Каждый день твой

— Делай, что тебе говорят и все будет хорошо, Лиза, — до Тальниковой, еще минуту назад крепко спящей у себя дома, только сейчас стали доходить слова наставника. Девушка крепче прижала трубку телефона, что так резко вырвал ее из пелены сна, к уху и включила ночник. Тусклый свет озарил небольшую спальню. — О чем Вы, Николай Иванович? Что происходит? — по коже пробежала мелкая дрожь. Мозг лихорадочно пытался связать логическую цепочку из слов Зарецкого. А вокруг царила полутьма и тишина, разрываемая только сопением старшего коллеги в трубку попеременно с шипящими помехами на линии. Лиза прищурилась, чтобы рассмотреть время на настенных часах — два часа ночи. Никогда прежде трель телефона в такое время не приносила благих вестей. — Люди Белова, Лиза. Бандиты. Кому-то из его парней срочно нужна помощь врача. Огнестрельное ранение. Это все, что я знаю, — мужчина замялся, а по телу Тальниковой побежали мурашки. — Я бы ни за что не втянул тебя в это, если бы был другой вариант, Лиза. Но они все равно не уйдут и так или иначе заставят помочь. Поэтому делай, как говорят, и все будет хорошо. Никто тебя не обидит, — а это Елизавета уже слышала. Остатки сна словно смыло водой. «Куда бежать? Что делать? Какие люди? И какой еще огнестрел?» — мысли вихрем крутились в голове молодого доктора. Сама же девушка находилась словно в замедленной съемке, не в силах даже оторвать трубку телефона от уха. — Лиза? Ты здесь? Ты все поняла? — настойчиво вопрошал наставник на другом конце провода, но Лиза ответить не успела. В дверь дома резко постучали так оглушительно, что даже деревянный пол ее маленькой спальни буквально задрожал. От неожиданности Елизавета вздрогнула и замерла. Может быть, ей лучше спрятаться и не открывать? Дождаться утра, позвонить участковому. Тем временем в деревянную дверь стали стучать настойчивее и громче. Кто бы ни стоял по ту сторону, он становился нетерпеливым. Затарабанили по окнам, заставляя Лизу поддаться какому-то животному страху. Гул набатом отдавался в голове, а ноги просто отказывались поднять тело с кровати и хотя бы посмотреть, кто решил потревожить в столь поздний час. — Они здесь, — шепнула Лиза и положила трубку на прикроватную тумбу. Николай Иванович что-то продолжал говорить, но она уже не слушала — собрала последние крупицы воли, аккуратно поднялась с кровати и натянула собственноручно связанный свитер на пуговицах через голову, пряча дрожащие коленки и ночную сорочку под его длиной. В дверь продолжали стучать непрерывно, отбивая по деревянному покрытию какой-то бешеный ритм. Казалось, что ее сейчас сорвут с петель, и гость — или гости, — войдет в дом без приглашения. Лиза выскользнула из своей спальни и, не включая свет в предбаннике, на негнущихся босых ногах приблизилась ко входной двери. Домик, в котором она жила, был старым и ветхим, а деревянные двери и так еле держалась в пазах. И если там, за стенкой, девушку действительно ждала братва, то навряд ли хоть в одном уголке ее пристанища Тальникова будет в безопасности. — Елизавета Алексеевна, я знаю, что ты там! — от одного упоминания собственного имени Лизу передернуло. Бандиты прицельно пришли за ней и, как сказал Зарецкий, без врача уходить явно не собирались. Подойдя к двери почти вплотную, Елизавета услышала мужские голоса и напряженное шумное дыхание. Нос уловил запах табачного дыма. — Моему брату срочно нужна помощь врача, — снова отозвался голос. — И если ты сейчас же не откроешь, я выбью эту дверь на хрен и поволоку тебя силой в больничку, Лиза. Тебе решать, как все будет происходить. Это был вкрадчивый голос, текучий, словно мед, но только имитирующий спокойствие. Тальникова понимала, что собеседник, кем бы он ни был, не шутил. Зарецкий обещал девушке, что все будет хорошо, а Николай Иванович никогда не подводил ее. Ему можно было доверять. Но можно ли доверять бандитам? А ведь времени на торги совершенно не было. Дрожащими руками Лиза отодвинула металлический засов и приоткрыла дверь. Сознание кричало ей бежать прочь, не останавливаясь, но тело не слушалось — она словно застыла в немом ужасе. Девушка увидела несколько мужчин на крыльце ее дома и иномарку у деревянных ворот двора, яркий свет фар которой освещал весь участок. — Ну наконец-то, — рыжий бандит, судя по всему, главный среди них, нервно улыбнулся, выкидывая окурок прямо на пол крыльца и притаптывая его ботинком. Мужчина сразу схватил Лизу под локоть и потащил по направлению к машине. Словно выныривая из оцепенения, девушка заскользила босыми ногами по влажной от росы земле в попытках зацепиться за нее кончиками пальцев. Захотелось кричать, созвать сюда весь поселок. И хотя Николай Иванович велел не спорить с братвой, Лиза все же попыталась оттолкнуть бандита от себя: — Подождите! Мне дом нужно закрыть! Переодеться, обуться, — освобождая локоть, Лиза заметила, что вся рубашка мужчины была перепачкана кровью. И пусть кровь давно не пугала Тальникову, страх тугим узлом завязался где-то в области живота. Бандит заметил ее взгляд и ухмыльнулся: — На это нет времени, в больничке переоденешься. А за домом мои парни приглядят, не боись. Садись в машину, — твердый, не терпящий возражений голос и взгляд, от которого Лизу, словно маленький гвоздик, прибивало молотком к земле. От безысходности снова захотелось закричать — да толку от того? Во-первых, дом Лизы находился практически на отшибе поселка и граничил с лесом. Во-вторых, ну кто в здравом уме полезет против вооруженной братвы? Поселок хоть и был тихим, но все же найденные грибниками тела в сезон и сожженные машины здесь были не новостью. Кроме того, до Москвы из поселка добираться всего несколько часов, каждый второй периодами бывал в столице, видел и понимал, какой беспредел творится в стране в целом. Суровая реальность говорила о том, что никто за Лизу не заступится. И вот уже мгновение спустя она съежилась на пассажирском сидении иномарки, пока хмурый бандит заводил двигатель. — Пацаны, привезите ей какие-то тряпки. И мне тоже что-то найдите, — бросил он в открытое окно, и машина рванула с места. «Пацаны» остались позади. Лиза вжалась в холодное кожаное сидение в попытке выровнять хоть немного собственное дыхание. В тусклом свете фар Тальникова пыталась разглядеть лицо бандита, чтобы получше запомнить черты своего похитителя. Она слышала подобные истории о похищении врачей, но никогда не думала, что испытает то же на своей шкуре. А сейчас ее посреди ночи выволокли из дома, усадили в машину и везли в неизвестном направлении. Если она выживет, то это можно будет приравнивать к восьмому Чуду Света. Бандит же выглядел абсолютно спокойным, только тонкие пальцы клещами вцепились в руль. Лиза почти физически ощутила, как они смыкаются на ее горле, как хрустят шейные позвонки под натиском крепких рук. В бешеном ритме заколотилось сердце. Девушка тряхнула головой, возвращая себя в реальность, которая в сухом остатке была все же лучше, чем секундное наваждение. Лиза снова перевела взгляд на бандита — на безымянном пальце его правой руки поблескивал толстый перстень с огромным черным камнем, а на шее висела золотая цепь толщиной почти как мизинец Тальниковой. Некогда уложенные назад волосы сейчас растрепались, и светлая челка прикрывала проницательные глаза, в которых отражался желтоватый свет фар. Похититель смотрел вперед, практически не моргая, изредка бросая на Тальникову взгляд в зеркале заднего вида. Взгляд, от которого мурашки табуном бежали по коже. На торпедо автомобиля валялась желтая пачка «Camel», и Лизе враз до безумия захотелось стрельнуть у бандита сигаретку. А лучше бы пару рюмок водки для храбрости, чтобы хоть дрожь в руках унять. — Что случилось с вашим другом? — осторожно поинтересовалась Тальникова. Мужчина впервые посмотрел прямо на Лизу. Всего мгновение, но этот холод голубых глаз словно пронзил ее насквозь. Руки бандита крепче сжали руль — жест, который заставил Лизу снова вздрогнуть. Бандиту было словно физически больно говорить о том, что произошло. — Пуля в живот. И крови много потерял. — Пуля еще в брюшной полости? — бандит только бросил угрюмое «угу» и вдавил педаль газа в пол. Переключил передачу. — Он в сознании? — продолжила Лиза, перебирая в голове возможные варианты развития событий. — Моментами. Приходит в себя, отключается. Бредит. «Мамочки», — подумалось Лизе. Единственный огнестрел, что ей приходилось оперировать — это дробь, которую они с Николаем Ивановичем доставали из бедра дворовой собаки Найды после того, как отбитый сосед в порыве «белки» решил палить по бездомным животным. Лиза была хирургом общего профиля, но вся общая хирургия у нее закончилась с того момента, как ее распределили на отработку в эту Богом забытую амбулаторию. Здесь максимальным пределом мечтаний представлялось иссечь небольшой абсцесс или полечить рожистое воспаление. Иногда Тальникова удаляла вросшие ногти местным мужикам. Львиную долю приемного времени она помогала терапевту справляться с высоким давлением местных пенсионеров. А всю серьезную хирургию, если таковая вдруг появлялась, ввиду отсутствия должного анестезиологического обеспечения отправляли в «район» — Районную клиническую больницу, куда со временем мечтала перейти работать Лиза. А затем и в Москву податься, поднабравшись опыта. И без того зыбкие мечты теперь рухнули прахом. Ей что, предлагают самостоятельно «войти» в живот? Без наркоза? Без старшего хирурга? Да еще и под дулом пистолета? И хоть пока оружием перед ней никто не махал, но сложно было не заметить пистолет за поясом бандита. До амбулатории оставалось всего несколько минут езды, и теперь безумные мысли стали посещать голову Тальниковой. Может быть, Лизе стоит открыть дверь и выпрыгнуть из машины на ходу? Она хорошо знала поселок, а вот бандит был не местным. Если успеет юркнуть в какой-нибудь неосвещенный переулок, то сможет спрятаться во дворе или погребе у кого-то из соседей и подождать там до утра. Но было уже слишком поздно. Автомобиль притормозил у входа в старое здание амбулатории, где Тальникова работала последние полтора года. Рядом стояло еще несколько таких же иномарок. На удивление, дверь в амбулаторию была открыта, и Лиза разглядела в холле несколько амбалов в спортивных костюмах. Она также обратила внимание на то, как плотно закрывали окна занавесками соседи. Соседи, которые обычно просыпались от любого шороха, а потом утром докладывали Лизе перед работой, кто и в каком объеме дебоширил перед амбулаторией. А сейчас ничего, тишина. Лизу оставили на растерзание бандитам. Даже Зарецкого нет, чтобы защитить ее. Навстречу машине вышел еще один коротко стриженный мужчина в темном свитере и джинсах. — Пчел, ну какого хрена так долго? Медсестра уже на месте, — Лизу передернуло. Наталья Федоровна тоже здесь? Эти головорезы что, всю амбулаторию собрать решили? — Не мельтеши, Фил, — отозвался похититель Тальниковой. — Докторша слегка упиралась. Ну, — а это уже было обращено к Лизе, — шагай давай. Бандит буквально вытащил ее из машины под руку и потащил по направлению к амбулатории. Его горячие руки обжигали предплечье, несмотря на плотные рукава свитера, в который Лиза пыталась укутаться. Такое количество крупных, в основном бритоголовых мужчин пугало. Если б «Пчел» не поддерживал девушку под локоть, она наверняка рухнула бы на дорожку из мелкого гравия — настолько ватными стали ее ноги. Словно Лиза долго сидела на корточках, а потом резко встала. Она морщилась от неприятных ощущений в босых ногах и стопах, в которые впивались мелкие камни подъездной дорожки. Фил — так его назвал рыжий бандит, — отцепил Пчелу от руки Лизы и попытался ей улыбнуться. От него тоже пахло табаком и немного еловыми ветками. Окинул Лизу цепким взглядом и нахмурился, заприметив ее босые ноги. — Без обуви? Серьезно, Пчел? — затем подошел ближе к девушке и слегка похлопал ту по спине. Жест наверняка должен был получиться куда более дружелюбным, но вызвал лишь мурашки по всему телу. А Лиза испуганно оглядывалась по сторонам. — Елизавета, простите нас за этот ночной визит, но нам правда очень нужна помощь врача, а Иваныч, как на зло, не на месте. Обещаю, ни вас, ни вашу медсестру никто и пальцем не тронет. Но брата нашего, Космоса, нужно полечить. Без вариантов, — Фил покровительственно приобнял Тальникову, увлекая ее вглубь коридора амбулатории. Бритоголовый амбал последовал за ними, а Пчела остался курить у машины. Девушку завели в малую операционную и закрыли за ней дверь, недвусмысленно намекая, что пока работа не будет сделана, никто отсюда не выйдет. Посреди помещения в свете операционной лампы лежал раздетый по пояс мужчина, в крови, над которым уже колдовала Наталья Федоровна — медсестра и жена наставника Елизаветы, Николая Ивановича Зарецкого. — Говорила я Коле, что звать тебя — плохая идея, — бросив сочувствующий взгляд на молодого врача, посетовала медсестра. Наталья старалась избегать прямого зрительного контакта. И Тальникова решила промолчать в ответ. Она потом пропесочит и заведующего, и медсестру за связи с криминалом. А сейчас нужно было брать себя в руки и помогать парню. Выглядел он не очень хорошо – судя по бледности кожи и большому количеству красных разводов, крови он потерял прилично. Холодный кафель операционной, на удивление, немного успокоил. Не зря Лиза всегда считала операционную своим местом силы и вдохновения. Нужно хотя бы осмотреть парня. Хирург запихнула ноги в больничную обувь, оставленную, скорее всего, санитарочкой, и неуверенно подошла к шкафу со сменной одеждой. Завязала волосы в тугой хвост, стянула с себя свитер, стараясь не обращать внимания на слегка удивленные взгляды Фила и Пчелы. Ей бы стушеваться от их внимания к ее ночной сорочке, но мысли уже начал занимать истекающий кровью незнакомец на операционном столе. Поверх сорочки Лиза надела белый врачебный халат, застегнула пуговицы одну за одной. Быстро и, насколько могла, тщательно помыла руки. — Я уже поставила периферию больному, ввела обезболивающее. Пыталась вытащить пулю сама, но она глубоко. Боюсь, что, если полезу дальше, закровит сильнее, а остановить не смогу, — медсестра посторонилась, пропуская Лизу ближе к пациенту. Входное отверстие раны было маленьким и почти аккуратным на границе околопупочной и левой боковой области живота. Лиза завела ладонь за спину парня, ощупала в надежде, что и бандит, и медсестра ошибались и пуля все-таки прошла навылет. Но выходного отверстия не нашлось. Наталья помогла Лизе надеть стерильные хирургические перчатки. Вдох. Выдох. Деваться некуда, нужно попытаться найти пулю. Доктор стала аккуратно ощупывать рану внутри и отметила, что раневой канал уходил в сторону. Если задета селезенка или почка, Лиза даже под дулом пистолета не возьмет скальпель в руки. Без аппаратуры, без анестезиологического обеспечения и, главное, без опытного хирурга она «в живот» не пойдет. Иначе собственноручно ускорит смерть парня, который как раз пришел в себя и что-то бессвязно бормотал. Длинноногий, он едва ли помещался на операционном столе. Совсем молодой, чтобы умирать сегодня или в ближайшие тридцать-сорок лет. Да и все бандиты в операционной были едва ли старше самой Лизы. И все, так или иначе, закончат, как их друг: кто на операционном столе, а кто — в холодной земле, в расплату за ту жизнь, которую они выбрали. Кто из них доживет хотя бы до тридцати? Лиза мотнула головой, отгоняя риторику из мыслей. Сейчас было не до этого. Она вернулась взглядом к ране. Если бы была задета селезенка, к этому моменту давление пациента уже стремилось бы к нулю. Учитывая из без того значительную кровопотерю, Лиза понадеялась на удачливость раненого. — Наташ, я попробую расширить раневой канал, хочу посмотреть, насколько глубоко ушла пуля. Мне нужен скальпель, два крючка, пинцет, ножницы с тупым прямым концом, гемостатический зажим, «москит», иголки с нитками. И мне понадобится кто-то, кто сможет подержать крючки, потому что Наталья будет занята, — Лиза повернулась к мужчинам, замершим у двери операционной. У Фила зазвонил мобильный. — Пчел, это Белый, — шепнул мужчина другу. — Иди, я подержу эти, как их там, крючки, — Пчела поморщился, махнув рукой. — Хорошо, — кивнула Лиза. — Тогда снимай рубашку, мой руки, надевай халат, перчатки и подходи сюда. Я расскажу, что нужно делать. — Прямо сюда что ли? — хмыкнул бандит. Его брови удивленно взлетели вверх, и впервые за их короткое знакомство из глаз пропала ледяная уверенность. — Ну а куда еще? — огрызнулась Лиза. Так, будто бандит спрашивал что-то совсем очевидное. Пчела — что это вообще за «кличка» такая? — замялся. — Я думал, крючки — это для одежды или типа того, — он запустил пятерню в густые волосы и почесал затылок, пытаясь перевести все в шутку. — Крючок — это хирургический инструмент, с помощью которого вы разведете края раны, чтобы у меня было больше доступа, потому что я совершенно не вижу пулю. — Охренеть, — только и нашелся Пчела. Такой поворот событий, судя по всему, слегка сбил с него гонор. Но выбора у бандита особого не было — либо он помогает, либо Лиза будет ковырять рану пинцетом вслепую, нанося еще больший урон. К тому же, ей не нравилось, что бандиты почти дышали в затылок от волнения и невозможности помочь другу. — Вить, ну Белый скорую сюда отправляет со всей снарягой, часа через два-три будут. Это Фил снова вернулся в операционную. Он нахмурился и поинтересовался, пряча мобильный в карман брюк: — У нас есть три часа? — Я — хирург, а не ясновидящая, — огрызнулась Тальникова вновь, но, поймав суровые взгляды мужчин, выдохнула и более спокойным голосом продолжила: — Не знаю, выглядит ваш друг плохо, давление еще держится, но уже проседает. Подозреваю, что где-то есть внутреннее кровотечение. Если сосуд не глубоко, могу попробовать его лигировать и достать саму пулю. Но предупреждаю сразу, я этого никогда раньше самостоятельно не делала. — Дерьмово, Лизка, дерьмово, — Пчела хотел было сплюнуть на пол, но вовремя себя одернул. Наталья Федоровна тем временем уже подготовила инструменты и обработала операционное поле. Подумав, Лиза все-таки решила попробовать хотя бы достать пулю. Как говорится, глаза боятся, а руки делают. Она взяла скальпель и сделала небольшой надрез кожи, увеличивая входное отверстие. Следом показала Виктору, как держать крючок так, чтобы не мешать хирургу. Завела палец в рану и нащупала что-то твердое — пуля. Не так уж и глубоко, как она думала изначально. Зажимом пережала небольшой сосуд, что продолжал неактивно кровить и пинцетом попробовала вытащить пулю. Раненый заворочался, но вскоре снова забылся во сне. Наталья Федоровна передала стерильную марлю, чтобы Лиза промокнула рану. Без отсоса работать было совсем неудобно – их старенький отсос увезли на ремонт в Москву еще пару месяцев назад и, кажется, возвращать назад не собирались. Краем глаза Тальникова заметила, как побледнел Пчела. — Если тошнит, лучше отойди. Потому что если вырвешь в рану, то считай, что подписал смертный приговор своему другу. Пчела мотнул головой и попытался собраться. Космос снова пришел в себя и застонал. — Держите его, не дайте встать! — почти приказным тоном проговорила Тальникова, отнимая руки от пациента. Фил навалился Космосу на плечи. Медсестра снова повторила обезболивающее внутривенно и немного успокоительного внутримышечно. Мужчина продолжил бормотать что-то про какую-то Таньку, но постепенно расслабился и заснул. Тальникова снова завела пинцет в рану и, наконец, вытащила пулю. Окровавленный кусок металла со звоном упал в железный лоток. Полдела было сделано. Лиза решила не зашивать рану, а только наложила асептическую повязку после удаления некротических масс. Затем попросила Наталью поставить парню капать антибиотик и несколько флаконов физиологии, чтобы хоть как-то восполнить потерю крови. Да и ничего другого из растворов, кроме «физа» у них в амбулатории не водилось. — Я думаю, что его жизни нет прямой угрозы, первичную хирургическую обработку раны я провела, кровотечение остановила, но пускай более опытный хирург еще раз взглянет. И судя по бледности кожи, гемоглобин там ни к черту. Ему бы кровь перелить, — снимая грязные перчатки, сообщила Елизавета. Пчела тоже принялся стягивать перчатки следом. — Лиз, иди отдыхай, я дождусь врачей из Москвы, — Наталья Федоровна поправила иголку в вене пациента, затем постучала по фильтрующему узлу капельницы. Лиза была бы рада сейчас находиться совсем в другом месте, но не в ее правилах оставлять работу на полпути. — Нет, я посижу тут. С пациентом, — она опустилась на кушетку в противоположном конце операционной. Мелкая дрожь стала пробирать тело — от осознания того, что именно она сейчас сделала и в каких условиях. И от того, что понимала — теперь в ней, в Лизе, нет никакой необходимости, и бандиты запросто могут убить ее, как свидетеля. — Впервые в жизни таким занимался. Кос будет должен, — буркнул Пчела, вырывая девушку из размышлений, на что та только хмыкнула: — В следующий раз, прежде чем стрелять, будешь думать, каково это — спасать жизнь. — А ты за словом в карман не лезешь, да? И кстати, про карманы, — Виктор похлопал себя по бокам брюк — видимо, в поисках сигарет, которые остались лежать на торпедо его машины. Фил протянул ему свою пачку и вышел за двери, слегка похлопав Лизу по плечу. Так, словно вложил в этот жест всю свою благодарность, а иначе выразить не смог. — Сигаретку? — рыжий вновь вырвал доктора из раздумий. — Нет, и тебе не советую. Тем более, здесь, — хотя курить ей хотелось до дрожи еще с того момента, как она села в машину к Пчеле часом назад. Ей казалось, что дым хоть немного сможет расслабить сжавшуюся от страха гортань. Страха, какого-то животного страха, который снова просыпался внутри. Ведь на волне адреналина Лиза полностью сосредоточилась на пациенте, а теперь, когда можно было выдохнуть, стало страшно вдвойне. — Кусючая ты, Лизка, — парень оперся о дверной косяк полуоткрытой операционной и пронзительно взглянул на девушку, снова слегка ухмыляясь. Ей бы стушеваться под напором бандита, но доктор только гордо вскинула подбородок. Страх страхом, но терять ей уже все равно нечего. — А на что ты рассчитывал? Вытащил меня из кровати посреди ночи, усадил в машину, заставил проводить криминальное вмешательство. Я об этом должна участковому рассказать. — Но ведь не расскажешь же, — лениво ухмыльнулся Пчелкин, глядя теперь на мирно спящего Космоса с кучей капельниц вокруг. Тут Лизе нечего было возразить — она и правда никому ничего не расскажет. Какой в этом смысл? Если бы эти ребята боялись милиции, вряд ли бы они в открытую, практически на виду у всего поселка, приехали сюда. Наталья Федоровна только молча наблюдала за перепалкой молодых людей. Ей хватило ума не препираться с бандитами. Когда Пчела все-таки вышел покурить, Лиза стала осматривать своего пациента и снова измерила ему давление. Несмотря на весь ужас ситуации, ей нравилось стоять у операционного стола. Это было почти похоже на ту медицину, о которой Тальникова мечтала, поступая в университет. Она могла пойти в медицинское училище и стать медсестрой, но ей было мало просто капельниц и перевязок. Лиза хотела в большой город, в большую больницу, чтобы вершить большие дела. А оказалась в глубокой области по распределению и застряла тут из-за отработки на пять лет. Космос зашевелился, словно борясь со сном. — Если выживу, женюсь на Таньке, — пробормотал парень, снова проваливаясь в забытье. Лиза почему-то улыбнулась. Его чуть не убили, а он о своей девушке бредит. Почти романтично. — Кстати о Таньке, — в операционной возник Пчела. — Она нам головы скрутит. — И правильно сделает, — хмыкнула Лиза. Пчелкин же где-то успел отыскать свежую рубашку — и выглядел, в целом, намного веселее. — Слышь, Лиз? Мы, кажется, неправильно начали. Ты меня там за резкость прости, а. Ситуация ни к черту, сама все понимаешь. Но у нас, кажется, получился неплохой тандем. Могли бы и отметить это в каком-нибудь ресторанчике, — Пчелкин совсем неожиданно материализовался за спиной у девушки. Кожей затылка она почувствовала его горячее дыхание. По телу снова пробежали мурашки. В голове заметались мысли — как отказать так, чтобы не рассердить бандита, у которого за поясом все еще висел пистолет? — Витя, — снова открылась злосчастная дверь. — Девочку не трогай. Операционная стала похожей на проходной двор. Но это был Фил, который, подойдя к Космосу, подмигнул Лизе, как бы извиняясь за своего любвеобильного дружка. Пчелкин лишь поднял руки, сдаваясь, и слегка напряженно улыбнулся. — Да я ж так, решил время скоротать. Скоро там Белый? Я бы уже выдвигался. Бандиты перебрасывались между собой словами, словно не замечая свидетелей вокруг. Если убрать антураж операционной, можно было подумать, что это обычные университетские друзья. Присев на кушетку, Лиза зажмурилась и мысленно попросила вселенную, чтобы братва поскорее уехала и все это закончилось. Забылось, как страшный сон. Вскоре и правда к амбулатории подъехало еще несколько иномарок и скорая медицинская помощь. Тот самый Белый, с которым постоянно держал связь Валера, оказался таким же молодым парнем. Чуть ниже, чем его друзья, одетый в черный кожаный плащ, он производил впечатление главаря всей этой банды. Лизе хотелось вжаться в стену, чтобы остаться незамеченной, но Белов сразу бросил взгляд на Тальникову, как только вошел в помещение. Затем — на Космоса за ее спиной. Цокнул языком задумчиво: — Тальникова Елизавета Алексеевна значит. Спасибо тебе, Лиза, за брата. Мы в долгу не останемся. Его голос звучал как трение стали о сталь, но при этом напоминал мурлыканье кота. Лиза подобралась, разгладила края своего халата и глянула Белову прямо в глаза: — Ничего мне от вас не нужно. Денег не возьму, даже не предлагайте. Взять деньги для Тальниковой означало, что она станет соучастником их преступлений. Она не пойдет к участковому, нет. Не будет от этого никакого толку, даже дураку понятно. Где участковый и где эти ребята из банды? Но Лиза ни за что не станет связывать себя с криминалом никакими отношениями, уж тем более денежными. Белов ухмыльнулся: — Работу предложить могу. — Парней ваших «штопать», как Николай Иванович? — и откуда только бралась ее смелость после всего, что произошло? Фил, который помогал перекладывать Космоса на носилки, на мгновение замер в ожидании реакции Белого. Но тот лишь рассмеялся. — Все-все, я понял, — мужчина обезоруживающе поднял ладони вверх. — Никаких предложений. Но если передумаешь или помощь понадобится — тебе или твоей медсестричке, — то Иваныч знает, как с нами связаться. Больше Белов не стал наседать на Лизу, нервы которой и без того были натянутыми как канат. Она одновременно хотела и плакать, и кричать. Перед ее глазами разворачивалась картина американского боевика, не иначе. Бригадиры перенесли Космоса, постанывающего от боли, в «буханку» скорой помощи. Прибывшие медицинские сотрудники были немногословны, а осуждающий взгляд Тальниковой их ничуть не заботил. Видать, кругленькие суммы от Белова давно усыпили совесть, так что нет смысла даже распинаться о серой морали. Они перебросились буквально парой дежурных фраз о состоянии пациента и объеме проведенного вмешательства. А через полчаса от бандитов и след простыл. Как раз вовремя, ведь начинало светать. Когда братва разъехалась, у Лизы словно скала с плеч свалилась. Она осталась жива, цела. И пациенту помогла, теперь он поправится и продолжит свое бандитское дело. Скольких еще он убьет благодаря Лизе? Но эти мысли хирург усиленно гнала прочь — она не прокурор, чтобы выбирать меру наказания или решать, кто достоин получить помощь, а кто — нет. Она — врач, и оказывать помощь должна всем, вне зависимости от рода деятельности или поступков. Малая операционная теперь выглядела так, словно здесь побывало торнадо. Наталья Федоровна собирала инструмент для стерилизации, старательно избегая глаз молодого доктора. — И давно вы с Николаем Ивановичем делаете для Белова грязную работу? — на выдохе спросила Лиза. Медсестра на секунду задержала взгляд на девушке, после чего продолжила уборку — как ни в чем не бывало. — Уже какое-то время. Это называется оказанием медицинской помощи, Лиза. В основном, это ссадины, неглубокие раны, иногда ножевые — ничего серьезного до сегодняшнего дня. — И участковый, конечно, не в курсе вашей благотворительности? — А сама-то сейчас почему к нему не бежишь? Ты что, забыла в какой стране мы живем? Пусть лучше так лечить их, добровольно и за деньги, чем делать то же самое, только с пистолетом у виска. Думаешь, больно много выбора у Коли было, когда они с автоматами заявились к нам домой? — на глазах медсестры задрожали слезы. Но она собралась, всем своим видом показывая, что не Тальниковой, «зеленой сопле» с мизерным опытом, учить уму-разуму медсестру с почти тридцатилетним стажем работы. И Лиза стушевалась. Вся ее ярость мигом улетучилась, сдулась, словно мыльный пузырь, оставляя место лишь усталости. — Беззаконие какое-то, — только и нашлась прошептать Лиза. Наталья взглянула на доктора и вмиг оказалась рядом с ней, подхватывая. За годы работы она научилась буквально подкоркой ощущать, когда кто-то собирается упасть в обморок. А Тальникова выглядела так, словно ей не хватало воздуха. Вместе женщины присели на кушетку у стены, и Лиза разрыдалась впервые за полтора года работы в этой амбулатории. Плакала то ли от облегчения, то ли от собственного бессилия. Или от понимания, что теперь и она связана с этими бандюганами. — Ну, хватит, давай, вытри нос, Лизка. Все хорошо будет. Может они там постреляют друг друга и больше сюда не заявятся? Обе знали, что не будет такого, но помечтать ведь можно? Собрав остатки благоразумия, выплакав все слезы, Лиза поднялась и пошла умываться. В конце концов, скоро на работу придет терапевт, и если та увидит их с Натальей здесь и в таком виде, то будет слишком много вопросов. Очень бы хотелось Тальниковой проспать следующие несколько суток беспробудным сном, но на этой неделе она должна была вести прием не только за себя, а и за Николая Ивановича. Спать будет потом. Если после этих событий она когда-нибудь вообще сможет уснуть, не боясь внезапного стука в дверь. Доктор выглянула в окно. Наступило утро.