Chavron Ocean

      В самом конце, за столом, сидел, уложив руки на спинку скамьи и запрокинув голову, дорогой капитан, глава всего этого разбоя. Рубаха была развязана, поэтому вид был прямо на голую грудину, даже проглядывался крепкий пресс. Волосы растрёпаны, сам он мирно спал, как и девушка, одна из вчерашних близняшек, лежавшая на одном его колене. На столе перед ним стояло несколько пустых бутылок и несколько бокалов, один из которых был на половину полон, его, недопитый.       Услышав шаги, куртизанка приподнимается с колена, сонно потирает глаза и смотрит непонятливо на подошедшую девушку. И сразу просыпается: оглядывается, хватает из кармана Блада мешочек с деньгами и резко убегает, так бессовестно его ограбив на глазах у Родес.        Она наблюдает за девушкой скептично, даже несколько недовольно. На чужие деньги откровенно плевать. Если не хотел такой ситуации — должен был обезопасить себя. Он же пират, тем более явно лучше разбирается в жизни. Подняв ковш над чужой головой, она льёт мягко воду на чужое лицо. Специально не выплёскивает, а льёт медленно, чтобы Питер не только успел проснуться, но ещё и осознать, что происходит.       Сначала Питер хмурится и жмурится, затем приоткрывает глаза. Пытается осознать ситуацию. Лицо выражает какое-то недоумение, недовольство, чувство стекания воды по телу сейчас какое-то неприятное, ведь хорошо было бы, затеки она прямо в рот, а не куда-то мимо. Всë кажется дико сухим, и только что «святой» для него «источник жизни» вылили в никуда. Так уже делал один безобразник.       Астрид же невольно отвлекается: тот и правда по сути сидит полуголый, и удержаться от искушения, чтобы не пролить воды и на чужое тело, довольно тяжело. Можно даже сказать, что невозможно: струя стекает по крепкой шее, грудине, прессу, оставляя за собой дорожку прозрачных капель. Если честно, хочется облизать, и блеск глаз даме скрыть сложно. Прям горят азартом. Пират невероятно притягателен и красив даже в таком помятом состоянии.       Когда она встречается с чужими глазами, её словно вмазывают в сугроб. Ковшик стукается о стол глухим звуком, девушка поставила его слишком резко.       — Кирк?.. — Блад мычит, из-под ресниц осматривая внимательно фигуру перед ним, и улыбается сначала одним уголком губ, а затем и полноценно. Утро блещет сегодня красками и радует разнообразными ощущениями. Тянет слова он медленно, довольно низким голосом спросони, пока поднимается и разминается. Неприятная мокрая одежда, но он стягивает с себя только рубашку, что впитала большее количество воды, и неаккуратно сминает её, неся в кулаке. Попросив воды у мужчины за стойкой, он выпивает сразу два стакана.       — Эх ты, цыпа… Какая ты смелая стала, это тебя Кирк научил, да?       Услышав чужое имя из чужих губ, Астрид оживилась и невольно улыбнулась. Значит, тот так уже делал, и раз он жив, то и с ней ничего не произойдёт. А вот чужая ухмылка выбивает из лёгких воздух, пока сердце бешено стукается о ребра.       — Доброе утро, капитан, проверяйте карманы и собирайтесь духом. Он не научил, просто посоветовал. Может, это вообще не я, у тебя опять галлюцинации. — усмехается, закатывая глаза, после чего, ещё раз оценив вид Питера, а также его злость по десятибальной шкале, поспешно хватает ковш и разворачивается, планируя уйти. Жаль, что она и этой мымре не успела вылить половину набранной воды, потому что неожиданная раздражённость в грудине вызвана явно её присутствием в картине спящего после хорошей пьянки Питера. Нужно мысли эти поскорее отпустить, а ковш вернуть на место, хозяину, так сказать.       — Эй, куда ты так спешишь?! Перед тобой больной человек, за ним нужно ухаживать! — Питер еле двигается, хлопает себя по карманам и чувствует в них пустоту. Не смотря на лёгкую досаду, старается поспеть за трезвой дамой, хватает за талию и прижимает к себе. Наклоняется к уху, уперевшись подбородком в чужое плечо, и скулит тихо, не мешая её движению, и мурчит с утренней хрипотцой. — Сходи со мной к спуску к морю, я бы не прочь освежиться. Боюсь за свои вещи без присмотра. А то я смотрю, здесь много шаловливых ручек…        — Пусть за тобой ухаживает кто-нибудь другой. Чего ко мне-то пристал? — в голове снова проносится вид девушки, что убежала, и шатенка морщит нос, пытаясь отстраниться. Ещё и запах от Блада исходит неприятный, запах перегара и какие-то сладкие духи, явно ему не принадлежавшие. Астрид больше нравится его обычный запах. Она разворачивается лицом к лицу, и упирается в грудину руками, чтобы отстраниться, морща нос.       — Схожу я, схожу, только отойди от меня.       — А что это за сцены ревности? Ты поэтому пропала вечером с Кирком, потому что увидела, как я ухожу не один? Я могу сейчас тоже возмутиться и поругать тебя за то, что ты с ним была. Как это так! Променяла меня, на кого-то… Уж прости, что те дамы годны только на такие ночные… посиделки. И на обчистку чужих карманов.       После бурной ночи Питер, в объяснениях, идёт не очень то ровно, забавно и активно жестикулирует, все эмоции так же показывая на своём лице. Появляется какая-то грация, театральность, от чего мужчина правда выглядит забавно. Стоит отметить, что после просьбы он действительно перестаёт жаться к Родес и ускоряет шаг, ведя её по своей памяти к нужному себе месту. То, что он сейчас идёт лишь в брюках, без рубашки, его совершенно не смущает. Даже наоборот, кажется. Слегка прохладный ветерок только улучшает его самочувствие.       Астрид же, следовавшая за ним, взглядом старается даже не попадать на мужчину. Она избегает того намеренно, потому что боится засмотреться. А там есть, на что засматриваться…       В отличии от вида, слова вызывают другую эмоцию. Ревности? Сердце сжимается. Что за бред? Она не может ревновать Питера к кому-то, для этого нужно что-то к нему чувствовать. И Астрид чувствует, но ненависть, а должны быть более мягкие чувства.       — Никакая это не сцена ревности, мне просто не нравится, когда на меня дышат перегаром. Уж извини, что не захотела сидеть с тобой в этой очертелой таверне, наблюдая, как ты бухаешь. — вот именно. Все так. Она складывает руки на груди и закатывает глаза,       — И не хочу больше слушать, на что годны проститутки, избавь меня от этой мерзости. — никакая это не ревность, ей просто не нравится… запах…       — Если бы тебе не нравился запах, ты бы сказала «уйди, воняешь», а ты сразу замурчала про других женщин. — и улыбается хитро. Это просто предположение было, но чужая реакция только подтверждает догадку. Иначе как объяснить такое раздражение?       — Не мурчала я про других женщин, чем ты слушаешь?       Сначала Блад послушно ожидает, когда дама вернёт ковш, а затем ведёт за собой. Они проходят меж деревянных светлых домиков и выходят в более лесную местность, пройдя через которую открылся неплохой берег с песком. Повернувшись к Астрид, он отдаёт ей рубашку. Пистолеты, хранящиеся на поясе, в руки ей специально не даёт, оставляет на песке, дальше стягивает с себя штаны.       — Так и будешь наблюдать за тем, как я раздеваюсь? Ни стыда, ни совести.       Питер с тихим смешком оставляет одежду на песке, после чего с особым удовольствием направляется к воде. Астрид послушно взгляд увела, но стоит услышать всплески, как вновь цепляется взглядом за мужчину.       — Если тебе и моя одежда не нравится перегаром, то так уж и быть, можешь постирать её после того, как я переоденусь на корабле.       — У тебя целая команда, можно их попросить обхаживать тебя, уверена, они сделают это с удовольствием. Я не записывалась тебе в жены. Избавь меня от подобного.       Ожидая парня, она садится на корточки и укладывает голову на руки, разглядывая пейзаж. Красиво, конечно, и парень красивый, но Астрид бы предпочла какой-то более расслабленный разговор, как с Кирком, например. Разговоры с Питером её выматывают.       Когда на камень садится Блад, что вышел из воды, она смотрит на него внимательно, и даже приподнимается, чтобы поправить тому волосы. Неосознанно. Взгляд у Питера сквозящий, как у змея, пристальный, а глаза небесной красоты. В таком освещении и положении и черты лица стали выразительнее, и мышцы рук. Правда, Блад, наблюдая за этим, решает подшутить над той, резко клацнув зубами в сторону её руки. От того, как дама испуганно вздрагивает, он весело улыбается.       — Ты не хочешь проделать тоже самое, или ты со своим другом нашла более приемлемое место?       — Я нашла более приемлемое место, спасибо за предложение, но при тебе я раздеваться не буду.       — Если тебе так не нравится моё общество, то пистолеты лежат прямо перед тобой, бери хоть сейчас и стреляй себе в лоб.       — Я бы тебе в лоб стрельнула. Счастья было бы…       Принцесса огрызается, а Питеру всё равно: он хватает её за руки, разворачивает к себе и садит на колени. Благодаря своему нырянию, он от запаха избавился, и стал намного свежее и осознаннее.       — Эй! — восклик у неё слишком громкий, а от прохладного тела появляются мурашки. Астрид коробит крупно, а к лицу подступает румянец. Вроде привычная близость, но до этого на Питере была одежда. Ощущать чужое тело приятно. Шатенка взгляд переводит на Питера, внимательно смотрит в глаза и замирает. Запечатлеть такие кадры в памяти хочется навека, потому что неумолимо красиво.       — Как быстро ты освоилась, уже нашла себе дружка. И где же вы были, поведай? И спала ты рядом с ним, так?       — В трактире, вкусно поужинали и пошли спать… Конечно, рядом с ним, прижималась к нему, как обычно, а что? — иронизирует, сарказмом отвечая.       — Врёшь же. По глазам вижу, врёшь. Точнее не врёшь, а пытаешься… М-м, я понял.       — Да ты что? Правда вру? — интонация у Астрид всё ещё тягучая, саркастичная, потому что она и не планировала скрывать то, что она врёт. Да и не получилось бы, но, чуть подумав, хмыкает, — Мы спали в одной кровати, на этом все. — и её дрожь пробирает. Зачем она сейчас перед ним оправдывается?       — Ведёшь себя совсем как кошка. В детстве к нам приходила одна в сад, и давалась на руки только когда сама хотела. Никогда такого не было, чтобы я её взял, и она осталась со мной сидеть. Всегда получал по морде.       Питер цокает из-за такого поведения Астрид и, вырвав свою рубашку из её рук и кинув к остальным вещам, крепко прижимает тело к себе, поднимаясь. Мужчина двигается к воде.       — Так тебе и надо, понял?.. Я бы тоже тебе по морде дала. — но тут же хватается за чужую шею покрепче, задерживая дыхание.       — Цыпочка умеет плавать?       — Не надо, не умею! — она активно мотает головой в стороны. Плавать умеет, но сейчас мокрой быть не хотелось, — Отпусти меня, Питер… только на земле. На землю, понял? На сушу! — она старается будто всё выше залезть на Блада, и он понимает в моменте, как точно сравнил её с кошкой. Хотя ему привычнее видеть таких же крысок, что при виде воды первые ползут как можно выше.       — Да что же ты так жмёшься! — пират хмурится слабо, но не отпускает и не злится. Только девушку не слушается и опускается с ней в воду, меняя немного чужую позу: заставляет обхватить торс ногами, и невольно опускает руки на чужие ягодицы, держа так её крепко, зато с каким удовольствием. — Давно стиралась? Вот тебе и повод немного освежить наряд. — и внимательно рассматривает чужое лицо. Снова они находятся так близко.       Кончики пальцев дотрагиваются до воды, из-за чего Астрид шипит и поднимается резко вверх, насколько это возможно, вот только из-за этого теряет равновесие Питер. Оба отправляются на дно, благо, было не так глубоко, и даже полулежа можно было спокойно сидеть. Рубашка у дамы теперь мокрая, но лишь наполовину, неприятно прилипает к телу и просвечивает все её дамские прелести, на которые Питер моментально магнитит взгляд.       Родес морщится и приближается к чужому лицу, даже не думая слезать с чужих бёдер.       — Ну что, доволен? Теперь мы мокрые. — фыркает, — Романтик чертов.       — Я очень доволен, даже не знаю, что тебе не понравилось… Знаешь, повспоминал, и хочу сказать, что сколько раз мы встречались, за всë это время ты смогла мне дать лишь одну пощёчину.       — Смогла? Ты не особо мешал мне. Хочешь ещё отхватить?       — А ты хочешь вновь ударить меня по морде? Не много ли ты себе позволяешь? — Питер глядит цепким и слегка хмурым взглядом в глаза напротив, но, когда в мыслях мелькает шаловливая идея, он резко обольстительно улыбается.       — Принцессе, наверное, холодно в мокрой одежде! Астрид, милая, позволь! Я сейчас же избавлю тебя от этого, тебе станет непременно очень жарко. — если бы дама знала, к чему это ведёт! Крепкие мужские руки хватаются за ткань девичьей рубашки, сжимают её и с силой дёргают в стороны. Под треск ткани слышится низкий, хриплый и дьявольский, до ужаса довольный хохот. Перед мужчиной сейчас совершенно обнажённые груди самой императорской дочки, что совсем обомлела от его безобразных действий. Потребовалось пару секунд, чтобы сообразить прикрыть срам ладонями.       — Что, прихватила все лучшие черты от матери? То-то, ясно, почему мой отец путался с ней, пока твой император не видел!       Ну совсем с ума сошёл. Блад с удовольствием наблюдает, как грудь пытаются спрятать лишь одной рукой и как мило они жмутся, но ловит горячительную пощёчину по своей щеке, отрезвляющую, звонкую.       Астрид отклоняется от мужчины, раздражённо глядит ему в глаза и поджимает от злости губы. Мало того, что он снова заводит свою шарманку, рассматривает её тело этим животным взглядом, так ещё и воздух не нагрет солнцем, потому она ёжится и чихает, раздражаясь лишь сильнее. Господи, какой же Питер идиот, и она идиотка! Родес поднимается и идёт к берегу, дыша шумно от своего дикого возмущения.       — Да как у тебя только язык повернулся такое сказать?! Искупался? Одевайся и идём.       — Наглая какая, посмотрите, раскомандовалась, ещё и недовольна! Забыла, кем ты здесь приходишься? Если до тебя не дошло, это не мои проблемы.       Рваная рубашка бросается небрежно на камень, и дама хватает мужскую, Питера. Он без неё как-нибудь разберётся, а ей нужно прикрыть своё тело, даже если эта вещь большая. Не страшно: заправит её и аккуратно подвернет рукава до локтей, и покажется, будто рубаха ей в пору.       От слов её передергивает. Для Астрид тяжело переносить такое отношение. Отношение, словно она никто, потому что раньше с таким не встречалась, и пусть ей приходилось бороться за свою жизнь внутри дворца, да и за его стенами тоже, но с таким неуважением к себе принцесса правда не сталкивалась. Это ранит сильнее всего, в носу щиплет и девушка не удерживается, шмыгая носом. Плакать не будет, потому что это воспримут за слабость, за новую причину для издевательств. Приходится всю досаду глотать. Родес шумно вздыхает, смотрит в ответ, но глаза-то блестят. Зелёные, живые, словно только что перенёсшие невыносимое предательство. От Питера.       Она поднимает голову и демонстративно отворачивает её от мужчины, стоит столкнуться с его взглядом. Обиделась. И сильно.       — Простите, капитан, я совсем забыла, что я заместо половой тряпки на корабле, чтобы потешить Ваше самолюбие. — цедит сквозь зубы, после чего ещё добавляет, — Пошёл ты к черту со своей корабельной иерархией.       Опять чувство пустоты внутри, а также идиотское желание поплакать от боли в грудине. Наверное, потому что она думал, что Питер, все же, её друг. А если и не друг, то явно не чужой человек. Командовать Питером нельзя, принцесса понимает это и принимает (хотя она и не командовала им), зато топтать чувство достоинства Астрид можно? Нет слов. Её с грязью мешают везде, куда бы не пошла. Кроме одного места. Места рядом с Кирком.