Кто хочет быть с пенсионером?

В Калуге оказывается весело. Наверное, в любом месте, где ты не находишься под тотальным контролем, будет весело. Честно, первое время (2 дня) я скучал по Фёдору, даже ощущал вину за то, что убежал. В конце концов, он неплохой мужик. Потом Лавкрафт втянут меня в "настоящую жизнь", и я понял, насколько ошибался всё это время. Авторитет Достоевского растаял, как только я уехал из Москвы. Давно было пора валить. Пусть теперь подтирает сопли Сигме, тот даже больше подходит под роль бедного дитяти. Он хотя бы обучаем. Всю неделю я общался, тусил, иногда спал, снова тусил. Лавкрафт показал мне разные злачные места: какие-то подвальчики и клубы. Я побывал даже на фанатской сходке, где мне за красивые глаза подарили голографическую карточку с Покемонами. Периодически Лавкрафт одалживал у меня немного денег. Ну разве ж ему откажешь? Я по гроб жизни ему обязан, он ведь меня не бросил, хотя я ему никто и звать меня никак.

***

-Деньги остались? -Не, я пустой. Все мои скромные запасы истощились. Я развалился на скамейке, глядя в небо. Где-то в душе я понимал, прошла уже неделя, можно вернуться. Фёдор Михалыч меня простит, наверняка уже простил и плачет по мне горькими слезами. Голова была пустая, желудок тоже - я проблевался после вчерашней шаурмы. Лавкрафту, видимо, было и того хуже, от него несло кошачьим ссаньём на несколько метров. Он развалился тут же. В течение ближайшего месяца на эту лавочку ни один бомж спать не ляжет. Меня передёрнуло при одном воспоминании о его подгнивающих руках и, как оказалось, ногах. -Тогда перейдём к другому способу. Надо же как-то поддерживать жизнь, - Лавкрафт сплюнул себе под ноги, - Сегодня ты и поешь, и поспишь, и развлечёшься. Всё бесплатно. Однажды папа сказал мне: "Бесплатный сыр бывает только в мышеловке". Вот если бы он пиздел режа и талантливей, сейчас я прислушался бы к этому воспоминанию.

***

Место, куда меня притащил мой милый друг, было где-то у чёрта на куличиках, в промзоне. Мы тыкались вслепую по подвалам, пока какой-то панк не признал Лавкрафта. Признал, как родного: обнял, поднял, в зад поцеловал. Мне было наказано есть и пить в своё удовольствие, чем я и занялся. Лавкрафт исчез в туалете, если эта комната им являлась. Голодный желудок поглощал всё, что находилось в радиусе метра. Стриптезёрши в трусиках с блёстками не могли привлечь меня так же, как подсохшая пицца. Хотя чего там скрывать, все девочки на этой вечеринке были как на подбор: полуголые и с большой душой. Некоторые попытались повторить макияж а-ля 80-е, но вышло аляповато. Я не знаю, сколько прошло часов, наверное, два или три, а я уже совсем ничего не понимал. Я наелся и выпил столько, сколько мог, а столы как будто не пустели. Не знаю, на каких батарейках эти люди, но танцевать и трахаться беспрерывно в течение часов - просто невозможно. Понятное дело, расходиться никто не собирался. Без Лавкрафта я чувствовал себя одиноким. Мой первый настоящий друг, не тот, которого мне выбрал Достоевский, устроив кастинг похлеще, чем на показ мод, не Сигма-сожитель. Короче, мысли были совсем меланхолические, что не вязалось с окружающей обстановкой. В конце концов, этот цирк ста клоунов хором запел "Батарейку". А я понял, что пора бы отлить, всё равно штаны у меня только одни.

***

Туалет, насколько я понял, был здесь там, где ты успел присесть. Непрактично, конечно, поэтому я продолжил свои поиски. И надо же, нашёл! Всё нашёл: и толчок, и Лавкрафта. А ещё каких-то других непонятных персонажей, шприцы и резиновые браслеты в огромном количестве. Кажется, Лавкрафт, пусть он был явно угашенный, меня узнал. Приветственно развёл свои голые руки, отчего я чуть не расстался с ужином прямо на месте. Криво ему улыбнулся и рукой махнул, мол, сиди. Мне даже кабинку освободили. Пришлось проявлять чудеса акробатики: я встал на замызганный ободок, неловко присел на корточки. Если вдруг упаду, у меня в жопе окажется шприц, а в крови, что вполне возможно, гепатит. Естественно, это стимулировало делать свои дела быстрее.

***

И всё же, как мало времени иногда требуется. Сколько я просидел в кабинке? Минуту, от силы две. А когда вышел, Лавкрафт уже лежал на полу. Неестественно бледный, даже для обычного своего состояния, какой-то полупрозрачный. Мой взгляд сразу упёрся именно в него, вдруг я сразу всё понял. Тонкая кожа и всё ещё сочащиеся пеной губы, глаза как стеклянные шарики, устремлены куда-то вверх. Чёрные густые волосы разметались по грязному побитому кафелю. Лицо изменилось, стало одухотворённым, будто он успокоился, совсем успокоился. А вокруг сидели люди и дальше смеялись, разговаривали, нередко сами с собой. Я только руки успел поднять. Потом уже оказался возле Лавкрафта, но трогать его испугался. Может быть это стыдно, но даже мёртвый он был мне противен, я просто не мог заставить себя его коснуться. Пришлось дёргать рядом сидящего, им оказался тот самый панк, который нас встретил. Он терпеливо выслушал мою нервную реплику и спокойно сообщил: - Какой врач, дурачок? Глаза застыли, видишь? Пульса нет. Тут только труповозку вызывать. -Да как же.. -Вот так же. Не он первый, не он последний. Иди отсюда. На ватных ногах я вышел из этого зеленоватого ада. Воздух в общей комнате, был свежее. А тот - отравленный. Не сдержался, как только отошёл в угол, меня вывернуло. Я бы заплакал, но меня нашёл тот самый панк. Сжалился. -Ты новенький, это видно. Испугался? Не боись, сейчас я тебе помогу.

***

Так я впервые попробовал экстези. Плевать, насколько это было правильным решением. Мне хотелось, чтобы меня кто-нибудь пожалел. Открыть глаза и оказаться у Достоевского на диване. Он матерится и разгадывает кроссворд, Сигма гремит посудой. Я могу пнуть Сигму, взять деньги и свалить в кино. Мог. Нетрудно признать, мне жалко себя, а не Лавкрафта. Ещё через час вечеринки его образ полностью стирается из моей головы. Был человек, нет человека. Мы действительно были друг другу никем.

***

В какой-то момент мне очень захотелось выйти и подышать свежим воздухом. Мама дорогая, сколько кислорода! Подвал, в котором я теперь подвисал один, сейчас был сходен с баней, хоть веники доставай. Я пришёл к такому умозаключению: один в незнакомом городе я не протяну. Поэтому как бы ни было паршиво, придётся искать временных попутчиков, а с ними и до Москвы доберусь. Вернувшись в полутёмное помещение, я немедленно стал околачиваться возле импровизированной барной стойки. Мне повезло, познакомился с интересным брюнетиком. Вместе много пили и жаловались на судьбу-злодейку.

***

-Ты поосторожней, а то задушишь. Тугие путы верёвок, чёрт побери, откуда он это достал? Не помню, как я на это согласился. Горячая рука погладила меня между лопаток и похлопала по тугому узлу. Такой хозяйский жест. -Ну, ты сам хотел чего-то интересного. А я эстет. По-моему, очень даже симпатично. Мои руки были крепко связаны за спиной. Сама по себе поза была очень неестественной. Хотя не отрицаю, в номере мотеля, который был освещён одними свечами, моя голая натура, опутанная витиеватым узором из верёвок, была привлекательна. -Спасибо, что бантик на члене не повязал, - огрызнулся я в пустоту, повернуть голову не получилось бы. Ответа не последовало, зато я чётко ощутил, как путы на шее врезались в горло и перекрыли поступление кислорода. Изо рта вырвался хриплый вскрик. Верёвки тут же ослабели. -А ты шутник. Мы не знакомы? Такое ощущение, что.. -Господи, заткнись, - перебил меня собеседник, - Ты действительно это сейчас хочешь узнать? Мне вот плевать. Его рука скользнула по моему животу, как будто специально оказавшись между раздражённой кожей и узлом. Мягкая и горячая, теперь я понял, что значит "шёлковая" кожа. Вторая рука уже недвусмысленно поглаживала мой зад. Прошло мимолётное мгновение, я снова вскрикнул, на этот раз погромче. Пришлось спрятать лицо в подушку. Бёдра сами напрягались, лишь усиливая давление верёвок, отчего удовольствие сочеталось с болью. Два ярких ощущения. Он вошёл сразу и начал достаточно резво, проверял на прочность. Толчки становились всё требовательнее, к ним добавились звонкие шлепки. Потом мой новый друг совсем заскучал. То пытался поднять руки повыше, то снова легонько придушить. -Хоть покричи для приличия. Я даже не знаю, нравится ли тебе. Звук, который я издал, напоминал скорее мёртвую чайку. Что поделать, я не профессионал в делах любовных. Я почувствовал, как нечто тёплое стекает по моим ляжкам. Появившийся хлюпающий звук только подтвердил догадки. И вот, уже хочу что-то сказать, как из коридора слышится резкий выкрик: -Дазай, оплати вино!