Сквозь мглу

Первое, что я почувствовала, когда проснулась, — увесистую хватку Амена на моем бедре. Он и во сне не хотел меня отпускать. Обнаженной спиной я касалась его торса. Мы даже не оделись после нашей, определенно лучшей, ночи. От свежих воспоминаний у меня покраснели уши. Тело до сих пор ощущало, как млело под мужскими руками. Так странно. Амен был достаточно груб местами, но мне ужасно понравилось. Словно из-за этого я чувствовала, что по-настоящему ему нужна. Он переставал сдерживаться, а мне ни капли страшно не было. Наоборот. Хотелось больше и сильнее. Я вздрогнула от мысли, сколько еще подобных ночей нас ждет, но мечтания прервала часовая стрелка, застывшая на десяти. Уже через пару часов буду валяться на больничной койке. Поможет ли это избавиться от новых визитов призраков? Сильно сомневаюсь. Однако попробовать стоит. Вдруг я все же свихнулась? Не позволю чертовым галлюцинациям рушить мою жизнь, ведь в ней наконец появился… смысл. Да, это похоже на заявление влюбленного подростка, но как мне еще себя вести? Ведь макушку согревает дыхание человека, который пережил буквально Ад на Земле, где заправляли я и мои шалящие нервы. И не отвернулся. Я предстала перед ним в худшем из возможных состояний. С истериками, с ломкой, с ножом в руке. Но Амен не отвернулся! Мне срочно нужно на него посмотреть, иначе стану думать, что Блэквуд — очередная галлюцинация. Однако так не хочется его будить своими телодвижениями. Амен впервые спит дольше, чем я. Считаю это своей маленькой победой. Нарушила его безупречно скучный режим. Нет, мне определенно нужно увидеть это безмятежное и расслабленное лицо. — Куда собралась? — хрипло спрашивает Амен и сжимает бедро, едва я начинаю двигаться. — И давно ты притворяешься спящим? — отвечаю немного разочарованно. — Уже успела поверить, что благодаря мне агент Блэквуд впал в спячку. — Агент Блэквуд, — язык мужчины прошелся по мочке моего уха, — час назад выгулял собаку, — губы спустились на шею, — приготовил завтрак, — зубы огладили плечо, — и вернулся охранять одну очень бедовую девчонку. — Охранять? — со смешком уточнила я. — И трахать, если угодно. — Амен! Я рассмеялась и сделала это слишком громко. Перестала походить на скалющуюся гиену, только когда Амен рывком положил меня на спину и подмял под себя. Светлые пряди щекотали мне кончик носа, но улыбаться больше не хотелось. Хотелось узнать, как он поступит дальше. — Что? — издевательски-серьезно спросил мужчина, продолжая пожирать глазами мои собственные. — Выбирай выражения. — Я лишь называю вещи своими именами. Шепот горячим румянцем лег на щеки. Ответить я не смогла, лишь глухо постанывала, пока Амен медленно, но настойчиво водил по моей груди холодными губами. Я вздрагивала каждый раз, потому что кожи будто касался подтаявший лед. Амен обволакивал тело приятной напряженностью, лениво проходясь языком ниже. — Что это? Я нехотя открыла глаза, услышав его вопрос. Мужчина хмурился и проводил пальцами по моим ребрам. Ожог. Он увидел ожог. Пару следов от сигарет на теле — меньшее, что меня волновало после произошедшего в университетской раздевалке. Долгое время просто не смотрела на круглые бледные шрамы. С Аменом и вовсе о них забыла. Но сейчас все внезапно стало таким резким и острым. Интонация показалась осуждающей. Глотать воздух было всё сложнее. Солнце так криво ложилось на тело, что на нем в миг проступили бесчисленные недостатки: бледная, почти серая кожа, тощие ляжки, полосы растяжек на бедрах. И эти чертовы отметины от окурков! Как клеймо на скоте. Как знак испорченности. Как нестираемое напоминание о двух ублюдках, из-за которых я никогда не буду нормальной. Мне хотелось в темноту, хотелось не видеть себя. Хотелось, чтобы Амен не видел. — Я… Мне нужно в душ… — опомнившись, пробубнила я. Мой взгляд упорно прятался от Амена. Он несколько раз переспросил, что произошло, пока я молча справлялась с простынёй, наматывая ту на тело. Я слышала в его голосе беспокойство, непонимание, заботу. От этого становилось еще паршивее, ведь я в сотый раз всё порчу. Сколько это будет продолжаться? Сколько он будет это терпеть? Оказавшись в ванной, я лбом прислонилась к холодному кафелю, о который мечтала раскроить собственный череп. Мы могли отлично начать день, занявшись сексом, но, нет же, именно сейчас моим комплексам приспичило стряхнуть с себя слой пыли и показаться во всей красе! Как их запихнуть туда, где они разлагались после появления Амена? Чем больше я буду думать о своих недостатках, тем больше их будет замечать он. И что тогда? Станет унижать меня так же, как Дейв когда-то? «Посмотри на себя, вся жиром заплыла» «Настолько обожралась, что с кровати встать не можешь?» «Надень что-то закрытое, мне стыдно тебя людям показывать» От голоса бывшего парня в голове ногти впиваются в ладони, оставляя на них глубокие полумесяцы. Вспоминаю, как пихала в себя всю еду, которая попадалась, как блевала, как несколько лет после этого боялась съесть лишнее яблоко. Как ни странно, «помогла» мне смерть мамы. Из-за нее я физически не могла переживать по поводу собственного тела. Когда ты чувствуешь, что твоя жизнь ушла вместе с самым дорогим человеком в могилу, сил переживать из-за внешности просто не остается. Пустота вытесняет всё остальное. Но теперь во мне живет столько новых чувств. Чувств к Амену. Меня будто бросили из мертвецки холодного вакуума на морское побережье. Столько красок, столько запахов, столько эмоций. Конечно, на такое теплое местечко мигом набегут старые страхи. Я ведь никак с ними не боролась, не прогоняла. Позволила таиться в темноте, ожидая подходящего случая. Вот они и вылезли, чтобы разинуть вонючие пасти и проглотить меня целиком. Легкие скручиваются от одной только мысли, что Амен станет похож на Дейва. Тогда у меня были лишние килограммы, сейчас — их недостаток. Но разницы нет. Я всё такая же кривая, неказистая, отвратительная. Амен точно увидит это рано или поздно и тогда… Нет, Эва, заткни свой гребаный внутренний голос! Он лжет. Амен никогда так не поступит! Никогда! Этот мужчина — лучшее, что с тобой случалось. Наберись смелости и разберись со своими проблемами раз и навсегда, глотки им всем перережь и смотри, как они кровью захлебываются. Ты справишься, не имеешь никакого права не справиться. Потому что иначе от жизни останется лишь мутное корявое отражение. Своими загонами ты отдаляешь Амена, делаешь себя недостойной. Ему нужна уверенная, сильная, не сомневающаяся в себе девушка. И ты такой будешь. — Эва, — тихо сказал мужчина, постучав в дверь. Он не должен видеть очередную мою слабость. Я выдохнула несколько раз, успокоила дыхание, руки, мысли и открыла дверь. — Знаешь, душ может подождать, — выпалила я и резко притянула Амена за шею. — Давай продолжим. Мои губы настойчиво прильнули к его. Я нервно путалась руками в серебряных волосах, прижималась, наступала поцелуями, но реакции не получала. Амен вообще никак не отвечал, а после и вовсе взял за плечи, отдаляя от себя. — Что-то не так? — обеспокоенно спросила я. — Ты же этого хочешь. В чем проблема? — Поговорим сначала. — С каких пор разговоры стали важнее секса? Я приблизилась к нему и столкнулась с серьезным взглядом. Амен прошел вглубь ванной комнаты и заговорил, смотря в сторону: — Я правда не сразу вспомнил, что те уеб… — Амен резко замолчал и задрал голову, прижимая кулак к губам. — Это сигаретные ожоги? Ты переживаешь из-за шрамов? Поэтому просишь свет выключать? Если так… — Нет! — нетерпеливо перебила я. — Всё хорошо, я со всем давно справилась, поэтому нам ничего не мешает вернуться в спальню и хорошенько потрахаться. В моих действиях чувствовалось отчаяние. Подбежала к нему, рвано водя руками по плечам, целовала шею. Самой от себя стало тошно, ведь очевидно, что я лишь хотела уйти от очередного неприятного разговора. — Эва, — он остановил меня, обхватив щеки, — я же вижу, что это не так. Тебе не нужно со мной притворяться. Просто говори, когда тебя что-то не устраивает. — Меня всë устраивает, — промычала я, опуская взгляд вниз. — Эвтида… — Хватит! Я не поломанная игрушка, которую нужно чинить. Я твоя девушка, слегка поехавшая, но это поправимо. Не нужно копаться во мне и искать недостатки. Я сама с ними разберусь. — Маленькая, недостаток у тебя один. Любишь придумать что-то и поверить в это, — сказал Амен и подцепил пальцами подбородок. — Ты дорога мне, ненормально дорога. Порой пугает, насколько рядом с тобой меняюсь. Но это лучшее ощущение из всех, что я когда-либо испытывал. Желание думать не о себе, а о другом, оберегать, защищать. Впервые чувствую себя… хорошим человеком, который заслуживает быть с лучшей из девушек. Не порть эту идиллию недомолвками и притворством. Я почувствовала себя по-настоящему глупо. В глазах пелена слез, губы в трясущейся улыбке, руки то тянутся к нему, то опускаются обратно. — Мне страшно, Амен, — пробормотала дрожащим голосом. — Мне очень страшно, что это всё закончится, что мы закончимся. Я не хочу… Я стану лучше, обещаю! Я буду для тебя… — Тише-тише, — мягко, но уверенно перебил меня мужчина. — Ничего не закончится, уверяю, я просто этого не допущу. Тебе не нужно для меня кем-то становиться. Да, есть проблемы, но мы с ними разберемся. С галлюцинациями, с обмудками из твоего прошлого и со всем, что мешает. И заживем охренеть как счастливо. Поняла меня? Я кивала, давясь слезами и рассматривая его лицо. По обыкновению хмурые брови не мешали гореть заботе в глазах. За что он мне? Слишком высокая награда. Я его не заслужила. — Не слышу ответа, — тихо произнес он. — Поняла, — хрипло отозвалась я. — Давим моих тараканов и идем дальше. — Именно так. Губами он коснулся моего лба, и я не выдержала, снова распуская сопли. Когда он обнял меня, я практически завыла, потому что до сих пор не могла поверить, что этот человек действительно со мной и не собирается покидать меня. — Вот так всегда. Распинаешься, а в ответ слезы получаешь. Неужели я настолько плохо признаюсь в чувствах? — усмехнулся мужчина, широкими кругами оглаживая мою спину. — Может, мне вообще ничего не говорить? — Не вздумай, — шикнула я. — Твои распинания мне очень даже нравятся. — Такими темпами скоро будем рыдать в обнимку, — посмеялся мне в волосы Амен. — Я бы на это посмотрела. — Хотя нет, это перебор, — сказал Амен, стараясь сделать серьезное лицо. Мы еще долго стояли друг напротив друга, перекидываясь второсортными шутками. Я успела умыться и сменить простынь на более подобающую одежду. Момент близости был упущен, но, кажется, мы оба не сильно расстроились, ведь простой разговор дал намного больше. После мы расправились с приготовленным Аменом омлетом, пока время за малосодержательным диалогом разгонялось до скорости света. Я понимала, что уже через пару часов окажусь в больнице и неизвестно, когда вернусь обратно. К нему. Почему мы просто не можем телепортироваться в какое-нибудь спокойное место? На далекий остров, на край земли, хоть в другую галактику. Лишь бы не было там убийств, призраков, Кемфилда. Только мы вдвоем. — Ты даже в пижамных штанах умудряешься быть привлекательной, — глухо проговорил мужчина, пока я, нагнувшись, рылась в холодильнике в поисках вишневого сока. Я обернулась, чудом не стукнувшись о дверцу. Амен сидел на стуле, подперев одной рукой щеку, и крайне внимательно меня оглядывал. — Ты говоришь это из-за сегодняшнего случая? Я прищурилась и немного расстроилась, ведь с утра он лишний раз убедился в моей закомплексованности и теперь пытается внушить мне, что я хорошо выгляжу. Черт, ну почему я не могу просто принять комплимент и улыбнуться, как нормальный человек? Зачем по косточкам разбираю каждое его слово и ищу подвох? Кажется, с Ливием мы будем прорабатывать не только призраков, но и мою неуверенность в себе. Банально, однако заняться этим стоит. Иначе скоро начну бить себя по голове каждый раз, когда ко мне лезут эти противные мысли. Рискую получить сотрясение. — Говорю, что думаю. Терпи, пока не привыкну к твоей красоте, а не привыкну я никогда. Блэквуд говорил легко, смотрел прямо в глаза и, кажется, несколькими фразами устроил взрыв эндорфина в моем организме. Гормон счастья окончательно захватил каждую клеточку тела, когда Амен продолжил: — Я бы не стал говорить что-либо, чтобы просто подбодрить. Ты действительно сводишь меня с ума в любом виде. Хочу, чтобы ты это знала. Я очень скомкано его поблагодарила, стараясь смахнуть ужасно идиотскую улыбку с лица. Она держалась стойко до того момента, пока не настало время собирать вещи. Спортивная сумка медленно заполнялась одеждой. — Это же ненадолго, да? — с надеждой спросила я Амена. — Как только тебе станет лучше, я тебя заберу. — А если не станет? Если… — Эва, — остановил меня мужчина, — все будет нормально. Ливий разберется, как тебе помочь. Я буду приезжать каждый день. Дия определенно пропишется в твоей палате. У тебя нет шансов не поправиться. — Ладно, — проворчала я, кидая в сумку очередную футболку. — Возьми потеплее вещи, погода паршивая, в больнице может быть прохладно. Я обернулась к окну, где метающиеся на ветру листья подтверждали слова Амена. Странно. Пару часов назад солнце топило наледи по округе, а теперь оно скрылось за плотными, практически черными тучами. Выглядел пейзаж уныло. По безлюдной улице носились несколько полиэтиленовых пакетов и пустая упаковка из-под чипсов. Пики гор на горизонте будто склонились над городом и походили на тупые многочисленные клыки. Я невольно всмотрелась в тонкую полоску неба. Оно становилось темнее каждый раз, когда я моргала. Я вздрогнула, почувствовав, что у моих ног укладывается Волчонок. Он поджимал уши и тихо поскуливал, отчего покидать дом хотелось еще меньше. — Как же я тебя оставлю, — жалобно проговорила я, присаживаясь рядом с псом. — Мы отлично проведем время, — без энтузиазма ответил Амен. — Наконец отучу его валяться в кровати. — Так, или он спит, где его собачьей душе угодно, или я никуда не еду, — строго смотрела в сторону мужчины, пока тот не кивнул. — Ему и так одиноко будет, ты же в участке с утра до вечера. — У меня пропала надобность торчать там круглыми сутками. Большую часть времени буду здесь. — Почему? — удивилась я, перебирая в голове варианты. — Подожди, это из-за смерти историка? Что теперь с делом будет? Агнию же не он убил, ты сам говорил… — Так, стоп, — Амен грубо прервал поток моих рассуждений.— В сто первый раз повторяю: ты не лезешь в расследование. Думать о нем забудь. Замолчав, я продолжила прикидывать в мыслях, что означает самоубийство Реммао, о котором мне любезно рассказала Дия. Сочувствия к бывшему учителю у меня не было абсолютно, ведь, по словам Амена, тот виновен в смерти Джорджа Ларсона. Зачем грустить об убийце? Лучше подумать о том, что будет с делом Агнии. Блэквуд уверен, что историк к ее кончине не причастен. Я тоже, ведь галлюцинация-призрак подруги мне лично сказал, что это дело рук какой-то женщины. Согласна, аргумент сомнительный, но все же он стыкуется с мнением Амена. Это уже хорошо. Нехорошо другое: причина, по которой Блэквуд не желает появляться в участке. Видимо шериф решил свалить оба убийства на Реммао, а Амен против этого? Надо бы допросить Тиза и проверить свои догадки. — Если ты будешь работать из дома, сможешь ли проверить информацию о смерти Купера и Скотта? — вспомнив о других своих призраках, обеспокоенно спросила я. — Да-да, Эва, все проверю, — отнекивался мужчина. — Я серьезно, Блэквуд. У нас был угов… Черт! — воскликнула я, услышав громкий хлопок. — Что это было? Амен поднялся и подошел к окну. Проследив за его траекторией, я увидела, что на стекле в самом центре находилось какое-то месиво из черно-красных ошметков. — Ворона, — констатировал Амен, осматривая врезавшуюся в окно птицу. Подойдя ближе, я поморщилась. Темно-серые крылья раскинулись кривыми поломанными линиями. Голова птицы была сплющена, а один глаз смотрел точно на меня. Окровавленные перья облепили стекло, создавая жуткое грязное пятно. — Я уберу позже, собирайся, — бросил Амен, совершенно не удивленный ситуацией. — Тебя не смущает, что мы только что увидели сцену из фильма ужасов? Вообще-то, дохлая птица на окне — очень плохой знак. — Ты момент оттягиваешь. Собрала сумку? Тогда поехали, — раздраженно ответил Блэквуд. Пока натягивала на себя свитер, я не переставала думать о случившемся. Раньше бы никакого значения не придала размазанной по окну вороне. Однако раньше ко мне и призраки по вечерам не наведывались. Может, это как-то связано? Что-то вроде предзнаменования? Боже, для полного счастья мне не хватает только доски Уиджи… Амен прав, я просто не хочу ехать в клинику и ищу причину остаться, пусть и такую нелепую. Вскоре мы спустились в гостиную, где я минут пять трепала Волчонка за мордочку, прощаясь с животным. За дверью слышался быстро усиливающийся дождь, который еще больше питал желание не выходить из дома. Уже надевая куртку, я снова услышала звук удара. Потом еще один. И еще. — Что за чертовщина? — с долей страха спросила я, невольно прижимаясь к Амену. — Без понятия, — настороженный голос мужчины был едва различим из-за обрушившихся со всех сторон громких звуков. В прихожей не было окон, и поэтому нам оставалось лишь догадываться о происходящем на улице. Вместе со мной Амен отошел к стене, выглядывая в проем, который вел в гостиную. — Что там? — нервозно спросила я и крепче вцепилась в его предплечье. Амен отодвигал меня рукой подальше, но я всё равно пыталась разглядеть хоть что-то. — Не знаю, переждем немного. Лучше к окнам не подходить. Волчонок скулил, за дверью угрожающе выл ветер, а по дому будто били сотнями больших и тяжелых кулаков. Потом лампочка в светильнике стала моргать, вгоняя меня в панику еще больше. Казалось, что скоро жилище просто сложится, как карточный домик, и мы втроем останемся под завалами. — Может, добежим до машины и уедем? Или на чердак поднимемся? В подвал еще можно, но вход в него на улице… — я сбивчиво перечисляла варианты, как спрятаться от бушующей стихии. — Успокойся, мы в безопасном месте, около внутренней стены помещения, — четко ответил Амен. — А если эта стена на нас обвалится? — Не обвалится, это обычный ураган, скоро уляжется. Спокойствие Блэквуда мне совсем не передавалось, с каждой секундой гул всë больше давил на голову. Я закрыла уши, утыкаясь в мужскую грудь. Старалась дышать размеренно и не думать ни о чем, кроме терпкого древесного аромата, которым так сильно пропитался джемпер Амена. Однако в мыслях мелькали образы из видений. Призраки столько раз сказали, что мне суждено умереть, что сейчас я была готова в это поверить. — О чем думаешь? — спросил мужчина, растирая мои плечи. — О том, насколько быстро нас прибьет вон та балка, — я указала пальцем на потолок. — Не драматизируй, ветер стихает. — Амен, стены трясутся! — истерично воскликнула я. — Давай выйдем, мне страшно! Я не хочу умирать вот так! — Перестань, Эва. Ты во время каждого ливня с жизнью прощаешься? — Это не просто ливень! Почему так шумно? Почему у нас на окне мертвая птица? — Господь, ворона-то тут при чем? — Притом! Я зажмурилась в попытке убедить себя, что птичий труп не является плохим предзнаменованием. Просто совпадение, просто ворона и просто непогода. Это не связано. — Вроде всё, — через какое-то время сказал Амен и медленно направился в гостиную, а я засеменила за ним. — Что за… — договорить мне помешал подступающий к горлу рвотный рефлекс. Мне стоило больших усилий оставить омлет перевариваться дальше, ведь картину я увидела действительно тошнотворную. Достаточно большое окно сплошь было покрыто тушками мертвых птиц, через которые совсем не пробивался солнечный свет. Где-то прилипли тонкие кишки, где-то — крылья с торчащими костями. — Я выйду осмотреть, что снаружи творится. Здесь жди, — строго сказал Амен, но я всё равно последовала за ним. — Не хочу оставаться одна, — ответила я на укоряющий взгляд. Буквально через минуту поняла, что лучше бы не выходила на улицу. В воздухе летали черные перья, постепенно опускаясь на землю, которая была усеяна мертвыми птицами. Я закашлялась от едкого запаха крови и сырого мяса. Растерянно повертела головой: все дома в округе, их кровли и стены, дворики будто облили темной густой жижей, которая застыла и превратилась в большие уродливые язвы. Таких было достаточно и на нашем доме. Из них торчали маленькие ребра, глаза, похожие на черные бусины, лапки с длинными когтями. Каким-то чудом я забежала обратно и успела добраться до кухонной раковины, в которой быстро оказался мой завтрак. Я рвалась, обдирая горло, и не могла перестать чувствовать эту отравляющую вонь. Хотелось вытошнить легкие, чтобы наконец-то сделать нормальный вдох. Было страшно от непонимания происходящего. Какого черта тысячи птиц свалились замертво? Я почувствовала, как Амен собирает мои волосы в хвост. Мужчина придерживал голову, ласкал уши короткими фразами, вроде «Все хорошо». После помог выпить воды. Стало легче. Ведь он тоже здесь. Он знает, что делать. Он разберется. — Видимо, действительно сильный ураган прошелся. Такое случается, — довольно просто ответил Амен. — Серьезно? — поперхнувшись водой, спросила я. — Ты видел, сколько там этих гребаных ворон? Продолжить возмущаться мне не дал телефонный звонок от Дии. Взволнованная девушка объявила, что, помимо птичьего кладбища, на Кемфилд обрушилась еще одна беда — отключение электричества. Я не поняла, чем больше шокирована подруга: уборкой двора, которая рискует затянуться на неделю, или невозможностью посмотреть новый сериал в свой выходной. Когда Дия закончила стенания, я положила трубку и увидела, что Амен тоже с кем-то разговаривает, при этом не прекращая хмурить брови. — Не город, а болото какое-то, — с отвращением проронил Блэквуд, блокируя телефон. — Тизиан говорит, что администрация обещает убрать всю живность с улиц, но точно не сегодня, ведь для этого нужно напрячься и позвонить в клининговую компанию. — А с электричеством что? — То же самое, — Амен раздраженно закатил глаза, — когда-нибудь разберутся. Кстати, клиника откладывается. Ливия я тоже набрал, он пока сходит с ума, пытаясь наладить работу генераторов, чтобы в больнице хоть какие-то аппараты функционировали. В общем, не до тебя ему. Я едва сдержалась, чтобы не хлопнуть в ладоши. Теперь дождь из мертвых птиц не казался таким уж плохим знаком. По крайней мере я останусь дома, как и хотела. — Сколько радости, — мужчина помотал головой, глянув на мое светящееся лицо, — не обольщайся. Поедешь, когда всë уладится. — Ага-ага, может в следующий раз лягушки с неба падать начнут, — весело проговорила я. Веселье улетучилось достаточно быстро. Мы какое-то время провалялись на кровати, занимая себя пустыми разговорами. Посмотреть фильм, зависнуть в телефоне или банально приготовить чай было невозможно. Удручали и прилипшие к окну спальни вороны. Амен думал их убрать, но потом вспомнил, что птицы разносят огромное количество заразы, и решил оставить это дело профессионалам. — Не хочешь до Грейт-Фолса прокатиться? — неожиданно спросил мужчина, копаясь в телефоне. — Есть там неплохой отель, и я уже забронировал номер. — Что тебе мешало спросить об этом пять минут назад? — Десять процентов заряда. Пока ты бы решала, стоит ехать или нет, телефон явно бы сел. Я только открыла рот, чтобы задать пару-тройку вопросов, но Амен приложил к нему указательный палец: — Это хороший вариант, Эва. Нам не помешает отдохнуть. Собаку сбагрим Кëрли, я уже написал Тизиану. У тебя полчаса на сборы, маленькая. Через час я уже стояла напротив Дии и Тизиана, сжимая в руках поводок и десятый раз объясняя, сколько нужно кормить Волчонка, в каком месте его чесать и как мыть лапы, чтобы он не забрызгал водой всë вокруг. — Стоп, мамаша. Я всё поняла, не переживай. Мы точно с ним поладим, — уверенно сказала Дия. — Отдыхай и не парься. — Мы завтра вернемся после обеда. Прошу, если он будет скулить… — Эва, в машину, — теряя терпение, рявкнул Амен и взял меня за руку. Сидя на пассажирском кресле, я никак не могла оторваться от зеркала заднего вида, в котором всë удалялись друзья и Волчонок. — Ну как я его оставлю и уеду в больницу? Боже, ты посмотри, какой он грустный. — Он не грустный, а размышляет, как побольше еды выпросить у твоей подруги. Эва, это просто пес, он даже не понял, что произошло. — Всё он понял! — встрепенулась я. — Тогда до его собачьей головы точно дойдет, что хозяйке нужно развеяться. Последующее время в дороге мы в основном молчали, изредка перекидываясь фразами под ненавязчивую мелодию. Пока не выехали за пределы Кемфилда, вынуждены были слушать еще и глухой треск, когда колеса наезжали на трупы птиц. Всё же уехать отсюда — неплохое решение. Возможно так я перестану прокручивать надоедливые мысли о призраках, убийствах и мертвых воронах. Как-то слишком много смерти на один квадратный метр. Причин понять не могу, психика моя это выдерживать отказывается, значит, остается один вариант — забыть обо всём до нового тревожного случая. Что-то мне подсказывает, что он явно произойдет…

***

— Просыпайся. Ленивый сон постепенно уходил из-за того, что меня трясли за плечо. Я уворачивалась, но чувствовала скованность в движениях. Когда вынуждено открыла глаза, увидела, как путалась в ремне безопасности, а Амен над этим посмеивался. — Уже приехали? — потирая глаза, спросила я. — Ага, вон отель, — мужчина кивнул, и через лобовое стекло я смогла рассмотреть достаточно современное трехэтажное здание. — Думал прогуляться, но погода всё еще сомнительная. Здесь есть СПА, сауна, бассейн. Выбирай. — Эммм, — потянула я, удивленно наблюдая, как мы въезжаем на подземную парковку, — Блэквуд, куда ты меня привез? Сколько это стоит? — Цена договорная, — Амен снизил скорость и наклонился ко мне, — Поцелуй, ужин, а дальше посмотрим по обстоятельствам. — Да серьезно! — шикнула я. — Я тоже серьезно. Чтобы больше не слышал подобных вопросов. — Но мне нужно понимать… — Тебе нужно, — он окончательно затормозил и заговорил так уверенно и тихо, что у меня задрожали колени, — довериться и расслабиться. И позволить мне быть мужчиной, а себе женщиной. Женщиной, которая слушает своего мужчину и дает ему ее порадовать. — Амен, — я выдохнула, стараясь собрать мысли в одно логичное высказывание, — мне неудобно от таких поступков, понимаешь? Я знаю, что у нас очень разный уровень дохода. Ты видимо привык к подобному отдыху, но можем ли мы выбирать что-то поскромнее? — Нет, — коротко ответил Блэквуд, выходя из авто. — Мы просто сделаем, как я сказал. Не вижу смысла в дальнейшем споре. Мое цоканье разошлось по всей площади плохо освещенной парковки, и мы молча с нее вышли. Я неприлично быстро забыла о всех своих претензиях, увидев просторный минималистичный холл. Столько света, зелени, древесных текстур. Помещение натурально поглощало негативные эмоции, наполняя меня одним желанием — осматривать абсолютно всё вокруг. Улыбчивая блондинка на ресепшене передала нам две карточки, в которых я не сразу признала ключи от номера. Кстати о нем… — Вау, — мой голос разошелся по громадной комнате, оседая на сверкающем полу из темного камня. — Ваау, — я пробежала дальше и плюхнулась на низкую, но очень широкую кровать. — Вааау! Не помню, когда в последний раз во мне было столько простой и сильной радости. Вдруг захотелось взять и попрыгать на кровати. И я это сделала, не переставая растягивать рот в улыбке до боли в уголках губ. Мне было необъяснимо хорошо, и дело совсем не в красивом номере. Да, моим глазам было жутко приятно смотреть на игру камней, подсвеченных боковым освещением, на стенах, на слегка грубую мебель, на гармонию, которая будто склеивала предметы интерьера между собой. Низко склоненные над серыми диванами светильники придавали обстановке интимности. Но главное не это, а то, что мы с Аменом будто попали в другой мир. Как я и хотела. Никакого Кемфилда и никаких призраков. Только мы. — Если кровать сломается от твоих прыжков, а не оттого, чем на ней принято заниматься, будет несколько обидно, — хмыкнул Амен, разбирая сумки. — Агент, это на что такое неприличное вы намекаете? — попыталась серьезно спросить я, но расхохоталась в самом конце. — На все твои грешные помыслы, — ответил мужчина, у которого изображать беспристрастность выходило явно лучше. — Но для начала стоит проверить, что есть в этом отеле. Остановимся на ресторане или как? Я прищурила один глаз, раздумывая. Почему-то вспомнились его слова про бассейн. Раньше я очень любила плавать, однако в последние годы даже не могла представить, что надену купальник. Сразу начинала думать, что люди вокруг будут брезгливо смотреть, отворачиваться и смеяться. На деле я бы и из раздевалки не вышла. — Что с лицом? — заговорил Амен и присел рядом. — Куда ты хочешь, Эва? Если что, можем и в номере остаться. Амен едва заметно поглаживал мое колено, а я всё думала, какого черта не могу позволить себе обыденные вещи. Я же хочу поплавать не для кого-то, а для себя, для собственного тела. Ощутить объятия воды, невесомость, расслабляющую мышцы. Да, меня заклинило с утра по поводу фигуры, но… не пошло бы оно всё? Я ведь в прекрасном настроении, возможно, и удастся себя пересилить? Можно же хотя бы попробовать. Тем более рядом Амен. Достаточно вспомнить вчерашнюю ночь, чтобы понять — его более чем устраивает мое тело. И я хочу, чтобы меня саму оно устраивало. Чтобы не было подобных вспышек ненависти к себе. Чтобы просто жить и не думать, как выглядят мои бедра, живот, грудь. — Поплавать бы, — неуверенно проронила я. — Замечательная идея, — тепло отозвался немного удивившийся мужчина. Я выдохнула, настраивая себя, что всё будет нормально, но резко вспомнила одну важную вещь: — У меня купальника нет… Ладно, в другой раз возможно получится… С одной стороны, почувствовала облегчение, потому что не придется вытаскивать себя клещами из зоны комфорта, с другой — разочарование. Потому что невозможность встретиться с водной стихией тянула к ней еще больше. Похоже, все мои эмоции отпечатались на лице, ведь Амен, посмотря на меня, прищурился и направился к выходу. — Есть у меня одна мысль. Жди. Я распласталась на кровати, прикрывая глаза. В любом случае этот день обязан закончиться хорошо. Неважно, как мы его проведем, ведь с Аменом приятно даже просто сидеть в тишине. Мне столько всего ему хочется сказать. Мужчина слишком много для меня сделал. То, что он объяснял утром. То, как он вел себя всё время, которое мы знакомы. То, что он предпринимал, чтобы вытащить мою пятую точку из множества стрессовых и опасных ситуаций. Кажется, в пору благодарить его до конца дней. Я думаю об этом постоянно, но говорила ли когда-то? Рядом с ним мозг будто в губку превращается: впитывает хорошее, незаслуженно хорошее отношение, а в ответ может выдать только слезы и улыбку. Мне нужно собрать мысли в кучу, выжать из них самое главное и озвучить. Амен открыто говорит о своих чувствах, я хочу того же. — Пошли, — бросил появившийся в дверях мужчина. — Куда? — Узнаешь.

***

— Ты пришел сюда, помахал своим удостоверением и выгнал всех посетителей? — с подозрением спросила я, оглядывая пустующий бассейн, куда меня привел мужчина. — Мне необязательно пользоваться служебным положением, достаточно природного обаяния, — наигранно подмигнул мне Амен, — ну и парочки купюр даме на ресепшене. Осуждающе помотав головой, я сдалась, приобняла мужчину и чуть слышно проронила: «Спасибо». Неважно, каким способом, но он создал действительно комфортные для меня условия. Ни одного постороннего человека, ни одного косого взгляда. Только бесконечная водная гладь, мерцающая на дне обсидианово-черная плитка и играющие на стенах переливы воды. Бассейн углублялся порожками и по периметру подсвечивался узкими линиями подсветки. Мягкие шезлонги чередовались с небольшими диванчиками. Как и в нашем номере, в помещении не было ничего кричащего и яркого, что очень мне нравилось. Глаза не паниковали от обилия красок и деталей, охватывая интерьер целиком, проникаясь им и расслабляясь. Амен прошел чуть дальше, снимая серый джемпер. Я мигом забыла о восхищении обстановкой, ведь всё внимание забрала мускулистая спина. Поражаюсь самой себе: раньше не видела ничего привлекательного в силе, напротив, сторонилась крупных мужчин, ведь чувствовала от них опасность. Не припомню, чтобы встречала кого-то больше Амена по габаритам. Но его я не боялась с первой встречи. Даже не задумывалась об этом. Да, он бесил, раздражал, вымораживал, но не пугал. Будто подсознание уже тогда решило, что этот мужчина мне подходит, и оно не ошиблось. Ведь с ним я чувствую себя защищенно. Знаю, что опасен он может быть для кого угодно, но не для меня. Уверена в этом на уровне инстинктов. Наверное, подобными размышлениями я занимала себя с одной единственной целью — не налететь на Амена с поцелуями прямо сейчас. А сделать это кошмарно сложно, потому что от желания хочется просто на колени перед ним упасть. Рядом с Блэквудом я всё чаще не узнаю себя, и мне это жуть как нравится. Пошлые мысли отключают в голове все прочие. Хочу врубить их на полную мощность, ощутить его в себе, голос сорвать от наслаждения. Однако теряюсь от одного взгляда в свою сторону. Амен поворачивается и подходит ближе. — Помочь? — хрипло спрашивает мужчина, цепляя пальцами край укороченного свитера. Я киваю, с удовольствием прикрывая глаза. Мне нравится, когда он меня раздевает. Да что уж там, нравится всё, что бы Амен со мной ни делал. Как нарочно медленно мужчина снимает с меня джинсы, проводя холодными ладонями по коленкам. После возвышается надо мной и тянется к застежке на лифчике. — Ты хочешь всë снять? — зачем-то переспрашиваю я, потупив взгляд. — Есть другие варианты? — снисходительно усмехается мужчина. — Плавать в одежде собираешься? Вообще-то я действительно так и собиралась, но выдавать себя не хотелось. К тому же оставшись обнаженной я не чувствовала себя некомфортно. Долю смущения, смешанного с возбуждением, я спрятала за быстрыми шагами, которыми направилась к бассейну. Аккуратно присев, я опустила ноги в воду, наслаждаясь приятной прохладой. Прикусила губу, услышав, как позади Амен продолжает избавляться от одежды, но не обернулась, ведь тогда бы плавание точно пришлось бы забыть. Невольно вспоминая прошедшую ночь, я резко спрыгнула, с головой оказываясь в воде. Вынырнула, довольно махнув волосами и поплыла. Я поддавалась плавным небольшим волнам, неспеша перебирая руками. Непередаваемое ощущение легкости и свободы постепенно стирало всë вокруг. Каждый вздох будто придавал телу больше сил. Я отвлеклась, когда с противоположной стороны раздался шумный всплеск. Из водных брызг показался Амен. Он не двигался, с расстояния наблюдая за мной. — Почему остановилась? — Решила изменить маршрут, — хитро ответила я, направляясь к нему. — Правильное решение, — дернув уголком губ, ответил Амен и взял меня за талию. Я не доставала до дна, но перебирать руками и не думала, ведь мужчина держал меня крепко. Вообще-то одного его взгляда было достаточно, чтобы оставаться на плаву, чтобы вынырнуть из самого глубокого ущелья навстречу к светлым радужкам. Я реально помешана на его глазах. Они всегда разные и всегда говорят намного больше их обладателя. Ругают, хвалят, желают. Любят. — Умеешь на спине плавать? — Нет. — Так и думал. Не дав ответить, Амен подхватил меня и буквально положил на воду. Он объяснял, что нужно перестать напрягать мышцы и дать себе почувствовать воду. Но чувствовала я только большие ладони на спине и под ягодицами. — Ты не слушаешь, — констатировал мужчина. — Неправда, — возмутилась я и всплеснула руками. На обнаженную грудь упали капли воды. До этого напрочь забыла о своей наготе, но теперь по инерции загородила руками грудь. Насколько глупо было так делать в данной ситуации, поняла, когда Амен сжал губы, чтобы не рассмеяться. — Ты очаровательна, в курсе? — Почему? — тихо переспросила я. — Вот поэтому, — Амен кивнул на мои скрещенные руки. — Убери их, Эва. Это очень мило, но так ты точно пойдешь ко дну. Мы ведь учимся, разве нет? Нет, Амен, сейчас я учусь бьющие в голову гормоны контролировать, но никак не плавать на спине! Я все же выдохнула, раскидывая руки в стороны. Откинула голову, закрыла глаза. Почувствовала, что тело поднимается выше. Держалась спокойно я ровно до того момента, пока Амен не отпустил меня. Сразу стала барахтаться, в рот попала вода, а потом я повисла на его шее, ругаясь: — Ты должен был предупредить! — Так бы точно не получилось. Ложись обратно. — Не хочу, — с вредностью ответила я, крепче обнимая мужчину. — Ты ведь знаешь, что я тебя поймаю? — Амен отцепил меня от себя и посмотрел в глаза. — Всегда поймаю, Эва. Черт знает, что именно имел в виду Блэквуд, но точно не только плавание. Всегда поймает, в какую бы пропасть я ни падала, с какой бы скоростью ни летела вниз. Невозможно было ему не поверить. И не поцеловать. — Давай хотя бы для приличия пару кругов проплывем, — сказал Амен в мои губы, которые от его собственных разделяли несколько жалких миллиметров. — Давно тебя стало волновать, что прилично, а что нет? — дразняще спросила я, проводя языком по каплям воды около его рта. — Вообще-то для тебя стараюсь, — сглотнул Амен. — Серьезно, хотел, чтобы ты отдохнула. — И я это очень ценю… Но что насчет более активного отдыха? В ответ его губы принялись плавить мои. Властно и стремительно, без малейшего промедления. Амен буквально съедал меня, а я наслаждалась каждым движением. Совсем не успевала за его языком, что так стремительно овладевал моим ртом. Мужчина подхватил меня и прижал спиной к холодному бортику. Вздрогнуть не успела, как его руки пробежались по коже вверх, нетерпеливо сминая грудь. Это было больно, приятно и чувственно. Так, что голова безвольно запрокинулась назад, а пальцы изо всех сил вцепились в его плечи. — Смотри на меня, — приказал Амен, рывком опуская меня ниже. Теперь наши лица находились ровно друг напротив друга. Он замер, будто напитываясь каждым моим чувством. А их было в избытке: восхищение, жажда, доля смущения. Я тонула в них, спотыкалась на каждом вздохе. И Амену это нравилось. Он точно специально замедлился, гуляя пальцами по моим бедрам. Поглаживал внутреннюю сторону и ловил стоны через сжатые зубы. Скользил по половым губам и уводил ладонь к животу. Меня изнутри разрывало желание, а льдом горящие глаза продолжали испытывать мое терпение. Я прильнула к мужчине и стала беспорядочно целовать и кусать такую вкусную кожу на шее. Я то с силой утыкалась в нее носом, желая задохнуться в горько-пряном запахе, то засасывала ее губами. — Я сказал, чтобы ты смотрела на меня, — чеканя каждое слово, повторил Амен. Он подхватил меня, снова впечатывая в кафельную стену, и зафиксировал ноги на своих бедрах. Вжался в меня так, что в живот уперся его напряженный орган. — Зачем? — коротко спросила я, вытягивая шею, за которую в ту же секунду ухватился мужчина. — Хочу понять, что доставляет тебе большее наслаждение, — без издевки ответил Амен. — Черт, Блэквуд, делай со мной всё, что хочешь, — нетерпеливо хныкнула я и толкнулась ему навстречу, сильнее сжимая ноги, обвитые вокруг мужчины. — Смелое заявление. Глубокий властный голос вязал тугие узлы в районе живота. Не отводя пристального взгляда, Амен вошел в меня пальцами, отчего я раскрыла рот, обжигая гортань рваными выдохами. Выверенные движения походили на пытку, на слишком продуманную пытку. Мне каждую секунду казалось, что я вот-вот достигну самого быстрого оргазма в своей жизни, но Амен всё отдалял этот момент, будто зная мое тело лучше меня самой. Большой палец лениво поглаживал чувствительную точку, постоянно отстраняясь. — Ты издеваешься надо мной? — простонала я. — Самую малость, — снисходительно ответил мужчина и слегка раздвинул пальцы внутри меня. — Черт, да зачем? — зажмурив глаза и прикусив губу, проскулила я. — Нравится, когда ты на грани, — ответил мужчина, сжав мою шею. — Глаза открой. Когда я послушалась и встретила сгорающую до тла Арктику в его радужках, Амен переместил руку к лицу, слегка ударяя по губам. — И губы не кусай, — продолжил он, проталкивая в рот большой палец, который я активно принялась посасывать. — Молодец. Эхо разнесло по помещению мой неприлично громкий стон, когда Амен наконец-то вошел в меня. Вокруг нас расходились волны и увеличивались с каждым его толчком. Меня пожирал контраст температур: прохлада воды ударялась о наши горящие тела, обостряя ощущения. Зрение сфокусировалось на его расширенных зрачках, которые не давали видеть ничего другого. Только Амен. Он входил в тело, в душу, в разум. Бесцеремонно и стремительно, местами грубо. Ровно так, как нужно. Я стала царапать его спину, впиваясь сильнее каждый раз, когда он вжимал меня в стену бассейна. Он входил так глубоко и часто, что по ногам пробегала мелкая судорога. У меня сводило челюсть оттого, что я не переставала ее сжимать. Ногти, кажется, до крови раздирали его плечи. Дыхание Амена можно было перепутать с рычанием. Тяжелое, хриплое, обдающее жаром мое лицо. По всем законам этого треклятого мира огонь, встречаясь с водой, непременно тухнет. Но сейчас природа со своими устоями, физика и здравый смысл идут к черту. Пламя только сильнее распаляется, врезаясь в волны. Сравнение с двумя противоположными стихиями в эти секунды подходит нам с Аменом как никогда. Он всё нутро мне насквозь прожигает, стремительно и жестко, до слезинок в уголках глаз. А я отвечаю с таким же желанием, но слабее, плавно под ним растекаясь. В какой-то момент толчки внутри набирают такую силу, что мои трясущиеся ноги скользят вниз, а в нос и рот забивается горькая вода. Амен вовремя подхватывает меня и, выругавшись, вылезает из воды. Я не особо поняла, как оказалась на мягком шезлонге. Блэквуд не дал об этом подумать, как и ни о чем другом. Он закинул мою ногу к себе на плечо, а вторую прижал к лежаку, упираясь в нее ладонью. Теперь Амен входил медленно и смотрел на меня с таким бешеным азартом, что казалось, из его глаз вот-вот полетят сварочные искры. И они действительно летели, но внутри меня, заставляя прогибаться в пояснице так сильно, словно ребра держал не позвоночник, а изворотливая змея. Я касалась животом твердых кубиков пресса. Касалась взглядом любимых глаз. Душой касалась его души. Как бы бредово это ни звучало, но я правда чувствовала, что огрубевшее нутро Амена раскрывается для меня всë больше, впускает в свои объятия, чтобы навсегда в них оставить. Эти тиски на мгновение перекрыли мне кислород, заставляя задыхаться в резком удовольствии. Я чувствовала, как сильно мои стенки сжимают его член. По венам бежал живой ток и взрывался снова и снова, добираясь до головы. Я кричала, я стонала, я любила. Амен продолжил двигаться, а потом уперся в мой лоб своим. Прикрыл глаза. Светлые ресницы слегка подрагивали. Он вышел из меня, и по животу разлилось горячее семя. — Теперь можно и поплавать, — бодро сказал Амен, поглаживая мое лицо. Сил ответить у меня не было.

***

— Серьезно? Ты не нашла ничего на двадцатистраничном ресторанном меню и заказала бургеры? — брезгливо отозвался Амен, когда вышел из душа и услышал подробности о нашем сегодняшнем ужине. — Ты сказал: выбирай, что хочешь. Я хочу фастфуд. Какие проблемы? Я выпрямилась на низком диванчике, деловито закидывая ногу на ногу. У меня ныли мышцы после нашего «заплыва», но, заметив это, я лишь довольно улыбнулась. Настроение повысилось и по другой причине: заказ я оплатила со своей карты, а не с той, что всучил мне Амен перед тем, как скрыться в ванной. Да, по сравнению с его тратами на незапланированный отдых это смешно, однако внутренне я осталась собой довольна. Через полчаса кровать заполнилась бумажными пакетами и картонными упаковками, а помещение — ароматами канцерогеновых монстров на булочке с кунжутом и моими довольными причмокиваниями от их поедания. Естественно, с лица Амена не сходило скептическое выражение. Он брезгливо тянулся к влажным салфеткам каждый раз, когда на пальцах оставались следы масла, однако мои восторги не осуждал. Я включила первый попавшийся канал и стала комментировать каждый шаг героев, участвующих в шоу про выживание: — Ну да, ну да, так они и определили Север и Юг по мху, — прожевав очередную картофелину, сказала я. — И как же их определять? — лениво спросил мужчина, растянувшийся на добрую половину кровати. — Достаточно наручных часов и солнца. Нужно расположить часы горизонтально и повернуть, чтобы часовая стрелка была направлена на солнце, разделить угол между ней и цифрой «один» пополам. Эта линия укажет на Юг. С противоположной стороны будет Север и так далее. Я повернулась к Амену и увидела, как уголок губ одобрительно поднялся вверх. — Верно, — подметил он, располагая руки за головой. — Откуда знаешь? — Папа рассказывал. Когда-то он бутылке предпочитал походы, — хмыкнула я. — Поэтому ничего о нем не рассказывала? — Нет, просто редко о нем вспоминаю. Томас свалил от нас с мамой, когда я была подростком. Вообще-то это лучшее, что он мог сделать для семьи. Я закатила глаза и недовольно помотала головой. Не хотелось и минуты жизни тратить на человека, который остался в памяти назойливым белым шумом. — Переживаешь? — спросил Амен, опустив руку на мое согнутое колено. — Нет. Отцом он был от силы пару раз в год, когда вдруг вспоминал, что у него есть дочь и жена, а не только собутыльники в баре. Тогда мы могли погулять по лесу или прокатиться на велосипедах. Так что его уход меня только порадовал, ведь из родительской спальни перестали доноситься пьяные вопли. Говорила я отстраненно и чувствовала лишь раздражение. Любые переживания остались в глубоком детстве, где я с завистью смотрела на мистера Кëрли, который всегда участвовал в жизни дочери. Даже для меня шериф делал больше, чем собственный отец. Сначала чинил игрушки, потом помогал уладить конфликты с учителями, чтобы мама о них не прознала. — Никогда не понимал, зачем мужчины заводят семью, если не готовы всю последующую жизнь нести за нее ответственность, — не скрывая отвращения, проговорил Блэквуд. — Ты так же думал, когда решил жениться? Я напряглась от собственных слов. У меня не было цели задеть Амена, но прозвучало резко. Поспешила извиниться, однако мужчина посмотрел на меня по-доброму и ответил: — На тот момент был уверен, что это на всю жизнь. В ином случае ни за что бы к алтарю не подошел. — А если бы она тебе не изменила… — Эва, — твердо остановил меня мужчина, — мне несложно рассказать, но ведь ты из-за этого только расстраиваешься. Прошлому место в прошлом. Прямо сейчас у нас с тобой прекрасное настоящее. Это главное. — Да, ты прав, — скомкано ответила я, заерзав на месте. Стоит официально признать: я полнейшая дура. За каким чертом снова интересуюсь его бывшей? Вспоминаю эту перекаченную куклу и оглядываю себя. Рукава рубашки Амена гусеницей собрались на костлявых руках, а низ помялся от десятка нелепых поз, которые я принимала. Боже, я сидела, сгорбившись, чавкала на весь номер и смеялась с набитым ртом от своих же шуток. Еще и бургеры эти дурацкие. Наверняка от них весь рот в кетчупе, потому что я просто не способна аккуратно есть. Прикидываю, сколько в них калорий, и тускнею еще сильнее. А вот у Шерил мозгов явно побольше. Сейчас бы сидела вся такая изысканная и пихала в рот устрицы, не забывая приторно мило хихикать. Я быстро подползаю к другому краю кровати и встаю, спотыкаясь, отчего психую еще больше. Но для Амена стараюсь натянуть улыбку и говорю, что отойду помыть руки. — Утром ты выглядела точно так же, — вздыхает мужчина и направляется ко мне. — Прости-и-и, — тяну я нервно и жалобно одновременно, закрывая руками лицо, — Правда не хочу, чтобы ты меня видел такой. Я не специально испортила вечер, просто… — Во-первых, ты ничего не портила, — Амен обхватил мое лицо, приподнял, чтобы я смотрела на него, и заговорил громко, с долей раздражения. — Во-вторых, ты нужна мне в любом состоянии, прекращай извиняться на пустом месте. Ты устраиваешь меня полностью. Поверь, если бы это было не так, я бы давно ушел. Но я с тобой, потому что хочу этого. Поэтому сейчас ты выкладываешь всё, что тебя беспокоит, чтобы я больше не бегал и не допытывался. — Нельзя так, Амен, — я стала переминаться с ноги на ногу. — Не должна я на тебя все свои проблемы вываливать, от этого только хуже будет. — Это кто так решил? Простой вопрос ввел меня в ступор. Я почти слышала, как в голове скрипят шестеренки, перемалывая обрывистые мысли. В итоге они вылились в сплошной и не особо логичный словесный поток: — Так решила людская природа. Человек узнает о слабости другого и начинает ей пользоваться. Неважно, с умыслом или без. Однажды в старшей школе я сказала Агнии и Дие, что у меня слишком широкие брови. Они сначала отнекивались, но через какое-то время начали подшучивать: «Боги, Эва, твои гусеницы не кусаются?», «Тебе глаза не тяжело открывать с такими махинами?» и так далее. Да, не всерьез было, но я из-за этого так концы себе общипала, что они до сих пор не растут. Несколько лет переживала из-за этой мелочи, и таких историй полно. Я знаю, когда указываешь на собственные недостатки, их начинают замечать другие. Даже Дейв стал меня унижать не сразу. Я первая на него вылила, что ем за троих и не влезаю в старые джинсы, что каждую ночь вижу, как меня насилуют, что не знаю, зачем жить дальше. Я сама его убедила в своей ничтожности, понимаешь? Амен, ты и так насмотрелся на худшие мои стороны. Зачем мне показывать новые? Прервавшись, я старалась остановить бегающие по комнате глаза и дыхание, которое сухими хрипами скребло горло. Не плакала, не кричала, но говорила с такой сильной обидой, что хотелось разорвать все внутри. Какое-то время мужчина молчал, потом взял меня за руку и повел к окну. Облокотился на вытянутый стол и прижал мою спину к своей груди. Сцепил руки в замок на моем животе. Выдохнул. Видимо, он так готовился ответить. — Что ты видишь? — Ну… город, дождь, вечер, — теряясь от вопроса, перечисляла я. — Людей видишь? Вон, кто-то жмется под зонтом, из кафе на правой стороне выбегает парочка, в окнах домов свет горит. В каждом есть люди. — Ага, я понимаю. К чему ты это говоришь? — К тому, что в Грейт-Фолсе их десятки тысяч. В штате Монтана около миллиона. По всей Америке пару сотен миллионов… — А на планете Земля почти восемь миллиардов, — нервно усмехнулась я. — Решил меня по знаниям демографии погонять? — Решил напомнить, что вокруг всё кишит людьми. В том числе девушками. Разных возрастов, с разными характерами, внешностью, жизнью. А мне из всей этой толпы нужна одна конкретная. Ты, Эва. Целиком и полностью. Любая. Рыдающая у меня на плече, бьющая меня в грудь, улыбающаяся. Любая нужна в одинаковой степени. Я всю тебя люблю и не подумаю отвернуться из-за каких-то там проблем. Хочу знать обо всех, потому что только так смогу их выкинуть из твоей головы. Чтобы каждый вечер проходил, как сегодняшний. Не представляешь, как приятно на тебя смотреть, когда ты не жмешься, не думаешь, что сказать. Просто смеешься, ешь эти проклятые бургеры и смеешься. Так должно быть и так будет. Вслушивалась в каждое его слово, и в груди разрасталось тепло. В сказанном физически чувствовалась уверенность мужчины. Он ставил перед фактом, четко и без малейшего шанса на сомнение. — Эва, — Амен обнял меня крепче, и голос его огрубел, — мудак твой бывший сядет вместе со своими дружками. Я в любом случае этого добьюсь, какими бы методами ни пришлось пользоваться… Ты ни в чем не виновата абсолютно. Гнида эта безмозглая тебя унижала не потому, что ты что-то не так говорила. Тебе просто попалось ничтожество, у которого хватало извилин только на то, чтобы утверждаться за счет тебя. Он за это ответит. За каждое, блять, слово ответит. А у тебя одна задача теперь — понять, что я никогда в твою сторону не скажу и даже не подумаю ничего плохого. Мне не важно, через сколько времени мы с этим справимся. Месяцы или годы. Вообще значения не имеет. Я никогда не сдаюсь, Эва, никогда. Я задерживала дыхание и сжимала его ладони, чтобы не разреветься. В этот момент пожалела, что Амен не умеет читать мысли. Тогда бы он узнал, каким цунами его слова смывали в моей голове всю ту грязь, что копилась ни один год. Я закрыла глаза и собрала вместе вырывающиеся наружу чувства, наспех оборачивая те в попадающиеся слова, и впервые решилась их озвучить: — За пару недель ты сделал для меня больше, чем все, кого я знаю вместе взятые. Часто кажется, будто сплю, потому что не могло мне так сильно повезти. Я привыкла жить с мыслью, что никому, в том числе и себе, не нужна. А теперь ты берешь и каждую секунду доказываешь, что это не так. Не получается поверить в это сразу, но стараюсь изо всех сил. Амен, у меня нет ничего главнее тебя. Вижу только тебя, только о тебе думаю, только тебя боюсь потерять. Прости, за всю ту херню, которую приходится из-за меня терпеть. И спасибо, что всё еще со мной. — Похоже, кто-то совсем меня не слушает, — тихо усмехнулся Амен. — Просил ведь не извиняться просто так. И благодарить меня не за что. — Нет, — уперто возразила я. — Только недавно вспоминали о моем отце, о человеке, из-за которого я появилась на свет. По идее, он должен был мне помогать в трудные минуты. Родитель. Такое громкое слово. На деле же одна пустота. А ты, посторонний, ничем не обязанный мне человек, за пару недель сделал больше, чем мой чертов папаша за двадцать три года. И я буду говорить за это спасибо, как и за многое другое. Мужчина выпустил меня из объятий, встал напротив и посадил на стол позади. Он слегка улыбался, разглядывая меня, и через какое-то время продолжил: — Я счастлив, — Амен склонился к моим ногам, отодвинул край рубашки и оставил поцелуй на бедре, в месте ожога. — Просто счастлив, что тебя встретил, — выпрямившись, он расстегнул несколько пуговиц и нежно коснулся губами второго шрама. — Я тоже. Казалось, следы от ожогов исчезают. Их стирали нежные касания губами, короткие взгляды на меня и одно давно забытое чувство. Доверие. Именно оно мягко окутывало меня с головой. Есть моменты, вспоминая которые, я чувствую себя человеком. Колючий клетчатый плед, нагревающийся от летнего солнца на пикнике с Дией. Горячий шоколад, оставляющий крупинки сахара на языке. Последняя подгоревшая, но такая вкусная печенька из тех, что мама пекла по выходным. И молчаливые минуты этого вечера, благодаря которым я понимаю, что есть смысл идти дальше.

***

На следующий день мы с самого утра слонялись по солнечным улицам Грейт-Фолса, где каждый второй квартал напоминал Амену случаи из его бурной молодости. Теперь могу спокойно шантажировать его и Тизиана тем, что разболтаю шерифу, как эти двое убегали от полицейских, заночевав на лавочке в местном парке, и как на спор украли бутылку бренди из супермаркета. — А в этом баре самая ужасная текила во всей Америке. Серьезно, даже в Кемфилде лучше, — весело говорил мужчина, указывая на очередное заведение рукой, которой обнимал мое плечо. — Зато апероли бесплатные, если немного пофлиртуешь с барменом. — Так, мадам, и когда вы успели это узнать? — удивленно спросил Блэквуд, замедлив шаг. — Секрет. Я лукаво улыбнулась, задирая голову. Теплый ветер разбрасывал челку Амена по голове, а лицо, объятое солнечным светом, казалось непривычно открытым и дружелюбным. Или дело было в легкой усмешке на губах. Не знаю, но мужчина явно был в сговоре с внезапно хорошей погодой. Потому что в тандеме с ней Амен влюблял в себя еще больше. — Наглеешь, Эва, — мужчина слегка стукнул меня пальцем по носу. — Я друга ради тебя предал, рассказал, как этого олуха проститутка развела на последние пятьдесят баксов. А ты что? Я подавилась смешком, вновь представляя историю в красках. Семнадцатилетний Тизиан, дама вдвое старше и предложение уединиться в уборной клуба. На деле коварная барышня потребовала оплату заранее, отлучилась за коктейлем и исчезла, а Амен и несколько его друзей весь оставшийся вечер сыпали шутками про самого тупого клиента-школьника в карьере дамы. — А я что? Никого не разводила, просто пользовалась навыками коммуникации и декольте Дии. — И почему я не в курсе, что юные бунтарки шарахались по барам? — Мы не шарахались, а готовились к студенчеству, — залилась смехом я. — Это цитата Агнии. За пару месяцев до выпускных экзаменов мы разработали идеальную схему. Отпрашивались у родителей к друг другу на ночевки и на последнем автобусе приезжали сюда. Гуляли до утра, искали заведения с непринципиальными охранниками, и вуаля: взрослая жизнь на пару часов, которую мы обсуждали всю последующую неделю на уроках. Так что вы с Тизом не одни такие умные, не обольщайся. — Ну и чем вы еще занимались? Мысленно я перебирала не самые увлекательные истории. Да, в подростковом возрасте мы казались себе истинными оторвами, но на деле ничего криминального не творили. Да и раскрыли наши похождения достаточно быстро. Мистер Кëрли оправдал свое звание шерифа и однажды заехал к моей матери, чтобы проверить дочь. Домашние аресты у меня и Дии продлились около недели и отбили всякое желание к ночным вылазкам. Единственное, что удалось сделать — уговорить родителей не рассказывать об этом мистеру Доусону. Потому что наказание Агнии было бы явно намного страшнее. — Да нечего особо вспоминать… — начала я, но резко замолкла. Застыла на одном месте. На ноги будто нацепили железные кандалы. Цвета вокруг резко поблекли, накрывая широкую пешеходную улицу серой холодной дымкой. Впереди виднелся университет, в парке около которого бродило множество людей. Но мой взгляд врезался в одного. Парень с короткими черными волосами прогуливался по алее с какой-то девушкой. Красный бомбер с белоснежными рукавами. Бен. Это точно гребаный Бен. Он выглядел точно так же, когда насиловал меня на кафельном полу. С такой же прической. В такой же одежде. Амен давно спрашивает что-то и вскоре становится передо мной. А я даже глаза поднять не могу — прожигаю ими точку на его куртке с противным страхом сделать лишний вдох. Нет, я должна посмотреть на этого ублюдка. Мне нечего бояться. Со мной Амен. — Погоди, — бросаю я и отхожу в сторону. За это время парочка успевает сменить маршрут и направиться в нашу сторону. Это не он. Обычный улыбчивый парень. Однако в висках всё равно не перестает пульсировать. Вокруг слишком шумно, очень много людей. И в каждом брюнете мне мерещится один и тот же. Я плету Амену, что у меня кружится голова, и через двадцать минут мы уже сидим в машине, собираясь возвращаться в Кемфилд. — Ты снова недоговариваешь, — разочарованно отмечает мужчина, полностью концентрируясь на дороге. Выныриваю из болота, в котором собственноручно себя топлю. Перестаю переживать, что снова испугалась, спряталась и всё испортила. Надо не грызть тебя, а делать что-то. Я больше не хочу быть этой старой Эвой, которая шугается каждой тени и всех от себя отталкивает. Я могу стать сильнее. Могу. — Мы можем заехать в участок? — сипло спрашиваю я. — В Кемфилде? — Нет. Здесь. Я хочу дать показания. После того, как Амен сделал несколько звонков, мы достаточно быстро оказались в кабинете следователя. Пожилой мужчина с сединой на висках не перебивал меня и не останавливал, несмотря на то, что я достаточно часто сбивалась, замолкала и перечисляла совсем не нужные детали, вроде цвета туфель на ногах Мэдди или книги, которую я читала, пока в библиотеке не появилась она со своим братом. Потом следовали уточняющие вопросы о моих отношениях с Дейвом, о том, каких врачей посещала после этого. Я кривилась, но отвечала, временами сжимая ладонь Амена. Наверное, ему нельзя было находиться в кабинете, но следователь не возражал, и я была за это благодарна, потому что иначе точно разревелась бы в самом начале своего рассказа. Вскоре меня попросили расписаться в нескольких бумажках и не уезжать из Кемфилда в ближайшее время. Минут на десять Амен остался наедине со следователем. Когда он вышел, я не стала ничего спрашивать, потому что хотела лишь одного — выйти из участка и впервые за несколько лет вздохнуть по-настоящему спокойно. — Я горжусь тобой, — уже на улице сказал Амен, поглаживая мои волосы. А я улыбнулась. Искренне. Не боясь увидеть за поворотом кого-то из своих обидчиков. Теперь пусть боятся они.

***

К вечеру в нашей гостиной снова собралась шумная компания из Дии, Тиза и Ливия. Получилось это как-то само собой. Мы заехали к Кëрли за собакой, а через полчаса уже устраивали ревизию в местном супермаркете, выбирая, что будем есть с чаем. Когда мы с Аменом остались в машине наедине, тот стал ворчать, что собирается спровадить напросившихся гостей. Мужчину в целом напрягала тенденция слишком часто видеть наших друзей. Он находил это странным, однако в итоге послушал меня, ведь я была не прочь повеселиться. Прилив энергии ударял в меня каждую минуту, хотелось что-то делать, разговаривать. Просто хотелось жить. К тому же последствия урагана и воронепада в Кемфилде устранили достаточно быстро. По округе уже не валялись окровавленные тушки птиц, а по венам города вновь заискрило электричество. Это значило, что уже завтра мне всё-таки придется вернуться к изначальному плану и поехать в клинику. Потому еще один вечер в компании близких людей показался отличной идеей. — Малыш, у тебя полно игрушек, заканчивай воровать мои носки, — стараясь сделать голос строже, говорила я Волчонку, который не спешил меня слушать и отбегал в сторону, игриво мотая хвостом. — Это ты его избаловала, Дия! — Ничего подобного! — воскликнула подруга, доедая кусок чизкейка. — С нами он был просто шелковый. — Да, Эва, это всё твое воспитание, — поддакнул Амен. — Не нуди. Прибью, если вернусь и увижу, что ты сделал из Волчонка служебного пса, который гавкает по расписанию, — пригрозила я. — Знаешь, что… — стал отвечать Амен, но его перебил рингтон телефона. Мужчина поменялся в лице. Ребята продолжали переговариваться о чем-то своем, но я их не слышала. Меня сильно беспокоили резко сведенные брови, которые создавали угрожающе темную тень на светлых глазах. Амен поднялся и молча вышел на кухню. Естественно, я подождала пару минут, не удержалась и прошмыгнула за ним. Блэквуд нервно ходил по комнате и отвечал крайне напряженно: — …Освальд, не понимаю, о чем речь, я пальцем ее не трогал. Какая еще трещина в ребре?.. Знаю, но я действительно… Нет, прямо сейчас точно не могу приехать… Амен остановился, выслушивая крики собеседника. Возможно, он и не кричал, но голос был такой властный, что мне захотелось в угол забиться. Слов я разобрать не могла, однако было очевидно, человек на том конце очень зол на Блэквуда. Мужчина обернулся, раздраженно закатил глаза и показал жестом, чтобы я уходила. В ответ я помотала головой. — Понял… Тоже на это надеюсь… — Что случилось? — спросила я сразу же, как Амен положил трубку. Мужчина с силой потер лицо ладонями, отвернулся, упер напряженные руки в столешницу. Он сжимал ее край, отчего по предплечьям побежали бледно-синие вены. Я хотела подойти ближе, но сделала шаг назад, когда мужчина ударил ладонями по деревянной поверхности. После Амен не двигался, пустым взглядом смотря в окно. Я подкралась сзади, аккуратно обнимая его со спины. — Что-то серьезное? — тихо начала я. — Да. Вернись к гостям, Эва. Мне нужно подумать. — Давай вместе подумаем. Амен вообще не шевелился. Наверное, было бы разумнее послушать его и свалить, но где я и где разум? Да, Блэквуд походил на громадную дамбу, которую вот-вот прорвет, однако я чувствовала, что важнее поддержать его, пусть он и может снести меня к чертям собачьим своим гневом. — Я сейчас не в состоянии вести диалог. Его лица я не видела, но по голосу, который натурально трещал от злости, всё было ясно. Амену проще накричать, чтобы я ушла, чем рассказать, что происходит. Но мне плевать, как ему проще, поэтому я начинаю достаточно уверенно: — Как-то неправильно у нас отношения устроены. Я должна с тобой делиться своими проблемами, а ты не хочешь. Это нечестно. Позволь хотя бы выслушать тебя. — Эва, я всё улажу. Это достаточно серьезные вещи, будет лучше, если ты о них не узнаешь. Мужчина был холоден и резок, больно отталкивая словами. В груди неприятно жгло. Я же правда считаю его самым близким человеком. И была уверена, что он воспринимает меня точно так же. Нужно засунуть обиду подальше и докопаться до истины. Вижу, как Амен закрывается. Простыми просьбами его не пробьешь. Стоит действовать более радикально, окончательно вывести из себя. Пусть кричит и ругается, зато я узнаю, что происходит. — Блэквуд, кем ты меня считаешь? — я отступила и дернула того за руку, а он не сдвинулся с места. — Ощущение, что какой-то домашней зверушкой, за которой надо ухаживать, но которая в ответ может только руки лизать и бегать за тобой везде. Я ведь человек. Твоя девушка. И вместе мы должны решать не только мои проблемы, но и твои. — Не переворачивай всё с ног на голову, — огрызнулся Амен, поворачиваясь ко мне. — И в дела мои не лезь. — Да с какого черта я не должна в них лезть?! — Да с такого, — Блэквуд стал говорить практически по слогам, будто перед ним глухонемая стояла. — Сказал, что сам разберусь, значит, ты обязана послушать и не доставать меня лишними вопросами. — Как здорово придумал! — взъелась я. — Нет, Амен, ничего не будет, как ты сказал, потому что сморозил ты полнейшую хрень. Фишка отношений в том, что между людьми нет сраных секретов! Я ломаю себя каждый раз, рассказывая о своих переживаниях, а ты? Что делаешь? Говоришь «Не лезь, Эва»? Так это работать должно? — Да, именно так. С серьезными делами разбираться буду я. Один. Не спорь. — Аргументируй, — я скрестила руки, впиваясь пальцами в собственные локти. Мужчина до красноты растирал виски и смотрел куда-то сквозь мою голову. То ли он решил выругаться на меня ментально, то ли обдумывал телефонный разговор. Я без понятия. По этой мраморной скале непонятно совершенно ничего! У меня зубы сводило от раздражения. Почему нельзя просто взять и сделать, как я прошу? Сам же он постоянно требует, чтобы я его слушалась. — Делаю так, как будет лучше для нас обоих. Оправдываться не считаю нужным. Выскажешь, что тебя не устраивает, позже, когда я улажу это… недоразумение. Я как будто со стеной дерусь. С кирпичной, нет, с бетонной стеной, от ударов по которой даже пыли нет. С другой стороны, стоит понять, что долбить в нее бессмысленно. По Амену изначально было видно: как он решил, так и будет. Он чуткий и черствый, горячий и холодный, искренний и скрытный. Но я всё равно люблю его, даже когда подзатыльник со всей силы дать хочется. Люблю любого точно так же, как говорил он обо мне прошлой ночью. Честно, мне даже легче оттого, что он не шелковый двадцать четыре часа в сутки. Так бы я на его фоне казалась одним сплошным недостатком. Как ни крути, хороши оба. Похоже, физики что-то перепутали, и на самом деле друг к другу притягиваются не минус с плюсом, а два минуса. — Хорошо, — поджав губы, ответила я и села за стол. — Поступай, как считаешь нужным. Не слушай меня, если тебе так угодно. Но, пожалуйста, Амен, расскажи хотя бы коротко, что стряслось. Я очень переживаю. Амен удивленно моргнул и опустился на соседний стул. Всматривался в меня, будто не веря, что я способна так быстро с ним согласиться. Потом мужской взгляд потяжелел, а плечи напряглись, когда Блэквуд сложил руки на столе. Помолчал с минуту и заговорил короткими рубленными фразами: — Мне срочно нужно в Вашингтон. Звонил отец Шерил. Оказывается, я ее зверски избил пару дней назад. — Что? — от шока я привстала. — Но ты ведь… ты был со мной всё это время… Как это? — Мне бы тоже узнать хотелось, — Амен шумно выпустил воздух из груди и потянулся к кухонному ящику. — Пойду покурю. Извини, но мне это нужно. — Кури здесь, все нормально, — я остановила мужчину, положив свою ладонь поверх его. — Так почему тебе звонит отец Шерил и говорит, что ты ее побил, если ты этого не делал? Блэквуд молчал, наливая в старую чашку немного воды. После он вернулся, зажал губами сигарету и поджег ее. Чашке отвелась роль пепельницы. Амен делал ужасно большие затяжки, такие, от которых даже у меня легкие ныть начинали. Пауза неприлично затянулась, из-за чего я подумала о самом худшем. — Ты ведь не бил ее, да? — аккуратно переспросила я. — Нет, конечно, о чем ты, — спокойно ответил Амен. Глаза щипало от обилия дыма, сквозь который всё хуже проглядывалось задумчивое лицо. Амен откинулся на спинку, поднимая глаза к потолку. Мужчина не выглядел растерянным и напуганным. Скорее раздраженным. Его уверенность успокаивала, но не до конца. Я пыталась понять, что происходит, и, вспомнив последнюю встречу с Шерил, заговорила чересчур громко: — Я же ей лицо поцарапала. И клок волос выдрала. А ты толкнул. Черт, это я виновата... — Нет, Эва, дело явно не в этом. Освальд говорит, у нее все тело в гематомах, трещина в ребре, зуб выбит и подозрение на сотрясение мозга. На секунду мне даже жаль стало Шерил из-за количества полученных травм. Но только на секунду. В следующую я уже возмущенно махала руками, восклицая: — Она всё придумала! — Скорее, недоговорила. Ее действительно кто-то неплохо разукрасил. Просто не я. — Но это же можно как-то доказать, да? Ты все последние дни был или в участке, или со мной. Давай я так и скажу этому Освальду. — Нет, Эва, ты говорить уж точно ничего не будешь. — Почему? Я, получается, главный свидетель. Амен снисходительно улыбнулся и похлопал меня по плечу. — Сиди, свидетель. Будет выглядеть так, будто моя девушка меня выгораживает. С отцом Шерил такое не сработает. — Причем тут он? Этим полиция, наверное, должна заниматься, разве нет? Кстати, наша, местная. Тут же якобы нападение произошло, — активно размышляла я. — Пока разбираться будем лично. Он знает свою дочурку и знает меня. Я найду способы его убедить, что это очередной спектакль. — А если нет? — обеспокоенно спросила я. — Давай не думать о плохом. О действительно плохом. Он очень важный человек в бюро. Если уверует в легенду Шерил, у меня будут огромные проблемы. Я так понимаю, она отцу и о моей не вполне законной деятельности нашептала. — О чем? Амен замер и медленно обернулся в мою сторону. Явно взболтнул лишнего. Какая, к черту, незаконная деятельность?! — Меня никто не отправлял сюда расследованием заниматься. Для коллег я в отпуске. Ответ Блэквуда вышел таким легким и будничным, будто он конфету в магазине спер, а не обманывал гребаное ФБР. Я открыла рот, мечтая в красках расписать, какой же он идиот и насколько это всё опасно, но в итоге лишь спросила: — Кто еще об этом знает? — Один агент из моего отдела. Видимо, у Маркуса Шерил и выведала часть информации. Я отправлял ему сведения о ходе дела, чтобы в дальнейшем обосновать необходимость моего здесь нахождения перед начальством. — Зачем так усложнять? Ты не мог просто сказать, что едешь расследовать подозрительные убийства? — Эва, нет такого основания — «подозрительность» — для вмешательства в дело федерального агента. К тому же непосредственно расследованиями я давно не занимаюсь. Максимум, что мне удалось бы сделать — отправить сюда подчиненного спустя пару месяцев и девять кругов бюрократического ада. — А шериф? Как ты ему свое появление объяснил? — Шону я сказал, что меня настоятельно попросили поучаствовать в деле из-за отца Агнии и что у того имеются связи в Вашингтоне. Шериф, естественно, поверил на слово. — Амен! Как ты до этого додумался вообще? Это же охренеть какая авантюра! Ты подумал, что с тобой будет, если обман вскроется? От волнения у меня на глазах выступили слезы, ведь о его махинации уже прознали. — Я ехал сюда в полной уверенности, что Агнию убил тот же человек, что мою мать и фермера двадцать лет назад. Когда бы я раскрыл это дело и поймал серийного преступника, вопросов ко мне особо не возникло бы. Ликвидация маньяка — большой плюс для отдела. Их ловят достаточно редко, и это всегда достижение, которым кичатся наверху. Детали были бы не так важны, главное — результат. — И какой у нас результат? — истерично переспросила я. — Твоя избитая бывшая и ее папаша в бешенстве, который точно молчать не будет о том, что ты творишь! Амен, да тебя посадят! — Не нервничай, — Амен подошел сзади и приобнял за плечи, но я не переставала вырываться. — Отец Шерил давно меня знает. Если бы он был уверен в моей виновности, меня бы давно скрутили и в камеру бросили. Освальд позвонил, потому что хочет встретиться и разобраться в произошедшем. Я ему в этом помогу. — Ну как, Амен? — жалобно спросила я, изворачиваясь на месте. — Нет же никаких доказательств. Если он не поверит, что тогда? Тебя же прямо после этой встречи и задержат! Может, нам сбежать? Точно! Нахрен этот Вашингтон, тебя нужно спрятать. — Маленькая, — Блэквуд глухо посмеялся мне в макушку, — не говори глупостей, ты пересмотрела боевиков. Никаких побегов. Я всё улажу своими силами. — Боевиков ты пересмотрел! Или криминальных триллеров, черт тебя знает! Это же надо додуматься, намахать ФБР и незаконно заниматься расследованием! — Какая грозная, — мужчина продолжал выводить меня своим абсолютно неуместным весельем. — Успокаивайся и собирай вещи. — В больницу уже всё собрано, — отмахнулась я. — В Вашингтон. Посидишь в квартире, пока я с этим разберусь. Не могу тебя здесь без присмотра оставить. Кажется, мои глазные яблоки готовы были выпасть от удивления. Я была уверена, что он уедет один. Возможность находиться рядом с Аменом в такой непростой ситуации радовала. — Тогда что мне мешает вместе с тобой встретиться с отцом Шерил? Я расскажу ему… — Я мешаю, — серьезно ответил мужчина. — Это не обсуждается. Летишь со мной, но с Освальдом говорю я один. Все. — Летишь? — Да, на авто больше суток добираться, а дело срочное. Я пока рейсы посмотрю, а ты собирайся. Дальше всё происходило очень быстро. Друзьям Амен коротко сказал, что нам нужно срочно уехать, и отправился выбирать электронные билеты. Через пятнадцать минут я узнала, что вылет рано утром. До аэропорта Грейт-Фолса дорога занимает около двух часов, потому ни о каком сне речи не шло. Я металась по комнате вместе с Дией, не понимая, что бросать в чемодан. Она смотрела погоду в Вашингтоне и выглядела до жути возбужденной. Мне же хотелось провалиться в землю на пару метров вниз и заткнуть уши. Амен отъехал в участок, чтобы забрать какие-то документы, которые, черт возьми, не должны иметь к нему никакого отношения! От злости у меня горело лицо. Вот и обратная сторона этой сраной двухметровой медали. В голову себе вобьет что-то, и плевать на последствия и даже на закон. Нет, я понимаю, что Блэквуд хотел найти виновника в смерти своей матери, но не рискуя же работой, званием, а может быть, и свободой! Понятия не имею, какое наказание за подобные вольности должно последовать от ФБР, но теперь оно точно будет и неслабое, ведь его бывшая настаивает, что Амен на нее руку поднял. Не знаю ее отца, однако один только голос его, до сих пор звенящий в голове, недвусмысленно намекает, что Блэквуд так просто не отделается. Коротко говоря, мы в полной заднице. Мне очень страшно за Амена. Он уверен, что ему удастся с этим разобраться. А я сильно сомневаюсь. — Эвтида, я хотел бы с тобой поговорить, — сказал Ливий, когда я в десятый раз складывала одну и ту же футболку. Мы спустились на первый этаж и вышли на веранду. По щекам бил ледяной ветер, но я никак не реагировала, лишь стучала пальцами по перилам в ожидании, пока Пеллийский заговорит. — Я не знаю причин вашего отъезда, но вынужден настаивать, чтобы ты осталась, — парень пытался говорить твердо, но часто прикусывал губу и водил глазами по округе, выдавая свое напряжение. — Почему? — устало спросила я. — Из-за твоего состояния. Эва, я наблюдаю у тебя крайне тревожные симптомы. Нельзя сейчас так резко менять обстановку. Любые переживания, даже положительные, могут повлиять не лучшим образом. Вам и в Грейт-Фолс вчера уезжать не стоило. — Со мной всё в порядке, — я старалась говорить нейтрально, но внутри уже закипала обида. Да, призраки, которые пытаются тебя прикончить, это не норма. Однако, пока Блэквуд лично не убедится в том, что Билли и Исмана не убили тем же образом, что и остальных, я не буду считать себя поехавшей. Может, я медиум или потомственная ведьма. Самой смешно, но не могу я отрицать, что мои привидения слишком часто говорят правду. А еще они уверены, что я умру. Ладно, может я и сумасшедшая. Пока не определилась. Но это сейчас и не главная проблема. Моя шизофрения подождет. В данный момент надо решить вопрос с Шерил и с гребаной самодеятельностью Блэквуда. Потому Ливий со своим беспокойством ой как некстати. — Эва, ты не можешь так наплевательски относиться к своему здоровью, — нудил Пеллийский. — Я пытался говорить с Аменом, но он не послушал, поэтому хочу достучаться до тебя. Нельзя тебе уезжать, это… — Ливий! — резко ответила я. — Прошу, оставь свои уговоры. Нам нужно уехать, и мы это сделаем. Не услышав ответа от парня, я повернулась к нему. До нас практически не добивал свет уличных фонарей, и поэтому миловидные, даже смазливые черты Ливия показались мне достаточно жесткими. Светло-карие радужки потемнели и почти сливались со зрачками. Верхняя губа раздраженно дергалась. Пеллийскому явно не понравился мой тон. Но разговор он решил не продолжать, лишь махнул рукой и зашел в дом. Какое ему дело? Да, Дия не раз говорила, что он самый дотошный врач из всех, что она видела, но я не его пациентка. Пока что. Возможно, так и останется. Теперь лечение моих таракашек — совсем не первостепенная задача. Да я думать о себе не могу. Только об Амене. Я простояла на холоде достаточно долго, но даже куртку застегнуть сил не было. Смотрела в одну точку — на соседний дом. Вспоминала, как чуть больше месяца назад к нему подъехал шумный автомобиль, из которого вышел жуть какой высокий незнакомец. Тогда я злилась. Новые соседи — новые проблемы. Перед глазами проплыла наша первая короткая встреча. Кажется, тогда я взбесилась из-за того, что Амен меня не узнал. А теперь улыбаюсь. Как же хорошо, что он подошел, что приехал, что поселился именно в этом доме. Да, причины, по которым Блэквуд здесь оказался, по-прежнему вызывали негодование. Однако, если бы не его совершенно безрассудный, ужасно тупой, до дрожи бесячий поступок, мы бы не встретились. — Что ты на морозе забыла? — строго крикнул Блэквуд, как только подъехал к дому. Я поражалась Амену, не знаю только, в плохом или хорошем смысле. Он действительно отчитывал меня за расстегнутую куртку, когда, по моим ощущениям, наша жизнь рушилась. У него внутри не нервные клетки, а титановые пластины, которые ограждают мужчину от нервозности и волнения. Рядом с ним ситуация уже не казалась такой страшной, ведь Амен совершенно не боялся. Кажется, даже если Конец Света наступит, он сначала докурит сигарету, а потом уже начнет действовать. Слаженно и без спешки. — Через пятнадцать минут выезжаем, — сказал Амен, когда я допила вторую чашку кофе и устало кивнула. В доме остались только мы с ним и Тизиан. Последний должен был отвезти нас в аэропорт, а пока отвлекал меня своими тупыми россказнями про любимый участок. Друг заряжал позитивными эмоциями и не задавал ни одного вопроса по поводу нашего внезапного отъезда. Видимо, один хмурый взгляд Амена в его сторону отбил желание узнать подробности. — Всё собрала? Ключи, телефон, документы? — Блэквуд, ты спроси еще, помыла ли я руки. На мои закатанные глаза мужчина никак не отреагировал. — Иди и перепроверь. Я цокнула и ушла в зал, где покоился чемодан. Открыла его, оглядела сложенную одежду, а потом — провода наших зарядок, наушники и прочую мелочь в кармане за сеточкой. Залезла в отделение на молнии, где должны были лежать успокоительные, на которых настоял Ливий, и паспорт. Таблетки оставались на своем законном месте, а вот документ… Порылась в других отделениях, разворошила вещи в большом отсеке, перепроверила их несколько раз. Ничего. Вывернула карманы джинс и худи. Побежала в прихожую, где чуть ли не разорвала куртку, занимаясь поиском. — Всё нормально? — поинтересовался подошедший Блэквуд. — Да-да, — бегая глазами по комнате, ответила я и быстрым шагом отправилась на второй этаж, где нервно перебирала разбросанные вещи. Я открыла все тумбочки, шкаф, обследовала ванную и ничего не нашла. — Что ты ищешь? Нам пора уже, — снова появился Амен. — Паспорт, — кусая ногти и ходя из стороны в сторону, сказала я. — Он был в чемодане. Я точно брала его в руки. Точно положила во внутреннее отделение. А сейчас его там нет. — Ты серьезно? — раздражение вибрацией прошлось по комнате. — Эва, ты в первую очередь должна была подумать о паспорте. — Я так и сделала! Он там был, — защищалась я, заламывая трясущиеся пальцы. — Что-то не так? Нам, вроде бы, пора выдвигаться, — беззаботно сказал Тиз, как только появился в комнате. — Ты не видел мой паспорт? — с надеждой спросила я друга. — Я в этом хаосе вообще ничего не видел, — посмеялся брюнет, обводя рукой комнату. Далее мы втроем почти полчаса переворачивали дом в поисках треклятого документа. Своим звонком и истеричными вопросами я разбудила Дию и Ливия, которые, конечно же, его не видели. — Где ты оставляла его в последний раз? — снова спросил Тиз, которого я была готова по голове стукнуть. — Я имею в виду до сборов. Сейчас ты нервничаешь, может, тебе показалось, что положила его в чемодан. Где он находился до этого? — В сумочке у меня он находился, Тизиан! — крикнула я, оттягивая руками волосы у корней. — В сумочке, которую я три раза выпотрошила уже! Как и все другие! Как и каждую чертову комнату! — Эва, тебе нужно успокоиться, — ласково проговорил Тизиан, обнимая за плечо. — Сейчас мы всё найдем. — Ничего мы не найдем, — проговорил Амен тяжелым тоном. — Выезжать пора, а то опоздаем. — Но как мы… — Не мы, а я. Останешься здесь, Эва. Других вариантов нет, — жестко ответил мужчина. — Тиз, иди машину заводи. Я скоро буду. Брюнет грустно улыбнулся мне и вышел, а я осталась посреди перевернутой гостиной и через толстую пленку слез смотрела на Амена. Он подошел, грубо погладил плечи, проводя ладонями по рукам. Блэквуд прощался. — Может, я найду паспорт и другим рейсом прилечу? — Нет. Скажу Тизиану, чтобы днем отвез тебя в больницу. — Амен, я не специально… Он правда был в чемодане, я не понимаю… — Всё хорошо, — мужчина сжал мои ладони и отпустил, потянувшись к лицу, — Пиши мне каждые пару часов, хочу знать, что ты в порядке. Не могу сказать точно, когда вернусь. Думаю, где-то через неделю. — Я не могу тебя одного отпустить, — кривя губы, бубнила я. — Давай, посмотрю маршруты автобусов. С ними проще, можно попробовать прошмыгнуть без документов. — Нет, Эва. Без меня даже не думай никуда соваться. Не хватало тебя потом по всей Америке искать. — Но я здесь с ума от неизвестности сойду! — Не сойдешь. Ты сильная девочка, справишься. У меня было ощущение, будто Амен уезжает навсегда. Я в деталях видела, как его волокут в комнату для допросов, как обвиняют во всех смертных грехах, как он, обессиленный, заходит в камеру, и та закрывается. Свет меркнет вместе с моей надеждой. Я уже вижу его в робе, ревуще оранжевого цвета. В зале суда. В наручниках. — Не плачь, прошу, — тихо проронил Амен, наклоняясь к моему лицу. — Обещай, что вернешься, Блэквуд! Обещай, что с тобой ничего плохого не случится! Обещай, что нас впереди ждет долгая и счастливая жизнь. Амен отвел на секунду глаза. Черт, он всё-таки сомневается. На какую-то жалкую секунду, но допускает возможность, что… Кончиком носа он касается моего. Пальцами проводит по щекам, убирая дорожки слез. Кожу жжет от неосторожных касаний. Потом жжет и губы, когда он их целует. Так протяжно и горько, будто мы стеклянную крошку жуем. Я плачу, и стенки горла царапают остро заточенные лезвия. Кусаю его губы, бью языком, сжимаю каменные плечи. Не хочу отпускать. — Обещаю, — твердо отвечает он и отстраняется. Берет за руку, и мы доходим до прихожей. Каждый шаг дается тяжело, будто пол усыпан огромными острыми осколками. Амен одевается, не переставая смотреть на меня. Когда тянусь к своей куртке, перехватывает запястье. — Не надо провожать. Я безвольно опускаю руку и взгляд, рассматриваю темно-коричневый коврик. У меня не остается сил снова посмотреть ему в глаза. Не могу. Больно. Больно так, что ребра вот-вот затрещат, затягивая сердце в каменные оковы. — Держи, — мужчина протягивает мне ключи от своей машины. — Заглянешь днем в багажник. Там небольшой сюрприз для тебя. Я не уточняю, какой именно. Просто кладу брелок на комод и утыкаюсь в грудь Амена. Последний настоящий вздох. В его объятиях. Стараюсь запомнить тяжелый сложный запах. Терпкий, древесный, с удушающей примесью сигаретного дыма. Амен уходит, закрывает дверь. Я скатываюсь по стене, обнимаю себя за плечи. Слышу глухой шум мотора, а после — абсолютную мертвую тишину.

***

Вечер того же дня

Шкаф из ФБР. Спокойной ночи, маленькая. Я смотрю на последнее сообщение Амена целую вечность. После того, как он приземлился, мы настрочили друг другу сообщений больше, чем за всё время, которое вместе. Он долго клял бизнес-класс за отвратительного вкуса рыбу, вашингтонскую слякоть и слой пыли, который успел осесть в его квартире. Даже по видео звонил. Оказалось, Блэквуд обитает в пентхаусе с головокружительным видом на небоскребы Вашингтона. И жалуется при этом. Видите ли, места ему мало на террасе. В ответ я провела рум-тур по больничной палате и показала ему средний палец. Но перед этим очень долго ругалась, а следом благодарила за неприлично дорогой «небольшой сюрприз». В багажнике его машины я обнаружила новенький макбук, о котором и мечтать не могла. Мне сложно было принять настолько серьезный подарок, ведь подобных никогда не получала и не знала, как реагировать. Уже в больнице я вдоль и поперек изучила новую технику, пару раз хлопнув в ладоши от радости. Ноутбук отвлек меня от тревожных мыслей, но ненадолго. Завтра Амен должен встретиться с отцом Шерил. Меня трясло от одной мысли, что переубедить гневного родителя не получится. — Кошечка, в постельный режим не входит круглосуточное сидение в телефоне, — хлопнув дверью, начала поучать меня Дия. — Собираешься скорректировать мое лечение свежими сплетнями? — я слегка поиграла бровями, наблюдая, как подруга в коротком халатике плюхнулась на мою кровать. — Какие проницательные у нас пациенты. Угадаешь, что у нас на повестке дня? — Постельный вопрос? — тихо посмеялась я. — Умоляю, давай без подробностей. Мне хватило прошлого твоего рассказа. Я слегка покраснела, вспомнив, как подруга перечисляла то, что шепчет ей Ливий во время секса. Парень действительно помешан на своей профессии, поэтому даже в такой интимный момент бубнит что-то про атипичные расстройства психики, а в финале сравнивает свою возлюбленную с ударной дозой морфина. — До этого тоже дойдем, — хитро улыбается девушка. — Сначала обсудим, как проведем День Основателей. — Дия, до него почти месяц, — без энтузиазма отмечаю я. — Ваша жалоба отклонена, в виду… — подруга остановилась, стуча ногтями по губам. — Не нравится она мне, в общем. Так вот, праздник… Далее Дия во всех деталях расписала подробности нашего маршрута в день городских гуляний. Вообще это, пожалуй, единственный праздник, который Кемфилд отмечает с размахом. Даже в канун Рождества не увидишь такого количества разноцветных огней и ярмарочных палаток на центральной площади. Внезапно мне становится не по себе, ведь подруга произносит имя Бладли-старшего, речь которого, как обычно, станет самой скучной, но главной частью празднования. Я вспоминаю, с каким упоением и гордостью Нил говорил о семьях-основателях, к коим отношусь и я. Теперь понятно, почему он столько средств вбухивает на развлечения жителей в этот день. Отдает дань предкам и кичится своей родословной. Меня передергивает от одной мысли о жутком старике. Пытаюсь включиться в обсуждение, но выходит паршиво. Теперь кровь гонят по венам сильнее мысли о Блэквуде. В Вашингтоне сейчас на четыре часа больше. Амен должен спать. Так далеко и совсем один. Может, он прямо в этот момент ворочается и думает о предстоящей встрече с отцом Шерил. Или вообще к нему в дом ворвалась полиция и задержала. — Чего ты так побледнела? Плохо? — обеспокоенно интересовалась подруга. Я не могла ей рассказать истинную причину своих переживаний. А так хотелось! Мне было тяжело в одиночку бороться с тревогой, но подруге я даже пикнуть об этом не посмела бы. Амен ясно дал понять — трепаться не стоит. — Всё в норме. Просто непривычно в палате… — я грустно улыбнулась, думая на этом закончить, но не выдержала и тихо добавила. — Скучаю по Амену. — Кошечка, иди сюда, — Дия взобралась ко мне и обняла, не оставляя на достаточно узкой койке ни капли свободного места. — Ты сама сказала, что он скоро вернется. Не переживай. Вот увидишь, после разлуки он еще больше с тебя пылинки начнет сдувать. — Меня и так всё устраивало, — жалко проныла я. — Отставить грусть, — взвизгнула девушка. — Давай, доставай свое чудо техники, посмотрим что-нибудь. — А Ливий ругаться не будет? Он час назад заходил, сказал, что уже отбой. — Не беспокойся, я знаю подход к нашему главврачу, — посмеялась Дия и открыла крышку ноутбука. — Я останусь до утра, а потом незаметно вернусь в ординаторскую. Минут двадцать я вслушивалась в древний выпуск «Топ модели по-американски» и комментарии подруги, которая поражалась, как Тайру Бэнкс еще на костре не сожгли за секситские выпады в прошлом. Я не заметила, как крепко уснула в объятьях Дии.

***

Перед глазами стоит темный густой лес. Мох под ногами проминается, подошвы ботинок вязнут, будто в болотной трясине. Я знаю, куда идти, ловко обходя широкие стволы сосен. Они близко. Люди в темных плащах сливаются со мглой, царящей на небольшой вытоптанной поляне. В руках одного из них блестит длинный серп. Вспоминаю слова матери Амена. Мне нужен хопеш. Не понимаю, где сон, а где реальность. Вскакиваю с влажной постели. Холодно. Темно. Я одна. Открываю небольшой шкафчик, неуклюже справляюсь со шнурками кросовок. Накидываю куртку на пижаму. В больничном коридоре пусто. Гул в голове ведет меня к запасной лестнице. Спускаюсь и выхожу через черный вход на улицу. Совершенно не контролирую собственное тело. Оно само знает верное направление, выбирается за территорию клиники, бредет в сторону леса. Совсем не страшно. Совсем нет мыслей. Только тихий, но настойчивый гул. Кажется, от него земля вибрирует. Колени начинают ныть. Иду очень долго. Пересекаю пустынную дорогу. Лес. Я уже близко. Ветки царапают лицо, рвут куртку, из которой вылетает пару комков синтепона. Куда меня несет? Нервничаю. Хочу проснуться, остановиться. По макушке бьет мелкий дождь. Не могу затормозить ни на секунду. Настырный звук сводит с ума. Из-за него почти не слышно, как на опавшую листву падают дождевые капли, как она скрипит под ногами, как от ветра шумят кроны. Ничто не может перекричать этот зов. Стволы деревьев редеют. За ними проступают зыбкие силуэты в черных мантиях. Человек десять или восемь. Не получается сосчитать. Они проплывают с места на место, о чём-то переговариваются. Чувствую, что мне необходимо спрятаться. Подхожу ближе, на поляну падают острые лунные лучи. Поднимаю глаза к тускому небу. Растущая луна походит на заточенный серп. Крадусь к незнакомцам и бесшумно присаживаюсь в небольшое углубление возле старой сосны. Люди в плащах продолжают шептаться между собой, но вскоре затихают. — Довольно, — громовым расскатом по округе проходится знакомый голос. Мистер Доусон. Это точно он. — Будет так, как указал владыка. — А… А если мы ошиблись? Если она не подходит. На ее месте должен быть ваш сын, господин Бладли, — робко произносит другой человек. Его тяжело узнать. Такой невзрачный мужской голос. Он может быть, кем угодно: продавцом в магазине, случайным прохожим или соседом с моей улицы, которого вижу каждый день. — Ты сомневаешься в готовности моего сына, щенок? Или не доверяешь знамениям повелителя? — остервенело произносит Бладли-старший. Куда же без него? В ответ незнакомец лепечет извинения. Собрание продолжается, но уже тише, что дает мне возможность впервые за ночь мыслить здраво. Здесь Бладли, Доусон и кучка неизвестных мне людей. Теперь понятно, что они не просто богачи-психопаты, а настоящие сектанты! Странное совпадение: одинаковые убийства с посланиями кровью и сборище людей в черных плащах, которыми заправляют самые влиятельные люди города. Что если… — Времени мало, — воздух режет грохочущий тон мистера Доусона. — Сделай, что должен. Мужчина встает в центр, достает из полы мантии хопеш и передает его другой мрачной фигуре, чуть ниже ростом, но шире в плечах. Тот прячет оружие в своем одеянии, на мгновение показывая металлический блеск хопеша. — Послезавтра свершится предпоследний этап, — надменно объявляет Бладли. — Великая кровь вновь прольется, и даст владыке силы, чтобы мы завершили начатое. Мы все, слышите, все войдем в историю! Станем основателями новой эпохи. Сильной, жестокой, но справедливой! За все наши жертвы мы получим великую благодарность! Мы изменим этот мир. Вместе с всесильным Сетхом! Вместе с нашим прародителем! Я покачнулась в сторону от устрашающе бредовой речи, но вовремя схватилась за жирные корни дерева. Гребаные психи! Это они убивают людей! Точно они! И всё ради… древнеегипетского бога? Я бы рассмеялась, не будь мне так страшно. Кровь прольется… Предпоследний этап… Надо сваливать, пока никто не заметил и я не стала этим самым этапом. Я попыталась привстать, но сразу же прижалась вплотную к мокрой земле, уловив активное шевеление сектантов. Они принялись ходить кругами и повторять одну и ту же фразу: «Услышь нас, Пороков отец и правды гонец!». Одна фигура сменяла другую, сливаясь в единое целое. Некоторые были ниже, очертаниями походя на женщин. Лица скрывали плотные тени капюшонов. Движения густели вместе со словами, произносимыми в унисон. Действо походило на какой-то шаманский обряд, от которого внутри все холодело и покрывалось липким страхом. Я старалась собраться, но веки дрожали от ужаса, ведь я вспомнила слова призраков. «Они» убьют и меня. Желудок скрутило противным спазмом, гортань сжималась, пытаясь прогнать тошноту. Я старалась дышать глубже, успокоиться. Затекающая нога скользнула в сторону, и я шумно грохнулась вниз на камни и гнилую листву. Голоса затихли. Меня услышали. Блять! Я кое-как поднялась, игнорируя боль в копчике, и побежала прочь. Позади слышались: «Кто посмел?», «Живо ловите!», «Стой!». Пару раз я ударилась плечом о частые путанные деревья. Споткнулась. Подошва постоянно скользила, в легких заканчивался воздух. Грубые шаги позади приближались. За мной бежал один человек. Остальные, видимо, отстали или пустились в другие стороны. Я справлюсь! С каждым драным вздохом верила в это всё меньше. Слишком уж быстро приближался ко мне незнакомец. Но вот, вдалеке уже показалась дорога и очертания домов. Совсем немного. Но я не смогла. Плечи толкнули огромные лапы, роняя меня на землю. В рот попала сухая трава и листья. Я плюнула и начала брыкаться. Растопыренная ладонь уперлась в почву около моего лица. На ней сияло широкое золотое кольцо. Я вскрикнула, подумав, что поймал меня один из Бладли. Но нет. На перстне поблескивала не змея. Я слишком хорошо видела отполированное жало скорпиона. На затылок легла вторая ладонь и ударила меня о твердую землю. В глазах поплыло. Сверху налегала тяжеленная туша, лишая возможности двигаться. Это было похоже на конец.