Погасите фонари

Макс предполагал, сколь много Нери запросит у него, узнав, что босс заинтересован в свободе девушки. Этот хитрожопый сутенёр был готов построить бизнес на всём, поэтому он без сомнения попытается нажиться и на этом тоже. Но Ферстаппен не мог отказать Шарлю. Во-первых, его разбитый и подавленный вид крайне угнетал, Макс предпочитал видеть своего приятеля чуть более радостным. А во-вторых, потому что Ферстаппен был обязан парню жизнью. Он знал, что будет обязан ему до конца своих дней, и та пуля, от которой Леклер его однажды спас, ещё долго будет жить в его памяти. Макс помнил добро и верил в славных ребят. Все эти недавно открывшиеся «странности» Шарля постепенно улеглись в его голове. Сложившаяся между ними ситуация оставалась необычной, но не более того. Свою первую бурную реакцию Ферстаппен связывал исключительно с подозрением в предательстве, ведь, отбросив это, причин раздражаться у него почти не осталось. Он и правда свыкся, воспринял как данное. Ведь как говорила матушка, стоит принимать людей такими, какие они есть, особенно если они не пустое место в твоей жизни. Макс всё ещё не знал верных путей решения, и существовали ли те вообще. Он просто надеялся, что ситуация со временем разрешится сама собой, и настанет день, когда они с Шарлем будут вспоминать её с улыбкой, как старую шутку. Первостепенной проблемой сейчас был Нери. Как ни крути, разговорчик Ферстаппена ждал не из приятных. Макс надеялся, что лишних вопросов не будет. Грязная история. Если бы на месте Шарля был кто-то другой, он бы даже ввязываться во всё это дерьмо не стал. Макс договорился о встрече на стороне — не хотелось лишний раз светиться в борделе. Пыхтя сигаретой, Нери сидел в углу закусочной и лениво пролистывал Нью-Йорк Таймс. Завидев Ферстаппена, он быстро убрал от лица газету и смял окурок в пепельнице. — Доброе утро, дон. — Он привстал, чтобы протянуть Максу руку. — Не думал, что свидимся так скоро. Они обменялись парой дежурных шуток, после чего Ферстаппен перешёл к делу. — Меня интересует девушка по имени Кэтрин. Всё это время Нери был слегка напряжён, вероятно, прикидывал, зачем Ферстаппен вновь решил с ним встретиться. Но услышав вопрос о девушке мужчина заметно расслабился. — Пожалуйста, она к вашим услугам в любое время дня и ночи. Мадам Ли всё организует. Но предупреждаю, Кэтрин довольна строптива. — Я здесь ради другого. Я бы хотел выкупить её. Совсем. На миг Нери будто бы растерялся, но его удивление длилась недолго. На лице мужчины едва заметно проступила улыбка. — Сто тысяч долларов, — произнёс он. Услышав это, Макс засмеялся и закачал головой. Даже не смотря на свою готовность к подобному ответу, наглость Нери его ошеломила. — В каком месте, позволь узнать, она инкрустирована драгоценными камнями? Другой причины для подобной цены я просто не вижу. Нери ухмыльнулся и, опустив взгляд на свои золотые часы, поправил ремешок. — Кем она вам приходится, дон? — Это не ваше дело, — выплюнул Ферстаппен. — Как скажете. — Нери пожал плечами. — У меня есть другое предложение. Её выкуп станет бесплатным, но в течение года я буду отдавать лишь двадцать пять процентов от дохода вместо обычных пятидесяти. — Да что ты себе позволяешь? — Макс чуть приподнялся на стуле. — Я бизнесмен, я торговец, и я выбираю цену своим товарам. Хорошо, что Шарль не слышал, как его сестру только что назвали товаром. Он бы уже схватился за пушку. Но Макс решил быть дипломатом. По крайней мере, сегодня. — Не забывай, кому ты объявляешь свои условия, — усилием воли Ферстаппен сохранил в голосе сдержанность. — За подобную наглость я могу просто убить тебя, Нери. — Вы не сделаете этого, дон Ферстаппен, потому что прекрасно знаете, что лучше меня в этом бизнесе нет никого. Я приношу Семье огромные деньги, вы не убьете курицу, несущую золотые яйца. — На твоё место найдётся другой. — И всё полетит к чертям. Вы лучше меня это понимаете. Я знаю структуру бордельного бизнеса до косточек. Знаю все ходы и выходы в этом деле, знаю всех копов и имею компромат на любого политика, кувыркавшегося в этих стенах. Я не только ваши деньги, но и ваше оружие, ваши глаза и уши в этом городе. Вы меня не убьёте из-за какой-то паршивой девки. Нери был прав насчет того, что его бордель не только приносил хорошие деньги, но и являлся кладезем Нью-Йоркской грязи и сплетен. Опаивая клиентов дорогими винами, работницы борделя не упускали возможности лишний раз погреть уши, а пьяные и удовлетворенные в постели гости были не прочь похвастаться своими «подвигами». Помимо этого Нери приятельствовал со многими политиками и законниками, которые готовы были поделиться с ним новостями «по-дружески». Одним словом, мужик полезный. — Я согласен на двадцать пять процентов. Но не на год, а на шесть месяцев. — По рукам, — просиял Нери. Ферстаппен придерживался убеждения, что если где-то убывает, то есть надежда на то, что где-то и прибудет. И сегодня Макс решил пойти на компромисс, попутно приступив к обдумыванию того, как ему красиво отомстить Нери. Он терял большие деньги от этой сделки. Деньги, на которые он в последствии планировал выкупить несколько зданий на побережье. Потеря денег всегда расстраивала. Но страдающий Шарль всё же расстраивал сильнее. Да и стоил этот парень дороже любых денег.

***

— Привет, Пьер. — Вслед за словами раздался глухой звук, похожий на падение чемодана на пол. — До сих пор спишь с моим братом? — В те редкие моменты, когда удаётся застать его дома, — хмыкнул в ответ Пьер. Шарль не вышел её встретить, слушая разговор из кухни. Размешивая ложкой уже давно остывший и затянувшийся пленкой чай, он искал слова. И не находил. Пьер зашёл к нему, когда прибывшая сестра скрылась в ванной комнате. — Почему Кэтрин здесь? — спросил он удивленно и слегка обеспокоенно. — Что-то случилось? — Кэтрин придётся какое-то время пожить с нами, пока я не найду ей отдельную квартиру, — ответил Шарль, встав из-за стола. — Её отчислили из университета. Он вылил чай в раковину и ополоснул кружку. — Только сильно не дави на неё, ладно? — попросил Пьер, когда Шарль закрыл шумящий кран. — Это ведь не катастрофа. Всегда можно попытаться поступить снова, правда? — Угу. — Шарль попытался улыбнуться, но в мыслях всплывал Нери и его заведение. — Заранее извини, если она доставит какие-то неудобства… — Перестань. О каких неудобствах вообще может идти речь? Всё в порядке. Шарль вытер мокрые руки и повернулся к Пьеру. Хотелось перевести тему хотя бы ненадолго. — Как ты вообще? — Он погладил его по плечу, чуть притянул к себе. — Как тачки? — Я выкупил гараж, — ответил Пьер, принимая эти неловкие объятия. — Собираюсь расшириться. Ещё раз спасибо за деньги. — Ерунда. Если нужно ещё, говори. Пьер вздохнул и закачал головой. — Я не спрашиваю, откуда эти деньги. Просто надеюсь, что ты никого не убил. Шарль усмехнулся, ощущая, как в груди привычно закололо. — Ведь неплохо было бы поправить наше финансовое положение? — произнёс Леклер, мягко касаясь пальцами шеи Пьера. — Не жить же вечно в этом клоповнике. Мы с тобой мечтали о доме у океана, в конце концов. Ну, и о парочке лабрадоров, конечно. Пьер словно не верил в слова, в прикосновения. Его лицо замерло в крайне серьёзном выражении. — Обещаешь? — спросил он с надеждой и осторожностью, будто боясь, что Шарль пошутил, упомянув об их давних планах. — Да, — кивнул парень. Шарль не был уверен в том, что обещает, но его слова заставляли лицо Пьера светиться. Это было определенно лучшим за сегодняшний день. Леклера ждал разговор с Кэтрин, и ему было необходимо убедить ещё и сестру в том, что всё будет хорошо. Сроков не было, только туманное «потом». Хватит ли ему одного убедительного тона и пустых красивых обещаний? Кто знает. Смекнув, что на горизонте маячит серьёзный разговор, Пьер, дабы не вмешиваться в семейные разборки, свалил из квартиры под предлогом покурить. Злая, взъерошенная, с чуть влажными после душа волосами, Кэтрин яростно распаковывала чемодан. Пусть злится, её право. Зато она была рядом и, главное, в безопасности. Шарля захлестнула волна благодарности к Максу за то, что тот вытащил его сестру. Ну, и волны всего остального, что он к чувствовал к боссу, тоже. Но сейчас было совсем не до этого. — Спасибо, Шарль, — агрессивно выпалила Кэтрин, выкинув очередную вещицу из чемодана. — Теперь я осталась без работы и без жилья. Сегодня утром меня выперли из квартиры, в которой я жила. Будто я прокаженная какая-то. Полагаю, твоих рук дело? — Перестать называть это работой. — Тогда ты перестать притворяться моим братом. Та самая фраза, которая время от времени вылетала из её рта. Чудовищная фраза, обесценивавшая их отношения и их семью. Шарлю было ужасно больно слышать это. Он ждал, когда Кэтрин пожалеет о сказанном, искал в её лице раскаяние. И он дождался — в уголках глаз девушки заблестели слёзы. Она рухнула на диван и уронила голову на раскрытые ладони. — Тебе не следовало вмешиваться в мои дела, Шарль, — тихо сказала она. — Зачем ты врала мне? — У тебя своя жизнь, у меня — своя. Мои проблемы тебя не касаются. — Твои проблемы — это и мои проблемы тоже! — крикнул Шарль. — Мы семья. Хочешь сказать, что нет? — Нет у меня никакой семьи! У тебя с Пьером может быть и есть. А я одна. — Её голос задрожал. — Когда мама умерла, я осталась одна. Думаете, я была мелкая и ничего не понимала? Я всё понимала, Шарль, уже тогда. Спасибо тебе за помощь, но я обязана справиться со всем сама. Больше всего Шарль боялся того, что сестра выгорела изнутри, и ей, правда, стало плевать на свою жизнь. Боялся, что пути назад не будет, что он уже ничего не сможет исправить. Он опустился на пол рядом с девушкой, осторожно убрал волосы с её лица, зачесал их за ухо. — Я изо всех сил старался быть хорошим братом. — Знаю. И очень ценю это. Но теперь я сама по себе. — Кэтрин чуть приподняла голову. — Я пришла к выводу, что проще быть одной. Чтобы не доставлять никому неудобств. В детстве мне казалось, что я доставляю неудобства отцу. После смерти мамы, он хотел жениться, а я была обузой, лишним прицепом. Ему просто повезло, что он встретил твою мать, и она, оказавшись доброй женщиной, приняла меня. — Что ты такое говоришь? — Шарль сжал её колено. — Ты никогда не была обузой. Твой отец любил тебя. Может, тебе легче так думать, но это неправда. Плечи Кэтрин задрожали, и по лицу полились слёзы. — Перед смертью твой отец попросил присмотреть за тобой, — сказал Шарль, вытирая тыльной стороной ладони мокрые дорожки с её щек. — А я не смог. Это моя вина. Я не уследил за тобой. Кэтрин смотрела на брата с беспредельной болью в глазах. В глубине души она знала, что Шарль говорит правду, но боялась признать это. Ведь, по её мнению, быть одной проще. — Позволь всё исправить, — шепнул Шарль. Девушка менялась в лице. Она не была настолько холодной и спесивой, насколько хотела казаться. Она была другая, и Шарль это прекрасно знал. И вот сейчас, слушая брата с настороженностью, Кэтрин была на грани того, чтобы сломаться и поверить. Леклер отсчитывал секунды, и, спустя миг, девушка придушенно всхлипнула и бросилась на шею парня. — Нет, это я виновата во всём, — заревела она во весь голос. — Я никуда не поступила. Мне было так стыдно. Я видела, как ты радовался, тому, что я учусь. Мне было так стыдно перед тобой, Шарль. — Ну, всё, всё… — принялся успокаивать её Шарль. Ему казалось, что он вот-вот расплачется сам. — Я думала, что заработаю денег, а потом попробую поступить снова. Мы ведь всегда жили в нищете, и я думала, что ты обрадуешься, если я раздобуду денег, и не так сильно будешь сердиться моему вранью насчёт университета. И вскоре подвернулся один парень, он предложил хорошие деньги за работу. Так я попала к этому макароннику Нери и его этой старой ведьме мадам Ли. — Кэтрин выла во весь голос, едва не захлебываясь слезами. — Они следили за нами всё время, и даже съёмная квартира, где я жила с девочками, постоянно была под наблюдением. Они забирали почти все деньги. И мы не могли уйти. Нам угрожали. — Всё позади. Нам нужно просто попытаться забыть это. Шарль гладил Кэтрин по голове, обнимая за плечи. Его футболка стала влажной от её слёз. — Прости меня, Шарль. Я люблю тебя, ты самый лучший старший брат. Прости, что подвела тебя, прости, что наговорила гадостей. В груди Шарля пекло, распалялось, металось. — Всё хорошо, я не сержусь, — говорил он как можно более спокойно и уверенно. — Мы всё исправим. Пьер долго не возвращался. Как будто чувствовал, что разговор непростой или же просто услыхал громкую полемику. Когда Кэтрин немного успокоилась, она подняла лицо и вновь заговорила. — Ты как-то связан с ними? — Выпутавшись из объятий брата, девушка потёрла глаза ладонями. — Я видела тебя с тем парнем, перед которым все вечно выплясывают. Шарль уклончиво кивнул. Он не хотел рассказывать подробности, но Кэтрин и не спрашивала. — « Дон, взгляните на наших девочек , — передразнила она, по-видимому, мадам Ли. — А может возьмёте сразу двух. Бла-бла-бла ». Ему приводили самых лучших шлюх. А я всегда была в числе худших — тех, кого можно сбагрить какому-нибудь пьяному ублюдку. — Она всё ещё шмыгала носом и немного подрагивала. — Там не любят таких характерных, как я. Покладистые нужны. — К удивлению Шарлю Кэтрин слегка улыбнулась. — Думаю, меня бы всё равно оттуда выперли и без твоей помощи. Шарль позволил себе улыбнуться в ответ. Мышцы лица, казалось бы, атрофировались, и улыбка далась ему не без усилий. — Давай больше не будем вспоминать это, — сказал он, вновь обняв Кэтрин. — С завтрашнего дня начнёшь новую жизнь, договорились? Она опустила голову ему на плечо и закрыла глаза. — Ещё бы знать, с чего её начать, эту новую жизнь.

***

По шкале комфорта их с Пьером съемная квартира располагалась где-то в самом хвосте. Но Кэтрин не жаловалась. Единственное, что она попросила, так это не занимать ванну с утра. Первые несколько дней Кэтрин пыталась вернуть Шарлю назад те деньги, что он отправлял ей на несуществующую учёбу. Как оказалось, она не потратила ни копейки из этой суммы. Шарль категорически отказался брать деньги назад, и даже пригрозил развеять их над городом, забравшись на крышу отеля «Амбассадор», если она ещё раз попытается впихнуть ему их. Изо дня в день Кэтрин понемногу приходила в себя. Или просто делала вид, что приходит, — ради Шарля. Сестра старалась загружать себя чем-нибудь по хозяйству. Она успела навести в квартире порядок, придав ей максимально сносный вид. Пыталась готовить, и у неё даже получалось. Очевидно, что она делала это для того, чтобы окончательно не скатиться в депрессию и чувствовать себя обузой. Шарль всеми силами уверял её в том, что она не доставляет им неудобства. Хоть Леклер и был рад, что сестра рядом, под присмотром, он отлично понимал, что это не может продолжаться вечно. Нью-Йорк нанёс Кэтрин неизгладимые раны. Шарль боялся, что, придя однажды со смены, он не обнаружит сестру дома, что та сядет на первый попавшийся поезд и уедет куда глаза глядят. А потом всё повторится. И он уже не сможет ей помочь. Парень засыпал с этой мыслью и утром просыпался с ней же. У него не было вариантов, что делать дальше. Всплывала идея попросить совета у Розы, но посвящать её во всю эту историю не хотелось. От Розы накопилось слишком много секретов, и Шарль удивлялся, как та его до сих пор терпит. Должно быть, смиренно ждёт момента, когда у Леклера накопится слишком много всего, и он не сможет вывезти всё самостоятельно, и, наконец, расколется. Как-то особенно тяжело Шарлю стало, когда он случайно увидел в чемодане Кэтрин того уродливого тигра из тира. В детстве он казался намного больше. Сестра называла его счастливым талисманом, и говорила, что когда его плюшевая мордочка улыбается, это означает, что скоро произойдёт что-то замечательное. Сколько Шарль не приглядывался, он не находил улыбки в свалявшихся ворсинках. А вот Кэтрин была уверена, что именно сейчас она там появилась. Где-то через две недели на домашний телефон Шарля позвонили. Трубку успела снять Кэтрин, на тот момент возившаяся на кухне. Услышав на том конце нечто, что заставило её глаза недовольно закатиться, девушка протянула трубку брату. — Спрашивают Шарля, — она фыркнула и передала телефон. Шарль взял из рук сестры трубку, ожидая услышать голос Фабрицио или кого-то из ребят. Но это был Ферстаппен. Тон прозвучал уставший, но не раздражённый. — Птенчик, ты не занят? — Нет, — настороженно ответил Шарль. Кэтрин тем временем изобразила гримасу тошноты и вышла из комнаты. Он проводил её взглядом и машинально вжался ухом в трубку. — Заберешь меня из аэропорта? — спросил Макс тем временем. Леклер ждал встречи с боссом. Он ещё не успел поблагодарить его за помощь Кэтрин, и был рад возможности это сделать. — Конечно, — быстро ответил парень. — Отлично. Жду тебя. Упрямо не отпускала мысль о том, что Ферстаппен запомнил номер его домашнего телефона. Ну или по крайней мере записал его куда-то и здесь же не выкинул.

***

Рейс был из Лос-Анджелеса. Шарль приехал в аэропорт, следуя своей обыкновенной пунктуальности. Он был почти уверен, что Ферстаппен вернётся в Нью-Йорк с Келли или по меньшей мере от неё, поскольку девушка уже несколько месяцев пребывала в «Городе Ангелов» на съёмках. В период съёмок новой картины Келли бывала в Нью-Йорке нечасто, и Ферстаппен даже шутил, что она приезжает к нему, только когда ей нужны деньги. Леклер практически не испытывал к Келли негативных чувств. Он ревновал, но ненависть не допускал. В конце концов, она — выбор Макса, и выбор этот стоило уважать. Очевидно, что Келли пользовалась деньгами Ферстаппена и его связями для получения ролей в кино. Но каждый раз, когда Шарль начинал рассуждать о корысти в их отношениях, внутренний голос останавливал его: « Во-первых, это не твоё собачье дело. А во-вторых, ты всё равно не встанешь на её место. И на место любой другой его любовницы не встанешь. Потому что ты — это ты, и в своём «нет» Макс был категоричен и однозначен». Несмотря на всё своё смирение с визитом Келли, он не хотел, чтобы она приезжала именно сейчас. Ведь это значило бы, что запланированный разговор с Максом один на один провалился бы, а Шарль очень на него рассчитывал. Парень выдохнул с облегчением, когда увидел, что Ферстаппен вернулся в гордом одиночестве. С собой у него была только вместительная дорожная сумка и кожаный портфель. Он поблагодарил Шарля за то, что тот согласился приехать за ним, пожал парню руку и устало улыбнулся. Отправив багаж на заднее сидение, Макс сел вперёд. Босс был вымотанным и сонным. Куря в открытое окно, он время от времени закрывал глаза и откидывался на сидении. Иногда ёрзал на месте, точно пытаясь найти для себя более комфортное положение. — Выглядишь уставшим, — отметил Шарль, наблюдая за тем, как окурок полетел в окно. — Не спал, — немногословно объяснил Ферстаппен. — Как Кэтрин? — Сопротивлялась поначалу. Но потом угомонилась. Макс с пониманием закивал: — Хотела быть самостоятельной. — Она и сейчас хочет. Чувствую, как она уже обдумывает, куда бы уже свалить от меня. Но я, чёрт возьми, даже не представляю, как нам быть дальше. В понимании Шарля, после подобного заявления должна была повиснуть гнетущая тишина или сочувствующие кивки, как дань беспросветному положению Кэтрин. Но Ферстаппен почему-то улыбнулся. — Как хорошо, что у меня всегда есть план. Шарль взглянул на него с недоумением. — Я был в Лос-Анджелесе, — начал Макс. — Я думал, ты летал к своей девушке, — вставил Шарль. — И к ней тоже. Но основная цель визита была другой, по правде говоря. — Усталость в его лице сменилась на озабоченность. — Калифорнийский университет, — коротко объявил он. — Есть у меня там один приятель. Учебный год уже начался, но твою сестру обещали зачислить на первый курс. Думаю, пару месяцев сможет нагнать, если постарается. Шарль едва успел притормозить на светофоре. Старушка на сизом фиате осуждающе покрутила пальцем у виска. — Макс… — Вжавшись ногой в тормоз, Шарль перехватил руль. — Ключи, — перебил он. Достав из внутреннего кармана пиджака побрякивающую связку, он вложил её в нагрудный карман куртки Шарля. — От её квартиры. Вида на Голливудские холмы из окна не будет, но район всё же неплохой. Все бумаги в портфеле. — Ферстаппен кивнул назад. — И, — добавил он, опережая вопросы Шарля. — За ней присмотрят. У кузена Карлоса там свои люди. У Шарля в ушах пульсировала кровь, а в горле щипало. Парень с трудом переваривал услышанное. — Пойми, ей необходимо уехать из Нью-Йорка, — убеждающим тоном заявил Ферстаппен. Шарль быстро закивал, отгоняя пелену перед глазами. Он и без него знал, что необходимо. — Нери задавал вопросы, — объяснил Макс. — Я не хочу, чтобы о Кэтрин вдруг что-то всплыло. Твоя репутация, а значит и репутация Семьи, могут оказаться под угрозой. Будет лучше, если Кэтрин переедет в Лос-Анджелес. Шарль не мог найти слов, чтобы выразить свою признательность боссу. В том, что Макс сдержит своё слово и поможет, парень ни секунды не сомневался. Но Ферстаппен сделал больше, чем Шарль просил. Он сделал всё это ради него — так хотелось верить, что ради него. Они уже подъехали к дому Ферстаппена, когда Леклер смог наконец открыть рот. — Я даже не знаю, как тебя благодарить. — Шарль растерянно заморгал, ощущая безмерную благодарность и неловкость одновременно. — Улыбайся, — ответил Ферстаппен, уже толкая дверь понтиака. — Твоя кислая мина порядком надоела. На эти слова уголки губ Шарля невольно поползли вверх. — Во-о-от, — протянул Ферстаппен. — Так-то лучше. Он вышел из машины и немного размял плечи. — Ты не должен был, — обойдя понтиак, поспешил добавить Шарль. — Не должен. Но сделал. — Макс с какой-то тоской взглянул на своё поместье, а затем опять на Леклера. — Больше никогда не вставай ни перед кем на колени, ясно? — с недовольством добавил он. Кажется, прошлая выходка парня не оставляла его в покое. — Даже если я захочу тебе отсосать? — не сдержался Шарль. — Ты неисправим, — закачал головой Ферстаппен. — Хотя, знаешь, — на его губах вдруг проскользнула усмешка, — указанный тобой пункт можешь записать в исключения. — Он засмеялся и шутливо пихнул парня в плечо. Леклер тоже хохотнул, ощущая, как мелко пощипывает щеки. — Макс, спасибо, правда. Кэтрин очень много значит для меня. — Не за что благодарить. Мы в Семье помогаем друг другу. Извини, что колебался в начале. Он распахнул заднюю дверь понтиака, чтобы забрать вещи. — Пусть твоя сестра больше не возвращается туда, — с наставлением заговорил Ферстаппен. — Ради неё мне пришлось согласиться на некоторые условия, и если она снова окажется там, я больше не смогу ей помочь. Я не хочу портить бизнес ни себе, ни другим членам Семьи… — Я люблю тебя, — вставил Шарль. Не настолько громко, чтобы оборвать речь Макса, но тот услышал, резко замолчав на какое-то время. Шарль ожидал какой угодно реакции. Ферстаппен медленно вернул сумку назад, чуть прикрыл дверь и обернулся лицом к Шарлю. Его ноздри задрожали, а скулы напряглись. — Это очень серьёзное заявление, — строго отозвался Макс. И как ему только удавалось сохранять это самообладание в голосе? — Не стоит разбрасываться подобными словами. — Я и не разбрасываюсь, — возразил Шарль. — Это правда. Где-то внутри себя, Шарль подозревал, что его охватило внезапное помутнение. Что кто-то сейчас сказал всё это за него. Сказанное, разумеется, было правдой, но Леклер не собирался её озвучивать. Слишком сентиментальное и сопливое, чтобы травмировать этим кому-то уши. И уж тем более Ферстаппену. Но слова лились из Шарля сами собой. Макс смотрел на него так внимательно. Растерянность, вина — Шарль с трудом мог уловить всё, что читалось во взгляде босса. Его признание выбило Ферстаппена из равновесия. Вероятно, босс надеялся, что те слова про чувства, сказанные Шарлем некоторое время назад, остались в прошлом, стёрлись, замылились, были пересмотрены — одним словом, оказались не настолько серьёзными. Но в чувствах своих Шарль был уверен, как ни в чём другом. — Поверь, я не железный, — тихо произнёс Макс. — Твои слова разрывают мне сердце, — на этой фразе его ровный голос вдруг сломался. — Я не хочу, чтобы ты страдал. Ты хороший человек, Чарли и достоин лучшего, а я не заслужил и половины. Чуть улыбнувшись, Шарль вяло развёл руками. — Если бы я мог выбирать. Страдальчески поморщившись, Ферстаппен вдруг притянул Шарля к себе, а затем обнял. Мягко, но довольно резко Леклер ударился о чужую грудь. — Спасибо, — сдавленно шепнул Макс, сгребая парня в охапку. — Прости, что не могу дать тебе большего. В его объятиях было хорошо. Вот прямо совсем-совсем хорошо. Шарль понимал, насколько сильно его размазывает, и что он бессовестно позволяет себе быть такой размазнёй. Контроль потерян, что и говорить. — Просто будь рядом, — тихо выдохнул он в чужую шею. — Сделаю всё для этого, — ответил Макс, и, ещё немного постояв так, выпустил парня. — Ну, всё, иди уже. — Он хлопнул его ладонями по плечам и, сжав их, чуть встряхнул разомлевшее тельце. — А то ещё, чего доброго, привыкнешь к моим рукам, — добавил он в своей шутливой манере. Шарль не мог прогнать с лица улыбку. Неужели, всё наконец-то стало налаживаться, и чёрной полосе в его жизни подошёл долгожданный конец?