало отпускать и разум приходил в порядок, начиная осознавать все случившееся, точнее то, что этого уже не исправить.        Намджун умер, а она продолжала смотреть на его труп, придавая своему лицу полное безразличие, чтобы никто не мог сказать, какие именно внутри нее бушевали эмоции. Он сделал для нее и правда очень многое, но этого явно оказалась недостаточно, чтобы она изменила своим планам и стала именно такой, какой он видел ее все эти пять лет. Лиса не хорошая девочка, какой ее хотели видеть все, и только Чонгуку удалось рассмотреть истинное лицо, поэтому сейчас она была ближе всего к нему.        — Сложно поверить, что именно ты сделала все это. — Чонгук сложил руки на груди, отходя на шаг от Лисы и выпуская из объятий, чтобы у нее была возможность вздохнуть, иначе он мог бы задушить ее, прижимая к себе. — Такая маленькая и хрупкая девочка, даже не попросила меня о помощи, а я ведь говорил сделать это.        Он все еще не понимал как в такое маленькое тело помещалось так много ненависти, злости и желания мстить, ведь издалека казалось, что в нее не вмешается даже ее собственные органы. Гук смотрел на ее лицо, не видя там ни тени хотя бы каких-то эмоций и начинал не на шутку волноваться, ведь понимал, что после такой тяжелой ночи обязательно следует полное изнеможение и упадок сил. Она сейчас нуждалась в отдыхе и им придется отложить серьезный разговор хотя бы до завтра, чтобы она могла отдохнуть и привести все чувства в порядок.        — Именно человек способен на нечеловеческие поступки. А я все-таки человек, Чонгук. — В ее голосе чувствовалась улыбка, но сама она даже не думала улыбаться, поворачиваясь к нему спиной, чтобы скрыть все чувства и эмоции, что одолевали ее на данный момент. — Поэтому не думай, что можешь доверять мне.        Чонгук внимательно изучал ее спину, чувствуя, что у Лисы на душе сейчас было очень тяжело, из-за чего она даже не думала поворачиваться к нему лицом, зная, что он прочитает все в ее глазах. Он читает ее, как открытую книгу, поэтому она не понимала, как Гук еще не понял ее истинные намерения. У него даже хватило мозгов приехать сюда, да еще и найти нужный этаж, хотя мало вероятно, что он стал бы это делать, не зная, с какими именно целями она приехала сюда.        Ее очень расстроило то, что Хосок сбежал и даже не позволил ранить себя, а ведь они были достаточно близко и для того, чтобы его убить. Сейчас Лиса как никогда хотела это сделать и очень сожалела, что упустила момент и не воспользовалась им, а ведь могла бы избавить себя от еще одной головной боли и двигаться дальше по своим планам. У нее явно становилось все меньше терпения, и хотелось, как можно скорее разобраться со всеми делами, которые откладывала все это время, играя хорошую девушку перед Намджуном. Теперь его нет, и ей нет необходимости скрывать себя, можно спокойно заявить о себе перед всеми и рассказать о личности Хосока, раскрывая все карты.        Чонгук обеспокоено выдохнул и закрыл глаза, чувствуя ее настроение, стараясь не влезать в ее мысли, в которых она и сама не могла разобраться. Он понимал, что следующим шагом будет раскрытие себя перед всеми, поэтому морально готовился к бесчисленным взглядам, что теперь будут устремлены на нее. Теперь будет бесчисленное количество мужчин, которые обязательно захотят заполучить ее себе и перевоспитать в ту, какой она была до этого: хрупкую и безвольную птичку, что не может расправить крылья.        Он кинул взгляд на тело Намджуна и неожиданно понял, что тот сказал перед своей смертью. Это было настолько тихо, что Гук не сразу понял и части произнесенного, но сейчас до него дошел смысл того высказывания, как и того, что именно он хотел сказать. Чонгук усмехнулся, прокручивая в голове фразу: «я…так привязался к тебе», убеждаясь в том, что Джун тоже понял, кто именно для Лисы все мужчины, что ее окружают. Всего лишь собаки, которых она легко приструнила, давая полную свободу, прекрасно зная, что легче всего привязана та собака, которую никогда не привязывали к поводку.        Из Лисы получился прекрасный дрессировщик для собак, и это в очередной раз доказывало, что ей не нужна защита, потому что она прекрасно справлялась самостоятельно. И сейчас Чонгук задумался над тем, что однажды она может сбежать от него, так же оставив одного, наедине со своими чувствами, с которыми у него явно не получится справиться, и по итогу он повторит судьбу Намджуна. Гук переживал, что не сможет удержать ее рядом с собой и в итоге упустит, пускай она сейчас и находится в его руках, мало вероятно, что также будет и дальше.        — Какой ценой? — Чонгук смотрел на ее спину, чувствуя, что ей очень тяжело дался сегодняшний день, а Намджун уже наказал ее за то, что она сбежала из дома и устроила весь этот переполох.        — Не твое дело. — Лиса встала со своего места, собираясь пойти куда-нибудь, где будет значительно меньше крови, чем в этом кабинете, и где не будет пахнуть смертью, но Гук не позволил ей, преграждая путь и давая понять, что пока что она от него еще не сбежала, поэтому не было никого смысла сопротивляться и пытаться ускользнуть от него — достаточно было положиться на него.        Пускай она и безжалостная девушка, что уже успела убить достаточное количество человек, но это нисколько не закалило ее характер и не подарило безразличие к запахом, особенно после того, как безумие отступало, оставляя место здравому смыслу. Чонгук схватил ее за руку, останавливая и резко дернул на себя, заключая в объятия, пытаясь согреть тело, что постепенно начинало содрогаться от собственного холода. Лиса сама не замечала, как после всего сотворенного безумства, становилась маленькой девочкой и нуждалась в тепле и защите, без лишних вопросов, нравоучений и мест, куда снова надо надевать маски.        Она положила голову на его грудь и закрыла глаза, пытаясь бороться с головной болью, которая брала верх и все сильнее завладевала ее разумом, вытесняя все мысли и чувства. Лиса обнимала его в ответ, вдыхая запах духов, что все еще не исчез с одежды, несмотря на то, что нанесен был еще утром и прошли уже почти сутки с того времени. Это успокаивало ее и позволяло наконец расслабиться, забывая обо всем случившемся, как о простом кошмаре, который наконец-то подошел к концу. Но неожиданно Чонгук отстранился от нее, удивляя своими действиями и направился к трупам, сначала одному, а потом к другому.        — Значит…ты и меня убьешь, когда окажусь не нужен? — Чонгук подошел к трупу Намджуна и взял пистолет, что лежал на полу рядом с телом, не желая оставлять его тут, а заодно и забрал пистолет Хосока, что лежал возле двери.        — Можешь даже не сомневаться в этом. — Лиса сложила руки на груди, безразлично хмыкая, раздражаясь тем, что Чонгук так нагло уходил от нее, когда она наконец получила возможность расслабиться и отдохнуть.        — Я с удовольствием приму смерть от твоей руки. — Он подошел к ней и поцеловал, а затем поднял на руки, унося как можно дальше от этого кабинета, крови и смерти, которые оставались внутри.