Девочка Коко

      Хатори к роскоши и достатку не привыкла, да и как, когда всё в жизни приходится выгрызать? Даже свою старую обшарпанную квартиру пришлось практически силой вырывать у старшей сестры покойной матери, которая хотела обмануть Ивату, оставив ни с чем. Мама оставляет жильё новорождённой Хатори, которая должна вступить в право наследования в своё совершеннолетие, но жадная до денег Киоки — старшая сестра мамы — хочет всё забрать себе, а потому пытается сначала обманом забрать себе наследство, а когда не выходит — угрозами.       Вот только Ивата уже тогда научилась людям не доверять, а потому обрывает все связи с тёткой и остаётся совершенно одна в огромном мире, где ей никто не рад. Хатори грустно усмехается, не желая вспоминать о той череде бесконечных мрачных дней, наполненных одним желанием: выжить любой ценой, а это было трудно без поддержки. Ей всему приходилось учиться самой, потому что «любимая» тётушка не удосужилась забрать Ивату из детского дома, а просто дожидалась её совершеннолетия.       Если бы не любовь к программным кодам, и к технике в целом, то вряд ли маленькая Хатори смогла бы выкарабкаться. Девушка крепче сжимает в тонких пальцах лямку рюкзака, будто это единственная ниточка, способная удержать её на земле. Ивата чувствует себя неуютно в этой красиво обставленной комнате, где каждая деталь интерьера буквально кричит о достатке своего владельца.       «Твоего соулмейта», — ехидно говорит внутренний голосок, и Хатори закусывает губу. При одной мысли о том, что Хаджиме и она связаны самой вселенной, в груди рождается яркий огонь, чьи языки лижут органы и мышцы, заставляя плавиться от натиска чувств. Наконец-то есть кто-то, кто будет всецело принадлежать Ивате.       Разумеется, что сейчас Хатори некомфортно и даже страшно, потому что она не знает, как дальше будут развиваться события, но одно знает точно: Коконоя от себя отпустить не сможет. Девушка делает шаг вперёд, утопая во вкусном аромате апельсина, корицы и ванили. Здесь буквально всё пропитано запахом Хаджиме, и в ладонях появляется зуд — хочется коснуться каждой вещи, потому что всё это его вещи.       Ивата оставляет рюкзак на мягком диване приятного песочного цвета из какой-то мягкой на ощупь ткани и начинает осматривать просторное помещение с большими панорамными окнами. С внешней стороны здания они обклеены специальной плёнкой, так что невозможно понять, что происходит внутри, но зато со стороны комнаты можно разглядеть каждую деталь улицы и соседних небоскрёбов.       Девушка обводит взглядом стены с картинами — вряд ли репликами, — вставленными в тяжёлые рамы с орнаментом, отмечая, что не знает кто их написал, но смотря на красивые пейзажи чувствует успокоение. Здесь, кстати, практически нет никакой техники, только около ещё одного дивана стоит проигрыватель для пластинок — по виду явно винтажная вещица, которой Хаджиме дорожит.       Хатори подходит ближе, чтобы перебрать коллекцию пластинок. Её снедает любопытство, как маленького ребёнка гора подарков под новогодней ёлкой. Всё это принадлежит Коконою, а Ивате бесконечно сильно хочется узнать о мужчине, как можно больше. Пальцы аккуратно касаются пластинок, спрятанных в упаковках, и начинают осторожно перебирать, разглядывая названия.       — Ну, это ожидаемо, — с лёгким смешком говорит Хатори сама себе. Здесь собрана шикарная коллекция блюза. Самой Ивате по душе рок тех годов, когда её и на свете ещё не было, да и в целом бешеная энергетика этого направления больше подходит девушке, но музыкальный вкус Коконоя отдаёт таким же утончённым изяществом, как и он сам. Даже тот факт, что мужчина выбирает не современную технику для прослушивания записей, а старомодный проигрыватель, вызывает в душе Иваты трепет.       Хаджиме — кладезь загадок и ребусов, а Хатори большая любительница разгадывать подобное, и пускай мужчина пытается закрыться от неё, не желая выдавать своих тайн, девушка сдаваться не намерена, потому что они связаны самой вселенной.       Ивата проходится по комнате, касается каждой симпатичной статуэтки, шкатулки или вазы; этого добра здесь хватает, и девушка уверена — за одну такую безделушку можно купить целый дом где-нибудь в рыбацкой деревушке, так ещё и останется на несколько лет вперёд, а скорее всего — десятилетий. Ей, никогда таких денег не видевшей, это кажется слегка диким.       Хатори на жизнь хватает, но она не знает каково это — жить в достатке? Даже скорее в роскоши, когда денег столько, что ты буквально можешь ими сорить направо и налево. В её квартире не было столько мелких красивых вещиц, потому что Ивата не понимает для чего их собирать, если они просто стоят и пыляться? А Хаджиме делает это, и Хатори внезапно думает, что таким образом он пытается заполнить какую-то пустоту в своей душе.       — От чего ты пытаешься меня предостеречь, Хаджиме? — этот вопрос тает в пространстве, оставаясь без ответа, а Ивата усаживается в одно из глубоких мягких кресел и прижимает к животу велюровую подушку, поглаживая ладонью слегка шершавый бок, чтобы расправить мелкие ворсинки. Девушка чувствует себя здесь и самой счастливой, и самой одинокой, потому что контраст их жизней слишком очевиден. — Я же всё равно не отступлю.       Ивате очень хочется увидеть мужчину. Эта тяга становится такой же естественной потребностью, как еда или сон; как кислород, необходимый для нормального функционирования организма. Вот только Коконой всё не возвращается, а Хатори чувствует, как начинает злиться из-за этого, и когда в комнату наконец-то открывается дверь, Ивата вскакивает с насиженного места, но сразу же испытывает волну горького разочарования.       На пороге стоит незнакомый мужчина, а в его руках находится поднос с едой, от которой исходит восхитительно вкусный аромат. Хатори сглатывает слюну, чувствуя себя ужасно голодной. Однако с места она не двигается, не доверяя незнакомцу.       — Здравствуйте, госпожа, я — Ким Дан, личный помощник Хаджиме, — мужчина проходит дальше и ставит поднос на изящный столик, находящийся в центре комнаты между диванами. — Господин Коконой пока занят, но просил передать, что, как только освободиться, он придёт сюда. Если Вам что-то понадобится, то наберите мой внутренний номер на телефоне — два шесть ноль.       Ким вежливо кланяется и оставляет Ивату одну, пребывать в крайнем раздражении, потому что она надеялась увидеть здесь хозяина этой комнаты, а не его помощника. Девушка супится, но садится ближе к подносу с едой, прямо на пол, чтобы было удобнее.       Она ест, получая наслаждение от еды, и не только потому что ужасно голодна, но и потому, что это самый вкусный завтрак за очень долгое время. Хатори с кулинарией вообще не дружит, она даже банальную яичницу умудряется превратить в запечённый уголь, поэтому рацион девушки состоит в основном из заварной лапши, фаст-фуда и блюд быстрого приготовления. Хорошо ещё, что конституция тела у Ивата шикарная — не полнеет, но вот от язвы желудка не защищена совсем.       Успокоив свой беснующийся от голода организм, девушка укладывается на диван, чувствуя себя так, будто устраивается в невероятно мягком облаке. Тело расслабляется, и Хатори бездумно смотрит в окно, считая секунды до того момента, как придёт Коконой.       А его всё нет.       Уснуть Ивата даже не пытается, потому что слишком нервничает от неизвестности. Да, Хаджиме сказал, что не оставит её на улице, но девушке хочется больше конкретики, касающейся их взаимоотношений; судя по всему, банкир «Бонтен» не слишком расположен к сближению со своей родственной душой в том смысле, который вкладывает в эту связь Хатори. Хочет остаться покровителем, защитником, старшим братом?       «Ну уж нет, этот номер у тебя не пройдёт», — думает девушка. Она никогда не имела отношений с противоположным полом, потому что всегда чувствовала угрозу, исходившую от мужского пола: и здесь было неважно мальчики это из детского дома или напыщенные работодатели — они все зло. Но в Коконое Ивата не чувствует той самой опасности, наоборот — здесь она кажется себе лесным пожаром, а Хаджиме зверёк, пытающийся убежать от неё, и девушка хочет знать причину этого.       Ей впервые становится действительно любопытно каково это — испытывать к кому-то настолько сильное чувство, как любовь? Подсознательно Хатори ищет это всю жизнь, потому что была лишена чуть ли не с самого рождения, но в то же время она убегала от любого намёка на теплоту со стороны другого человека, потому что по итогу им всем что-то было нужно от неё. Связь с Хаджиме — другая; она дарована свыше, и Ивата готова за неё драться. Даже если делать это придётся с самим Коконоем.       — Да где ты шляешься? — раздражение накрывает с головой, и Хатори вскакивает с дивана, начиная метаться по роскошной комнате, напоминающей дорогую шкатулку. Не хватает только стен, обшитых шёлком. Ивате страшно от неизвестности, а тот единственный, кто может её успокоить, всё не появляется.       К тому моменту, когда Хаджиме наконец-то освобождается от дел и появляется на пороге своего убежища, Хатори зла настолько, что, заслышав звук открывающейся двери, хватает со стола ручку и метко кидает прямо в вошедшего, попадая ему в лоб.       На мгновение возникает оглушающее молчание, а Ивата ощущает облегчение, видя Коконоя, стоящего с круглыми от удивления глазами. Мужчина ей видится сошедшим с картинок богом, который не понимает, что ему делать со своей фанатично преданной верующей.       — Это что за дела? — спрашивает мужчина и заходит внутрь, закрывая за собой дверь. Хатори выглядит ещё более растрёпанной и нахохлившейся, а Хаджиме очень хочется запустить пальцы в эту густую гриву волос, чтобы ощутить, как крупные кольца локонов скользят по его коже. Приходится закусить щёку изнутри, чтобы отбросить эти глупости подальше.       — Это я у тебя хочу спросить, — дерзко отвечает Ивата. — Привёл сюда и бросил одну на произвол судьбы?       Коконой слегка нервно усмехается.       — Судьба тебя подкинула мне, а не какому-нибудь злобному козлу, любящему растлять юных хакерш, — парирует Хаджиме и садится в удобное кресло. Он прикрывает глаза и откидывается на мягкую высокую спинку, чувствуя, как ноют мышцы шеи и плеч. Слышится шорох, а затем воздух наполняется нежным аромат грейпфрута и граната, и Коконой встречается взглядом со светло-зелёными глазами, смотрящими на него с ярким подобострастием. — Ты слишком близко, тебе не кажется?       — Нет, — просто отвечает Хатори. Ей хочется больше и желательно сразу, хотя она и понятия не имеет о том, чего следует ожидать от развития их отношений. Для неё Хаджиме — абсолютный идеал мужчины; внешне уж точно, и девушка любуется им, впитывает в своё сознание красоту так, чтобы образ банкира отпечатался на обратной стороне век. — Я здесь всё утро провела одна!       — А могла бы на улице, морозя свой любопытный нос, — улыбка сама собой появляется на лице, и Коконой касается губ пальцами, будто сам не верит происходящему. Вывести себя на позитивные эмоции не выходит уже очень давно; мужчина привык клеить фальшивое счастье на своё лицо, но сейчас оно настоящее.       — Сейчас конец августа, до морозов ещё далеко, — откликается Хатори и усаживается на широкое быльце, касаясь ногами колена мужчины. — Ты всё решил?       — Насчёт твоего устройства — да, а проблемы с законом займут больше времени. Ты всё-таки взломала сайт главного новостного канала страны.       — Мог бы просто восхититься, — бурчит Ивата, ни капли не сожалея о своём поступке. — Кто же виноват, что они шуток не понимают?       — Расскажи это взволнованным гражданам, атакующим сейчас правительство. Они-то всё восприняли за чистую монету, того и гляди реально траур объявят о «почившем» императоре, — Хаджиме усмехается. Хатори похожа на яркий фейерверк; сгусток эмоций, которые до этого момента отсутствовали в его жизни, и мужчина ощущает себя слепцом, к которому медленно возвращается зрение.       Однако холодная рука прошлого цепкого держит свою добычу, выстреливая в сердце холодными шипами, чтобы напомнить Коконою — он любит другую, давно истлевшую в прах девушку.       — Мне не стыдно, ведь это помогло встретиться с тобой, — Ивата смотрит слишком открыто, оголяя свои чувства перед Хаджиме, а он этого не хочет. И вовсе не потому, что ему это ненужно.       Коконой поломанный изнутри, так зачем тянуть за собой на самое дно эту молодую девочку? Она ещё не смогла познать настоящих сильных чувств, а Хаджиме не тот, кто способен это дать. Однако что-то внутри противно скребёт от этих мыслей, и Коконой возвращает взгляд к лицу Иваты, понимая, что чувствует жадность.       Она подарена ему вселенной.       Это неправильно и нечестно по отношению к ней. Образ Акане начертан на сердце глубокими шрамами, и его нельзя стереть; облик Хатори — яркий мираж, и ему неподвластно уничтожить эти шрамы. Хаджиме в этом уверен. Однако отпустить не может.       — Послушай, воробушек, я не хочу, чтобы ты строила иллюзии насчёт меня, — говорит мужчина и видит, как меняется взгляд Иваты, становясь тёмным и опасным. А девчонка совсем непроста, как кажется на первый взгляд. — Я не брошу тебя, потому что чувствую ответственность, но если ты думаешь, что между нами может быть что-то большее, то это пустые надежды.       — Почему?       Её вопрос закономерен и резонен, но Коконой не может дать на него внятный ответ. Он уверен, что Хатори — да и не только она — никогда не поймёт этой упрямой привязанности к мёртвой девушке. Хаджиме во встрече с Иватой видит шанс на другое — искупление: он не смог спасти когда-то Акане, но сейчас имеет ресурсы и власть, чтобы защитить свою родственную душу. Даже если вселенная ошибается в своём выборе, даря Хатори сломанного мужчину.       — Это не так важно, как ты думаешь. Просто поверь мне на слово, — отвечает Хаджиме, а об его грудь разбивается язвительный смешок.       — Я, конечно, не искушённая в любовных делах девица, но одна твоя фраза «вообще не похожа» говорит о многом. Значит, у меня есть соперница, так? — это злит, но Ивата логично полагает, что легко и не было бы. Ей всё достаётся с большим трудом, но за любовь Коконоя она готова сражаться до конца.       — Я…       — Да или нет? — перебивает его Хатори, а Хаджиме внезапно чувствует, что они поменялись местами. Это не он сильный мира сего, а она — выкручивает изнутри его душу, требуя конкретных ответов на свои вопросы, потому что имеет право знать.       — Да, — говорит Коконой. — Я не брошу тебя, но думаю нам обоим будет лучше принимать подавители, чтобы ты могла не привязываться ко мне.       — Моё мнение тебя не интересует, так? — девушка саркастично усмехается, а потом встаёт с быльца и проходит к окну, глядя на вид за окном: холодный мегаполис, с виду яркий и цветной, но Ивата знает истинное лицо Токио — бездушный чёрный монстр, держащий большинство своих жителей в полной социальной изоляции друг от друга. — Ты считаешь меня слабой?       — Скорее, неопытной и наивной, — даже сейчас, глядя на хрупкую фигуру Хатори, появляется желание защитить её. От себя в том числе. Хаджиме готов стать ей старшим братом, наставником, лучшим другом, но любимым человеком — нет. Он не может никого любить, больше нет.       — А себя ты считаешь опытным? — она разворачивается обратно, глядя на мужчина, сидящего в кресле. Внешне он полностью расслаблен, привык к каверзным вопросам и неловким ситуациям, но шестым чувством Ивата улавливает — Коконой нервничает, пытается что-то скрыть от Хатори.       — Я знаю точно, что тебе будет со мной тягостно, воробушек, — мужчина уходит от прямого ответа, потому что себя он также считает неопытным в таких делах. В его жизни была единственная любовь, и она умерла, а девушки-одновневки, снимающие сексуальное напряжение, на партнёров для постоянных отношений не тянут.       — Знаешь что, господин Коконой? — она усмехается, а Хаджиме чувствует горячую волну, будто окунается в кипящее масло, которое сжигает ему кожу заживо — девушка действительно злится. — Раз уж взял ответственность за меня, то неси её до конца.       — Я не отказываюсь от тебя, но Вселенная ошиблась! Я хочу уберечь тебя от ошибки, только и всего.       — Мы как будто в дешёвую мелодраму попали, а ты меньше всего кажешься мне актёром таких ролей, — она подходит ближе и усаживается напротив, будто они ведут переговоры. Заключают выгодную сделку за возможность владеть сердцем Хаджиме, только для Иваты это сделка — обман; сердце Коконоя надёжно заперто в гробу вместе с костями Акане. — Уберечь от какой ошибки? Ты мне даже не можешь объяснить, что с тобой не так.       Хаджиме чувствует себя студентом на экзамене, который не выучил предмет. Хатори сидит перед ним, излучая силу и смелость, и он внезапно хочет ощутить то же самое.       — Это не имеет к нашей ситуации никакого отношения, — отрезает Коконой. Ему кажется некрасивым и подлым даже затрагивать имя Акане в этой ситуации. Она остаётся рассыпавшейся мечтой, и это место никто не займёт.       — Не хочешь, значит, говорить, — Ивата глубоко вздыхает, дабы не выдать бури внутри себя, иначе разнесёт здесь всё шикарное убранство, а за коллекцию пластинок будет стыдно — собрание что надо. — Что ж, в таком случае сделаем иначе: раз уж ты взял на себя ответственность за меня, то покажи к чему мне стоит стремиться.       — О чем ты? — есть в этих словах какой-то подвох, но Хаджиме всё равно попадается на удочку; он чувствует некое облегчение из-за того, что Хатори оставляет в покое тему его «ненормальности».       — Ты заявляешь, что никакой любви между нами быть не может, я считаю иначе, но моё мнение как обычно никто в расчёт не берёт, — она горько усмехается. — Тогда покажи мне пример того, как должны выглядеть мои отношения, раз уж тебе соулмейт не нужен.       — Я тебе что, сваха? — хохлится банкир, а изнутри точит червячок ревности — он крохотный, но мужское эго оказывается задетым: Хатори предназначена ему, как он может отдать её другому? Но разве не об этом твердит сам же Хаджиме? Если он до сих пор любит другую, то зачем ему Ивата?       — Пока вроде как нет, но старшим братом быть можешь, — усмехается Хатори, уже решившая, что игра будет стоить свеч. Надо лишь подождать немного, дать им шанс привязаться друг к другу, а пока выяснить побольше о прошлом Коконоя, чтобы разгадать этот ребус. Она от мужчины так просто не отступит ни за что. Игрок в любовные игры из неё никакой, но всему можно научиться, и Ивата готова к этому. — И раз уж мы так внезапно породнились, то мне негде жить.       — На что это ты намекаешь?       Хатори сладко улыбается.       — За мной ведь нужен глаз да глаз.       — Ну нет.       — Сам знаешь чей ответ, Хаджиме.       «Эта девчонка сведёт меня с ума!»