Chavron Ocean

      За пару дней на корабле девушка лишь учится справляться лучше на кухне и менее резко воспринимать крики в свою сторону. Эти мужчины настолько грубы, что, наверное, никогда не будут иметь дело со своей любимой женщиной. Попросту потому, что если кто-то немного тормозит, это «лечится» по их мнению терпким словом, а если это не помогает, в ход идут кулаки.       Астрид, не смотря на грубости, понемногу привыкает к обстановке. Некомфорт от ограниченности пространства уходит, а ночью, в сладком и тёплом сне, она даже невольно прижимается и рукой обнимает отвернувшегося от неё Питера. Нельзя сказать, что их отношения налаживаются, но и Питер Блад по какой-то причине ещё не прикончил девушку у себя в каюте.              — Хватай швабру и драй всю палубу! — квартирмейстер вручает Астрид ведро и уходит дальше, к остальным мужикам, чтобы раздать приказы и проверить работу. По морю они идут полным ходом, и ветер в дуэте с солнечной погодой благоволит добраться им до первой желанной бухты быстрее запланированного.       Где эта чёртова швабра? Приказы здесь раздают направо и налево, а вот соизволить объяснить, что да как, никто не может. Если девушка сейчас будет шататься по кораблю в поиске нужных инструментов, на неё вновь повысят голос, но уже с ругательствами о том, какая она глупая и медленная баба.       Питер, только что разговаривающий с ещё одним из своих помощников и рассматривающий чужой корабль где-то вдалеке в подзорную трубу, наконец переводит взгляд на бедную даму. Не сказать, что ему бывает скучно на судне, но деньки скрасить он старается при любой возможности. Например, шлёпнуть своей широкой ладонью по заднице принцессы и вызвать одобрительный хохот команды, это уже как развлечение в копилку и ещё одна широкая и довольная собственная улыбка на лице.       — Астрид, дорогая, что же у тебя такой потерянный взгляд? Ты не знаешь, где швабра? Я тебе помогу, поищи в трюме, вдруг получится что-то обнаружить?       Желания говорить этому дураку, что она совсем не ориентируется на корабле, у неё нет. Это вызывает несколько секунд молчания, тем более принцесса недовольна, что её тело так бессовестно лапают каждый раз.       — Нет, не знаю. — это настолько обиженно звучит, что Питер в своей усмешке удивлённо вскидывает брови. А затем немного отводит голову в сторону и чует, как горит щека после такой звонкой и резкой пощёчины. Дама не знает, как показать наконец этому мужчине, что ей не нравится подобное отношение, и решает показать так, как он с командой обычно решает проблемы. Силой.       Жаль только, что при спускании в трюм за бедной шваброй она не замечает за собой хвостик в виде этого бугая, который при первой же возможности хватает её за талию. Он прижимает её к своему телу, но позволяет идти, и сам осматривается по углам в поисках вещи, за которой сюда пришла Астрид.       — Кроха, расскажешь, что ещё умеют эти славные нужные ручки? — он точно издевается, специально опошляет свои слова и придаёт им яркий окрас, когда соблазнительно шепчет их на ушко.       — С каких пор тебя интересует, что умеют эти ручки?       — Чтобы в будущем раскрыть их потенциал. — девушку прижимают к одной из бочек, предварительно развернув к себе лицом, чтобы дама не увидела несчастную швабру.       — Тебе будет приятно, если я буду вести себя также, как ты? Перестань так делать.       — Ну-ка покажи, сладкая, как я себя веду?       Мужчина наконец убирает свои руки, даже прячет их по карманам, пока нагло рассматривает видок девушки. Астрид бегает глазами по помещению сразу, как её отпустили, и находит наконец швабру. Та, правда, где-то за тяжёлой деревянной бочкой, куда не пробраться просто так, поэтому она отворачивается от ненавистного себе Блада и старается её всеми силами сдвинуть с места. К её сожалению, сил и упёртости ей не хватает для такого, а Питер смотрит даже с разочарованием. Он что, зря здесь стоит? Можно было поубавить свою гордость и попросить по-человечески помощь. Наверное, императорских такому не учили, и не важно, что Питер поступил бы на её месте абсолютно так же.       — Обязательно покажу, как только помою палубу… — Астрид всё старается, говоря с шипением сквозь зубы. Рука неожиданно срывается, проводя целой ладонью по пыльной поверхности бочки, создавая неприятное облако, от которого от Родес слышится тихий, такой скромный чих, как у маленького котёнка. Питер даже смёется над ним от большой забавы.       Стоит Родес попытаться дотянуться до швабры, облокотившись и перевалившись через злосчастную, мешающую ей бочку, Питер не теряет времени и в очередной раз подходит непозволительно ближе, даже слишком для них интимно, будто бы они какая-то любовная или супружеская пара. Даже если не таковые, настолько откровенно трогать знатную особу не положено; запреты Бладу не писаны. Ладони уже гуляют по талии и аккуратной спинке, сейчас такой напряжённой пояснице, а его бедра и пах, кажется, специально, пристраиваются очень плотно и метко.       — mi belleza, ¿puedo ayudarte? (исп. «моя красавица, я могу вам помочь?») — обходительности и умения приворожить девушку Питеру не занимать: умеет делать вид, что он приятный молодой человек, играть голосом властным, обволакивающим и проникновенным, держать дам за разные места, не получая за это горячей оплеухи.       Не важно, что Астрид несколько минут назад огрела щёку Блада пощёчиной, от таких прикосновений она млеет под крепким телом и не смеет даже двинуться.       В растерянность вводит горячее ощущение губ на своей нежной коже шеи, то, как её крепко и долго целуют. Если бы в её спрятанном закоулке души не таилось удовольствие от таких прикосновений, она давно бы взбунтовалась, и возможно даже, что в ход пошла несчастная деревяшка в виде швабры. Однозначно, что такие чувства дама питает лишь к одному Питеру. Любого другого мужчину она бы не позволила подпустить к себе даже на метр.       Пират не раз трогал женщин, трогал, и даже бессовестно лапал их в разных частях тела, но никакая другая баба не сравнится с нетронутой маленькой женщиной, у которой такая ненавистная ему фамилия, вызывающая злостную дрожь в руках. По его незатейливому плану, он должен был лишь отвлечь Астрид, но по итогу отвлекается и сам. Оставив яркий багровый след любви на шее, не скрываемый, к сожалению, нынешней одеждой, Блад наконец отвлекается и хватает швабру, рассматривая растерянную девушку.       Она от стыда и своих порочных мыслей желает провалиться под землю, в её случае — под воду. Поцелуи неприлично приятны, тепло чужого тела вызывает бурю в голове и теле.       — Отдай. — Астрид старается в себя прийти, на пирата не смотрит, вещь пытается забрать. Руку со шваброй Питер сразу уводит в сторону и не даёт её забрать с довольной ухмылкой.       — Цыпа, ну не люблю, когда от меня так щемятся. — рукой хватает свою «цыпу» за подбородок, аккуратно, приподнимает голову к себе и глядит в глаза. Из-под ресниц, томно и безнадёжно, стараясь только сильнее раскрыть опошленную сущность Родес. — Не бойся, я не буду тебя совсем с ума сводить… Хотя ты очень хочешь, да? Так крепко жмёшься ко мне все эти ночи, руками прямо всего облапать хочешь… puta zorra (исп. Развратная сучка»).       — Я не буду тебе ничего объяснять. — руку дама перехватывает за запястье и убирает от своего лица. Смотрит в глаза напротив поувереннее, теряет шарм, которым её окутали, и приходит понемногу в себя. Снова становится строгой, терпкой, резкой: Питер девушку сравнивает с ромом. Среди такого негативного описания остаётся с сладким, медовым послевкусием. — Ересь несёшь, на корабле по ночам холодно, от того и жмусь. Не по своей воле. Что, не нравится? Мог бы давно предоставить одеяло теплее.       — У-ух, красотка, тише-тише… — мужчина позволяет забрать швабру, но делает шажок назад, пока в театральном удивлении взмахами ладоней словно пытается потушить принцессу, — Настолько резко полыхаешь! Осторожнее, позади тебя пороховые бочки, не подорви к чёртовой матери весь мой корабль…       Ну он откровенно над ней смеётся. Издевается, шутит вот так, ещё и противно самодовольно ухмыляется, уверенный в своей гениальности. А чувство чужих губ на шее всё ещё держится далёким отголоском… Он, кажется, просил показать своё поведение?        Сейчас Астрид ему все красочно отзеркалит. Она впивается в чужую шею также, приподнявшись на носочки, незатейливо ставит небольшие засос мокро и жарко, немного жестковато, как это делает Питер. А отстранившись, губы утирает, шлёпает того по заднице и показывает язык.       — tío, ¿ya estás cachondo (исп. «мальчик, ты уже возбудился»)? — и победно вздёргивает носик, отворачиваясь и уходя прочь, к лестнице, чтобы вернуться на палубу, чуя на себе этот тяжёлый взгляд нахала с вечной опошленной улыбкой. Правда, от голоса за спиной приходится остановиться.       — Не хочешь устроить свидание? Сегодня ночью встретимся на палубе и погуляем под россыпью звёзд, попивая ром. Нравится? Лёгкая романтика.       — Ты издеваешься… — но мысль кажется заманчивой, только совершенно не для Питера. Как раз заставит пирата рассказать про звезды, уж очень интересно послушать. Может, созвездия знает?       Мысли о предстоящей ночи хоть немного, но добавляют какого-то ожидания приятных впечатлений. О них, к сожалению, резко приходится забыть: завидев, как дама наконец нашла себе рабочий инструмент, ей подставляют ведро и с грозной усмешкой добавляют: «побольше воды, поменьше движений».       Через пару мгновений повисла тишина: все замолчали, и если оглядеться, то смотрели на Родес. Как только она стала работать шваброй, вокруг послышались смешки и даже откровенный насмехающийся хохот: кажется, дали неверные указания. Специально.       — Прекратите, если из-за вашей шутки кто-то поскользнëтся и свернёт шею будет не до смеха… А ты, дура, поверила! — голос отличается от других. Не такой грубый, да и внешность, по ощущениям, похожая чём-то на Астрид: кожа нежная, телосложение похожее, конечно, пиратская жизнь сказалась на чужом виде, но не сделала из этого парня потрепанного мужчину. Может, это из-за относительно недавнего пребывания здесь? В любом случае, у этого парня просто был другой типаж и возраст, отличающийся от находящихся здесь головорезов.       Астрид смотрит на парня с детской наивностью, даже не возмущается на подзатыльник, который сразу же получает от него, не сильный, а поучительный, и берет в руки щётку, что вручают за место швабры, пережившей здесь уже целое приключение.       — Смачиваешь палубу, работаешь щёткой. Шваброй убираешь остатки воды. Раз тебя заставили драить, значит поработаешь и с лавками, шкафиками. Сырой ветошью по ним пройдёшься. — за адекватным объяснением следует дружеское похлопывание по плечу.       — Ты не обижайся, привыкнешь. — выглядит парень и правда по доброму. Одет прилично, и выглядит необычно по сравнению со всеми: на лбу вокруг головы повязка, держащая копну волос, что спускалась на бок. — Кристофер Кирк. Обычно меня зовут по фамилии, и ты не выделяйся. Рассказывай, что тебя сюда потянуло?       — Астрид. Бежала от ответственности и проблем, ошиблась кораблём и нашла себе ещё одну проблему на голову. Примерно так.       — Что же там была за ответственность и проблемы, что ты решила сбежать? — Кирк, кажется, в лицо не знает, кто такая Астрид, и даже не имеет пока что никаких подозрений. Может, имя где-то и слышал, но сейчас совсем не узнаёт. Не местный. — Я тоже попал сюда случайно, но я предпочитаю думать, что это не случайность, а судьба. Судьба привела меня на это место, значит это лучший исход возможного. Меня должны были убить, как только увидели на судне, но капитан посчитал, что это бесполезно. Считай, что второй раз родился… Кем ты была до появления здесь?       — Я не хочу думать, что быть рядом с этим идиотом моя судьба… — бурчит еле слышно, явно недовольно, пока сама драит эту чёртову палубу. Даже усмехается мыслям. А если правда судьба? Эдакая чёрная полоса в жизни, только у Родес она, почему-то, сплошная, а не прерывистая. — Да так, никем особенным. — если не признали, значит, будет легче отмазаться. Выдумывать и лгать она не будет, но ответит отдалённо, не углубляясь, и искренне надеется, что парень не станет настаивать, — Как ты сюда попал? В плане, какая «случайность»? — а потом чуть тише добавляет, — Да уж, так и знала, что пираты животные, убивать человека ни за что.       Последние слова Кристофера искренне смешат. Он запрокидывает голову и хохочет.       — Правда так думаешь? Тогда он прибыл в наш порт и хотел его разграбить, таверну поблизости и прочие места, где можно было достать деньги. Я служил у местной стражи, и пока он под бутылкой рома решил устроить рукопашные бои, я пробрался на их корабль. За его голову обещали неплохую сумму. Сунулся в его каюту и забрался под кровать, но было так поздно, что по своей глупости и молодости я уснул. Проснулся уже связанный, он с командой решал, вешать меня в порту, дабы показать, как не стоит поступать с пиратами, или использовать как приманку при охоте на рыбину. К счастью, удалось договориться. Но мне здесь нравится. Та свобода, которой я и хотел. Ещё и гарантированная плата. Но ты находишься на его корабле, даже живёшь в его каюте. Нехорошо так отзываться о капитане. Особенно с таким отношением команды к тебе, ты слишком рискованная.       — Я просто пробралась ночью, почти под утро, так что вообще не в курсе была, что и где находится. Зашла, куда попалось, а там этот сидит… Неудачница. А выйти, как видишь, мне уже не позволили. Знакома с ним с детства, не знаю, как вы с ним живёте, он такой заносчивый и приставучий! Сначала предлагает всякую похабщину, а затем представляет своей команде и унижает ещё сильнее. Спасибо хоть трогать меня запретил, и то, не все этого придерживаются… — принцесса выражает все свои эмоции на лице при рассказе, то морщит нос от неприятных воспоминаний, то хмурит брови.       — Знакомы с детства?.. Ясно. А как ты думаешь, если бы ты попала на другое судно, тебе там было бы лучше? Думаешь, торговцы более благосклонны? Они тоже влюблены в золото, и кормить какого-то лишнего человека на своём корабле для них дело противное. Жадность задушит. Ещё хуже, если бы тебя решили продать, как товар. Те, кто покупают людей, обычно не очень добры. Знаешь, что зачастую происходит с теми, кого продали? Хотя… По глазам видно, что жизни не видела. Ну ничего, не унывай, подруга, ты привыкнешь… Что ты планировала делать после того, как сбежала на чужой корабль?       Все так судят по ней. Словно она ничего вообще не знает о мире., но с торговцами она имела гораздо больше дел, чем с пиратами, и знает, что они из себя представляют и на что готовы ради денег. И знакомые среди них тоже есть, которые без проблем бы ей помогли, вот только угораздило залезть не на тот корабль.       Вслух у Астрид нет ни сил, ни желания об этом говорить. С ней носятся, как с малым ребёнком. Да, она многое не умеет, и во многом не разбирается, если это касается пиратства, но чем Питер, по таким историям, отличается от Савьешу? Оба наказывают, и неважно даже, кого, ведь в итоге все равно за что-то да наказывают.       Мысль о том, что молчит слишком долго, навещает позже. Принцесса смотрит на парня, что так и не ушёл, и даже начинает раздражаться.       — Неважно. Отплыть подальше в море и утопиться. — почти не врёт, говорит вполне серьёзно, на удивление, а затем продолжает мыть палубу, словно не призналась только что в тяжелевшем грехе. Бога не боится? Разговор с, кажется, единственным хорошо настроенным (пока что) к Астрид, закончен.       

***

      Ночью на корабле по особенному таинственно. Судно продолжает двигаться в своём направлении, отдыхая от хриплых и грубых голосов мужчин, наслаждаясь лишь единственным журчанием волн океана. Скрипы дерева от тяжёлых парусов и покачиваний на воде совершенно не мешают опытным морякам засыпать на своих спальных местах, расположившихся на нижней палубе. Спят не все: тройка человек дежурят в свою смену всегда, наблюдая за состоянием погоды, корабля, и окружения во круг, чтобы в критический момент успеть поднять всех головорезов и свистать наверх.       Питеру сегодня не спится: вечером мужчина даже не посещает свою каюту, а всё остаётся на корме корабля, всё заставляя судно идти строго по курсу. Благодаря тишине в голове собирается бесконечное множество размышлений, и мучащих саму душу, и затрагивающих других людей, и касающихся непременно корабля.       Ещё и одна дама, поселившаяся в его каюте, и вечно прилипающая к нему но ночам, прямо скребёт своими когтями его проклятую душу. Он мог уже как несколько дней попросту замучить её, заставить ответить за деяния её отца, за её продвижение в политике, из-за которого он не может спокойно, без обмана вернуться в родной порт.       Облокотившись о деревянный бортик руками и сложив их в замок, Блад, стоящий в небрежно накинутой на тело рубахе, не спрятанной под пояс и не подвязанной на шее, рассматривает водную гладь до самого горизонта. Его это успокаивает.       Свежесть, прохлада, запах морской соли обволакивают целиком и полностью, даже несколько убаюкивают. По телу проходит табун мурашек от наслаждения любимой для него атмосферой, но ему не холодно, сердце и душа лишь пылают огнём от осознания своей свободы.       Тихую идиллию нарушают аккуратные шажочки, и либо Питер уже так научился самой Астрид, либо он настолько хорошо знает свою команду, но ему становится моментально ясно, кто призрачно и легко обходит его со спины и становится рядом по правую сторону.       — По ночам здесь ещё холоднее, чем в каюте. — голос нежный, тихий, успокаивающий. Девушка ёжится от вечного потока прохладного ветерка и обнимает себя за локти, становясь ближе к Питеру, чтобы спрятаться за ним и, возможно, почувствовать слабое тепло его тела.       — Зачем выходишь, если итак мёрзнешь?       — Как же? Ты сам звал меня на свидание. Посмотреть на звезды.       Мужчина поворачивает голову к Родес и рассматривает её нечитаемым взглядом. Кудри колышутся, сама скоро совсем дрожать начнёт от холода.       — А тебе так на свидание хотелось, что даже не соизволила хотя бы укутаться в одеяло. — но голову посещает другая мысль, более интересная, заставляющая презрительно прищуриться, словно бы от того получив возможность прочитать чужие мысли. — Намеренно шла, чтобы в мои руки попасть?       — Тебе лишь бы услышать, что ради тебя вышла на палубе мёрзнуть. Я просто не рассчитывала на такую погоду. — язвит, язвит как в детстве, как в юном возрасте, как всегда. Питер даже задумывается, что у него судьба такая, слушать под боком оставшуюся жизнь это ворчание.       — Про звезды я тебе рассказывал, когда ты засыпала в моей постели в первый раз. Нужно было слушать.       Астрид рассматривает мужчину с лёгким возмущением, и долго смотрит в его глаза, сейчас совершенно одинаковые с цветами океана и тёмного ночного неба, будто бы они являлись одним целым. Только не выдерживает и отворачивает голову. Он смотрит нагло и свысока.       Блад спустя пару минут молчания приближается к принцессе со спины, прижимается к ней, руками вновь опирается о бортик. Себя легче убедить в том, что сделал он это для всеобщего блага команды: если девица заболеет, лечить и выхаживать её здесь никто не будет, а остальным болеть нельзя. Так будет ещё удобнее показывать даме информацию, которой она так жаждет уже как целый день.       — Вот, впереди, — Блад поднимает руку и указывает куда-то в небо, наклонившись специально, чтобы глазами быть одного уровня с Астрид, и очерчивает рукой форму, — Большая медведица. Её звезды, что образуют ковш, это Мерак и Дубхе. От них смотри выше. Яркая звезда, Полярная, а от неё Малая медведица. Значит, мы смотрим сейчас в сторону севера, позади юг, справа и слева запад и восток… Знаешь, слышал, монахи вечно пытаются перекроить звёздное небо, хотят убрать языческих героев и поместить христианских персонажей. Что за вздор! Церковь имеет слишком большую власть, и меня это раздражает точно так же, как и жадные правители.       Астрид в этот момент поворачивает голову, слегка отклоняется в сторону и глядит на мужчину, как на дурака. Ну даже здесь замолвил о ненавистной ему власти! С тихим фырком девушка возвращается в обратное положение и глядит уже обратно в воду.       — Выходит, я тоже жадная, раз сбежала из-под венца, чтобы не делить трон с ненавистным мне недоумком.       — Выходит, что так. — Питер Блад замолкает, задумавшись над словами. Сбежала из-под венца, значит. На её месте он явно разобрался бы с такой проблемой другим, жестоким способом, но своего мнения он вслух не озвучивает.       — …Созвездие Дракона тяжело различить, рядом ещё есть созвездия Цефея, Кассиопея… Но, кстати, проще всего стороны света определить по восходу и закату солнца… Скучная у тебя была жизнь, раз мне приходится всё это рассказывать. Отец меня учил делать самодельный водный компас с иголкой. А по ночам я часто убегал в поле и рассматривал небосвод, и даже падающие звёзды наблюдал. В полную луну ночь будто бы совершенно иной становится, веет какой-то загадкой, даже словно влечёт к чему-то… — Блад начинает замечать, как внимание девушки перебирается со звёзд на него самого. Робко, будто чтобы он не заметил перемены, но вместе с тем настойчиво глазками она бегает по его лицу. Он вида не подаёт.       — Говорят, на дне водится чушь всякая, кракены да рыбокрабы с русалками. — от последнего он даже улыбается, хищно так, с какой-то насмешкой, — Русалки, да… сдаётся мне, что девушек, что на корабль попадают, русалки недолюбливают. Представляешь, ревнуют к морякам! Поэтому ты, милая, будь всегда начеку, не то русалки утащат тебя в ревности на дно, и будешь воевать за власть уже без духа… А знаешь почему «баба на корабле — к беде»? Потому что у океана тоже дух есть, мужской и жадный. Моряков не любит, а девок забирает с собой в вечное течение, и если будешь ему препятствовать, девку защищая, потопит вместе с ней. — Питер замолкает, прислушиваясь, и удачно слышит всплеск воды, не особо громкий, но заметный, кажется, из-за какой-то рыбины, — Слыхала? Наверное, или русалка меня заревновала, или дух морской бушует…       Принцесса где-то лишь в отстранённости слушает, о чём ей ведает пират, но в большей степени она занята его внешностью, такой приятной, крепкой и завлекающей. Лишь понемногу прокрутив в голове чужой рассказ, дама хмурится и слабо бьёт кулачком того в грудину, затем снова отворачивается.       — Питер, мне не двенадцать лет и я не буду верить во всякую чушь. — строго заговорила, недовольная тем, что её всё ещё воспринимают наивной.       — Ты пришла смотреть на звёздное небо, а не на меня. Мне неинтересно рассказывать, если меня слушают так невнимательно.       Питер замолкает, отворачивает голову в сторону и даже обиженно хмыкает. Он мог бы с таким же успехом простоять здесь в одиночестве.       — Скоро первая остановка. Не планируешь сбежать куда-нибудь в тропики?       — Было бы забавно, если бы сбежала. Ты разве позволишь?       — Ради твоей же безопасности достану тебя из-под земли и подниму на уши весь городок, куда мы прибудем, абы ты, красавица, не забралась по своей дурости к другому головорезу. Уж там то тебе не будут рассказывать глупости. Их тебе покажут наглядно. — мужчина вдруг почувствовал, что этот разговор его в какой-то степени утомил. Если вначале он был вдохновлён лёгкой романтикой и спокойствием его души, то сейчас эта глупая строптивость и серьёзность девчонки его выводит на нервы. — Поёдем в каюту, пора спать.       Астрид, как только мужчина отстраняется и спускается по лестнице, вновь чувствует, как резко и неприятно её окутывает холодом. Кажется, что все их разговоры из приятных превращаются в нечто негативное.       

***

      До берегов одной из бухт корабль добирается спустя ещё один день, и пришвартовывается у причала в тишине и ночной темноте, когда в океане царит полный штиль. Команда не спит, а наоборот бодрствует: сейчас самое время завалиться в давно знакомую таверну и хорошо напиться, отдохнуть, уйти в укромное место с проституткой и уснуть вместе с ней на замученных жизнью простынях, пропахших другими мужиками и даже, как бы неприятно то не было для куртизанок, следами исходов хороших ночей.       С прочими важными делами они будут разбираться следующие пару дней. Причём повод для маленького праздника есть: за дни плавания ни одна гроза не настигла их.       Питер первым сходит с корабля и здоровается со здешним чиновником крепким рукопожатием, обмениваясь любезностями, после чего сразу же пихает тому маленький мешочек с деньгами, специально припрятанный в кармане. Сумма там приличная, потому он щуро хмыкает, похлопав мужчину по плечу. Тот знает что делать: всеми способами скрыть от местных присутствие здесь пиратов.       За капитаном следуют и остальные, а опытные девицы, издалека завидев корабль с знакомым «бунтарским» флагом, сразу стали поправлять свой вид, и, уже готовые, подскочили к мужчинам.       Здесь были все, на разные вкусы: дамы с значительно большими грудями, умевшие управляться ими совершенно так же искусно, как и своими конечностями и телом в целом; девушки, ради денег и за большую плату готовые позволить различные махинации со своим телом, так сказать, нашедшие удовольствие принимать как спереди, так и сзади…       Пираты всегда за ночь оставляют им чуть больше указанной суммы. Питер словно и забыл про Астрид: прихватив за талии двух девушек и прижав их к себе с обоих сторон под их удивлённые смешки, он направился в таверну, непринуждённо перебрасываясь с теми фразами. Замах у него щедрый, мужских сил и денег не жалеет на этих двух прекрасных близняшек, оказавшихся так вовремя рядом с ним. Капитан даже здесь невольно показывает свою власть, выделяясь как количеством, так и качеством отобранных проституток.       Наблюдая за Питером некоторое время, возможно, даже с какой-то надеждой, что тот, все же, выберет, ну если уж не Астрид, то хотя бы побыть одному этот вечер, принцесса морщит нос. Господи, как ей в голову вообще пришла такая мысль? Питер идиот без единой извилины, её не хватает даже на то, чтобы просто-напросто… показать, что он заинтересован в Астрид.       Вокруг слышатся грязные слова, ругань, пираты распускают язык, как только могут, и это ещё без выпивки. Сейчас вся таверна наполнится ими, и если для хозяина это хорошая прибыль, то одновременно и тяжёлые последствия. Куча пустых бутылок, перевёрнутых стульев, а иногда и битого стекла здесь обычай.       Кирк выходит с корабля последним и глубоко вздыхает перед тем, как обернуться на Родес. По ней видно с первого взгляда: вся эта картина грязной и шумной таверны ей не прельщает.       — Не думаю, что тебе понравится сидеть в пьянстве и разврате. Прогуляемся? — и тянет руку приглашающе, словно хочет помочь аккуратно сойти по мостику.       — А тебе ничего за это не будет?.. В плане, ты выглядишь… ну, у тебя на лбу видно, что ты разбойник.       — Я волен делать всë, что захочу, главное, чтобы это не нарушало наши пиратские договорённости. Думаешь, если я уйду по своим делам, меня за это накажут? — складывая руки на груди и медленно следуя по тропе куда-то вглубь не особо большого поселения, Кристофер посмеивается на чужими словами, а сам взглядом цепляется за знакомую ему работающую харчевню.       — Это ты из-за моего шрама или просто из-за вида?       — А, шрам… — она только заметила тот, потому что впервые всмотрелась в чужое лицо. Следом взглядом прослеживает, куда смотрит Кирк, — Нет, я про вид.       — Я был бы не против сейчас там поужинать и немного выпить. Я знаком с хозяином, нам предоставят хороший ночлег. — Кирк переводит резковато внимание с себя на таверну. — Ты же со мной, или решишься остаться в одиночку на корабле?       — Я, если честно, тоже не отказалась бы поужинать. — живот не бурчит, но желудок явно пустой, — И переночую я лучше с тобой… Я боюсь одна на корабле. — ничего она не боится, просто оказывается приятно побыть беззащитной и нежной. Почему-то чувство такое вызывает лишь Кристофер. С Питером все по-другому — приходится кусаться, обороняться, но Астрид не сказала бы, что ей не нравится подчиняться.        Подходя к заведению, парень открывает дверь и проходит внутрь, пропустив вперёд себя принцессу. Сразу в нос бьётся аппетитный запах еды, атмосфера тут более приятная, чем в том месте, куда направились остальные пираты. Кирк приветственно машет рукой повару, что обратил на него внимание, и уходит сразу за столик. Тот знает, что делать, ему даже не помешало наличие нового гостя рядом со знакомым. Приготовить вкусный ужин он сможет и на двоих, и знает, что он понравится гарантированно обоим.       Таверна тесная, и воздух в ней буквально пронизан запахом пряных приправ, исходящим от кухни в дальнем конце зала. Тёмно-красные ковры покрывали пол, придавая немного напускной роскоши этому уютному уголку. Деревянные столы окружены деревянными скамьями, которые приглашающе звали сесть и насладиться едой. Множество масляных ламп, висящих над столами, добавляли немного тепла и света.       — Ты была где-то, кроме своей родины? — парень, разместившись с девушкой за столиком, в ожидании хорошего ужина расслабленно рассматривает помещение и собеседницу.       — Меня растили взаперти, всё, что у меня было из внешнего мира — Питер. — по её словам Питер будто бы является вещицей. Услышь это сам Блад, он явно был бы недоволен, и от такой мысли слышится ответная усмешка.       — А по тебе видно, что ты не простая крестьянка. Аристократка? Расскажи-ка, как вы познакомились с капитаном, почему же тебя держали взаперти?       А теперь становится страшно. Страшно признаваться, кто ты на самом деле, потому что страшно разочаровать человека напротив. У неё впервые диалог, а не борьба. Непривычно и жутко, что, открывшись сейчас, Астрид столкнётся с тем же, что получила от других пиратов — уничижительный взгляд, смешанный презрением. Она выдерживает их с неподражаемой смелостью, продолжает ходить с поднятой головой, но если столкнётся с таким от Кирка, честно… даже от мысли об этом нос щиплет от досады. Кристофер ей не друг, но до ужаса не хотелось бы разочаровывать его. Пауза между ними задерживается на несколько минут, пока не приносят ужин, а дальше, прикусив губу, шатенка начинает рассказывать.       — Я не аристократка, но близко. В первый раз мы встретились с ним в императорском саду. Я играла на фортепиано, а он просто гулял и пришел на звук. Уже тогда он выглядел, как заурядный хулиган, косивший под эстета. В четырнадцать лет… — она боится рассказывать что-то настолько личное для Блада, но в недавнем разговоре реакции на упоминание отца от того не последовало, — Его отец был великим человеком. Благодаря ему мы получили столько преимуществ для империи, но император этого не оценил. В общем, когда мне было тринадцать, наша с Питером связь оборвалась, а в четырнадцать лет я так и не получила свой дебют, потому что никому не было до этого дела. Питер даже как-то назвал меня фальшивкой. Вот я и сбежала, и тут же встретила его там. Я бы назвала наши встречи после этого стычками. В шестнадцать лет мне было не до этого вообще, а в восемнадцать лет… — она поджала губы, — Я сделала кое-что, из-за чего пиратам теперь приходится скрываться. — Астрид смотрит на собеседника исподлобья, следит за реакцией и нервничает. Теперь он точно догадается, кто перед ним, потому что Родес буквально призналась сама.       Ещё со слов «не представили знати» Кирк насторожился и поднял внимательный, цепкий взгляд на девчонку. Так вот в чём подвох. Вот, почему команда так на неё реагирует. Не то чтобы ему было это особенно интересно, но наблюдать за таким поведением друзей странно.       Он молчит. Даёт рассказать Астрид всю историю самостоятельно, и даже не задаёт уточняющих вопросов.       — Ты прославилась куда больше, чем территория твоей империи. Пираты с разных уголков мира иногда заглядывали в тот порт, а этот закон… Да уж, Астрид Родес, оставить тебя на корабле это очень тяжёлое решение для капитана. Очень большая угроза, даже не знаю, что на него нашло… Я сам с Великобритании, но и там иногда доходили слушки о твоей семье. Даже не думал, что когда-то встречусь с тобой в таких обстоятельствах.       Из чужих уст собственное имя вызывает мурашки. Она слишком разнервничалась, когда ожидала реакции Кирка, потому, увидев умиротворённое лицо пирата, неожиданно… расслабилась? По крайней мере, шумно выдохнула.       — Так, что же, ты завидовала Питеру, потому что он делает то, что хочет, а ты?.. Ты же поступила абсолютно так же, сбежав.       — Разница между нами с Питером в том, что он делает то, что хочет с рождения, а мне пришлось изрядно перетерпеть. Я сбежала из-за ряда причин, а поводом послужило то, что меня хотели… посватать. Но, честно, я не доставлю неудобств. Угрозы не будет, потому что никто не заинтересован в моем нахождении. Я просто… понаблюдаю за тем, что произойдёт в империи, а потом уйду. Забавно будет сбежать потом и от Питера, не считаешь?       — Поверь мне, если Блад узнаёт, что ты от него сбежала, он найдёт тебя, даже если ты утопишься где-то в океане! Ты слишком громкая и дорогая «добыча». Если ты будешь прятаться от него, то он появится рядом в самый неожиданный для тебя момент. Не советую теперь сбегать. Если тебе так нравится наша жизнь, почему не вступишь официально в наши ряды? Тебе так же будут платить неплохие суммы, немного преобразится жизнь. Или тебя что-то пугает в нас? — Кирк отвлекается на парня, что принёс им еду, только теперь державшего ключ. Он благодарит его за сообразительность, что комнату для отдыха даже не пришлось спрашивать, и возвращает внимание на Астрид.       — Я иногда думаю, что я для него что-то по типу диковинной зверушки… Знаешь, мне нравится ваша свобода, но я не говорила, что мне нравится ваша жизнь.       — Не знаю, я не могу предугадать то, что придёт в голову капитану. Я думаю, у вас с ним более личные отношения, поэтому гадать, что он с тобой сделает не буду. Только думаю вот… на него так девки кидаются… — Кристофер улыбается, видимо, пытаясь сгладить свой вопрос усмешкой, — Ты такая же?       Астрид реагирует на такое всё равно резкой агрессией, недовольным и колким взглядом в глаза. Она даже на секунду останавливается от кушанья. Следующие слова произносит зло, даже, кажется, что с рычанием.       — Кристофер. Почему я должна на него вешаться?       — Да просто задал вопрос…       Дама лишь отмахивается и фырчит. Вспылила она, может, и зря, но чужие слова правда звучали несколько обидно. Они молчат до тех пор, пока не заканчивают ужин, и вскоре Кирк ведёт девушку в сторону их комнаты на ночь.       — Я могу ночью начать прижиматься к тебе. Разбуди меня, прошу, если такое случится…       — Прижиматься? — Кирк удивлённо вскидывает бровь, на пару секунд задерживая взгляд на том, и немного неуверенно кивает. — Ну… Как скажешь. — и следует куда-то по коридору к лестнице, поднимаясь по ней и вскоре отпирая ключом дверь. Сразу идёт к постели, скидывает с себя верхнюю одежду, оставаясь в рубашке и брюках, после укладывает рядом пару пистолетов и саблю. Рука тянется стянуть повязку с головы, но опомнившись, он поворачивается к Астрид. А она попросту судит по сну с Питером, который её уже успел ткнуть в то, как она его обнимает.       Для принцессы это комната, как комната. Света здесь, по факту, и нет, большинство освещения сейчас поступает через два небольших окна, и то, лунного. Астрид не специально ближе подходит, осматривается и пытается неосознанно найти взглядом то, где остановился Питер с командой. Вроде в голове нет о нем мыслей, но все равно ищет того. Фыркнув недовольно, разворачивается к парню и осматривает уже Кристофера. В рубашке он не кажется таким закрытым, становится словно более проще. Возможно, это восприятие идёт у Родес от того, что во дворце не принято носить подобную верхнюю одежду.       Поступает она точно также, как и пират: стягивает с себя лишние элементы одежды, что помешают спокойному сну, расправляет раннее заправленную в штаны рубашку, и слабо вздрагивает в испуге от резкого голоса парня, который нарушил её глубокие мысли.        — Тебе понадобится одеяло? Я могу справиться и без него, здесь ночью всегда тепло.        — Понадобится. — она кивает слишком усердно. Астрид мерзлявая, ночами хорошенько так мёрзнет на корабле, потому и жмётся к Питеру постоянно. Или же ей легче думать об этом в таком свете.       Спросить у парня о том, нельзя ли здесь искупаться, она немного стесняется, потому выходит из комнаты самостоятельно и, отыскав хозяина трактира, вскоре пропадает на полчаса. Ей набирают воду, предоставляют полотенец и оставляют наедине. Купается недолго, но спокойно и хорошо. Возвращается в комнату уже более довольная и свежая. Правильно, поела, приняла купательные процедуры, теперь и спать пора. Отплатила за такую услугу она сама, потому что занимать у пирата было неловко. Отдала пару золотых, что было явно больше, чем просили. Не скупится, не её же деньги — деньги, что были для неё, как карманные, выдавались императором.       Несмотря на все «угрозы» и опасения, ночью она даже не повернулась лицом к парню, и Астрид, поняв это на утро, радостно улыбается. Позора она избежала в любом случае, и она уверена, что это просто удача. Ну конечно, просто удача.       Утро раннее, часов пять, наверное, и Кристофер ещё спит. Астрид тихо поднимается, одевается и садится у окна. Наверное, это какая-то аристократическая штука, может, обычай — она постоянно смотрит в окно. Что на корабле, что здесь. Она не знает, стоит ли будить в такую рань пирата, потому задумчиво всё не решается что-то сделать. Может, сходить прогуляться по пирсу? В отличии от Кристофера и других, ей не нужно скрываться — в лицо её тут точно уж не знают, а на пиратку она уж точно не похожа.       — Кристофер, я схожу прогуляться. — тихо шепчет, дотрагиваясь до Кирка, но не с целью разбудить окончательно, лишь предупредить, чтобы не потеряли. С координацией в пространстве у неё все хорошо, да и надолго она не уйдет.       На улице свежо и приятно. Бухта окружена густыми пальмами и другими тропическими деревьями, возвышающимися над белоснежным мягким песком. Кристально чистая блестящая вода омывает берег, искрясь под солнечными лучами. У самого берега белеют тонкие стволы нескольких кокосовых пальм, слегка покачивающихся на лёгком морском бризе. Шатенка вздыхает шумно, чувствует, как кружится голова от поступившего кислорода, пытается усмирить дико стучащее от чего-то сердце, а затем направляется к набережной, а там — к пирсу. Рассветает, солнце поднимается, а следом за ним — народ. Родес перекатывается с пяток на носок и обратно, насвистывая какую-то песню, и думает о том, что делать дальше.       Сбежать, конечно, можно, да смысла нет.       Возвращается девушка обратно в спальную комнату как раз тогда, когда поднимается Кристофер. От смены температуры и захода в тёплое помещение по телу пробегаются мурашки. На самом деле проснулся Кирк раньше, и успел даже принять ванну за время чужого отсутствия. Вопрос, куда делась девчонка, конечно был, но бежать искать её даже мысли не возникло.       Сейчас же он стоял в выпущенной рубахе, держа тканевую повязку, что всё это время была на голове. В неудобный, конечно, момент для него зашла Астрид, но чтобы не подавать виду, что что-то не так, он спокойно повязывает его обратно, уложив волосы, и одевается полностью, возвращая на место пистолеты и саблю.       — Доброе утро, как тебе спалось?       — Ждал, пока ко мне прижмутся. Не дождался. Пойдем. Пора завтракать и возвращаться, а на мне ещё лежит ответственность за пресную воду. Сил хватит докатить бочку до пристани? — парень задумчиво осматривает телосложение дамы и прикидывает, на что она способна, в итоге вручая ей ключ от комнаты, когда они её покинули, — Закрой дверь и верни ключ хозяину. Если что, я найду кого-то из команды для помощи.       Астрид послушно выполняет «приказ», если просьбу можно так назвать, и скорее старается вернуться к парню, нагоняя его уже на улице. Улыбка на лице добрая, взгляд заинтересованный.       — Спасибо тебе за ночь… Ты отвечаешь за пресную воду? У тебя есть ещё какие-нибудь обязанности?       — При команде такое не говори. — Кирк забавно испуганно глядит на девушку и говорит с удивлённым выражением в голосе, явно намекая, что слова могут воспринять совершенно не так, как нужно.       — Господи… Я имела ввиду, спасибо, что мне не пришлось сидеть там, с остальными!       — Да не за что… Нет у меня пока что других обязанностей. Это только первая наша остановка, скорее всего на следующих мне квартирмейстер даст и другие поручения, но это закреплено за мной. Ах, да. Самое главное — абордажник. Если будем захватывать какое-то судно, то пойти в бой я должен обязательно.        По улице перед парой вышагивают два мужика с команды. Головы болят от выпитого накануне рома, глаза полуприкрыты от яркого утреннего солнца. Одежда помята, походка шаткая, а лица озарены лёгкой ухмылкой, как будто они не жалеют ни секунды проведённой на вчерашней попойке. Завидев Кирка, те радостно машут ему рукой в приветствии, а тот в свою очередь, ответив кивком, усмехается и глядит на принцессу.       — Капитан скорее всего ещё где-то в таверне. Если хочешь, можешь взять ковшик у торговца, к которому мы идём, и по пути зайти облить его водой. Быстро придёт в себя.       — Идея, конечно, невероятно соблазнительная, но иметь с ним какие-то дела вообще не хочется… Если я так сделаю, он придушит меня там же. Разве не так?       — Как раз узнаешь, придушит или нет.       Когда пара доходит до торговца, она всё же просит ковшик с водой на свой страх и риск. Несёт его она аккуратно, но более бодро, кажется, в предвкушении настоящей беды. Это называется «добровольцем идти на эшафот».       Таверна после пьянки похожа на поле битвы. Столы в беспорядке, а пол украшен осколками разбитых кувшинов. Пьяные пираты валяются небрежно передней частью тела на столах, похрапывая в своих дрёмах. Кое-где лежат окурки, и воздух пропитан запахом рома, табака и пота.       Астрид это место однозначно не нравится.