Трансплантация (Обстоятельства смерти 2)

POV Тан Я не знаю, знает ли он, что за те два года, что мы прожили вместе как любовники, он стал для меня всем, и я люблю его все больше с каждым днем. Мне было достаточно того, что я мог бы отдать за него свою жизнь. Он единственный ценный человек, который у меня остался. Это потому, что в моей жизни больше не осталось никого, кого бы я мог любить. Я мальчик, выросший в неблагополучной семье. Каждый раз, когда я видел, как семья моего отца счастливо сосуществует в большом доме и живет в достатке благодаря своим коррумпированным деньгам, я не мог не чувствовать зависти: я жаждал любви и хотел быть похожим на Пэда и Пора, смеющихся вместе с мамой и папой. Это была семья, которую можно было бы считать шедевром в обществе. Меня никогда не любил никто, кроме моей матери. Вот почему я бы сделал все, чтобы защитить единственного ценного человека в моей жизни. Я бесстыдно встал на колени и попросил у отца денег, чтобы вылечить болезнь моей матери. Я был готов остаться на темной стороне с оружием и обагрить руки кровью ради того, кого я люблю, и того, кто любит меня. Я никогда не позволю, чтобы ты потерялся в моей жизни после этого. Я и представить себе не мог, что смогу сделать для человека, которого любил всем сердцем. Склонившись перед фигурой мужчины, стоящего на коленях передо мной, я холодным взглядом долго смотрел на его дрожащее тело. Свет с потолка не помогал рассеять темноту в комнате, а только делал тени, падающие на мое лицо, более пугающими. Блестящий черный пистолет в руке был готов выстрелить в любой момент по щелчку моего указательного пальца. Я присел на корточки, чтобы яснее рассмотреть лицо человека передо мной, и чтобы он тоже мог его увидеть. – Ты меня знаешь, помнишь? Молодой человек повернулся, но не ответил на мой вопрос. Мне пришлось спровоцировать ответ, энергично постучав по его виску. Мужчина закричал и рухнул на землю. Я встал и медленно обошел его, а пистолет в моей руке отражал свет, который напугал его зрителя. Страх, исходящий от этого человека, был настоящим, а не поддельным. Это напомнило мне, что он не находился в темноте. Он больше похож на жертву, чем на злодея. Этот человек был одним из тех, кто похитил Банна, и был быстро схвачен инспектором Чанатипом благодаря моей компенсации. Это «плата за операцию», которую я заплатил полиции. Инспектор привел этого человека ко мне, чтобы поговорить с ним, прежде чем отвезти его в полицейский участок для допроса. – Я не буду говорить слишком много. Кто вы, на кого работаете и зачем вам нужно было похищать доктора Банна? Объяснитесь. – Я... не делай ничего со мной, - дрожащий голос молодого человека звучал жалобно. – Если ты не хочешь, чтобы я это сделал, просто ответь на простой вопрос, – я стоял и ждал ответа, но тишина была единственным ответом. Тогда я пнул мужчину в бок, чтобы причинить боль, и закричал: – Что! Отвечай, или ты умрешь! Лежащая на земле фигура начала рыдать. – ...Я не хотел этого делать... но... но нам действительно нужна была ваша помощь. Я сел рядом с головой молодого человека. – Похищение — это ваш способ попросить о помощи? – Мне жаль. Я поднял пистолет и прижал ствол к его голове. – Я дам тебе десять секунд. Если ты не начнешь говорить о том, кто ты, кусок твоего мозга, приклеенный к полу этой комнаты, будет единственным, что увидят твои родственники. Инспектор Чанатип стоял, скрестив руки на груди, и улыбался мне, когда я вышел за дверь с растерянным выражением лица. – Вы удовлетворены, г-н Вирапон? Мне потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить полученную информацию, прежде чем обратиться к полицейскому, который сегодня был в штатском. – Были ли у вас сообщения о случаях торговли органами на черном рынке? Инспектор покачал головой. – Никогда, как такое могло случиться? – Полицейский посмотрел мне в лицо. – Будьте осторожны, такие люди любят разглагольствовать, выдумывать истории для собственного выживания, обычно у них нет никакой полезной информации. – Трансплантация: нелегальные торговцы органами и жертвы, умирающие один за другим, – я нахмурился. – С чем именно вы здесь столкнулись? Вошел полицейский и встал передо мной. – Если я правильно понял, что это значит, я вам все расскажу позже. Не забудьте привести доктора, чтобы он опознал преступника. – Хорошо. – Я посмотрел на инспектора Нота, который не обратил особого внимание на полученную информацию. – Если у вас есть время, можете ли вы выяснить, правда ли это о «Трансплантации» или нет? – Это громкое дело, если это правда, я должен был бы уже слышать об этом, — ответил инспектор. Меня обеспокоило отсутствие энтузиазма со стороны полицейского. Я не хотел тащить этих ублюдков в тюрьму, это не мое дело, я просто хотел узнать, что пережил доктор Банн и что мне нужно сделать, чтобы помешать им добраться до моего парня, потому что информации у меня было очень мало. – Этот парень, похоже, всего лишь одна из жертв этой организации, и он даже не знает, что делает. – Послушайте моего совета, — сказал Нот серьезным тоном. – Не углубляйтесь в расследование дальше, а защищайте доктора. Если есть что-то, что может быть полезным в качестве улик, то принеси это мне. Я рассмеялся. – Если это что-то настолько большое, тогда работай над этим. – Если кто-то скажет вам, что в Чиангмае зарыты миллиарды долларов, вы будете тратить силы на раскопки? Я не хочу тратить время на пустые слова, у меня много работы. – Полицейский слегка похлопал меня по плечу. – Я чувствую облегчение и в то же время подавленность из-за того, что доктор, у которого под боком такой чертов маньяк, как вы, заботится о нем. Мне нужно отвезти подозреваемого в полицейский участок. Скоро увидимся, мистер Вирапон. Я посмотрел на руку полицейского на моем плече и отстранился. – Если бы я не был сумасшедшим, я бы не дожил до сегодняшнего дня. Я никогда не верил в честную систему правосудия, потому что ее не существовало. Я один из тех людей, которые знают и понимают это лучше, чем кто-либо другой. Погрузиться в темноту было решением, которое мне показалось наиболее комфортным. Мистер Блэк мог бы сделать гораздо больше, но я оставил эту личность позади. Теперь я просто учитель. Так что мой муж и Тад — мои единственные подчиненные. У меня больше нет сети влияния, как раньше. Я сделал то, что мог, на данный момент и подумал об использовании своих денег для поиска других подпольных сетей, чтобы укрепить свои позиции. Вернувшись в квартиру в сумерках, открыл дверь в комнату. Я увидел Тада, сидящего в одиночестве на диване. Дверь в спальню была закрыта, думаю, мой парень, должно быть, пошел отдохнуть туда. Когда молодой человек увидел, что я вернулся в комнату, он быстро встал и подошел, чтобы сообщить мне о ситуации. – Доктор очень хорош в своих уловках. Я почти оставил его одного и пошел вниз забрать несколько посылок. – Тад поднял руку и почесал затылок. – Быть с таким хитрым человеком, как он, разве это не головная боль? Ты смеешь оскорблять моего парня? – тыкнул я в него пальцем. Тад на мгновение замолчал. – Ну, так не должно быть. Извини. – Что тебе следует сделать, так это сообщить о том, что произошло. Не жалуйся на него, – я сложил руки на груди и сделал грозное выражение лица. – Тогда я начну сначала, — сказал он, прочищая горло. – После того, как ты ушел, доктор большую часть времени сидел за своим столом, читал книги и играл в компьютерные игры. Во время обеда и ужина доктор приходил готовить, чтобы я тоже мог поесть. Было очень вкусно. После еды он прилег отдохнуть. Потом вновь поработал и лег спать час назад. Судя по тому, что я видел, доктор не звонил и не отвечал на звонки и, казалось, не был расстроен, просто время от времени говорил со мной. Я удовлетворенно улыбнулся. – Ты сегодня хорошо постарался, можешь возвращаться домой. – Хорошо. –коротко ответил Тад, повернулся, чтобы взять свой рюкзак и направиться к двери, – Завтра мне приезжать в 8 часов, как обычно, верно? – Да, и не забудь купить свежих продуктов для моего парня, чтобы он мог приготовить для вас что-нибудь вкусное. (прим. пер.: Ну все правильное, нужно же его как-то отвлекать от приключений, но с другой стороны его еду и есть стремно, а вдруг усыпит и смоется)) Тад поднял правую руку в знак уважения, прежде чем открыть дверь и уйти. Я же направился прямо в спальню. Когда открыл дверь, то увидел его топлес и в одних трусах-боксерах. Он лежал там и расслабленно смотрел телевизор. Это было совершенно не в его манере. Я тяжело вздохнул. – Ты так же одевался дома при Таде? (прим. пер.: Упс… похоже кто-то ревнует) Он посмотрел на меня краем глаза и продолжил смотреть телевизор как ни в чем не бывало. – Нет, я просто переоделся после душа и никуда не выходил. Хотя Тад и говорил, что Банн не выглядит расстроенным, зная своего мужа, я понял с одного взгляда, что у него плохое настроение. И оно не становится лучше, когда он видит мое лицо. Причина этого в том, что я не попросил его пойти со мной в школу. Я приказал ему оставаться в квартире с Тадом в качестве его спутника. Причина, по которой я это сделал, была в том, чтобы сломить его упрямство. Быть голым рядом с другими мужчинами вызвало бы у меня неописуемую реакцию. Я снял черную куртку и оставил ее на стуле, изо всех сил стараясь не попасться на его уловку, но я был так расстроен, что не мог удержаться от слов: – Когда Тад здесь, надевай рубашку. – Я не вижу ничего, что должно было бы тебя беспокоить. Тад не интересуется мной, — сказал он, не глядя. – Но если тебя это так беспокоит, ты не должен был оставлять его со мной, ты мог бы позволить мне быть одному. Тогда тебе было бы комфортнее. Тебе не пришлось бы беспокоиться о том, что я с Тадом и что-то может произойти. Его слова на самом деле вызвали мысль о том, что он не хотел, чтобы Тад смотрел на него. Мой доктор Баннакит так умен. Если бы он к этому привык, это было бы настоящей головной болью, как и сказал Тад. Я сидел на кровати и так долго смотрел на его лицо, что он не смог вынести и повернулся, чтобы посмотреть на меня. – Что? – Ты сказал мне, что не можешь вспомнить подробности похищения из-за наркотиков, которые тебе дали, но ты можешь вспомнить их лица, верно? – Этого достаточно? – Банн отвел взгляд. – Полиция смогла поймать одного из этих людей. Они хотят, чтобы ты опознал его завтра, инспектор Нот должен снова с тобой связаться. Он выглядел удивленным, его реакция уверила меня, что он что-то скрывает. – Итак... Как ты узнал об этом заранее? Я знал, что ему не понравится этот ответ: – Сначала я сам пошёл его допросить. Его глаза расширились, а выражение лица стало сердитым. – Ты не даешь мне двигаться, но сам выходишь и расследуешь, верно? – Я сделал это сам, потому что не хотел подвергать тебя опасности... – А способ, которым ты ставишь себя под угрозу, не отличается. Ты не знаешь, с чем сталкиваешься! – Я не знаю, сталкиваюсь ли с чем-то или нет. Но говоря это, ты уже знаешь обо всем, но не говоришь мне. – Я приблизил свое лицо к его. Он попытался отстраниться, но я держал своего возлюбленного в крепких объятиях. – Кто должен злиться больше? Он уставился на меня, крепко сжав губы. Я использовал тишину, чтобы заставить его заговорить, пока он, наконец, не решил сам нарушить тишину. – «Трансплантация»… – Он уставился на мою реакцию. Ему пришлось признать, что он не впервые слышит это слово. – Здесь мы все можем найти ответы, не разговаривая друг с другом. Я не знаю, как он получил ответ или знал его, поскольку его похитили, и он мне не сказал. Но, конечно, мне действительно хотелось бы принять радикальные меры против него. – Я хочу, чтобы ты все время был связан в постели, как раньше. Он поднял руку и сжал мой подбородок. – Если ты считаешь, что это хорошее решение, попробуй. У нас все еще есть наручники. Каковы были результаты этого? Ты уже видел, каково это — испытывать боль от того, что тебя ранит любимый человек, с чем я не могу смириться? Насколько легко ты потеряешь меня, сделав это?, – его прекрасные глаза с вызовом посмотрели на меня. – Сделай это. Его слово «потерять» произвело на меня большое впечатление, я мог потерять столько конечностей, сколько мог, но не мог потерять его. То, что он сказал, заставило меня подумать, что слово «защитить», которое я имел в виду, было другим способом причинить ему боль. Когда он убрал руку с моего подбородка, я сдался ему. – Скажи мне, мы же муж и жена. Мы должны всем делиться и помогать друг другу, а не подозревать друг друга вот так. – Поклянись, что больше не будешь мне мешать, — попросил он строгим тоном. – ... Я больше не встану у тебя на пути, – я заставил себя произнести эти слова. – Но можем ли мы встретиться посередине? Куда бы ты ни пошёл и что бы ты ни делал, я не буду тебя останавливать, но попрошу Тада понаблюдать на расстоянии, если что-то случится, чтобы я мог вовремя помочь тебе, и чтобы, если потребуется, ты мог срочно позвонить ему. Он не выглядел очень довольным, но затем принял мое предложение. – Так что, предположим, мы уступим и встретимся где-то посередине, как ты и говоришь. Я вздохнул с облегчением, взял его за руку и поцеловал, прежде чем встать, открыть шкаф и принести ему синюю пижаму. – Перестань язвить. Нам нужно сесть и поговорить как следует. Он схватил пижаму, которую я ему бросил, и обнял ее. – Я не саркастичен и даже не холоден. – Не будь таким упрямым, надень его, а то простудишься, прежде чем выйдешь, чтобы узнать больше, – я подошел, чтобы взять листок бумаги и ручку. – Ты можешь начать рассказывать мне о том, что теперь знаешь о пропавших почках и трансплантациях. Чем больше я слушал, тем больше я поражался его способности получать информацию таким образом, чтобы никому не навредить. Ему не нужно было никого подкупать, хотя это было очень опасно, но это заставило меня задуматься, что мы с ним противоположности в решении проблем. Как будто один хорошо справляется с делами на свету, другой — в темноте. Я записывал все важное, что он говорил, на листок бумаги и пытался найти связь со всем. В конце концов, мы вдвоем уже делали это однажды. Когда мы пытались собрать кучу улик, чтобы выяснить, кто стоит за делом Джанеджиры, именно я принял к сведению то, что он говорил. В то время мы были не более чем людьми, которые случайно переусердствовали однажды. Не один раз, а много раз за одну ночь. – Почему ты улыбаешься? – Банн в своей синей пижаме посмотрел на меня и нахмурился. – Ничего, я вдруг вспомнил прошлое, – я серьезно отвлекся от дела. – Кхм, это показывает, что организация пытается избавиться от людей, которые продали свои почки, и какое отношение это имеет к Наресу? Он покачал головой, – Вероятно, Нарес что-то нашел в последнем трупе, который он вскрыл, и пытался это раскрыть, но не смог. Я записал это наблюдение на листе бумаги. – А как насчет доктора Бандита? – Этот человек самый подозрительный, и теперь ясно, что он в бегах. – Он схватил меня за запястье. – И еще одна подозрительная вещь — в Бангкоке так много судебно-медицинских учреждений. Почему эти случаи с отсутствующими почками попадают именно к нам на вскрытие?? Его слова поставили меня в тупик. И без того сложный, запутанный узел теперь был завязан крепко, как мертвый. – Докажи, что... – Я постараюсь спросить других судебно-медицинских патологоанатомов, проводили ли они подобное вскрытие за это время, если нет... – Доктор на мгновение замолчал. – Это показывает, что эти тела были намеренно отправлены туда, где мы работаем.