Chavron Ocean

      С момента первой вылазки, а она была далеко не одна, просто злосчастный порт благополучно обходили стороной, в город, проходит два года.       В свои шестнадцать лет Астрид впервые предстала перед высшим светом и, хорошо играя в этом театре одного актёра, понравилась исключительно всем аристократам. Как удачно, ведь именно этого от неё и ожидал отец. Теперь она — представленное миру лицо, и довольно симпатичное. Все слухи о том, что принцесса не выходит на люди, потому что она уродлива внешне, и что даже никто из имперского двора не смеет взглянуть на неё, тут же испарились, в обществе лишь умилённо щебетали о её чудесных манерах и том, насколько изящная принцесса. Как жаль осознавать, что если по традициям дебют происходит в возрасте ранее, про девчонку забыли на такое долгое время, показывая её совершенную незначимость для общества, а конкретно для её отца-императора.       В кругу аристократов, на собраниях чиновников разговоры подводились удобным и удачным способом, чтобы молодая наследница выдала свои грандиозные мысли и планы на её правление. Ожидалось послушать о политике, что улучшит итак неплохое положение высшего общества, что нальёт в уши чиновников сладкий мёд и позволит учить Астрид нужным для этого шагам. К разочарованию пришли многие, и даже к тихой ненависти: эта глупышка собралась реформировать сферы жизни никому ненужных крестьян. Ну просто произвол!       В своё восемнадцатилетие она выходит в свет вновь. Уже не как принцесса, а как полноправный член императорской семьи, наследница трона, а также регент при правлении императора Савьешу. Только Бог знает, сколько крови пришлось пролить, чтобы отец добровольно отдал хоть малую часть собственной власти дочери. Астрид научилась ходить по головам, к этому её принудили все приближённые в этом дворце. Многие ополчились против неё, лицемерие и ложь в глазах людей становилось читать всё легче.              — Добилась своего? — спрашивает Савьешу. На его голове все ещё находится корона, лицо осунулось, а глаза стали более мутными. В голосе мерзкое недовольство и открытое призрение. К кому? К собственному ребёнку? Жалкий старик, испытывающий ненависть даже не то, что к ребёнку, а к объекту с непрактичным и идеалистическим подходом к экономике.       — Нет, отец. Добьюсь своего я лишь тогда, когда Вы умрёте. — она усмехается, оголяя клыки, и продолжает стоять перед народом. Те радостно ликуют, но не различают разговора чужого и атмосферы между ними. В отличии от императора, принцесса молодая, живая, и даже одета более празднично на его фоне. А ещё она ужасно на него похожа в молодости, паршивка. Она возмущена нежеланием отца поддерживать изменения, которые она пыталась внести в общество. Со временем её последние капли сопереживая к отцу полностью исчезли, и она стала испытывать только ненависть и презрение. Она считала его эгоистичным и невежественным правителем, неспособным видеть дальше собственного носа.       Праздник проходит, с ним наступают тяжёлые будни. Теперь Родес-младшая не какая-то девчонка без доказательства собственной подлинности, теперь она — Великая советница, отвечающая за все вопросы, происходящие в мире.       Расследуя шедший хаос и экономический кризис на внешнем и на внутреннем рынках, она проворачивает парочку дел, восстанавливая ларьки в глубине города. С ними все было гладко, она даже был довольна проделанной работой по реабилитации городской торговли. Идя по «горячим следам», приходит к тому, что все идёт с торгового порта. Это конечная цель реформы Астрид. Приходится немного повозиться и подробнее изучить базар, как по отчётам, так и собственным посещением.       Всё становится понятнее, когда она собственными глазами видит пылающий ларёк среди множества точно таких же. Шум, гомон, неразбериха и паника, но кое-как ей удаётся узнать, что виной всеми никто иной, как безжалостные и пираты, засевшие в столице гнусной язвой. Это заставляет задуматься.       Ещё пару налётов, и ранее огромный базар порта великой империи Родес представляет из себя полную разруху и беспредел. Воровство, дебоширство, страх и тяжёлая атмосфера не вселяет доверия. Покупатели отсеиваются мгновенно, а с ларьков пираты безжалостно трясут крупные деньги.       Следующим законом выходит запрет нахождения пиратов на территории империи, а их преследование щедро поощрялось, как и сдача их местоположения. Простой народ, уставший под гнётом вечного грабежа и без того бедной жизни, встречает подобный закон с радостью, пираты — плюются ядом в императорскую семью. Закон исполняется тщательно и в полной мере. Следующим шагом будет…       Распахнув дворцовые двери, ведущие в столовую, Астрид кривит лицо в полном гневе и ладонями стучит по столу. Взгляд не отрывается от императора. В столовой гробовое молчание.       — Ты… что ты делаешь?! — звучит почти как вой, у кронпринцессы трясутся поджилки, она готова рвать и метать, лишь бы доказать свою правоту, — Ты вообще видел, что творится? Что творится не здесь, в твоём комфортном домике, а за дверями дворцовых ворот?! — снова кричит.       Здесь пусто. Места за столом пусты, нет матери, нет слуг. Лишь принцесса и император. Мать оказалась заточена в башне сразу после дебюта Астрид: очень жаль, но Савьешу ещё задолго до смерти Блада узнал о измене как жены, так и своего подчинённого. Держать рядом с собой эту падшую и ветряную женщину не было никакого смысла и желания. Выбиваться среди людей, что принцессу ненавидят, пришлось самостоятельно.       — Не кричи. Я отстранил тебя лишь потому, что тебе нечего там делать. Есть люди, которые имеют опыт в этой сфере, они все решат. Будущая императрица не должна бегать за пиратами с мечом наперевес. — Савьешу ест аккуратно, спокойно, затем откладывает столовые приборы и смотрит на дочь в ответ. Бесчувственно, потому как не видит родственных связей с той, что решила идти против течения.       — Ты не имел права так делать! Это моё дело! — бешенство берет верх. Она швыряет пустой фужер со стола и уходит, хлопая дверью. Эффектно, но сама кусает нервно губы, отдирая слой эпителия. Ситуация до дрожи нервирует. Отец выводит из себя своими действиями и поведением.       Ненависть к нему и ко всему обществу нынешних чиновников возрастает с каждой секундой. Её невзлюбили, а она невзлюбила в ответ, и готова была двигаться к своей законной и честной власти любыми способами.              В этот же момент появилась и новая тема для обсуждения — обольстительный Питер Блад объявил себя «пиратом» и собрал собственную команду. Смехотворно для остальных, но Астрид, услышав подобное, кажется, даже не удивилась.       «Этого я от него и ожидала» — мелькает мысль, но пропадает в сотне других.       Его цели только начинают воплощаться в жизнь, и всë, что происходит сейчас — лишь мелочи. Захваченный порт это просто ничто, по сравнению с тем, что творится в планах в его голове. О-о, они то очень грандиозные. Он не уверен, что отомстить в полной мере императорской семье получится, сохранив свои здоровье и жизнь, но вот подпортить им сладкое спокойствие — возможно.       Кроме этого в планах присутствуют и карты сокровищ, но это позже. Главное: начало положено. Собранная команда и неплохой корабль — пиратская шхуна, у которой в отличии от обычной гражданской имелось военное вооружение спереди и по бокам. Блад гордится его историей и каждый раз, когда его спрашивают о нём, он расцветает как павлин: для него это безумное достижение.       Дело было в поселении где-то за пределами столицы, куда Питер Блад отправился по весне на лошади с одним своим хорошим другом, который, стоит отметить, так же вошёл в его команду. Причиной визита маленькой глухой деревни стала сердечная любовь как раз данного приятеля, с которой он хотел повидаться во второй раз в своей жизни. Встретились они, как раз, в порту, где дама торговала овощами вместе со своим отцом и успела нашептать парню, где он может её встретить.       Блад, не желающий участвовать в танцах на сеновале вместе с молодой парой, в одиночестве находит бар, обещающий и хорошую выпивку, и хороших женщин.       Выпивку он правда оценивает: алкоголь здесь отменный, дающий моментально в мозги и дарующий телу лёгкость и хорошее настроение. А ещё смелость: краем уха он улавливает разговор о какой-то занятной игре, которая, как оказывается в ходе разъяснений, шла за самую настоящую пиратскую вооружённую шхуну, недавно брошенную по неизвестным причинам, но отремонтированную и продающуюся за ненадобностью.       Правила Бладу очень сильно понравились, можно сказать, он был ими приятно удивлён: набираются несколько добровольцев, готовые играть с жизнью и смертью ради награды, на выбор перед ними кладут нн-ное число кремниевых пистолетов, заряженных и пустышек. Друг за другом по очереди каждый берет на своё предусмотрение пистолет в надежде на нахождение в нём заряда и направляет на стоящего по правую руку смельчака. В конце концов в ходе забавной игры остаются два оппонента и один заряженный пистолет, решающий судьбу.       У круглого стола собираются пять человек, в том числе и молодой Блад, на вид ужасно пьяный и совершенно не способный попасть в цель даже с прицеливанием. Ещё четверо мужчин сразу в мыслях попрощались с этим авантюристом, начиная надеяться на свою удачливую руку в выборе приготовленных пистолетов.       Питер успевает отвешивать шутки и обращать внимание на всех женщин, стоящих в рядах зрителей, делая им вульгарные комплименты и одаривая похабными улыбками. Перед мужчинами кладут пять пистолетов, два из которых оставались пустыми, остальные же три заряжены.       Время тянется лишь тем, что мужчины долго рассматривают оружие, пытаются выбрать наилучший вариант и направляют те друг на друга.       За всё время перед тем, как Блад хватает в руку пистолет, успевает раздаться два выстрела, и двое мужчин соответственно валятся с ног под стол без чувств и признаков жизни. Толпа несколько ошеломлена происходящим и до конца не верит своим глазам.       — О-ох, глупцы, глупцы, мои милые приятели, собравшиеся здесь. Чую я, терплю поражение и отправляюсь в мир иной я через пару мгновений! — парень улыбкой на лице тянет слова и оступается назад, покачнувшись, вызывая усталый вздох у двоих несчастных мужчин, стоящих по его левую и правую сторону.       — Ах, а как же заманчиво выглядит этот конверт с местонахождением корабля… Наверное, он мог бы достаться кому-то из Вас, да-а? А знаете, мой любимый отец так же как и я презирал эту блядскую империю и жалких шишек, греющих свои попки во дворце… О-о, мой отец был тем ещё… Славным мужиком. — хитрый взгляд жалостливо смотрит на окружающих его людей, а на лице появляется жадный оскал.       — Он бы не хотел, чтобы я сейчас отправился к нему на небеса. — правая рука крепко сжимает кремниевый чужой пистолет, левая же резко тянется к подвязанному вокруг талии тканевому поясу и вытягивает спрятанный мушкетон, обе руки направляются на оставшихся игроков. Когда пальцы опускаются на курок, никто не успевает опомниться, как после произведённых выстрелов Питер Блад остаётся победителем в маленькой авантюре и хватает конверт со стола.       — Приберитесь здесь, что это? — всё опьянелое состояние, созданное для отвлечения внимания мгновенно испаряется, а пират небрежно отпихивает от себя тело, мешающее проходу на выход.       Оказавшись в одиночестве, Питер хватает украденную папиросу.       Стоит вернуться к словам о его отце и отметить, что тяга к пиратству и мести империи подпиталась вновь по достижении им совершеннолетия, когда матерь после пышного празднества его дня рождения, где находилось много гостей, изысканных блюд и развлечений, вручила ему рукописную книгу в дорогой, кожаной обложке, названную мемуарами отца.       Принялся читать он её незамедлительно, эту ночь не желая ложиться спать в интересе прочитать мысли отца.       »…Пожалуй, служить при императоре намного скучнее того, что я ожидал. Нет приключений с сокровищами, нет спасений прекрасных женщин и захватывающих морских баталий. Хотя кто знает, как бы жизнь повернула? Может, я даже женился бы на совершенно другой барышне…»       »…Встречи с Его Величеством всегда были особенные. В его кабинете было полно всевозможных разных карт, а на стене даже висела карта мира. Ох, сколько же мы тогда говорили о политике и будущем. А может, и спорили. ну это как пойдёт…»       »…Ах, это было как будто бы сегодня. Вошла она в его кабинет, горделивая и прекрасная, и сразу привлекла к себе внимание. Ох, до сих пор эта женщина достаёт меня своим видом в моих грёзах… И сразу стало понятно, что между нами произойдёт нечто ещё более интересное, чем наши разговоры о политике. Жаль, что это закончилось так быстро…»       К удивлению Питера, на этом моменте записи прерываются и начинаются заново лишь через несколько страниц. Причины такого разрыва между записями долго не удавалось раскрыть, лишь однажды, услышав от дам на базаре, как та пыталась скрывать любовные записки, рисуя их молоком на бумаге и передавая своей мечте, Блад просидел ещё некоторое время над своим драгоценным подарком, пытаясь не поджечь его к чёртовой матери бедной свечой.       »…Наверное, не стоит под покровом ночи выходить из кабинета Его Величества… Ведь, как бы мы с его супругой не были осторожны, всё равно есть риск быть пойманными на месте преступления. В следующий раз нужно быть предусмотрительнее, чтобы не попасть под град неприятностей…»       »…Посещал этой ночью дворец императрицы. Страстная женщина. Утром служанка объявила о прибытии императора на завтрак, удаляться пришлось через окно, через сад, прикрывая свой срам собственным камзолом…»       »…Каждый раз, когда меня приглашали в кабинет Его Величества, всегда казалось, что он смотрел на меня с каким-то особым вниманием, словно знал о нашей тайне, но никак не мог её раскрыть…»       Честно признаться, Питер и подозревать не мог, что его отец был связан с правителями не только своей службой, но и такими личными связями. Ах, если бы он знал, как Питер хочет отомстить этим проклятым тварям за его казнь! Льюис определённо водил своего мальчика за собой во дворец не просто так. К сожалению, за своим незнанием, Блад при посещениях был занят совершенно не слушанием разговоров, а беготнёй за несносной девчонкой.       Его отец всегда в более сознательном возрасте до своей смерти твердил не связываться с этой семьёй. Рассказывал о свободе в океане и разгульной жизни, когда твоя жизнь находится только под твоим управлением. Ненависти к Родес он не понимал.       »…Идеи Его Величества не всегда нравились мне, нужно признать. Насчёт политики Родес у нас часто возникали споры, которые подчас переходили в серьёзные дискуссии, после которых мы едва не начинали грубить друг другу. Одна лишь мысль о наших дискуссиях о политике вызывала в душе чувство раздражения…»       »…Боже, я даже не понимаю, что случилось. Однажды жена Его Величества вдруг стала меня избегать. Раньше, после ночи страсти, она нежно меня обнимала, говоря слова благодарности. Но вдруг всё изменилось…»       »…Понимаешь, к чёрту этих бесполезных правителей!.. Стоит им лишь увидеть деньги или власть, как они тут же превращаются во всесильных и самодовольных тварей, презирая тех, кому повезло меньше…»       »…Так жаль, что это всё закончилось. Ах, если бы сын вырос славным мореходом и прожил бы жизнь свободно.! Жаль, что я никогда не увижу его, ставшего воистину отважным, что смог бы встать у штурвала собственного корабля и прожил бы интересную жизнь… Ну что ж, если всё закончится именно сейчас, то последнее на чём я хочу остановиться — это небо над головой и море за спиной.»       Последняя запись в книге датируется днём перед казнью.       Тогда на страницы падает пара маленьких капель, и взрослый парень, давно повидавший многое в своей жизни, редко общающийся со своей матерью и являющийся завидным женихом (если смотреть на внешность и аристократическую кровь, забыв, кем он стал), дрожащими он боли и обиды в груди старается аккуратно их утереть и скорее закрыть отеческие записи, чтобы спрятать подальше от мира сего и сохранить лишь для себя и своей памяти. В привычной себе манере, под вечер, он посещает аккуратную могилу отца и беседует с ним, разговаривая в одиночестве с человеком, ставшим ему самым родным и близким в этой жизни. Если бы он был жив, Питеру и Льюису Бладу было бы, что обсудить.       

***

      Питер Блад часто посещает бордель, основанный в порту. По ночам здесь творится пьянство, разврат, драки — в целом мероприятия, понятные только отвязным пиратам и куртизанкам, желающих наживаться монетами у пьянчуг. Общество pícaro (исп. «разбойник») было относительно устойчиво конкретно в столице, посему каждый, кто был гостем в этом отвязном борделе, в голове Питера наделялся короткой характеристикой по свои прошлым делам. Новые лица появлялись здесь несколько редко, так как днём заведение превращалось для глаз крестьян обычной столовой.       На часах полночь. Сейчас он находится в окружении мужчин примерно его возраста: пару лиц даже могут показаться знакомыми, ведь та шайка его ребят всегда следовала за ним. Внутри рыхлого здания звучит громкий смех, даже ругань, звук стука алюминиевых кружек с алкоголем, соответствующий запах и, собственно, даже оскорбления в сторону императора, точнее, в сторону молодой принцессы. В нос ударяет неприятный душный запах пота и хмеля.       Перед ним пустая кружка давно допитого пива, и если он был ещё в нормальном состоянии, будто и не пил, то его окружение уже завывало какую-то морскую песнь. Её постепенно подхватывали все присутствующие, и лишь в этом разнообразии голосов он открывает ранее закрытые глаза и осматривает помещение.       Непорядок.       Неизвестная личность, явно скрывающая своё лицо по капюшоном плаща, проходит к стойке раздачи напитков и подзывает гарсона, что-то тихо ему шепчет и ждёт. Его просят подождать несколько минут и уходят, от самой личности исходит неуверенность и неловкость. Из-под капюшона выбиваются вьющиеся каштановые волосы, на поясе под ракурсом, с которого пристально следит Питер, виднеется меч, который он уже с небрежностью бросал кое-кому под ноги в пыль.       Пираты ненавидят твою семью и тебя, крошка Родес…       Блад поднимается, такой высокий, крепкий, мужественный. Глаза спустя года стали намного осознаннее и глубже в своём ледяном отражении океана, тело крепче и привлекательнее. На парне рубаха, довольно сильно раскрытая на крепкой грудине, рукава закатаны до локтей, от чего хорошо просматриваются грубые руки, явно занимающимися всеми обычными делами на корабле. Ладони огрубевшие от лассо и верёвок. Брюки как обычно тёмные, удобные для ношения и активной деятельности, да удобный пояс, который мог без различных приспособлений держать обычный кремниевый пистолет.       От голоса Блада по телу женщин бегут мурашки. Он бархатный, басистый, до ужаса игривый и мурчащий, но до сих пор такой же раздражающий для одной дамы, а она его запомнила на всю жизнь.       — Не хотите-ли представиться? Мы всегда рады новобранцам.       И видит наконец личико, когда Астрид поднимает голову и глядит на него в ответ, показывая, какой красоткой выросла. Смотрит своими изумрудными глазками, а сама похожа на беззащитного оленёнка.       — Я думала, попала в бордель. Выбирала, с кем проведу ночь… Ты, к слову, вполне меня утраиваешь. — Родес ведёт себя более, чем вызывающе. Развернувшись полностью к подошедшему, её ладошка водит по чужой грудине завлекающе, приятная улыбка с белоснежными клычками притягивает взгляд. Дама вовсе ловит голубоглазого за подбородок, тянет к себе, рассматривает его удивленный взгляд и издевательски-хитро щурится. Она ходит по лезвию ножа. Стоит Питеру лишь ляпнуть что-то не то, как пираты девчонку раздерут, как тряпку. От этой мысли где-то беспокойно сосёт под ложечкой. Тактика у неё, так уж и быть, будет флиртующе-шутливой.       — О-о, нет, ты попала в испанский монастырь. — в ответ язвят и щурятся подобно принцессе. Приглашение он игнорирует, понимая, что сказано это без капли серьёзности. Только приподнимает капюшон, приближается к лицу и переходит на пугающий шёпот. Астрид перед ним испуганно вздрагивает. Он её запугивает, потому что знает, что её здесь правда не любят. Он её запугивает, потому что главным в игре всегда будет оставаться именно он.       — Тут найдутся любители таких девок, как ты, но учти… Шавок здесь не жалуют.       — Не знала, что в испанском монастыре настолько откровенные вырезы на рубашках…       Питер хмыкает и уводит взгляд куда-то за спину девушки, на мужика, которого успел послать на разведку, ещё когда только увидел незнакомку. Вокруг пусто. От такой новости парень оглядывает с ног до головы знатную особу и презренно цокает. Ну аж скучно становится! Почему с таким статусом эта девка шляется по пиратским борделям без охраны?! Глуподурость у этой чёртовой семейки точно в крови, это вызывает только разочарование и грусть в груди. Никакого развлечения!       — Поднимайся, поговорим в укромном местечке наедине о жизни. Учти, отказ приму резко и подниму всю таверну. Всё в твоих руках.       Дама от такого шантажа впадает в ступор и наблюдает как Питер, следуя своему правилу «не поворачивайся к врагу спиной», шагает назад, к двери на задний и тихий дворик. Даже вызывает удивление такая милость: это идеальный случай, чтобы отомстить в полной мере, раскрыв прямо сейчас, в этой таверне, просто кишащей пиратами, её присутствие. Пару минут не двигается, остаётся на месте, сложив руки на груди, а сама думает. Спешно, нервно, запутанно, пробегаясь по Бладу взглядом, думая, к чему бы придраться… Или просто любуется. Не понятно. Вырос Питер довольно стройным, красивым молодым человеком, и вполне во вкусе Астрид, но эти мысли она подальше сует, сосредотачиваясь на происходящем в настоящем. А то, что происходит в настоящем ей очень уж не нравится. Придётся послушаться, потому что по виду пират ни капли не шутит.       — Не обязательно звать на уединение шантажом. Я бы и так пошла за тобой.       Укромным местом оказался закоулок, находившийся где-то в глуби узких переулков за таверной, заваленный деревянными ящиками и закрытый от лишних глаз, довольно тёмный. Сюда попадал лишь голубовато-серый свет полной луны, от которого листья деревьев отбрасывали поглощающие в себя тени и придавали пугающий, зловещий вид.       — Ты меня планируешь ножом рубануть тут и оставить, или будет что-то разнообразнее? Ах, забыла, у тебя же есть мушкетон, зачем тебе нож? — Астрид шла сюда спокойно, со свей своей оставшейся послушностью, но с ворохом мыслей о своём поведении. Обязательно было ляпнуть что-то такое флиртующее? Этот чёртов Блад буквально готов её убить. Саму себя хочется отчаянно стукнуть по лбу, но она быстро смиряется и отпускает чувство стыда. Что ж, остаётся лишь расслабиться, даже если на неё смотрят с видимым недоверием и презрением. Всегда есть те, кто тебя ненавидит, например, твой недодруг детства или собственный отец. Сейчас это не важно: своей цели в виде изучения этого места, расположения снаружи и внутри, она достигла.       Разведка окончена, десерт — «уйди от Питера живой и психически стабильной».       Стоит девушке развернуться лицом к пирату, как она сталкивается с ним во внезапной близости. Её вновь прижимают к холодной стене, и смотрят с противной ей ухмылкой. Питер итак неприятен для дамы в общении, а он ещё позволяет себе нарушать личное пространство Её Высочества. По коже бегут мурашки.       — А ты подаешь мне всё новые идеи… No está mal, chica (с исп. «неплохо, девчонка»). — Блад абсолютно игнорирует руку на своём плече, которой его пытаются оттолкнуть ради расстояния между лицами и телами в целом. Этот паршивец успел нахвататься испанского языка, и сейчас активно демонстрирует свои умения. Впрочем, знание языка не так уж и удивительно, этот парень аристократ по крови, но девушке явно не нравится содержание слов.       Чужой капюшон с головы он стягивает так же резко, как и закрыл несколько секунд назад девицу в своей ловушке. Чужие волосы приковывают взгляд: Питер аккуратно наматывает один локон на указательный палец и завлечённо покручивает кудряшку.       — О-о, неужели тебе, моя дорогая Астрид, захотелось повидать своего давнего лучшего друга детства, м?       — Может, решила повидать, а может и не солгала вовсе в поиске приключений на ночь. На каком основании ты меня допрашиваешь, Питер? Я уж думала, ты собираешься меня разложить прямо на улице. — ох, возможно, где-то на подсознании, там, где совершенно не пробраться к самой сути девичьей души, принцесса и правда хотела увидеть этого подляка. Она даже не знает, что её заставляет почти незаметно дрожать: такое близкое положение с конкретно этим пиратом, таким ухмыляющимся и крепким, или же страх от него же. Бежать шансов нет. Даже если и есть, ей не особо хочется спасать своё беззащитное положение.       Для неё всё слишком интимно, а накал между парой всё набирает градусы. В ночной прохладе с соблазнительными полутёмками, в такой тишине, лишь со слабыми гулкими голосами где-то внутри зданий, слышится неровное дыхание. У обоих взгляды хитрые, лисьи.       — Оу, нет, великодушно извиняюсь, но раскладывать тебя… Боюсь поломать твои хрупкие ручонки, в моём вкусе было бы устроить тебя не очень удобно. — снова это завлекающие мурчание, на деле приятная улыбка, а теперь и тёплое прикосновение широкой ладони, которая нагло ползёт под чужой плащ, нарочно лапая тело принцессы, ощупывая её изгибы талии и бедра. Врёт он себе или нет, но целью было лишь ощупать вооружение гостьи, которым он оказывается несколько удивлён.       Меч, медленно вытянутый из своего укрытия, поднимается вверх. Чистый, ни единожды не использованный, ухоженный, судя по мягкому яркому блеску в лунном свете. Блад его осматривает внимательно, поворачивает в стороны, рассматривает рукоятку и пробует подушечкой большого пальца на острость. Не смотря на то, что дама не пользуется этим оружием, она очевидно за ним ухаживает. Меч пятилетней давности приятно удивляет своим безупречным состоянием, после чего возвращается на место, подарив воспоминания давнишней встречи.       Осмотревшись немного вокруг, Питер небрежно толкает один из деревянных и довольно пыльных ящиков к себе ближе, ставит на него ногу и облокачивается на колено локтем, от того согнувшись, но ни сколько не отстранившись от принцессы. Он рассматривает хрупкое тело перед собой взглядом наглым, напористым, съедающим, даже пожирающим, не скрывающим дерзкой, фирменной ухмылки. Девчонка не разделяет его эмоций.       — Чокнутая… совсем без мозгов. Хрупкая, приятная на лицо красотка, с такими ручками аккуратными, суёшься в логово пьяниц и головорезов, где тебя загрызть готовы живьём… Ты, кажется, совсем не понимаешь, куда пришла. Мои ребята не сжалились бы над тобой, а отымели бы вдобавок всей таверной. Или ты готова была кулаками их разгонять? — тягаться с Питером девчонке нет смысла, они развиты совершенно по разному, как мужчина и женщина, и последней нечего делать там, где обитают голодные до слюней бешеные псы. Даже если сейчас принцесса решит его толкать ради своей свободы, у неё ничего не получится: эта глыба останется на месте, ещё и обсмеёт в слабости и глупости: она явно не планировала использовать это оружие для защиты.       — Отвечай наконец. Зачем ты здесь? Будешь кому-то сообщать о этой таверне, или ты просто любознательная зайка?       — Отойди хоть немного, что ж ты ко мне так жмёшься, как будто я убегу? — Родес пытается толкнуть пирата в плечи и извернуться, чтобы вылезти в хоть какой-то свободный угол, но оказывается заново жёстко прижатой к стене. Вдобавок слышится резкий скрежет лезвия, удобно расположившегося до этого под рукавом. Механизм замысловатый и сложный, но зато чертовски удобный, чтобы угрожать девушкам перерезанной глоткой в тёмном переулке.        — Не рыпайся, если не хочешь оказаться с перерезанной глоткой… Пожалуйста. — это должно быть угрожающе, но Блад берёт свою жертву пугающим рычанием и очарованием. Тело перед ним крупно вздрагивает, кожа шеи чувствует ледяной холод лезвия, глаза смотрят в чужие, пытаясь уличить во лжи.       Отвечать не хочется. Астрид уводит взгляд в сторону, куда-то в небо, рассматривает звёзды вдалеке и поджимает досадно губы. Ох уж этот гнусный пират! От него щёки покрываются румянцем вместе с осознанием, что ею действительно управляло любопытство, но признаться в этом ей до ужаса тяжело, гордость управляет разумом.       Девчонка дёргаться больше не собирается, и клинок от неё убирают, но ладонью снова ведут по нежной и тонкой шее в оценивающем поглаживании. Девушка переходит на шёпот. Ей не нравится, что её так смело трогают, и не важно, что она позволяла себе точно то же самое. Они разные, и Родес не привыкла к тому, что её трогают сами. Она сейчас с ума сойдёт от того, что между ними нет ничего, что смогло бы послужить её защитой.       — Я впервые здесь, и никому не расскажу ни о своём присутствии, ни о заведении… Я действовала в личных интересах, которые тебя касаться не должны.       — Ты действительно глупее пробки. — Питер даже отстраняется от принцессы, разочарованно качает головой и смотрит в чужие глаза, бормоча под нос свой вывод. Эта девчонка была очень активной и хитрой в детстве, и возможно в силу своего возраста мальчику действительно было интересно проводить время в императорском дворе. Но время меняются, и вместе с ними люди. И многие меняются не в лучшую сторону, даже не известно, у кого жизнь солёнее: один живёт обидой на императора за своего отца, другая отвергнута лицемерным обществом аристократов и терпит насмешки над своими планами в этой стране. Наверное, в мыслях Блада даже возникает мысль о том, что ему жаль о их судьбе. Это резко пререкается чувством ненависти и пренебрежения, когда взгляд вновь хватается за этот несчастный меч.       — Какое же ты ничтожество. Этот меч — воплощение тебя самой. Нетронутый, чистый, со статусом, но никому к чёрту не сдавшийся. И только я имел честь взять его в свои руки. Вот только душа у него в тоске: его создавали для кровавых битв, а ты… Идиотка.       Блад перегибает палку. Родес хочется заткнуть пасть этого хама, но сил хватает только стойко выслушивать чужие упрёки. Она меняется в лице вместе с обидой. С той самой встречи этот ублюдок даже не поменялся, а стал лишь хуже.       — Если тебе так за него обидно, забирай и пользуйся на здоровье. — звучит чётко, раздражённо. Движения, когда дама снимает с себя пояс с ножной в похожем жесте, какой однажды произвёл Питер, бросает ему в ноги своё оружие, снисходительные и бесчувственные. Терпеть липкое и мерзкое ощущение неуважения к своей личности более она не станет. Вдвойне ранит, что когда-то этот чёрствый мужик был её другом.       Глаза цепкие, цвета свежей зелени, в последний раз сталкиваются с чёрствостью холодных льдин, Астрид призрачно проходит мимо пирата и двигается по переулку, пряча свою внешность за привычным капюшоном. Принять новую реальность в испортившихся отношениях сложно, но на ненависть она ответит ненавистью. Если она ещё раз когда-то встретит Блада, то обещает себе бежать от него, даже не вступив в разговор.       Блад сам недоволен нотой окончания диалога. Он смеётся хрипло даме в спину и смотрит на меч на земле, сжимая и разжимая в раздумьях кулаки. Поднимать его и брать — звучит как поражение, но оставлять его здесь тоже не дело, тем более, хороший повод потом как-нибудь напомнить о нём девчонке. Всё же подняв, прихватив и пояс, он оглядывается внимательно по сторонам и скрывается где-то в тени. Не нужно, чтобы его видели.       — Nos volveremos a ver, preciosa… (исп. «мы ещё встретимся, драгоценная»).