Звездочёт

      Всё это напоминало театр абсурда. Три часа кряду почтенные мужи и дамы в мантиях Визенгамота спорили о том, считать ли Регулуса полноправным человеком или нет. Фактически они спорили даже не о нём, а о ревенантах в принципе. Вспоминали дела дремучей древности и теоретизировали о будущем. Ведь если признать одного ревенанта человеком, то и всех последующих придется тоже.        Сириусу хотелось вопить от ярости. Поначалу он старался держать себя в руках, ведь пристойное и аристократичное поведение расположит к нему судей. Но гнев волей-неволей прорывался, и после нескольких злых выкриков навроде «Недоразвитые маразматики!» и «Глизневые свинокрылы!» его окружили плотной завесой беззвучия, и с того момента никто его ругани не слышал. Даже брат. Два их кресла, массивных и жестких, располагались под углом друг к другу, так что они не могли видеть друг друга и общаться.        Было что-то нереальное в том, чтобы взаправду оказаться здесь, в десятом зале Визенгамота, на месте подсудимого, с цепями на лодыжках и запястьях. Сколько бы Сириус прежде ни каялся и ни прочил себе Азкабан, теперь все эти мысли казались пусть мрачными, но пустыми фантазиями. Только сейчас он почувствовал себя по-настоящему безнадежно обреченным. Бездушное пренебрежение, с которым полторы дюжины присяжных скользили мимо него взглядом, обсуждая глубоко теоретические вопросы, заставляло ненавидеть каждого свободного человека в этом зале.        Но внезапно двери распахнулись, и за ними забрезжила призрачная надежда. К слушанию наконец присоединился Верховный Чародей — Альбус Дамблдор. Войдя, он ободряюще кивнул Сириусу, и тот ненадолго почувствовал себя снова нашкодившим школьником, которого пожурят да отпустят.        Устроившись на своем месте за трибуной, Дамблдор поприветствовал всех. Половина присяжных ответила ему уважительными или теплыми кивками. В своей типичной манере директор заметил:       — Сегодня очень не хватает ромашкового чая, вы не находите?       — Альбус, давайте без ваших шуточек, — проворчал лысый старик в синей мантии. — Мы и так уже очень задержались. Где вы пропадали?       — Неотложные дела Ордена. Явился, как только смог. Введете меня в курс дела, Самантус?       Лысый волшебник вкратце обрисовал ситуацию, представляя Блэков в худшем свете.       — Всё в документах перед вами, — добавил он.       Записи Гленн с допроса Сириуса, отчеты с места преступления, показания Анны Фенвик и еще какие-то материалы были на стойке перед каждым присяжным. Сириус знал об этом, поскольку иногда тот или этот член Визенгамота зачитывал что-то оттуда.       Похмыкав, изучая бумаги, директор изрек:       — Что ж, вы должны помнить, что этот юноша, Регулус Блэк, был еще школьником, когда на его руку нанесли метку, — начал он мягким и гулким голосом проповедника. — Кто из вас не совершал ошибок в шестнадцать? Вот я, например, как-то ставил силки на мозгошмыгов, а в них попалась…       — Не стоит, Альбус, — пробурчал потный, заплывший жиром волшебник, утирая лоб. — Вы же не хотите, чтобы мы и вас стали судить?       — Почему же? Вы могли бы…       — Не уходите далеко от темы, пожалуйста. Мы сейчас обсуждаем не его прошлое, а то, что он по сути своей не отличим от инфернала!       — О, вы, должно быть, никогда не видели инферналов, — Дамблдор снисходительно улыбнулся.       — Признаю, я не слишком осведомлен в разновидностях живых мертвецов, — заявил присяжный брезгливо. — Но то, что Регулус Блэк мертв, не подлежит сомнению! Никакая магия не может вернуть человека к жизни!        Сириус поерзал в жестком кресле. На четвертом часу бредней и оскорбительных домыслов хотелось крикнуть: «Да решите вы уже хоть что-нибудь!» — лишь бы это поскорее кончилось. Умом он, конечно, понимал, что дальше будет только хуже, но эмоции существовали отдельно от разума.       — Поднятый мертвец, — продолжал тучный присяжный важным тоном, — это всегда порождение тьмы, способное лишь имитировать черты прежнего человека! Это не Регулус Блэк, и мы не будем судить его как человека! А казним как гнилостное отродье смерти!       — Если вы сами признали, что не разбираетесь в вопросе, мистер Луисант, то на чём основаны ваши суждения? Настолько серьезный вопрос нельзя доверять дилетантам, — осадил его Дамблдор. — Он требует тщательных исследований.       — Десятый раз предлагаю: давайте сойдемся на компромиссе! — бойко воскликнул один из самых молодых членов Визенгамота, мужчина лет сорока с острой рыжей бородкой. — Сочтем ревенанта получеловеком, наравне с оборотнями и вампирами, и будем применять к нему соответствующие нормативы.        — Вы же не хотите признать его Регулусом Блэком? — возмутился Луисант.       — Нам следует избегать официального воскрешения, — закивал лысый Самантус. — Поскольку в его случае придется поставить в известность мадам Блэк, и тогда ни о каком справедливом суде уже не будет идти речи.       — Дайте ему новое имя, — внезапно предложил Дамблдор. — И считайте новым человеком.       На мгновение повисла пауза. Утомленные долгими спорами, волшебники одобрительно зашушукались.       Сириус попытался угнаться за мыслью директора. Он уже не понимал, на чьей тот стороне.       После недолгих совещаний судьи сочли идею Дамблдора оптимальной, но вместо имени присвоили Регулусу лишь код. Теперь в глазах Визенгамота он официально звался «ревенант РБ-1» и, будучи для судей лишь получеловеком, не обладал презумпцией невиновности.       Сириуса захлестнуло новой волной ярости. Да кто они такие, чтобы лишать его брата имени, оставляя сухие инициалы?!       — Что ж. Теперь мы можем наконец перейти, собственно, к составу преступлений этих двоих, — устало возвестил Самантус.       — Давайте разберемся с этим по-быстрому, — хмыкнул рыжий.       — Итак, что мы имеем, — Самантус зашуршал бумагами. — Один — прислужник Того-Кого-Нельзя-Называть, второй — некромант. Вина обоих неоспоримо доказана. Полагаю, тут и вправду не будет долгих препирательств.        — Не спешите с выводами, мой дорогой друг, — гулко воззвал к нему Альбус Дамблдор. — Я понимаю, вы все устали, но ведь ваша головная боль или зудящая коленка не должны решать судьбы других людей, не так ли? Не считает ли уважаемый суд, что будет лучше перенести слушанье на завтра?       — Нет-нет, давайте закончим с этим сегодня, — попросил рыжий волшебник, и многие закивали, включая даже тех, кто встречал Дамблдора приветливыми взглядами.       — Что ж, ваше рабочее рвение похвально, — заметил директор. — Тогда позвольте я выскажусь как свидетель, знавший обоих этих юношей с детства? Поверьте, господа, я неплохо разбираюсь в людях. И я готов ручаться, что…       — Да, Альбус, именно под вашим началом вырастают такие отпетые колдуны, готовые самонадеянно попрать любой закон! — взвилась дама в третьем ряду.       — Однако позвольте! — возмутился Дамблдор. — Вы должны учитывать не только преступления, но и послужной список! Сириус Блэк — один из ценнейших членов Ордена Феникса, лично приложивший руку к борьбе с Волдемортом! Без таких, как он, вся Британия могла бы до сих пор быть под гнетом!..       — Давайте без громких заявлений и имен, Альбус! — буркнул тучный Луисант.       — Почему же? Вы думаете, тот, чьего имени вы так боитесь, последний? Думаете, вам не понадобятся больше герои?       — Мы думаем, Альбус, что глупцы, которые дерзают играть со смертью, сами мало чем лучше Того-Кого-Нельзя-Называть! Сегодня он воскресил брата-Пожирателя, а завтра? Сириус Блэк, очевидно, ставит личные и семейные интересы выше закона и прибегает ради своих капризов к наитемнейшей магии! Мое мнение — Поцелуй дементора обоим, и дело с концом!       — Да он заслуживает Ордена Мерлина, а не!..       В зале поднялся шум и гвалт, но Сириус почти не слышал голосов, оглушенный гулким звоном. Его сердце билось слишком часто, грудь дробно вздымалась от жадного дыхания. Словно легкие пытались надышаться впрок, а сердце — успеть отстучать все отведенные ему удары.       Он всё же заставил себя дышать медленнее и вскоре снова стал слышать, что происходит в зале. Дамблдор продолжал упорно твердить суду о заслугах Сириуса. Половина присяжных — «команда поддержки» Дамблдора — выглядела задумчивой, прислушиваясь к аргументам старого волшебника. Остальные непреклонно спорили. Ярой противницей директора была пожилая ведьма с высоким пучком, закрепленным массивной шпилькой. Она постоянно кричала о безопасности каких-то воображаемых детей. Другие маги упирали на традиции:       — Так положено, господин Дамблдор! Так повелось испокон веков! Еще в слушанье от 1342 года некромант был приговорен к казни, которую при нынешних условиях всегда заменяют Поцелуем. Если пренебрегать традициями, что останется от всего нашего общества?       Однако надо отдать Дамблдору должное: он правда старался донести до Визенгамота, как много Сириус сделал для победы над Волдемортом.        — Вы действительно настолько уверены в нём, Альбус? Такое чувство, будто мы тут пытаемся невинного человека посадить, настолько отчаянно вы его защищаете! Но давайте взглянем правде в глаза: он признался под Веритасерумом.        — Все мы порой допускаем ошибки…       — Но не все умеют на них учиться. Обратимся к непредвзятой характеристике, данной Сириусу Блэку волшебником, который часто работал вместе с ним.        Самантус зашуршал бумагами, а Сириус устремил на него тревожный взгляд. Чьи, Салазар подери, показания он хочет привлечь? Непрошенная надежда царапнула сердце: вдруг это Ремус или Грюм? Но когда Самантус заговорил, Сириус, морщась, отвернулся.        — Инспектор Коббс пишет следующее: «Его боевые навыки впечатляющи, в том смысле, что он впечатляюще безразличен к чьей-либо безопасности. Как собственной, так и соратников. Пустить мощное атакующее заклинание, которое рикошетом попадет в одного из авроров, это для него нормальная ситуация. Да и в других аспектах он абсолютно неконтролируем, не знаком с субординацией, не умеет соблюдать правила и не учится на собственных ошибках».       «Ну еще бы, Коббс. Конечно. Недостаточно закопал меня?!»       — Это всего лишь мнение, — мягко возразил Дамблдор. — Возможно, человек, которому принадлежит цитата, имеет к Сириусу личные счеты?       — Здесь есть характеристики от многих его знакомых авроров, и все сходятся на том, что правила и мистер Блэк — понятия несовместимые. Что там, даже школьная характеристика, написанная, прошу заметить, лично вашей рукой, директор, говорит о том же самом!       — Это было почти десять лет назад.       — Да. И, судя по всему, ничего не поменялось.       — Отчего же? Я ручаюсь, что…       — Мы в зале суда, Альбус, и закон здесь превыше всего. В том числе превыше ваших личных симпатий. Мне жаль, но… — он наставил палочку на собственное горло, магически усиливая голос, и гулко возвестил: — Сириус Блэк обвиняется в попрании законов жизни и смерти путем поднятия живого мертвеца, кое деяние было совершено намеренно и осознанно, в чём подсудимый признался под Сывороткой правды. Согласно закону и традиции прецедентов, обвиняемый должен быть осужден на Поцелуй Дементора. Пусть все согласные с таким приговором поднимут руки.       Сириус закрыл глаза, страшась столкнуться с судьбой, но тут же снова распахнул их, желая запомнить в лицо каждого, кто приговорит его. Руки поднимались одна за другой, и вот их уже перевалило за половину. Сириус в гневе дернул цепи, но они крепко держали его руки на подлокотниках. Он был весь как клубок натянутых нервов, и сотня эмоций перехлестывала одна другую. Мерлин! Они причиняли боль, но Сириус мучительно не хотел их лишаться. А ведь именно это и произойдет! Душу вместе со всеми чувствами и страстями просто вырвут из тела, бросят на растерзание дементорам и скажут, что сам виноват!       Внезапно зал суда огласился мелодичным звоном, и все, вздрогнув, обернулись на звук. Он исходил от трибуны Дамблдора, от небольшого колокольчика в руках директора.       — Пользуясь правом Верховного Чародея, — сказал тот, улыбаясь сквозь бороду, — я накладываю вето на это решение.       — Да вы издеваетесь! — взорвался рыжий. — Так мы до полуночи не управимся!       Сириус судорожно вдохнул, только сейчас поняв, что задерживал дыхание.       — Вас никто тут не держит, — ответил рыжему Дамблдор. — Заседания Визенгамота добровольны.       — Ладно, Альбус, — вздохнул Самантус. — Но вы, разумеется, понимаете, что мы не можем оправдать его? Смягчить приговор — но не более. Существуют законы, и существуют прецеденты. Отпустив некроманта, мы тем самым дадим дорогу будущим темным волшебникам. Что вы предлагаете? Вас устроит пожизненное?       — Нет, меня не устроит.       — Вы ведете себя как сентиментальный старик! — выкрикнула дама с седым пучком. — Недолго вам носить титул Верховного Чародея с такими выходками!       — Это верно, — печально кивнул Самантус. — Ваш колокольчик не всесилен, и вы должны понимать, что помилование — не вариант.       — Разумеется, но мы должны отыскать компромисс, учитывающий заслуги мистера Блэка. Что я предлагаю — это бессрочный запрет на магию.       — Оставить его на свободе?! — поразилась та же ведьма. — Он темный маг! Лишение палочки его не остановит! Пятьдесят лет Азкабана — это минимум!       — Он не темный маг, а человек, который один раз оступился!        — Он опасен для наших детей и заслуживает сурового наказания!       — Вы считаете мое предложение слишком мягким? Ладно. Ужесточим его конфискацией имущества в пользу Министерства. Такое вас устроит, уважаемые присяжные?       Они торговались. Умом Сириус понимал, что Дамблдор из кожи вон лезет, чтобы выручить его. Но каким же немыслимо циничным казался этот торг! Да от него блевать тянуло.       — Десять лет, Альбус, — устало подытожил Самантус. — Только из уважения к вам. На меньшее никто не согласится. Так что пойдите и вы нам навстречу, иначе я вернусь к варианту с пожизненным заключением и выдвину на голосование его.       Дамблдор спустил очки к кончику носа и потер уголки глаз.       — Что ж… Будь по-вашему, — сказал он безжизненным тоном. — За попрание законов жизни и смерти Сириус Блэк приговаривается к десяти годам заключения в Азкабане. — Из уст директора это звучало особенно больно. — Пусть согласные с таким приговором поднимут руки.       Единогласно.       Сириус закрыл глаза. Нервы, измочаленные судом, уже отказывались хоть как-то отзываться на это известие. В первые мгновения, услышав зловещие слова, Сириус испытал лишь вязкую апатию, так ему несвойственную.        Заседание двинулось дальше, и теперь пришел черед решать судьбу Регулуса. Дамблдор взялся за защиту с новыми силами, которым позавидовал бы и человек в разы его моложе. Однако все устали от препирательств, и даже его «команда поддержки» уже неодобрительно качала головами.       — Хоть вы и Верховный Чародей, Альбус, — вздохнул Самантус под кивки прочих, — но правом повторного вето, к сожалению или к счастью, не обладаете. Вы уже поручились за старшего из братьев, хоть он и попрал все законы жизни и смерти. Защитить их обоих? Это будет беспрецедентно! Нет и еще раз нет, Альбус. Во-первых, нет жестких доказательств того, что Регулус Блэк отрекся от Того-Кого-Нельзя-Называть. Показания Сириуса Блэка на его счет не стоят доверия, поскольку он ослеплен родственными чувствами и с большой вероятностью сам заблуждается на счет брата. Кроме того, Регулус Блэк обвиняется в жестоком убийстве. Жертва опознана как Беллатриса Лестрейндж. И, допустим, само убийство можно было бы рассматривать как превышение самообороны, однако семнадцать кинжальных ударов по корпусу явно свидетельствуют о помешательстве подсудимого и том, что он опасен для общества. Согласно заключению нашего оккультного эксперта, подобная тяга к насилию с большой вероятностью проистекает из его не-мертвого состояния. Это существо абсолютно точно должно быть изолировано от мирного населения, поскольку представляет крайнюю опасность одной только своей природой.       — То есть вы собираетесь отправить человека в Азкабан просто за его природу?       — Не человека, Альбус. Это во-первых. А во-вторых, я понимаю, к чему вы тут пытаетесь клонить, и прошу, оставьте эту демагогию. Задача Визенгамота — заботиться о жителях Магической Британии в целом, а не о справедливости и благополучии конкретных индивидуумов. Мы не можем позволить себе такую вольность, как жалость.       — Защита населения — это весьма благородная цель, — улыбнулся Дамблдор. — Но разве общество состоит не из конкретных индивидуумов?       — Не пытайтесь запудрить нам мозги, Альбус, — проворчал тучный Луисант. — Своими преступлениями Блэки вычеркнули себя из общества. Они сами попрали все порядки и законы! Так почему теперь мы должны печься о них?       Дамблдор склонил голову.       — Что ж, если задача просто изолировать Регулуса, то совершенно не обязательно использовать для этого Азкабан. Я могу взять на себя ответственность за этого юношу и оградить его от общества собственными силами.       — И где же вы будете его прятать? — громко вступила в разговор ведьма с пучком. — В каком-нибудь тайном подземелье Хогвартса, где у него будет прямой доступ к нашим детям? Нет, это даже не забавно! Есть тюрьма, есть преступники! Никакие новые места изоляции тут не нужны!       — Уважаемый Визенгамот! — провозгласил Самантус. — Перейдем к голосованию и оглашению приговора. Имея явное доказательство присяги подсудимого Тому-Чье-Имя-Не-Стоит-Называть, а также…       — Постойте-постойте! — вдруг рассмеялся Дамблдор. — Хочу напомнить, господа и дамы, что мы судим не Регулуса Блэка, который, как вам прекрасно известно, мертв. А ревенанта РБ-1, который вовсе не является Пожирателем Смерти.       — Метка у него на руке — неоспоримое доказательство!       — С чего бы? Это татуировка на теле, в которое ревенант РБ-1 был помещен некромантией. Уж простите, но если вы признали, что это не Регулус Блэк, то вы не можете судить его за преступления прошлой жизни. Всё, что у вас есть, — это сражение РБ-1 с Пожирательницей.       По груди Сириуса резко разлился жар. Он неотрывно смотрел на директора, почти задыхаясь от благодарности. Весь этот цирк с именами — так это был его замысел, чтобы спасти Регулуса! Мерлин!.. Если брата отпустят, Сириус почти не боялся своего срока. Он ведь знал, что попирает законы, когда проводил ритуал, — и расплата не заставила себя ждать. Пускай. Если это десять лет, а не Поцелуй, если Регулус будет в порядке, если всё это не затронет Джеймса… если они с Гарри спасутся… В таком случае Сириус готов был столкнуться с ордой дементоров и со всеми тяготами Азкабанской жизни, о которых пока знал разве что из баек.        — У нас есть убийство женщины и жестокое осквернение трупа! — едко возразила Дамблдору ведьма с пучком.       — Может, нам стоит взглянуть на последние заклинания в палочке Беллы, чтобы лучше понять ход событий? — предложил тот.       — Мы судим не Беллатрису, — возразил ему Самантус. — Однако мы можем исследовать палочку самого ревенанта.       Ассистент суда вынес защитный футляр и аккуратно извлек из него древко. Поместив его на постамент, выросший из пола, он применил Приори Инкантатем. Раздалось мерзкое шипение, словно в огонь бросили горсть живых червей, и воздух над палочкой загустился от черного дыма. По залу пронеслись вздохи.       Надежда, заставившая сердце Сириуса расправить крылья, теперь сжалась и вцепилась в него, точно перепуганный кот. Он сверлил взглядом Дамблдора, но тот смотрел лишь на палочку и медленно пропадающий дым над ней, словно Сириуса в зале не было.       — Что это значит?! — взвизгнула ведьма из присяжных.       — Темнейшая магия! — ответил ее сосед.       Самантус поднял руку, прося о тишине.        — Это призыв Адского пламени, — сказал он. — Темнейшая магия, вы верно заметили. Это заклинание не относится к Непростительным только потому, что его слишком трудно освоить, и, как следствие, случаи его применения крайне редки. Зато последствия зачастую невероятно разрушительны.        — Мы можем понять, на кого или что Регулус направлял пламя? — спросил Дамблдор, хмурясь.       Он вышел из-за своей трибуны и подошел к ассистенту, который по-прежнему стоял около палочки, тихо покашливая после дыма.       — Цель не отобразилась, сэр, — сказал он виновато. — Это значит, что заклинание было прервано.       Не дослушав его, Дамблдор развернулся, хлопнув фиолетовой мантией, и стремительно, совсем не по-стариковски, устремился к креслам заключенных. Он прошел мимо Сириуса, даже не глянув на него, и остановился перед Регулусом.       — Что это за вещь?! — рявкнул директор. Сириус далеко не впервые сталкивался с внезапной суровостью директора и всё же был потрясен. Он вел себя как сумасшедший, и это… вселяло ужас, ведь кроме как на Дамблдора сейчас больше не на кого было надеяться. Единственное разумное объяснение этой вспышки — если речь шла про крестраж.       — Директор!.. — попытался позвать Сириус, но его голос утонул в непроницаемой пелене, окружавшей кресло.       — Ты знаешь, что это?! — продолжал кричать Дамблдор. — Говори!       Присяжные перешептывались, потрясенно глядя на старика. А Регулус молчал. Сириус попытался изогнуться в цепях так, чтоб увидеть его, но не смог. Оставалось только гадать: он не отвечает, потому что блуждает разумом среди своих кошмаров, или потому что слишком горд и бросает этим вызов Дамблдору, как бы говоря: «Это мой козырь»? Или потому что по какой-то немыслимой причине верен Волдеморту?.. Во всех трех случаях Сириусу представлялся пустой и холодный взгляд брата, устремленный сквозь директора.       — Он не сказал ни слова за всё слушанье, Альбус, — устало сообщил Самантус. — Едва ли вы чего-то от него добьетесь.       — Регулус, — Дамблдор смягчил тон и склонился к креслу, почти пропав из поля зрения Сириуса. — Ты столько боролся за то, чтоб его уничтожить. Разве не так? Позволь мне закончить твое дело. Назови мне этот предмет!       Тихий шелест ответа едва донесся до Сириуса. Никто, кроме него и Дамблдора, должно быть, не слышал его.       — Я не Регулус.       Дамблдор медленно отступил от его кресла. Его лицо выглядело непроницаемым.       «Нашел время, Рег!» — подумал Сириус со злостью, вместе с тем прекрасно понимая брата. Если бы его самого лишили человеческого статуса и назвали каким-нибудь бездушным кодом типа СБ-3, он бы тоже при случае плюнул в лицо и сказал, что он не Сириус.        Дамблдор отошел на пару шагов, а затем вернулся, теперь уже к креслу Сириуса. Посмотрел на него, кажется, впервые после короткой улыбки, подаренной при входе в зал суда. Горькая обида и почти беспочвенная надежда спорили в душе Сириуса, когда он смотрел в пронзительно-голубые глаза директора.       — А ты знаешь? — тихо спросил тот.       Поведя рукой с раскрытыми пальцами, он снял барьер безмолвия, и тихий звон, окружавший Сириуса всё это время, стих. Дамблдор пристально глядел на него поверх очков-полулуний. Резкой вспышкой в памяти Сириуса пронесся другой суд — четыре года назад. Та же Сыворотка правды, то же осуждение в глазах окружающих, и тот же Дамблдор, который то ли несет спасение, а то ли просто играет, с любопытством гадая, что же в итоге получится.         И всё же, несмотря на весь чудовищный хаос происходящего, если речь шла про крестраж Волдеморта, Сириус не видел причин молчать.       — Он говорил про медальон со змеей, — сказал он, до странного отчетливо слыша собственный голос. — Это всё, что я знаю.        Дамблдор вдумчиво кивнул. Описание явно поведало ему больше, чем Сириусу.       — Директор...       — Прости, Сириус. Больше я ничем не смогу помочь.       Сириус сглотнул.       — Джеймс и Гарри. Что с ними?       — Орден занят поисками. Я уверен, что скоро они снова будут в комфорте и безопасности, — старый волшебник улыбнулся, но лишь уголками губ. Взгляд оставался предельно серьезным.       Сириус вымученно кивнул, пытаясь проникнуться той же уверенностью.       — Я навещу тебя, когда появится возможность, — пообещал Дамблдор. — Посмотрим, что можно будет сделать. А пока, к сожалению, я должен вернуть чары тишины. Квиетус. Мне очень жаль… Прости, Сириус.        Он направился прочь — оставалось только провожать его взглядом.       — Вы закончили, директор? — утомленно спросил Дамблдора рыжий присяжный. — Мы можем продолжать?       — Да… Я прошу прощения за эти резкие телодвижения, — директор вернулся за свою трибуну, вздохнул и устало потер бровь. — Что ж, Самантус, оглашайте ваши обвинения.       — Итак, ревенант РБ-1… Вызов Адского пламени. Убийство, возможно, из самозащиты. Осквернение трупа. Отягчающее обстоятельство в виде получеловеческого статуса обвиняемого, — судья вздохнул. — Я выношу для голосования Визенгамота следующий приговор: пожизненное заключение в Азкабане. Пусть все согласные с этим решением поднимут руки.       — Почему не Поцелуй? — взвилась ведьма с пучком.       — Чтобы избежать новых прений с Альбусом, — старик потер виски. — Давайте голосовать, господа и дамы.       Зал зашумел разговорами, и одна за другой руки стали подниматься. Не прошло и минуты, как практически все присяжные проголосовали «за».       Остатки надежды, еще теплившиеся в груди Сириуса, обратились едкой отравой, разъедающей изнутри. А боль, как это часто бывало в его случае, мгновенно обратилась безумным гневом. Словно забыв о стене беззвучия, он заорал на присяжных, бранясь так грязно, что позавидовали бы огры.       А потом пол под их с Регулусом креслами разъехался, и обоих утянуло вниз, в беспросветную темноту.