blood // water

29 октября, 1995 год. Где-то в Коян-Ри.

      Холодные капли воды падали Йеджи прямо на голову. Последние три дня на улице шёл дождь, и оппа, – он просил называть себя только так, – заставлял их с Хёнджином спать прямо под окном. Последние пятнадцать лет оно было единственным, что напоминало о мире за пределами подвала. Йеджи почти не помнила, как он выглядел, но Хёнджин называл его «ярким», «тёплым». Он рассказывал, что земля там, за стенами, была не серой, как каменный пол, а коричневой и зелёной. И ещё на ней росли цветы. Йеджи не знала, что такое цветы, но Хёнджин говорил, что они очень красивые и хорошо пахнут. Не потом, как оппа, а действительно приятно.       Йеджи плотнее прижалась к Хёнджину, довольно урча, когда он поднял руку, чтобы закрыть её от капель.       – Я устала, – пожаловалась девочка.       – Знаю, – ответил Хёнджин. – Я вытащу тебя отсюда, обещаю. А пока постарайся поспать, хорошо? Завтра будет тяжёлый день.       Йеджи знала, что брат был прав. Каждый месяц оппа на несколько дней уезжал на ферму в сотне километров от дома. Он скупал там гнилые туши коров, коз, собак и крыс, а потом спускался в подвал. На вкус это мясо было отвратительным, от него сильно тошнило, но Йеджи была слишком голодна, чтобы терпеть. Давясь, она глотала кусок за куском, а оппа смеялся.       Она открыла глаза, только когда услышала его пьяный хохот. Оппа, держа в руке тушу, похожую на собачью, спустился в подвал. Кровь стекала с мяса на пол, и Йеджи будто бы слышала, как капли разбивались о камень. Клыки мгновенно выросли, царапая нижнюю губу. Хёнджин рычал, – он тоже был голоден. В разы голоднее Йеджи, потому что в прошлый раз отдал ей свою порцию мяса.       – Ну, кто будет есть первым?       – Она, – выдохнул Хёнджин.       – Снова пытаешься играть в героя, мальчик? – Рассмеялся оппа, снова тряся тушей. – Ладно, будь по-твоему, но с одним исключением.       Хёнджин нахмурился, когда оппа отбросил тушу в сторону. Йеджи вцепилась в его руку. Что оппа задумал? Его отец кормил их отравленным мясом, чтобы проверить, как будет реагировать организм, но он был учёным, который делал это ради странной науки. А оппа был неудачником-садистом, который изливал всю накопленную на людей ненависть на тех, кого считал отбросами.       Тихое «блять» вырвалось из губ Хёнджина, когда оппа принёс с первого этажа пушистый комочек. Это был Бимбо, – их котёнок. Он пришёл примерно месяц назад, и Хёнджин иногда кормил его тем, что удавалось сохранить. Как… как оппа узнал?       – Нет! – Йеджи рванулась вперёд, но металлические кандалы вонзились в ногу. – Нет! Нет! Нет!       – Так вы, детишки, нашли себе нового друга? – Рассмеялся оппа, когда котёнок начал тереться об его руку. – Какой ласковый… удивлён, что вы его не сожрали. Вы вели себя почти как люди.       – Мы не люди, кусок ты дерьма, – прорычал Хёнджин. – Мы лучше, чем ты и такие, как ты.       – Лучше? Вы животные, которые хотят только убивать. Я знаю это, потому что вы делали это последние тысячи лет. Вы всего лишь микробы, которых давно следовало бы уничтожить, но сперва вы должны мучаться так же, как мучались те, кого вы убивали. И я это докажу. Вот, – отбросив котёнка в сторону, он оцепил кандалы Йеджи от цепи. Девочка замерла, не зная, что делать. Она не помнила, какого это – жить без цепи. Ей следовало сбежать? Но как же Хёнджин? Она не могла его оставить… – Жри, – оппа втолкнул его в руки мяукающего котёнка. Когда Йеджи растерянно посмотрела ему в глаза, мужчина с силой ударил её по носу. На секунду тишину комнату пронзил мерзкий хруст, а затем девочка почувствовала боль. Её нос…       Увидев, что она не сопротивляется, оппа ударил ещё раз. Раскрытая ладонь опустилась на щёку, которая мгновенно начала гореть. Где-то там, за спиной, бесновался Хёнджин. Йеджи слышала, как звенела его цепь.       – Не трогай её! – Кричал он. – Не трогай…       Его крики растворялись в звуках ударов и боли. Йеджи упала на пол, всё ещё чувствуя тепло котёнка в своих руках. По щекам лились слёзы. Хотелось закричать, но вместо этого её тело вдруг сжалось, а затем распрямилось. Зубы вонзились в голень оппы. Он завопил от боли.       – Ах ты, мерзкая дев…       Но договорить он не успел. Звон цепи сменился воплем ужаса, и тело оппы упало. Когда Йеджи наконец решилась открыть глаза, Хёнджин сидел на его животе. По полу растекалась кровь, которую Хёнджин пил с громким чавканьем и стонами удовольствия.       – Х-Хёнджин…       – Йеджи…       Брат повалился на пол, изо рта потекла кровь.       – Мы свободны, – пробормотал он. – Он мёртв, Йеджи. Мы свободны!       – Свободны… – повторила девочка.       – Да… Наконец-то! Боже… ох, теперь я смогу показать тебе, что там, за стенами.       – Мы вернёмся к маме и папе?       Лицо Хёнджина помрачнело.       – Не уверен, что они живы, Йеджи. Люди… они не любят таких, как мы, поэтому мы должны прятаться. Будет лучше, если мы не будем говорить о том, кто мы.       – Я сделаю всё, что ты говоришь. Я доверяю тебе.       – Спасибо, Йеджи. Обещаю, что сделаю всё, чтобы не подвести тебя. А теперь, – он приподнялся на локтях. – Поешь немного и уходим.       – Его? – Она растерянно посмотрела на оппу.       – Да. Для таких, как мы, нет ничего питательнее человеческой крови. Попробуй её.       – Да, Хёнджин.

***

      Йеджи лежала на диване в их роскошной гостиной, листая «Кармиллу», пока Хёнджин громко говорил по телефону с их главным казначеем. Час назад Феликс, – помощник брата, – заявил, что провёл ревизию и выявил крупную недостачу. Выяснилось, что за последние три года кто-то вывел из их бюджета почти миллиард вон. Деньгами ни Хёнджин, ни Йеджи никогда не интересовались, но их волновало, кто из сотрудников был так туп, чтобы пойти против них.       – Ты уверен, что это Уджин?       – Да, босс, – ответил Чонин. – Только он имел доступ к этому счёту. Мне жаль, я должен был заметить раньше.       – Ты на этом посту всего месяц. Мы с Йеджи и за три года не успели это заметить, так что не слишком переживай об этом, хорошо? Ты никого не подвёл.       – Спасибо, босс. Я выяснил, куда уходили деньги, так что могу вернуть в любой момент.       – Займись этим завтра. Уже слишком поздно для разборок.       – Да, босс, как скажете. Спокойной ночи.       – Спокойной ночи, – Хёнджин отложил мобильный и сел на диван. – Итак, кажется, у нас снова появилась крыса. А я-то уже начал верить, что хорошо разбираюсь в людях.       – Ох, милый, ты же знаешь, что все люди – мусор. Не стоит винить кота за то, что он захотел поймать мышь. Люди всегда тянутся к деньгам, – особенно к большим деньгам.       – Ты права, – кивнул он. – Я уже приказал Чану доставить его ко мне. Можешь пойти отдохнуть, я постараюсь не шуметь.       – Но я тоже хочу показать ему, что глупо было воровать. Хотя… мне даже жаль его. Ну, совсем немного. Он был милым парнем.       – Уверена, что хочешь на это смотреть?       – А что, думаешь, что я боюсь крови?       Обняв её за плечи, Хёнджин рассмеялся.       – Конечно же нет. Я помню, что моя маленькая сестрёнка абсолютно бесстрашна. Оставайся, если хочешь, а я схожу за полиэтиленом. Не хочется снова пачкать паркет.       – Да, отмывать кровь всегда так сложно.       Когда Хёнджин ушёл, Йеджи откинулась на мягкую спинку дивана. Это был спокойный день – они встретились с партнёрами с острова Чеджу, пообедали с Чаном и выпили пару коктейлей в клубе на соседней улице. Встреча с Уджином, несомненно, сделала бы вечер в разы интереснее. Даже жаль, что для Уджина он станет последним. Он действительно казался Йеджи милым, ему просто не стоило пытаться их обмануть.       – Йеджи? – Чан появился на пороге спустя пять минут. – Где Хёнджин?       – Ушёл за полиэтиленом, не хочет пачкать паркет.       – Вы сделаете это сами? Просто… не знаю, мы могли бы сохранить его кровь на всякий случай.       – Он крыса, Чани. Хочешь, чтобы наши люди пили кровь крысы?       – Нет, но…       – Ты знаешь правила, красавчик. Только донорская. Мы не хотим повторить историю Джека Потрошителя, верно?       – Да, ты права, – кивнул Чан. – Так что, мне привести его?       – Подожди немного, пусть ублюдок поймёт, что его ждёт, – губы Йеджи растянулись в ухмылке. – В конце концов, это последний его вечер. Ничего не случится, если он проживёт на полчаса больше.       – Как скажете, Босс.       Как только Хёнджин закончил покрывать пол и мебель полиэтиленом, Чан втащил сопротивляющегося мужчину в гостиную. Когда люди понимали, что умрут, то всегда вели себя как крысы – съёживались, пищали, пытались сбежать. Они из последних сил верили, что небеса вдруг расступятся, и их Бог во главе со всеми своими ангелами придёт, чтобы их спасти. Йеджи хотела бы сказать им, что это бессмысленно, но было слишком жестоко с её стороны отнимать у этих жалких созданий последнюю надежду. В конце концов, тогда она лишится возможности наблюдать за тем, как они медленно её теряют.       – Уджин, – улыбнулся Хёнджин. – Рад тебя видеть, брат. Или я уже не должен так тебя называть?       – Ты слишком вежлив с этим мусором, Джинни. Уджин попытался закричать, но сильный удар по лицу заставил его заткнуться.       – Я не разрешал тебе разговаривать, кусок дерьма. Лучше молчи, пока я не решил отрезать твой мерзкий язык. Ты предал не просто меня или мою сестру, ты предал всех нас. Предал тех, кто считал тебя братом. Я делаю это с тобой не потому, что злюсь из денег. Это для меня просто бумажки. Дело в другом. В том, что ты попытался нас обмануть. Ты предал моё доверие и доверие всех остальных, и теперь ты получишь то, что заслужил. Йеджи?       Усмехнувшись, девушка достала из кармана опасную бритву. Металлическое лезвие блеснуло в свете хрустальной люстры. Уджин завизжал ещё громче, но Чан прервал его очередным ударом.       – Если он не заткнётся, я сам его убью, – прорычал Бан. – Визжит как ёбаный свин.       – Терпение, Чани, – улыбнулась Йеджи. – Знаешь, как действуют крысиные яды? Они не просто убивают, а постепенно превращают внутренние органы в жидкость, которая изнутри высушивает тело. По сути, сожрав это, крысы заживо мумифицируются. Я знаю, потому что ела таких, и, поверь, очень мерзко. Я хочу, чтобы наш теперь уже бывший друг на себе прочувствовал, какого это – быть паразитом. Джинни, не будешь ли ты так любезен снять с него рубашку?       – Конечно, принцесса.       Йеджи вжала лезвие опасной бритвы в грудь Уджина. Это было почти не больно, но она видела, как парень дрожал от страха. Он понимал, что с ним сделают, и слёзы жалости к себе текли по его лицу. Что ж, наверное, ему следовало подумать о себе в тот момент, когда он крал у них деньги.       Парой резких движений она вырезала на его груди большую К. Когда парень попытался отползти, Чан схватил его за руки и легко поднял над полом. Кровь ручьями потекла на полиэтилен.       – Хочешь поучаствовать, Джинни?       – Развлекайся, принцесса, – пожал плечами Хёнджин. – Он весь твой.       – Как мило с твоей стороны.       Тонкие, но глубокие буквы Р, Ы, С, А легли следом за первой. Уджин метался, крича от боли, но Йеджи это не волновало. Она хорошо усвоила урок. Людям нельзя было верить, все они – мусор, паразиты, крысы, пожирающие эту планету. Она бы уничтожила их всех, если бы Хёнджин позволил, но, к счастью, он умел контролировать гнев.       – М-монстры, – прошипел Уджин.       – Ты даже не представляешь, как прав, – улыбнулась Йеджи. – Что думаешь, Джинни? Расскажем ему наш маленький секрет?       – Конечно.       Она прижалась почти вплотную к его уху, чтобы прошептать:       – Вампиры существуют.

***

      Когда Рюджин приехала на место преступления, у жёлтой линии уже собралась куча заспанных зевак из соседних домов. Они вставали на цыпочки, чтобы увидеть больше, мерзкие журналисты тыкали микрофонами прямо в лице. Кто-то из офицеров блевал в кусты от вида крови. Что ж, обычное утро детектива из отдела убийств. И почему в Полицейской Академии никто не говорил о том, что за социальные пособия и льготы им, – будущим детективам, – придётся вставать в самые неурочные часы и отправляться в самые мерзкие районы города?       – Рюджин, – Минджон, – их штатный судмедэксперт и фотограф, – пожала ей руку. – Я думала, твоя смена закончилась.       – Да, но мудак Чанбин не явился, чтобы меня сменить, так что этот труп технически моё дело.       – А, Чанбин. Этот парень никогда не приходит вовремя. Тебе стоит научиться отключать телефон, если хочешь делать так же.       – Ага, и меня уволят после первого же раза, – усмехнулась Рюджин. – Ну, что тут у нас?       – Мужчина, на вид около тридцати, одежда дорогая. На груди восемнадцать колотых ран, есть ещё порезы. У него перерезаны сухожилия.       – Значит, причина смерти – колотые раны?       – Не уверена, – пожала плечами Минджон.       – Ох, серьёзно?       – Слушай, он мог умереть от болевого шока или инфаркта, или даже яда. Я пойму всё только после вскрытия.       – Но ты можешь, не знаю, хотя бы раз предположить причину смерти?       – Моя работа – точно узнавать причину смерти, а не предполагать её, Шин. Всё, что я могу сказать сейчас, – его явно пытали. Причём с особой жестокостью. Посмотри на ногти, – она подняла руку трупа. – Под ногтями иголки.       – Хоть бы не маньяк, – пробормотала Рюджин. – Шеф будет в ярости, если в прессе снова начнётся шумиха.       – А шеф бывает не в ярости? – Спросила Минджон, делая ещё пару фотографий. – Ладно, я закончила с осмотром, поеду в морг. Вскрытие будет в час.       – Постараюсь не опоздать. Эй… взять тебе что-нибудь перекусить?       – Захочу ли я есть после вскрытия? Да, определённо. Возьми мне два чизбургера и большую колу. О, и наггетсы.       Рюджин ещё раз наклонилась над трупом. В последнее время в этом районе было тихо. Последний маньяк, которого они поймали, уже два года сидел в тюрьме. Новый психопат? Или кто-то решил взяться за старое?       «Я люблю свою работу», – саркастично подумала Рюджин, наблюдая за тем, как тело грузят на носилки. – «Надо было послушать маму и стать парикмахером».