Ich mag dich lieben

Последние три недели протекали для Винсента крайне тяжко. Еды выдавалось мало, да и едой это назвать сложно было, вечно всë протухшее да испорченное. Работать в таких условиях было практически невозможно. Александр иногда мог прикрывать мальчика, когда получалось. На попытки Винсента учить русский язык оставалось мало времени, да и сил почти не было. Он старался запоминать базовый набор слов, которые переводил его новый знакомый, но выходило на деле всë довольно скудно. За это время мальчик успел похудеть. Хотя здесь почти все заключенные походили на скелетов, кожа бледнела, выглядели они болезненно. С Андреем и Евгением Винсент пересекался чуть реже, чем с Александром. Они работали на заводе по изготовлению деталей для оружия при лагере, что ребятам особенно не нравилось, ведь по сути они, пускай и насильно, но помогали Германии в войне. Поэтому многие с того места старались всеми силами незаметно испортить, подменить что-либо. Если поймают, то сразу убьют. Сейчас Винсент снова помогал на стройке. Пока рядом не было военных, он присел на доски, задумавшись, при этом не отрывая взгляда от колючей проволоки. – Чего такое? – Спросил Александр, подсевший рядом. – Да думаю просто...Интересно, насколько глубоко под землей проходит столб с проволокой? Можно попытаться прорыть подкоп. – Не так всë легко. Днëм и ночью тут охрана выстроена, следят за этим. Но говорят, что именно прокопать вниз не так сложно. – А пытался сбежать кто-то? – Ну... – Александр задумался, сняв шапку с макушки. – Я сам не застал этого, но месяца три назад вроде был один, но не вышло ничего у него. – Почему не вышло? – капо, гад сдал его немцам. Ну и застрелили беднягу. Продал человеческую жизнь за лишнюю похлебку, жалкий урод. – Со злостью в голове проговорил парень, встав с доски. – Пошли давай, сейчас заметят, что отлыниваем, по шапке надают. Винсент пошел за Александром, проверяющий нацист уже был недалеко. Летом на удивление было не так уж и жарко, что к лучшему. На солнцепеке тяжело работать под вечным присмотром. – Сань, а кто эти капо? – Шепотом спросил Винсент, подбежав к знакомому. – Предатели это. Немцы назначают заключённых на высшую должность. Они отвечают за барак или рабочую бригаду. – А почему предатели? – Мальчик старался не обращать внимания на то, что Александр обобщал всех нацистов, называя из просто немцами. Ведь он сам тоже был немцем, но находился в лагере, был жертвой. – Да потому что всë сделают, чтоб наших сдать. Были бы нормальными, то еду таскали тогда со столов немецких гадов, помогали б нам. Ты же слышал, что я сказал тебе. Они променяли человеческую жизнь на похлëбку. А у них и так питание улучшенное, комнату отдельную предоставляют. – Парень ненадолго отвлëкся от разговора, помогая другим заключëнным таскать банки со смесителем. – Эти в форме специально выбирают ведь таких...Которые Родину продать готовы, лишь бы по головке погладили да еды дали. Ты бы видел, как они таких же евреев, как ты, безжалостно избивали, лишь бы доказать, что верны СС. Вечером в бараке было как никогда шумно. Четверо ребят ещë не встретились, а сейчас все молодые парни занимались тем, что, разбившись по парам, с осколком лезвия в руках старались брить бороду мужчинам заключенным от сорока лет. Винсент как обычно был с Александром, на немецком они разговаривали тихо, чтобы никто другой не услышал. На всякий случай. – Зачем мы делаем это? – Тихонько спросил мальчик, специально кашлянув пару раз после того, как сказал это. – Мужикам надо выглядеть моложе, иначе убить могут. Поэтому и бриться кое-как приходится. Мальчик до сих пор полностью не понимал устройство этого места, посему и старался впитывать максимально больше новой информации. Хотя иногда сложно было сосредоточиться, в последнее время все мысли были забиты исключительно сестрой. Где она? С кем? Помнит ли о нëм? Горюет? Знает ли правду? Если знает, то почему не может поговорить с отцом на этот счëт? Винсент не мог просто принять тот факт, что Дорис отказалась от него ради хорошей жизни без забот. Может оно и к лучшему, мальчик не обижался и не был зол на неë, потому что любил. Он предполагал, что сестра всë ещë находится в Мюнхене, а если и приедет в родной город, то Франц и слова ей не скажет о пропавшем брате. Совсем скоро подошли Андрей с Женей. Второй выглядел как-то странно. Ноги у него заплетались, голова опущена вниз. – Чего случилось? – Спросил Александр, подойдя к друзьям и помогая усадить Евгения на спальное место. – Да на рабочем месте старика застрелили, что-то там мужик напутал в инструкции, а те подумали, что он собирается замедлить производство. Немец тот злющий был ещë до того, как увидел всë, может поэтому и вышло так. Вот Женька и прихватило как обычно, еле донëс его, чтоб не заметили. Винсент подошёл ближе к ребятам. Он ничего не понимал из их разговора, но догадывался, что случилось что-то очевидно плохое. Евгения всë ещë трясло, но теперь он уже тихо плакал, закрыв руками лицо. Парень не мог нормально смотреть на смерть людей, всë напоминало о погибших матери и отце. Винсент удивлялся, как вообще можно было выжить в этом месте с таким триггером? – Он убил его! Даже слова сказать не дал, просто застрелил... – Всхлипывая проговорил парень, нервно постукивая кулачком по ноге. Женю уложили на койку, рядом с ним сидел Андрей, пока Александр продолжал пытаться учить мальчика языку на соседнем месте. – А ночью как? Можно выйти из барака, чтоб не заметили? – Спросил перед отбоем Винсент. – Не думаю. Тут немцы повсюду. – А зимой? Если вдруг метель поднимется? – Да какая уж тут метель. Да и вообще, ещë бы дожить до зимы. – А ты доживëшь до конца? Александр задумался, посмотрев в потолок. – Мне есть ради чего жить. Попытаюсь. – Родители? – Частично может быть. Я до сих пор не знаю, где мой отец. Как война началась, он в военкомат добровольцем пошёл записываться. А в это время нас с ребятами уже забрали. – Но уже год как война у вас идëт. А вы в лагере всего два месяца почти. – Ну...Нас сначала на какую-то немецкую станцию затащили. Но мы вчетвером сбежали все, а через год поймали и уже в лагерь. – Вчетвером? – Винсент оживился. Их ведь всего трое было, кто четвертый? – Завтра узнаешь всë, у нас как раз дело намечается. – Александр улыбнулся, но вдруг резко снова помрачнел. – Только это, смотри мне, ты вроде парень хороший, но даже не думай нас сдавать немцам. Тогда уже никто тебя не пожалеет, прирежем в постели, никто и не хватится, знаешь ведь. – А я и без угроз никому ни о чëм не проговорюсь. – С ноткой обиды в голосе ответил Винсент. Он не любил, когда его подозревали в чём-то. – Ну вот и славно! А сейчас спать. И Александр отвернулся на другой бок, в скором времени уснув. Мальчик последовал его примеру, надо было рано подниматься, да и живот начинал разбаливаться, а сон - это единственное время, когда не хотелось есть и можно было ненадолго забыть о том, что на утро тебя ждёт ад. На следующий день Винсента отправили на завод вместе с Андреем. Жене после вчерашнего немного полегчало, но всë равно было видно, что он сейчас был более нервным и молчаливым. Сам Андрей на удивление оказался довольно заботливым человеком. Несмотря на проблему, связанную с языковым барьером, парень жестами пытался объяснить мальчику, как и с чем нужно работать, а так же много времени уделил тому, что помогал Винсенту. Всë-таки его первоначально грозный образ скрывал в себе ответственного юношу. Нахтнебель же в свою очередь старался выполнять всë как можно лучше, дабы не приносить дополнительных проблем. С Евгением он почти не контактировал, его сейчас лучше не трогать. Ближе к обеду, когда заключённых уводили в рабочих мест, Винсент затерялся в толпе, случайно выйдя на до этого незнакомое ему место. Между двумя зданиями несколько евреев были приставлены затылком к стене, двое нацистов о чём-то говорили друг с другом, от чего-то посмеиваясь. Мальчик стоял за углом, тихо наблюдая за происходящим. Резко один из немцев выстрелил поочерёдно во всех людей, даже не взглянув на них. Окровавленные тощие тела упали на землю, в то время, как ССовцы, всë также продолжая весело вести беседу, удалились с места чудовищного преступления. Хотелось плакать, закричать, но чья-то рука закрыла рот мальчика, не позволив сделать этого. Оказавшийся сзади Андрей схватил Винсента за локоть, уводя его в сторону, подальше от стены. Достаточно отойдя парень замялся, после чего присел на корточки. На песке под ногами он тут же образно нарисовал два здания, которые разделяла стена. Одно было помечено цифрой десять, второе - одиннадцать. – Schwarze Wand. – Криво произнёс Андрей, указав пальцем на стену. Жестами парень дал понять Винсенту, что в том месте лучше не околачиваться, опасно для жизни. Остальное расскажет уже Александр так, чтобы мальчику было понятно. – Как так можно...Они ведь будто не заметили, не увидели, что убили людей, бедных, ни в чëм неповинных. Как возможно довести человека до такого состояния, чтобы он отбирал жизнь у других, при этом продолжая смеяться? – Тихо проговорил Нахтнебель, не заметив даже, как по щеке стекала слеза. Естественно он не ожидал, что ему ответят. Андрей удивлённо вскинул бровь. Ну конечно, он ведь не мог хорошо понять немецкую речь. Мальчик вздохнул, пожав руку спасителю в знак благодарности. Нужно было идти на обеденный перерыв, иначе немцы могли заметить, что они находятся в неположенном месте. Уже в скором времени компания в полном составе старалась не обращать на себя внимание, стоя за стенкой административного здания с старыми мисками в руках. Не так далеко был виден главный вход. Александр постоянно вглядывался в сторону приëмного пункта, где разбирали багаж прибывших. Винсент мало что понимал, да и мысли были заняты другим. Отец ведь тоже был военным, однако мальчик никогда не думал, что тот способен так же хладнокровно убивать людей, как те нацисты у чёрной стены, как еë называли заключённые. Наконец Александр, увидев что-то за стенкой, резко оживился и выбежал из укрытия. Винсент подошёл к Евгению, подергав его за рукав формы, и указал пальцем в сторону, куда умчался знакомый. В ответ тот лишь отмахнулся, поставив на рядом находящиеся доски миску. Женя вывел Нахтнебеля. Александр уже шел обратно навстречу ребятам, только рядом с ним была какая-то незнакомая девушка. – Er hat Freundin gefunden. – С усмешкой сказал Евгений. Он с Андреем были не сильны в немецком, но что-то попытаться проговорить на языке могли, так как его преподавали в их школах, пускай и не соблюдая правила грамматики. – Freundin? – Переспросил Винсент с непониманием, пока Александр с незнакомкой подошли к ним. – Ich heiße Julia. – С нежной улыбкой на лице сказала девушка - голубоглазая красавица с коротко подстриженными тёмными волосами. Она протянула руку Винсенту, тот неуверенно пожалуйста еë. Видимо, Юлия уже знала, что он немец. Юлия присела на доски, при ней была сумка, из которой та достала что-то, обернутое фольгой. – Шоколад! – Вскрикнул Евгений, подсев ближе к девушке. Было приятно снова видеть радостного парня, каким он был до пережитого стресса. Всем досталось, даже Винсенту удалось оттяпать кусочек сладости. Подумать только, ещë месяц назад он мог спокойно есть это хоть каждый день, а теперь шоколад казался большой редкостью в этом месте. Из сумки тут же был достан большой кусок свежего хлеба, который всё так же был поделен на равные куски. – Откуда? – Тихо спросил мальчик у Александра. – От поляков. Юля с багажом приезжих работает, можно обменивать украшения и дорогие безделушки на еду. – Получается ворует? – Ну ты тоже давай не выражайся так. – Парень не сильно ткнул Винсента в бок. – Ты сейчас благодаря ней ешь нормально. А все ценности немцы себе прикорманивают, а потом на деньги с продаж финансируют себя и государство. Так что она наоборот помогает нам всем, на таких как Юля все женские бараки держатся, они и их кормят. Нахтнебель не стал перебивать Александра, хотя и понимал, что вряд ли средства с продажи шли банки рейха. Скорее просто раздариваются немецким женщинам, жëнам ССовцев, их родственницам. Интересно, могла ли Дорис носить такие украшения, зная, через что прошли их законные обладатели? Но да, он был прав, ведь самим заключённым эти вещи уже точно не вернут. – Как там? Нормально всë? – В это время спросил Андрей, обращаясь к девушке. – Опасно становится. Совсем недавно одну на краже поймали. Но не убили, на том спасибо. – Кого заметили? – Подключился Евгений, чавкая хлебом. – Девочка маленькая. Она не из моего барака, но больно тихая, ни с кем не водится, помощи не просит. Странная немного. – Может не стоит рисковать тогда? Чуть притормози с этим, а то ведь правда поймать могут гады. – Сказал Александр, одновременно с этим присматривая затем, чтоб немцы не зашли сюда. – Нельзя сейчас, у нас одна болеющая есть. Винсент чувствовал, что явно не вписывается в компанию. Они четверо были хорошими друзьями, прекрасно относились друг к другу, видели в каждом названного родственника. А мальчик и не проявлял особого желания быть одним из них. Он понимал, что это нужно, необходимо в данных условиях, но будь возможность, Нахтнебель бы предпочëл обычную жизнь в полном одиночестве. Долго задерживаться оказалось попросту невозможно. В скором времени Юлия удалилась вслед за группкой других женщин, попрощавшись со всеми. Девушка была близкой подругой Александра, тоже из Пскова, но и со всей остальной компанией она нашла общий язык, а последние года два вообще только и делала, что всë время проводила с ними. В том числе и в лагере она оказалась вместе м ребятами. Всë тем же вечером до отбоя Андрей разбирался с двумя другими мужчинами с одной из коек, от которой отлетела доска, Александр старался учить русскому Винсента, пока Евгений тихо смеялся рядом с жалких попыток друга. Вдруг внутрь зашёл один из начальников барака, немец. Все почти сразу же притихли. – Номер 16743 есть? – Громко спросил военный, в руках была бумага со списком. – О, так это ж твой! – Тихонько сказал Женя, указав пальцем на номер на форме Винсента. Мальчик переглянулся между знакомыми. Что от него требовалась? В это время Саня качнул головой, дав знак, что нужно идти. Нахтнебель неуверенно приблизился к немцу, закатав рукав, на котором была татуировка с номером. Мужчина в ответ указал на комнату, в которой обычно уживались капо. Но внутри была лишь молодая девушка в форме горничной. В руках еë была сумка. Винсент прошёл в помещение, заперев за собой дверь. Незнакомка тут же достала что-то из сумки, протянув мальчику. Это пакет, наполненный чем-то, на котором была приклеена бумага с надписью «Geschenke». Развернув его, Нахтнебель с округленными глазами взглянул на девушку, внутри были две консервные банки и буханка хорошего хлеба. – Кто Вы и зачем? – Винсент всë ещë ничего не понимал. Вместо ответа девушка достала блокнот, показав один из листов, на котором красивым почерком на немецком было написано: «Подарок, не спрашивай от кого. Никому не открывай своë настоящее лицо». – Что мне сказать на это другим? Тут уже сама незнакомка принялась писать карандашом на новом листе бумаги. «Я Хелен. Если не можешь скрыть это, представь меня своей немой знакомой. Я работаю в доме у немцев, имею доступ к кухне». – Но зачем? Кому это надо вообще? Девушка помотала головой в знак того, что не имеет права отвечать. Следующие минуты они молча стояли напротив друг друга. Винсент с пустым и печальным взглядом не мог выдать ничего, кроме тихого благодарения Хелен, которая написала, что через время ещë постарается вернуться. Через время дверь отворил немец с приказом покинуть комнату.