Погасите фонари

Всю ночь напролёт воображение Шарля играло с ним. Ему устроили психологическую пытку, оставив в камере в полнейшем одиночестве до утра. Явно намеренно нагнетали. Обвинений не предъявляли, не пытались заговорить или допросить, просто сунули в клетку и оставили там. Наедине с собой было тяжелее всего. Мысли лезли всякие, и причина тому была. Совершенно заслуженно Шарля можно было обвинить в одном убийстве, и это не говоря уже обо всем остальном. О чём знал детектив и что имел ввиду, говоря Леклеру о его серьёзных проблемах с законом? Его машину обыскали, но как-то спустя рукава, потому что кольт под сидением не нашли. Он так и остался валяться где-то там, вместе с деньгами, которые Шарль получил после прошлого дела с поимкой сбытчиков. Это показалось ему странным, но мысль об обыске держалась в голове недолго, её место быстро заполняли картинки сначала жутких пыток, а потом и публичного процесса, в котором Шарль открывает миру всю подноготную преступного мира Америки — Семьи, доны, их капо, советники и солдаты; а так же грабежи, рэкет, заказные убийства и организация проституции. Гнилая изнанка Нью-Йорка в статьях Тайм перекрывает бесконечные заголовки о грядущих выборах. На тёмной стороне улицы, там, где все фонари давно погасли, уже давно кипел и пенился другой мир, со своей властью, своими законами и порядками. Утром Леклеру озвучили его право на один звонок, и он сразу же набрал Фабрицио. Первое, что велел ему капо, так это молчать, что бы с ним не делали. Его слова пугали ещё сильнее, даже несмотря на то, что у Шарля и без них хватало страхов на этот счёт. Помимо основного приказа Фаб отдал команду ждать. Мол, проблему уже решают. Кто решает? Как решает? Было часов десять утра, когда Шарля вытолкали из камеры и завели в небольшую комнату со столом и двумя стульями напротив друг друга. На одном из них сидел немолодой кудрявый мужчина в хорошем костюме и очках в толстой оправе. Глаза Шарля удивленно округлились — он без труда узнал его. — Доброе утро, мистер Леклер, — с благодушной улыбкой поприветствовал его мужчина, когда Шарль сел напротив него. — Меня зовут Маттио Бинотто, и я ваш адвокат. — Рад познакомиться с вами, — проговорил Шарль, присев рядом. Наблюдая Маттио вблизи, Леклер не верил своим глазам. Ферстаппен прислал ему своего консильери — лучшего в городе адвоката. Да что там в городе, лучшего в штате. Босс волновался за Шарля или просто попросил проверенного человека заткнуть рот пташке, которая может напеть на ухо копам? Не долго размышляя, Леклер поставил на второе и произнес на одном дыхании: — Я очень благодарен, что кто-то вроде вас согласился мне помочь, но я знаю, зачем вы здесь на самом деле. Можете передать ему , что я собираюсь молчать, как мне и положено. Пусть потушит свой зад. Бинотто сдержанно улыбнулся. — Давайте перейдём к вашему делу, — с привычной вежливостью продолжил юрист. — Вам уже предъявили обвинение? — Нет, меня держат здесь со вчерашнего вечера и ничего не объясняют, — нервно протараторил Шарль. — У меня есть некоторые знакомства в участке, и я всё сразу разузнал про ваше задержание. — Мужчина поправил очки и чуть поднял подбородок. — У них ничего на вас нет, скажу сразу. Они не продержат вас здесь дольше, чем положено по закону. Я не знаю, какую цель преследует детектив, возможно, хочет запугать или надавить, чтобы выйти на кого-то повыше. В любом случае, ваша задача — молчать и не вестись на их уловки. Шарль долго выдохнул, ловя себя на лихорадочном подергивании ногой под столом. Сейчас ему хотелось иметь хоть каплю того спокойствия, которым был преисполнен господин адвокат. — Оружие нашли? — спросил мужчина, в упор смотря на своего подзащитного. — Нет, — отрезал Шарль. — Деньги? — Кажется, нет, — нервно ответил парень, вздрогнув на стуле. — Квартиру обыскивали? Автомобиль? — Квартиру — нет. Автомобиль перетряхнули, но ничего не нарыли. — Это странно, — задумчиво произнес Маттио. — Есть предположение, что ваше задержание как-то связано со сгоревшем рестораном, сейчас полиция занимается этим делом. Но ещё раз повторяю, на вас у них ничего нет. Особенно если оружие, из которого был убит хозяин ресторана, они так и не нашли. Живых свидетелей этого инцидента нет, а на тех, кто был в костюме копов, полиция не вышла. Шарль сглотнул собравшуюся в горле слюну. — В полиции предпочитают не соваться в крупные перестрелки, которые могут быть связаны с деятельностью мафии, — продолжил между тем юрист. — Гангстеров побаиваются, как ни крути. У полиции просто не хватит сил раскусить этот орех, и они это прекрасно понимают. Так что этот детектив либо бессмертный, либо идиот. Обычно подобными делами занимается ФБР, но и с той стороны пока тишина. Договорив, Бинотто завозился со своим чемоданом и достал оттуда документы. Шарль перевёл дыхание. Сказанные мужчиной слова немного успокаивали. Всем своим видом консильери Макса внушал уверенность — он был невозмутим и хладнокровен, говорил чётко. На короткий миг Шарль почувствовал надежду и ту силу, которая стояла за мафией. Спустя минуту Бинотто покашлял в кулак, и Шарль вновь собрал всё своё внимание. — Они вас не трогали? — неожиданно и будто бы вскользь спросил адвокат, пробегая взглядом по бумаге. — При задержании или потом… Шарль удивился вопросу и сперва даже не понял, почему мужчина так резко перевёл тему. — В каком смысле? — В физическом. — Просмотрев документы адвокат сложил их обратно. — Наш общий друг попросил меня узнать об этом. Сложив руки на груди и нервно вдавившись в спинку стула, Леклер прыснул. — Я в норме. Пусть наш общий друг уже потушит свой зад, повторяю ещё раз. На лице Бинотто проступила невыразительная усмешка. — Меня попросили спросить, и я спрашиваю. — Поправив пиджак и взяв чемодан под мышку, мужчина скрипнул ножками стула и поднялся с места. — Будем надеяться, что вас выпустят сегодня вечером в целости и сохранности. Не волнуйтесь, всё будет в порядке, мы не бросаем своих людей. Он протянул Шарлю руку, и тот пожал её, слабо улыбнувшись. Уже подойдя к двери, Маттио обернулся и добавил вполголоса: — До сегодняшнего дня ни один из членов мафии публично не признался в её существовании. Не станьте первым, мистер Леклер. Мой вам совет.

***

Шарль истово надеялся, что всё каким-то чудом обойдётся. Ему скажут, что произошла ошибка, и после отпустят восвояси. Время в участке тянулось черепашьим ходом, ничего не происходило, неизвестность давила многотонным прессом. И когда Гиллен вызвал его на допрос, Шарль обрадовался в некотором смысле. Всё должно было, наконец, решиться. Детектив предложил ему сигарету, но Шарль отказался, хотя курить хотелось мучительно сильно. Он был уверен, что это какая-то уловка копов. Всё начиналось с предложения сигареты, а заканчивалось просьбой сдать всех своих дружков. Кажется, он видел подобное в каком-то любимом фильме Роуз. Интересно, что девушка подумала, когда Шарль не появился утром на работе? Наверно, уже позвонила Пьеру. Скорее всего, позвонила. Гиллен принёс ему множество документов и пачки личных дел, с прикрепленными к ним бумагами и фотографиями. Сев на место, на котором какое-то время назад сидел адвокат, детектив почти приветливо улыбнулся. — Возможно, у вас уже есть предположение, почему вы здесь? — Ни малейшего. — Шарль поднял взгляд на лампочку в почти плоском плафоне. Та едва заметно покачивалась над их головами от грохота этажом выше. Шарлю стало ещё больше не по себе. Детектив хмыкнул и открыл одно из дел. С чёрно-белой сигналетической фотокарточки на Шарля смотрел мужчина средних лет в светлой рубашке и подтяжках для брюк. — Взгляните на этого мужчину, — попросил Гиллен, поворачивая папку с делом к Шарлю лицом. — Он должен был отбывать срок за заказное убийство. Мы знали, что оно заказное, но кто был заказчиком, он нам так и не поведал, хотя собирался. — Детектив сцепил пальцы рук и уложил на них подбородок. — Мы пообещали скостить ему срок, если он выдаст имя организатора, и он согласился. Но он не успел ничего нам рассказать. Его убили в эту же ночь в тюрьме. Они даже там его нашли. Представляете, мистер Леклер, какие длинные щупальца были у его босса? Вы знаете это, поэтому предпочтёте молчать. Они и вас достанут, если вы заговорите. Челюстные мышцы Шарля были настолько напряжены, что он начинал ощущать в них тянущую боль. — Никто не кричит о существовании мафии на каждом углу, но мы то все понимаем, что происходит. — Детектив закрыл дело и придвинул его к себе. — Сейчас мы занимаемся делом о поджоге крупного ресторана. Да, именно поджоге. Поджоге с целью сокрытия следов преступления, если быть совсем точным. Каждый из найденного там трупа хранил в себе, по меньшей мере, пять пуль. А хозяин ресторана — одну единственную, смертельную. Его даже от стула не отвязали, мы нашли обгоревшие фрагменты веревки. Какая кричащая небрежность. Они как будто говорят нам «вы должны знать, что это мы. А чтобы побыстрее закрыть это дело, мы великодушно подарим вам хорошую версию — поджог» . — Я совершенно не понимаю, о чём вы, — с трудом разлепив челюсти, выдавил Леклер. Должно быть, тон его голоса говорил об обратном, но детектива это как будто бы не волновало, он продолжал свой затянувшийся монолог. — Я начал следить за вами, мистер Леклер, после убийства руководителя больницы. А вернее после того, как однажды увидел вас в одной машине с мистером Ферстаппеном. — Он не без удовольствия наблюдал за напряженным лицом Шарля. Этого было достаточно для подтверждения правдивости собственных слов. — Вся эта история с клиникой показалась мне странной. Крупнейший в городе меценат дарует больнице кругленькую сумму, после чего деньги похищаются, а похититель вскоре обнаруживается мёртвым. Если честно, мне было сложно поверить в то, что благотворитель с улыбкой голливудской звезды, способен на хладнокровные убийства. Но одним им дело не ограничивается. По моим предположениям, организованной преступностью в Нью-Йорке командуют, как минимум, три человека. Поправьте меня, если я не прав. «Пять» , — поправил его Шарль, но про себя. Не собираясь ждать ответа, Гиллен продолжил: — Винсенте Марино. — Детектив сложил кулак и разжал указательный палец. — Этот старый лис занимался криминалом, когда я ещё гадил под себя, а вас, мистер Леклер, даже в проекте не было. Марко Палмери. — Он разжал второй палец. — Тот ещё ублюдок. Есть предположение, что его люди с помощью грузовика вытолкали под поезд машину бывшего городского судьи несколько месяцев назад. — Гиллен недобро улыбнулся. — Ну и Макс Ферстаппен, конечно же. — Он освободил безымянный палец, показывая цифру три. Шарль опустил взгляд. Ещё двоих донов Гиллен не назвал. Не знал или не успел узнать о них? — Очень занимательная лекция, — не своим голосом проговорил парень. — Но при чём тут я? — Я думаю, что вы работаете на мистера Ферстаппена и являетесь членом криминального сообщества Нью-Йорка. Сквозняков поблизости не наблюдалось, в допросной комнате было довольно тепло, но Шарля начало знобить. Он с трудом собрался с силами, чтобы ответить. — Должно быть, вы что-то перепутали. Я не знаком ни с ним, ни с остальными упомянутыми вами джентльменами. Я встречался с мистером Ферстаппеном лишь однажды, когда он жертвовал клинике, в которой я работаю, деньги. Нас даже не представляли. С притворным пониманием детектив Гиллен закивал. — Я здесь не для того, чтобы пытать вас, мистер Леклер. Я понимаю, что мелкая сошка вроде меня, не соперник вашему боссу. Он разделается со мной на раз-два. — Мужчина громко щелкнул пальцами, после чего сложил руки на столе. — Моя жизнь мне дорога, я не самоубийца и тем более не придурок-энтузиаст с завышенным чувством справедливости. — Тогда зачем вы притащили меня сюда? — спросил Шарль, глядя исподлобья. — Во-первых, чтобы посмотреть, как все зашевелятся. И я не ошибся — утром к вам приезжал адвокат Бинотто. Несколько раз видел его лицо в газетах. Он хороший адвокат, и, что главное, очень дорогой. Не думаю, что у парня, который разъезжает на старом понтиаке и живёт в зашарпанной съемной квартире есть деньги даже на минуту его времени. — Гиллен самодовольно ухмыльнулся. — Во-вторых, чтобы убедиться кое в чём ещё. — И в чём же? — спросил Шарль. — Ваш босс прислал вам лучшего юриста. Очевидно, что для мистера Ферстаппена вы представляете некую ценность. — В упор не понимаю, о чём вы, — на вдохе ответил Шарль. Ему хотелось верить в то, что для Макса он действительно представляет какую-то ценность. Хотелось, но не верилось. — Я просто хочу, чтобы вы передали мистеру Ферстаппену мои слова, — произнёс Гиллен подозрительно тихо. — Я надежный человек и у меня много связей. В общем, я могу быть полезным. Шарль резко поднял глаза на детектива. Ему показалось, что он неправильно его расслышал. — Не удивляйтесь так, — тихо засмеялся Гиллен. — Я просто принимаю сторону сильнейшего. Шарль молчал, ошарашенно таращась на мужчину. — Если надумаете, вот моя визитка, — Гиллен сдержанно улыбнулся и протянул парню бумажку с номером телефона. Уже через полчаса Шарль ехал в машине адвоката Бинотто. Парень долго не мог отойти от шока, слова детектива Гиллена не укладывались в голове. Впрочем, чему можно было удивляться, когда слева от него за рулём сидел юрист, работающий на мафию. «Взгляни, Шарль, — усмехался про себя Леклер. — Адекватные люди примыкают к мафии потому, что хотят денег. А ты — потому, что хочешь её босса. Ну, и кто в этой ситуации идиот в большей степени?» — Рассказывай, — Маттио первым нарушил тишину. — Что ему было нужно от тебя? — Не поверите, — прыснул Шарль. — Предлагает дону свою дружбу. Он изловил меня для того, чтобы я ему это передал. — Что? — удивленно переспросил юрист. — Хочет сотрудничать с мафией? — Угу. Бинотто рассмеялся. — Вот же жадный кретин! Прощупывает, где послаще местечко. Шарль невесело хмыкнул. От усталости клонило в сон. Он даже не сразу сообразил спросить Бинотто о том, куда они всё это время ехали. — А куда вы меня везёте? — слегка заволновавшись, бросил он. — К мистеру Ферстаппену, — ответил юрист. — Зачем? — недовольно пробухтел Шарль. — Приказ. Шарль отвернулся к окну. Снаружи давно бушевал дождь. Наступление осени ощущалось все сильнее. — Давно на него работаете? — С самого начала, — ответил Маттио, не отводя взгляда от дороги. — До этого работал на Конте. Усталый взгляд Шарля медленно переместился к дворникам и стал лениво следить за тем, как те гоняли воду по лобовому стеклу. — Все говорят, дон Конте был достойным человеком, — бездумно изрек он. — О, да, — горячо подтвердил Маттио. — Он был человеком чести. Я очень многим ему обязан. Конте помог мне выучиться и встать на ноги. Сирота без денег и перспектив стал уважаемым юристом. Поэтому когда он сказал, что готовит мистера Ферстаппена на своё место, я был солидарен. — Макс говорил, что его убили. — Макс считает , что его убили, — поправил Шарля Маттио. — Это неправда? — Я не думаю, что смерть Конте подстроили. Но у мистера Ферстаппена на этот счёт своя точка зрения. Конте был ему, как отец, и он не может смириться с его смертью. — Как вам Макс в качестве босса? — Человек он стойкий и целеустремленный. Но в силу сравнительно молодого возраста ему иногда не хватает мудрости и самообладания. — Маттио улыбнулся. — Именно для этого у него есть я — его советник.

***

Было уже довольно поздно, но Ферстаппен не спал. Если выбирать между взволнованным и напряженным, то Макс выглядел, скорее напряженным. — Всё в порядке, мистер Бинотто? — спросил он, нагоняя на себя деловой вид. — Конечно, — консильери уважительно кивнул. — Думаю, молодой человек сам вам всё расскажет. Леклер не хотел, чтобы Маттио уезжал и оставлял его с Ферстаппеном наедине. Но тот уехал почти сразу, у Макса к нему вопросов не было. А вот к Шарлю они нашлись. — Как ты? — первое, что он пожелал узнать. Вопрос Шарля почти что рассмешил. — Как я? — язвительно переспросил он. — Прекрасно, всё равно что на курорт съездил. Очевидно, что по плану Ферстаппена, после вчерашнего разговора недомолвок и недопонимания между ними не должно было оставаться. В коротких перерывах между страхом предстоящего допроса Шарль перемалывал в голове его слова. Но Макс разъяснился однозначно: деловые отношения, максимум — дружба. Не пристрелил, и на том спасибо. Если судить по горячности поступков босса, долго он над своими решениями не раздумывал. Кажется, Шарль и правда стал любимчиком, причуды которого, ради исключения, можно было простить. — Я волновался, — проговорил Ферстаппен, на что Шарль пренебрежительно фыркнул. — За то, что настучу копам? Зря волновался. — За тебя, — поправил его Ферстаппен. Шарль наблюдал за лицом Макса, пытался понять, насколько тот был искренен в своих переживаниях. Но усталость и раздражение сосредотачивали на себе. Леклер был уверен, что если он сейчас не поспит или просто не закроет глаза и не полежит в тишине, то какой-нибудь обморок решит эту проблему за него. — Почти поверил, — еле слышно отозвался Шарль. Ферстаппен громко выдохнул, его глаза беспокойно забегали. — Они не трогали тебя? На его вопрос парень демонстративно закатил глаза. Всё обошлось благополучно, разве что спину отлежал на жёсткой койке в камере. Ну, и определенное количество нервных клеток потерял, но это ерунда по сравнению с тем, что с ним могло произойти. — Тебе передали просьбу потушить свой зад? — раздраженно выпалил Шарль. — Сними рубашку, — резко бросил Ферстаппен, на что из Леклера вырвался возмущенные возглас. — Синяки искать собрался? Ты что, мне не веришь? — Я хочу убедиться. — Пошёл ты. — Шарль тряхнул головой и стал нервно выдергивать пуговицы из петель. Рубашка прилипала к вспотевшей спине, пуговицы выскальзывали из пальцев. Слишком много всего свалилось на Шарля за последние несколько дней. И ему почему-то казалось, что это далеко не конец. Странное предчувствие, возникшее из ниоткуда. Парень никогда не придавал значения таким вещам, как интуиция, поэтому он захотел как можно скорее избавиться от докучливых мыслей. Так же быстро, как и от чудовищного идиотизма, которым ему приходилось заниматься в эту самую минуту. Сложив руки на груди, Ферстаппен выжидал, пока парень закончит. Могло показаться, что Макс просто издевается, но по его каменной физиономии стало ясно, что нет. Закончив с пуговицами, Шарль скинул с себя рубашку и демонстративно развел руки в стороны. — Ну, как, нравлюсь? Только учти: смотреть можно, трогать нельзя. Поджав губы, Макс обошёл его вокруг, придирчиво рассматривая. Шарль вдруг вспомнил, что Гас шибанул его разок, ещё тогда, в кабаке. Но следа не осталось, судя по тому, что Ферстаппен не изменился в лице. — Одевайся, — велел он, закончив осмотр. — Можно было просто поверить мне, — отрезал Шарль. Ферстаппен проигнорировал его слова. — Чего он хотел, этот детектив, или как там его… — Предлагал свои услуги, — резко бросил Шарль, вновь борясь с пуговицами. — Что предлагал? — непонимающе переспросил Макс. — Детектив посчитал, что я какое-то приближенное к тебе лицо, поэтому попросил меня передать своё желание работать на Семью. Он кое-что разнюхал про криминальные сообщества в городе. Решил, что тут, у нас, неплохая кормушка. — Жадная свинья. Копам понизили зарплату? Шарль дернул плечом. Бумажка с номером телефона Гиллена всё ещё лежала в заднем кармане его джинсов. Не за чем. Просто лежала. — Чарли, — вновь обратился к нему Ферстаппен. — Мне жаль, что тебе пришлось провести в участке столько времени. Он как-то неловко дотронулся до его плеча, отчего Шарль шарахнулся назад. За его спиной стоял большой книжный шкаф — лопатки толкнули корешки выступающих вперёд книг. — Вот только не надо меня жалеть, — ледяным голосом процедил Леклер. Ровно в эту секунду Шарль почувствовал нечто странное внутри себя. Его сердце вновь принялось колотиться, как бешеное. Но это было уже что-то внутри него самого. Слово «жаль» из уст Ферстаппена сработало как красная тряпка на быка. — Ты злишься на меня? — Шарлю показалось, что в голосе Ферстаппена и правда было непонимание. Эта его коронная непрошибаемость. Да, Шарль злился, и чувствовал, как ярость медленно вытесняет из его усталость. Он объяснял своё состояние последствием действия наркотиков, но в глубине себя знал, что дело не в этом. Леклер чувствовал жалость Ферстаппена к себе, и это неистово бесило. Он едва не подох в ублюдском кабаке на отшибе города, а потом всю ночь трясся, ожидая билет в один конец. И всё ради чего? Чтобы его пожалели? — Просто перестань меня жалеть! — прокричал Шарль, больше не сдерживая гнева. — Меня тошнит от этой твоей жалости! Ферстаппен смотрел так, что ему хотелось вмазать, да посильнее. — Прислал мне своего адвоката-выпендрёжника. Весь такой благородный босс. Знаешь, Макс, пошёл ты! Я сам могу о себе позаботиться, ясно? Шарль понимал, что вот-вот нарвётся. Он знал, как это работает. Макс не станет терпеть такого разговора с собой. Но отчаяние брало верх. Переживания копились в нём слишком долго, и эта сжатая пружина рано или поздно должна была распрямиться. — Эй, уймись, — попытался остановить его Ферстаппен все ещё спокойным, примирительным тоном, но у Шарля к этому моменту сорвало всякие тормоза. — Слушай, а если бы мне в участке ногу прострелили, может, ты бы тогда переспал со мной, из жалости? Странно, почему я раньше об этом не подумал. Неожиданно рванув вперёд, он резко вытащил из-за пояса Ферстаппена пистолет, но Макс перехватил его руку и отвёл её в сторону от ноги, которую Леклер вдруг решил принести в жертву. Шарль всё же успел нажать на курок. Раздался выстрел и пуля влетела в пол. Ругнувшись каким-то нидерладским ругательством, Макс изо всех сил ударил его руку о шкаф. Край книжной полки угодил прямо между костяшками пальцев, и Шарль взвыл от резкой боли. Беретта вылетела из его руки, падая на пол. — Как же я ненавижу тебя, — жмурясь об боли, провыл Шарль. — Ты мне всю жизнь сломал, ублюдок. — Успокойся, ненормальный, — процедил Ферстаппен, дыша ему в лицо. — Ступай в душ и приведи себя в порядок. Продолжим разговор, когда тебе станет лучше. Он ухватил его за ворот рубашки и толкнул к двери. Шарля так и распирало ответить чем-нибудь, а пульсирующая боль в руке только подзуживала на это. Но в просветах между бешенством Шарль столкнулся с пониманием того, что если он сейчас не угомониться, всё закончиться дракой, в которой ему не победить. Обхватив травмированную ладонь, парень стиснул зубы и молча послушался. Он злился, но понимал, что Макс дал ему толковый совет. Ванная комната Ферстаппена имела такой же налёт педантичности, как и всё остальное. Шарль не удивился бы, если полотенца там были бы разложены по цветам и… Да, они действительно были разложены по цветам. Он начал угадывать Ферстаппена. Это было почти смешно. Шарль больше не злился, к нему вернулись прежние изнеможение и разбитость. Нехотя стащив с себя одежду, он двинулся к душу, но остановился на полпути, заметив кое-что на полочке рядом с раковиной. Вот они, эти блядские духи в прямоугольном стеклянном флаконе с золотой гравировкой. Какой-то хороший бренд, наверняка. По правде говоря, Шарль в них не разбирался, денег на дорогие побрякушки у него никогда не было. Единственное, что парень мог сказать об одеколоне, так это приятный он или отвратительный. И этот был совершенно точно отвратительный. Взяв пузырек в руки, Шарль снял колпачок, ткнулся в него носом и замер. Как такой тошнотворный запах мог оказаться столь желанным? Он вбирал воздух полной грудью, задерживал дыхание и вдыхал снова. Вскоре его голова закружилась. Зажмурившись, Шарль отдернул руку, всё ещё сжимая в ладони колпачок. Его плечи затряслись точно в беззвучном плаче. Но слёз в нём не было, как не было и голоса, только звенящая пустота во всем теле. Ферстаппен был повсюду, в любой мелочи. В эту секунду Шарль впервые всерьёз пожалел о том, что Гасу и Заку не удалось убить его. Так было бы проще для всех. В нём родилась мысль разбить флакон вдребезги, но он вовремя остановился, убедив себя в том, что первый шаг к тому, чтобы успокоиться, выглядит не так. Вернув одеколон на место, Шарль отправился в душ. Ушибленная рука саднила, но он почти не обращал на это внимания. Опершись ладонями о стенку, он подставил лицо к струям воды. Его вновь потянуло в сон. Мысли в голове замедлялись, руки слабели. Макс не соврал, вода помогла успокоиться и расслабиться. На сколько это было возможно, конечно. Когда Шарль вышел из ванной комнаты, он обнаружил Ферстаппена на кухне. Тот читал этикетку на винной бутылке. Бросив на Леклера косой взгляд, он спросил: — Когда ты ел в последний раз? Шарль напряг память. Всё, что происходило с ним все эти дни, начиная с субботы, смешалось в один бесконечный день. В участке ему предлагали еду, но он отказался, предпочтя ей встречу с Маттио. Тогда еда не волновала его, а вот сейчас — очень даже: желудок почти прилип к позвоночнику. — Не помню, — тусклым голосом ответил он. — Может быть, позавчера. — Verdomd! — возмутился Ферстаппен. — Я попрошу, чтобы нам привезли еды. Что ты любишь? Шарля обдало стыдом. Он так ужасно себя вел, столько наговорил ему. А он вот так вот, запросто, совсем без злобы, точно полчаса назад между ними ничего не произошло. Шарлю нравилась забота Ферстаппена, и он не хотел спутывать её с той самой пресловутой жалостью, которая так выводила из себя. — Не знаю, правда, — промямлил Леклер как можно более мягко, — то же, что и ты, наверно. — Парень потеряно затоптался на месте, не зная, куда себя деть. — Можно Розе позвонить? — вовремя вспомнил он. — Звони, конечно, — бросил Ферстаппен. — Потом я закажу нам ужин на своё усмотрение. Пришлось выслушать длинную тираду Розы о том, как она волновалась, когда Шарль не вышел на работу. Он наспех выдумал историю с просроченными правами и мытарством с дорожной полицией. Парень пообещал подруге выйти вместо неё в две следующие смены. Девушка согласилась, но наставительно заметила, что она готова прикрыть его в любой ситуации. Звучало как упрёк в том, что Шарль от неё по-прежнему что-то скрывает, будучи её лучшим другом. Леклер сделал вид, будто намёк не понял. После того, как Шарль закончил говорить, Ферстаппен пригласил его сесть за стол и поставил возле него бокал с прямыми стенками и на высокой ножке. — Фраскати, — объявил Макс, указывая на вспотевшую бутылку вина. — Белое, — уточнил он, призывно взглянув на Шарля. — Мм? Шарль одобрительно кивнул, и Ферстаппен опрокинул бутылку над его бокалом. Шарль обратил внимание, что над кухонным столом было подвешены фужеры различной формы и размера. Должно быть, бокал, который стоял сейчас рядом с ним, предназначался именно для белого вина. Парень сразу же вспомнил то, как он обычно открывал бутылку пива об край стола, а вино, как и всё остальное, пил либо из стакана, края которого покрывали сколы, либо прямо из горла. На сильно голодный желудок Фраскати шло плохо, но не прошло и четверти часа, как им привезли еду из ресторана. Здорово, наверно, когда по первому звонку ты можешь получить всё, что захочешь. Они долго сидели в тишине, пережёвывая спагетти. Шарль явственно ощущал, как его изнутри что-то колет, да ещё так настойчиво. — Извини за всё, что я наговорил тебе сегодня, — на выдохе произнёс он. — Это было ужасно глупо. И за дырку в полу тоже прости, наверно, я испортил хороший паркет. Макс бросил короткий взгляд на него, а затем опять опустил глаза вниз. — Досадно оттого, что ты считаешь, будто я сломал твою жизнь, — немного помолчав, произнёс он. Рука Шарля дрогнула, и вилка противно скрипнула по дну тарелки. — Я погорячился. Это неправда. Ты не ломал. — Ладно, забудь, — буркнул Макс. — Ты молод и переполнен эмоциями, тебя можно понять. Я обещал относиться к этому с пониманием, и я следую своему решению. — Спасибо, — сказал Шарль себе под нос. Но Ферстаппен его расслышал и примирительно улыбнулся. — Когда будешь свободен, съездим с тобой к мистеру Нери, — перевёл он тему. — Этот тот, у которого бордель? — спросил Шарль с проблеском удивления. — Да. — А зачем? — Хочу разузнать у него, какие дела обстоят у законников. Среди его клиентов куча высокопоставленных лиц. Обычно Нери в курсе всех дел. — Ладно, — покладисто и вместе с тем настороженно ответил Шарль. — Как скажешь. — Ты спрашивал, что бы я сделал, если бы тебе причинили вред? — вдруг вспомнил Макс, усмехнувшись. — Хм, возможно, приказал бы подложить бомбу в участок. Неплохой вариант, правда? А может перерезал бы тормоза на машине детектива. Шарль ощутил, как уголки его губ ползут вверх. — Ой, да иди ты, маньячило. — Ну, вот, ты снова улыбаешься, — удовлетворённо высказался Ферстаппен. — Оказывается, ты был голодным, поэтому таким злым. Вот оно в чём дело. — Но теперь я поел и хочу спать. Казалось, что вся усталость и недомогание, которые накопились в нём за последние несколько дней, навалились разом. Шарль навис над тарелкой, чувствуя, что вот-вот вырубится. — Устраивайся, где пожелаешь, — произнес Ферстаппен махнув рукой. — А в твоей кровати можно? Макс хмыкнул и чуть закатил глаза. — Можно. Только без меня. — Тогда выберу диван. — вздохнул Шарль, отодвигая от себя тарелку.

***

Он боялся, что проспит до обеда, но обещание подменить Розу в её следующую смену заставило его встать рано. Макс ещё спал, дверь в его комнату была закрыта. Шарль подумывал войти, но передумал. Это было бы чересчур. Во всех смыслах. Быстро собравшись, Шарль поторопился покинуть дом. Уже у входа он заметил телефонную книжку. Он машинально пролистал её. Внутри были записи с номерами и именами их владельцев. Некоторые имена ему были знакомы: люди из шоу-бизнеса, политики. В эту секунду парень почему-то вспомнил о родственниках Макса в Бельгии. Часто ли он звонил им? Общались ли они вообще? Для Макса эта тема была явно болезненной, и Шарль не решался расспрашивать его подробно. В конце блокнота оставались пустые листки, и он вырвал последний. Отыскав ручку в верхнем ящике тумбочки, он нацарапал несколько строчек: Извини, что ушёл, не попрощавшись. Я знаю, что я не совсем тот человек, с которым ты предпочёл бы выпить кофе с утра. И ещё раз прости за то, что сказал, будто ты сломал мне жизнь. На самом деле, ты просто изменил её. Перечитав текст несколько раз, он оставил записку на кухонном столе и вышел за дверь.