Непрощенный

      Онью было не в первой их разнимать: сколько Кибом цапался с Джонгом, или с Минхо — не сосчитать. А Тэмин вообще мог добавить сюра в любую ссору, особенно когда видел, что не так все серьезно. Но лидер знал, что этот разрыв ударит по группе. В то тяжелое утро, когда Джонхен жестко бросил Кибома (от его интонаций мурашки побежали, кажется, даже у Минхо), пришлось срочно собирать всех на кухне и выдумывать про Швейцарию. Кибом тогда закатил еще красноватые глаза, но согласился. Джонхен кивнул и быстро ушел в комнату Тэмина (а макнэ стоял за ним тенью; на Ки только взглянул грустно и помчался следом; бедняга…). На репетициях Кибом вел себя тише обычного, хотя порой отпускал комментарии о костюмах и их стилистке. Она была новенькая, и многие ее предложения Ки отметал, иногда не сдерживаясь и поднимая на смех. Но вне работы он стал как будто почти незаметным.       «Не зря отношения между айдолами не поощряются», — думал Джинки, глядя на отчужденного Джонхена и не в меру сосредоточенного на танцах Кибома во время репетиций. Как-то через неделю или около того он заглянул в дальнюю комнату: место кровати Джонга пустовало, как будто образовалась дыра в пространстве. Кибом туда ничего не поставил. «Мог бы хоть кресло или стул какой…» — подумал Онью. Сам Ки сидел за столом и что-то печатал на ноуте. Переписывался, что ли.       — Можно? — стукнул Джинки пару раз по косяку. Дверь все равно была открыта.       — Угу, я сейчас, — сказал Ки рассеянно, не отворачиваясь от экрана.       Джинки зашел и присел на кровать, поправив одеяло. Обычно у Ки порядок, но в этот раз ничего не застелено. Кибом наконец обернулся:       — Решил проведать прокаженного? — в темно-карих глазах сквозь сарказм проглядывалась грусть.       — Зря ты… — Джинки сощурился. — Мы нормально к тебе…       — Ага, конечно. Джон…гхм, хен, не п-простил, да и как... в его состоянии. Минхо… Тьфу. Не хочу даже начинать. Только Тэмин со мной разговаривает, как раньше. Как умудряется — не спрашивай, я сам не понимаю, учитывая…       — Ну, я же тоже…       — Без обид, Джинки, но ты не особо со мной общаешься, — голос был ровный, как будто обиды действительно нет.       Лидер хмыкнул. Что скажешь против правды?       — Можем исправить. Расскажи что-нибудь… Кому ты писал?       — Тэён, — глаза Кибома потеплели. Он закрыл крышку ноутбука и взглянул в окно.       — Как у нее дела?       — Хорошо. Попросила найти ей что-нибудь красивое на шею. На премьеру какую-то идет.       Больше обсуждать было нечего, и Джинки подумал, что ничего не потеряет, если спросит напрямик.       — А вы правда вместе теперь?       Кибом резко повернулся, взмахнул челкой, сверкнул глазами и кокетливо улыбнулся:       — А ты с какой целью спрашиваешь? К кому подкатить решил: к нуне или ко мне?       Джинки рассмеялся и не нашелся, что ответить, только рукой махнул, мол, не хочешь отвечать — не надо. Ки, продолжая улыбаться, добавил:       — Мы с ней не то чтобы…       — Значит, она друг? — быстро догадался Онью. — Это же хорошо.       — Чуть больше, — кивнул Кибом. — Добрая… И… мне дорога. Но я пока ничего серьезного ей не предлагал. Куда спешить…       Джинки кивнул: и действительно, если можно все развивать, не торопясь, к чему сразу переходить к постели? Хотя на подкорке билась мысль: а вдруг Ки с ней просто не… сможет. Но лидер промолчал: о таком не расспрашивают.       Ки вдруг вздохнул и снова заговорил:       — Меня мало слушают просто потому, что интересно, — донсэн нахмурился. У Джинки поджались губы: как-то неприятно его таким видеть. — А не ожидая очередной остроты или скандала. Ей даже мои мысли про моду нравятся. В отличие от…       Кибом опустил голову и тихо вздохнул. Повинуясь простодушному порыву, Джинки встал, подошел к нему и положил руку на плечо. Захотелось как-то развеселить, вернуть улыбку на это худощавое лицо.       — Я, может, и не разбираюсь… Но можем по магазинам походить, если хочешь.       Кибом взглянул на него и поднял брови:       — Про секс из жалости знаю, но шопинг? Что-то новенькое.       Джинки хохотнул:       — Побуду манекеном. С тобой ходить выгодно, ты же в этом понимаешь.       — Сам напросился, — зловеще оскалился Кибом, отчего Джинки только шире заулыбался.

***

             Несколько раз они гуляли по магазинам, и растерянный Онью покорно принимал все идеи Ки. Видеть, как он осматривает вещи на вешалках, было приятно: Бомми становился такой деловой, сосредоточенный. А какое довольное лицо у него бывало, когда он, стянув маску в примерочной, осматривал Джинки в зеркале и кивал головой! Онью понравилось радовать придирчивого блондина. В эти моменты он совершенно не думал о проблемах в группе. Даже удивительно. Да и вещи были, чего уж, неплохие. Постепенно Джинки стал делиться с Ки своими мыслями. Донсэн слушал очень внимательно, предлагал идеи. Поддержал робкие мысли лидера сняться в дораме, хотя сам Онью пока не рассматривал эту возможность всерьез. Иногда вставлял шпильки. Но обидно не было, Джинки только улыбался или хихикал. У донсэна тогда появлялась хитрая улыбочка. Кибом рассказывал про свои наработки по костюмам, дома показывал эскизы. И они были действительно неплохими, на скромный вкус Онью.       Вечерами Джинки заглядывал в дальнюю комнату. Просто посидеть рядом было приятно. Можно было пересмотреть их дэнс-практику, вместе обсуждая сложные моменты. Кибом отвлекался от своих эскизов, которыми был завален стол, садился рядом на кровать и периодически нажимал на паузу, чтобы что-то прокомментировать или вспомнить какую-нибудь нелепую историю с концерта. Онью невольно улыбался: донсэн даже к мелким деталям придирался. Но было очевидно: это от перфекционизма, а не вредности. Хотел, чтобы все было идеальным: их танцы, их костюмы, их вокал… Джонхена они не вспоминали, не обсуждали, насколько возросла нагрузка на всех из-за его отшельничества. Но периодически Кибом без причины хмурился. Тогда лидер легко прикасался к плечу или спине и старался задать любой, даже глупый, вопрос. Ки язвил, что его отвлекают, как ребенка, но в итоге разговор все-таки уводил в сторону от грустных мыслей, и Онью чувствовал облегчение.       Однажды Джинки попытался на репетиции поговорить с Джонхеном, как-то его смягчить. Сам не смог бы объяснить зачем. В конце концов, все вели себя прилично по его же просьбе. А в итоге только за Тэмина распереживался и, почему-то, демонстративно встал на сторону Кибома. Хотя никто не заставлял выбирать. Но, по крайней мере, сказал честно: Ки стал ему другом. Чему лидер и сам удивлялся.       Прошла пара недель. Кибом почти через день стал убегать на свидание к Тэён. Джинки не находил себе места в эти вечера: в комнату не зайдешь, чтобы поговорить. Там пусто. Он невольно представлял, чем донсэн с девушкой занимается. Неловкие мысли почему-то не заходили дальше целомудренных поцелуев в щеку. Чтобы переключиться, Онью болтал с Минхо и Тэмином (Джонг мало выходил из комнаты) на нейтральные темы, но Бомми все равно не хватало. Как будто мир был не на месте. Успокаивался лидер, только услышав хлопок двери: Ки возвращался около одиннадцати и порой даже в такое время вставал к плите, чтобы не готовить с утра. А потом еще за эскизы садился. Казалось, донсэн уже не нуждается в «шопинге из жалости», и от этого Онью бывало всерьез тоскливо.       Они уже неделю не сидели вечером в комнате Ки, разговаривая лишь на репетициях. Онью решил, что все, вроде бы, естественно: острый момент прошел, да и девушка отвлекает наверняка. А сам он с тоской как-нибудь справится, тем более, что днем скучать некогда. Проблема только в вечерах… Но вдруг Кибом подошел к нему с утра и позвал «пошляться по магазинам». Джинки заулыбался: стало тепло, будто ему не манекеном предложили побыть, а кофе с корицей налили в холодный день. Он соскучился.       В магазине Джинки стоял, не обращая внимания на однотипные, на его взгляд, шмотки. Кибом рылся на какой-то стойке, и лидер покосился на него: сосредоточенный взгляд, от которого почему-то хотелось еще раз улыбнуться. Вдруг донсэн охнул и заявил:       — Срочно в примерочную. Ну-ка держи, — и сунул ему в руки что-то темно-синее.       Онью отдернул шторку кабинки, немного смущаясь:       — Как-то не сидит, что ли… — ткань была чересчур мягкая и немного скользкая.       — Шелк, конечно, надо уметь носить, но ты внизу не так застегнул. А ну, поди сюда.       Джинки покорно подошел. Теплые пальцы Кибома расстегнули и снова застегнули рубашку. Затем донсэн развернул его и подтолкнул к зеркалу, встав за спиной. Темно-карие глаза в отражении внимательно оглядывали его фигуру. Ки закусил губу и кивнул:       — Да, под пиджак… И можно розовый. Или желтый.       — Попридержи коней, — хихикнул Джинки. — Я к такому не готов.       — Трусишка, — тепло улыбнулся Кибом. В уголках глаз собрались морщинки. Ладонь легла Онью на грудь. Джинки рефлекторно задержал дыхание. — Ты ведь отлично смотришься.       — Скажешь тоже, — пробубнил Онью, чувствуя, что краснеет. Не привык он к комплиментам от парней. Или все-таки дело в словах именно от Кибома…       Теплая рука погладила по спине:       — Ты красивый. А то сам не знаешь, что ли? А ну, повернись, — «красивый» запульсировало в висках, смущая еще больше.       Когда Джинки развернулся, Кибом поправил воротник, одернул рубашку, чуть растрепал его волосы. Руки такие ловкие и ласковые. Приятно. Вот бы Ки к нему прикоснулся просто так, без примерки… Джинки осекся и растерянно улыбнулся.       «Кажется, я попал».