Пламя, волк и ласточка

Ведьмак видел, как сужаются теряющие цвет глаза омеги, как меркнут черты красивого лица и из них утекает жизнь, оставляя после себя пустоту. Эмгыр перестал шевелиться, его дыхание стало едва заметным, Геральт прижал его к себе еще сильнее, словно пытаясь удержать остатки тепла и поймать последний миг жизни любимого. Лодка превратилась в крошечную точку на фоне бескрайнего океана. Геральт закрыл глаза, ощущая слабое биение чужого сердца. Он чувствовал, что мир вокруг него чернеет, что вот-вот потеряется последняя нить, связывающая его с пространством за границей тьмы. Ветер донес до него жуткий девичий вопль с берега. И наступил мрак, но длился он лишь одно жалкое мгновение… …Геральт проснулся. От похрапывающего под боком абсолютно живого Эмгыра пахло ягодами и молоком, а еще мазями Йеннифер, и храпел он так безмятежно, выдыхая воздух своим горбатым носом, что Геральту сразу полегчало. Спустя полчаса бессонницы под звуки чужого сопения он смог убедить себя в том, что это был всего лишь кошмар, и снова уснул. Но выспаться ему не удалось. Часов эдак в семь утра, аккурат за час до позднего зимнего рассвета над кроватью из ниоткуда появилась Цири. Девушка тактично прокашлялась, затем еще раз, и, не дождавшись реакции, принялась бесцеремонно трясти приемного отца за плечи. – Геральт, – прошипела она ведьмаку в лицо, когда тот проморгался и уставился на нее с недоумением в кошачьих глазах, – мне надо с ним поговорить. – С кем? – икнул Геральт, а затем оглянулся на поднявшуюся взъерошенную голову справа от себя, – с отцом? – Цирилла? – Эмгыр, моментально проснувшись, сел, натягивая до подбородка одеяло, – почему ты врываешься посреди ночи? Что-то случилось? С тобой все в порядке? – Пожалуйста, не подумайте, что я безумна, – Цири села на край кровати, вынудив Геральта подвинуться, – столько всего произошло за эти дни, – она поднесла руки к лицу и рассеянно растрепала волосы, – Геральт забрал меня с острова Туманов, рассказал мне про… – она красноречиво кивнула куда-то в сторону изголовья постели, – ну, про вас, потом прыжок сюда, Дикая Охота, Весемир. Короче говоря, я в сомнениях, излагать ли вам всю правду. – Если не хочешь, можешь не говорить, – Эмгыр привычно прижал руку к животу, будто бы проверяя, как там ребенок, – но чего ты хочешь? – Отец, послушай меня и дай слово, что выслушаешь, и ты, Геральт, тоже. Ведьмак и император переглянулись и, не сговариваясь, кивнули, Эмгыр на всякий случай с легкой робостью добавил: – Клянусь своей короной и памятью твоей матери. Геральт закатил глаза на претенциозность формулировки, но благоразумно не стал шутить. – Я не могу обещать, что поеду с тобой в Нильфгаард и стану твоей наследницей и императрицей, – Цири обхватила голову и стиснула пальцами виски, – но я долго думала над нашим разговором, и поняла, что не хочу тебя отвергать. Эмгыр изменился в лице и осторожно протянул к девушке руку. Та не увильнула от прикосновения, а, наоборот, позволила бережной хватке сомкнуться на запястье. – Если я пообещаю, что обдумаю твое предложение, ты… – Цири взглянула ему в глаза и выпалила, – ты не вернешься в Нильфгаард до конца войны? Пообещай, это очень важно! – Но моей армии нужны свежие силы, – Эмгыр недоуменно нахмурился, – как ты узнала, что я собирался? Утром я планировал развернуть тех людей, которые уцелели вчера, к столице. Война застопорилась, и до весны я должен успеть забрать новый офицерский выпуск из Академии, чтобы к лету укомплектовать ими позиции на передовой до главного столкновения с Реданией. – Я не сомневаюсь, что стратегически ты собираешься поступить верно, – Цири стиснула отцовскую руку и умоляюще заговорила вновь, – но в столице тебя ждет неминуемая смерть. Откажись от пополнения армии, лучше проиграть на поле боя, чем умереть от ножа в спину. Пожалуйста, просто поверь мне. Эмгыр замолчал, его лицо стало до крайности задумчивым. Он смотрел на Цири, а Геральт, блуждая взглядом между обоими, чувствовал, как внутри чужого недоверчивого рассудка разгорается борьба: с одной стороны — долг императора, требующий вести армию к победе, с другой —интуиция, предупреждающая об опасности. – Ты говоришь так уверенно, словно знаешь что-то, чего не знаю я, – произнес Эмгыр, приглаживая ладонью растрепанные волосы. – Откуда ты знаешь, что именно в столице меня ждет то, что было сказано? – Это… это пока неважно, – уклончиво ответила Цири, отводя взгляд. – Просто поверь мне, отец, умоляю. Ты не должен ехать в Нильфгаард, по крайней мере, до конца войны, и неважно, победишь ты или проиграешь. А я клянусь, что как только настанет время, расскажу тебе то, что знаю, не надеясь, что ты поймешь и поверишь. – Будь по-твоему, – наконец произнес Эмгыр после долгой паузы. – Я даю тебе слово, что ноги моей не будет на родной земле до тех пор, пока голова Радовида не окажется на пике. Но у меня есть свое условие. – Геральт? – понятливо переспросила Цири. – Геральт, – Эмгыр усмехнулся, – я думал покинуть вас обоих, убраться и больше не тревожить тебя, как ты и хотела во время нашего разговора. – Прости за это, – Цири неловко потянулась и обняла его, толкнув ведьмака локтем, – слова были злые, я вовсе не хотела… я очень благодарна тебе за то, что ты пришел к нам на помощь. – Так вот, я собирался предоставить вас друг другу, но раз мы все же начали разговор, то я бы хотел, чтобы Геральт отправился вместе со мной. Мы очень долго были в разлуке, а меня теперь к тому же некому оберегать, и я подумал, что вы с Геральтом могли бы присоединиться в моем шествии на Север. – Я же твоя дочка, а не телохранитель, – шутливо возмутилась Цири, – Геральт, что думаешь? – Не горю желанием, – ведьмак развел руками, – но разлучаться мне бы и правда не хотелось. Куда ты намерен держать путь в таком случае? – Через Темерию в сторону Новиграда. Точнее, – Эмгыр накинул на плечи покрывало, завернулся в него, как в балахон, и попытался было встать с кровати, но боль в ноге не позволила этого сделать, и тогда император принялся размахивать руками, каждую секунду рискуя остаться в неглиже из-за сползающего покрывала, – я бы хотел провести армию отсюда, из Каэр Морхена, по тылам Радовида и ударить ему в спину. Геральт и Цири наблюдали за тем, как великий полководец топает босой ступней по полу, и каждый улыбался себе под нос с некоторой долей облечения. – Но я не могу сделать так по двум причинам: во-первых, мои силы здесь ничтожно слабы из-за того, как наши ряды проредила Дикая Охота, – Эмгыр загнул палец, – а, во-вторых, прыгать по горам моя армия не слишком-то горазда. Пока мы выберемся отсюда на равнины Каэдвена, пока дойдем до Редании, я успею родить десять сыновей и сотню дочерей. – Какой оптимистичный прогноз! – со скепсисом хмыкнул Геральт. – Это метафора, – отмахнулся император и уронил все-таки злополучное покрывало, едва-едва поймав его на уровне пояса, – проклятье! Цири, ты не могла бы покинуть комнату, мне нужно одеться. Мы вернемся через портал в Вызиму, там разделим армию на две части, первая двинется на Новиград, вторая на Третогор. Так понятнее? Если да, то немедленно брысь отсюда, нечего глазеть! Цири со смехом вылетела из комнаты, сообщив на бегу, что займется завтраком, и Эмгыр, отправив скомканную тряпку в полет на пол, действительно начал одеваться, беря вещи из рук ринувшегося помогать ведьмака. – Я рад, что нам не придется расставаться, – сообщил Геральт, глядя, как на выпирающий живот ложится ставший привычным кушак, – и что Цири нашла в себе силы поговорить с тобой. – Интересно, почему же все-таки она начала беседу так странно, – Эмгыр сел на самый край кровати, чтобы попытаться неловко натянуть штаны, и тут же угодил в ведьмачьи объятия, – ох, Геральт, ну что ты! – Мне всю ночь снились какие-то жуткие кошмары о том, как ты умираешь, – не покривил душой ведьмак, покрывая поцелуями слегка потемневшие от щетины скулы, – я был так рад, когда проснулся и понял, что это сон. И так огорчился, услышав, что ты собирался оставить нас и убраться восвояси. – И снова обрадовался, когда я предложил не разлучаться? – иронично уточнил Эмгыр, застегивая пояс, – ну конечно, кому захочется упускать беременную омегу из виду. Особенно такого, как я! Геральт не нашелся, что ответить, и просто молча кивнул, улыбаясь так, что заныли щеки. – Чтобы Роше беспрепятственно пропустил армию через свои территории, нужно договориться с ним, – Эмгыр пристегнул к поясу ножны с мечом и встал, опираясь на здоровую ногу и крепко держась за подставленное плечо, – Темерия грезит о независимости, а мне оно надо? Черт, проклятая дипломатия, ненавижу переговоры. Отправлю Воорхиса, пусть он голову ломает, а мне нужно посоветоваться с Йеннифер, но сперва завтрак! Он махнул рукой в сторону выхода в коридор. – Геральт, я не могу ходить, пожалуйста, оденься и вынеси меня во двор. Ведьмак, крякнув, взял привычную тяжесть на руки, Эмгыр тут же обвил его шею руками. – Ты совсем не собираешься все это скрывать? – уточнил Геральт, оказавшись во дворе, где возле одной из черных палаток устроили походную кухню, расставили, кажется, все имеющиеся в крепости столы со скамьями, и вовсю уже кипела работа. Запах жареного мяса щекотал ноздри, напоминая о том, как же они давно не ели. Эмгыр, на ходу отдавая распоряжения, исподлобья взглянул на Геральта и подмигнул ему. – Знаешь, я очень многое вчера переосмыслил, не только свои отношения с дочерью, но и с тобой. Мужем мне тебя, конечно, не назвать, во-первых, это все же слишком странно, а во-вторых, если помнишь, я все еще официально женат, но, если ты будешь рядом, я готов не прятать тебя за семью замками. В Нильфгаарде подобное, – он взял из рук подбежавшего оруженосца ломоть хлеба и флягу, – не осуждают, да и кто посмеет меня осуждать? – О, я знаю, кто, – Геральт осторожно помог императору сесть за стол так, чтобы согнутая раненая нога лишний раз не сгибалась в ушибленном колене, – взгляни. За соседним столом Лето мрачно пялился на них, нарезая ломти мяса, сонный Эскель восседал рядом и смотрел тоже весьма красноречиво. – Все-таки обиделись, – хмыкнул Эмгыр, наливая что-то красное, но не пахнущее вином, скорее, кислятиной давленной в кружку брусники. – Я бы тоже обиделся, – Геральт похлопал по скамье рядом, и слева от него приземлилась Цири. – На что? – спросила она, извлекая из карманов несколько галет, – с едой здесь так туго, Каэр Морхен просто не рассчитан на такое количество людей. Хорошо, что твоя армия всюду таскает с собой запасы продовольствия. – Практичность превыше всего, когда речь идет о питании и квартировании, – глубокомысленно сообщил Эмгыр, – мы позавтракаем и отправимся в путь, не стоит злоупотреблять гостеприимством ведьмаков. – А как же… – Цири вскинула голову, – похороны? Весемира нужно упокоить со всеми почестями, он это заслужил. – Наших тоже полегло немало, – омега поднес к носу ломтик вяленой свинины, понюхал его с отвращением на лице и положил обратно на стол, – хорошо, я подожду, пока вы похороните своего, и оставлю людей, чтобы они закопали тела солдат. Но только до полудня, дольше – пустая трата времени. Цири понятливо кивнула и накинулась на еду. После завтрака Геральту пришлось сложить с себя обязанности императорского носильщика и ринуться помогать Цири, Эмгыра он передал на руки оруженосцам, и снова увиделись они, только когда над Каэр Морхеном в зенит поднялось сонное зимнее солнце, остатки черных хоругвей выстроились перед воротами, и надо было отправляться в путь. – В Вызиме мы подберем вам более подходящую для марш-бросков одежду, – предложил Эмгыр, восседая на наскоро сделанном из всего, что попалось под руку, подобии носилок. Йеннифер перед отправлением в путь выдала ему здоровенную банку какой-то горько пахнущей мази и строго наказала наносить ее на раны и ушибы каждые три часа, поэтому теперь император благоухал полынью так сильно, что у всех, кто стоял рядом с ним, прошибало носы. Геральт, сидя верхом на Плотве с Цири позади себя, наблюдал за тем, как три мага под надзором чародеек открывают исполинскую воронку портала и тихо, не особо рассчитывая на понимание, матерился себе под нос. В груди у него все протестовало против эдакого манера перемещаться в пространстве, но эта внутренняя паника казалась привычной, и потому, когда пришел его черед направить послушную лошадь в белоснежные завихрения, сердце даже не успело ухнуть в пятки. Вокруг все крутанулось, небо поменялось местами с землей, завтрак подобрался было к горлу, но тут же вернулся обратно в желудок, а вокруг выросли каменные стены домов, выстроившихся по границе главной городской площади Вызимы. – Я в восхищении, – выдохнула совсем рядом Йеннифер, – меня трудно чем-то удивить, но так развить искусство телепортации – настоящая первоклассная магия! Даже в моих силах перенести разве что человек тридцать, в крайнем случае сорок. Нужно будет взять пару уроков, это не должно быть исключительно достоянием Юга. – Ты думаешь, они поделятся? – с сомнением поинтересовалась идущая рядом с ней Трисс – она тоже решила присоединиться к друзьям и хотя бы на время распрощаться с негостеприимными северными землями. – Поделятся как миленькие, – отрезала чародейка. Полный решимости Эмгыр медлить не стал, и часы после прибытия в Темерию слились в какую-то бесконечную суету, которая захватила и вечер, и ночь, и несколько следующих дней. Во дворце Фольтеста устроили перевалочный пункт сбора войск, в казармах и некоторых городских домах спешно квартировались прибывающие в Вызиму войска, а их главнокомандующий с головой ушел в планирование дальнейших действий и бесконечные совещания с генералами. Только к полуночи он обычно приползал в покои, где его терпеливо дожидался Геральт, валился пластом на кровать и моментально засыпал, даже не жалуясь на больную поясницу или тошноту от чужих запахов. Вызима, превратившаяся в настоящий военный лагерь в масштабах города, гудела от напряжения. Скоя’таэли, «Синие полоски», толпы солдат в черных доспехах и бесчисленное количество чародеев заполонили улицы, сметая всю и без того скудную под конец зимы провизию в трактирах и тавернах, и горожанам это не нравилось, но они, как и Геральт, видимо, коллективно преисполнились смиренного долготерпения. И Геральт, и Цири предпочитали особо в дела Эмгыра не вникать, посвящая дни тренировкам и охотой на нечисть в городских предместьях, но даже тех обрывков сведений, что доходили до них, было достаточно, чтобы понять: тактический гений завоевателей с Юга развернулся на полную мощь. Из пары попоек с Роше Геральт выяснил, что Эмгыр решил пойти с ним на сделку и даровать Темерии условную свободу взамен на помощь во взятии Редании. Перспектива эта казалась командиру «Синих полосок» наименьшим злом, о чем он и рассказал Геральту с присущим ему недовольным тоном. Сидя в самой дорогущей столичной таверне, из окон которой был виден дворец, они вместе рисовали на салфетке новые варианты Темерского герба – три белые геральдические линии в сплетении изогнутых солнечных лучей на черном фоне вместо синего. Ближе к началу весны Геральту с Цири пришлось на некоторое время покинуть Вызиму, чтобы разобраться с остатками Дикой Охоты и покончить с местью за Весемира, заварушка эта растянулась на долгий месяц прыжков по островам Скеллиге, когда Цири ушла сражаться с Белым Хладом, как и предрекал Гюнтер о`Дим, Геральт даже забыл на некоторое время, что где-то на материке два короля готовятся столкнуться лбами, развернув самую масштабную войну за последний век, однако жизнь живо напомнила ему, как на самом деле обстоят дела. Когда ведьмак с дочерью вернулись, вокруг уже расцветала суровая весна, дороги постепенно просыхали от слякоти, а слякотная серость сменялась робостью ранней зелени. Нога Эмгыра зажила, и он, ощутимо прихрамывая, передвигался самостоятельно – пусть, порой, от боли ему и приходилось пользоваться резной тростью. Теперь вечера император неизменно проводил в горячей ванне: вода облегчала спазмы в ноющих мышцах и немного помогала переносить тяготы увечья. Если Геральт не гонял Цири по двору, натаскивая ее в области фехтования и работы со знаками, то предпочитал плескаться рядом с Эмгыром, попутно обучаясь искусству массажиста. Но продолжаться долго это не могло, и в день, когда весна окончательно пробилась сквозь остатки зимней непогодицы, армия Нильфгаарда, словно пробудившийся от сна гигант, двинулась в путь. Для Геральта, привыкшего к одиноким странствиям по пустынным трактам и тихим лесным тропам, марш огромной военной махины был чем-то совершенно новым, он давненько уже не шел плечом к плечу с таким количеством солдат, не слышал гула их шагов, не ощущал их энергию, которая, казалось, наполняла воздух вокруг. Теперь же он словно был частью огромного живого существа, чей пульс бился в такт барабанам войны, а дыхание было наполнено боевыми кличами. Марш огромной армии поражал воображение. Геральт видел, как выстраиваются ряды солдат, подобно ровным линиям на шахматной доске, как разворачиваются обозы, наполненные припасами, ради которых интенданты окончательно опустошили вызимские кладовые, и как движутся единым порывом всадники. Каждый элемент этого слаженного механизма был отточен, и все работало как часы. С флангов армию сопровождали разведчики, зорко следившие за каждым чужаком в лесу и на полях. Пехота, закованная в черную броню, маршировала, словно неумолимая стена, а кавалерия с развевающимися знаменами неслась вперед, готовая в любой момент обрушить свою мощь на тех, кому не посчастливится угодить под копыта. Все это великолепие вызывало в душе Геральта странное смешение чувств: восхищение, удивление и легкое волнение. Ему, привыкшему полагаться на собственные силы и инстинкты, было непривычно осознавать, что теперь он больше не одиночка. На его плаще тоже был герб Нильфгаарда, а один из армейских кузнецов полностью обновил его снаряжение, так что теперь издалека ведьмака вполне можно было принять за офицера. Каждый день был полон напряжения и ожидания. Геральт видел, как сменяются пейзажи, как меняется настроение армии, как приближается час решающей битвы. У переправы через Понтарр нильфгаардцы стали лагерем, встретив первое вооруженное сопротивление в виде отрядов реданской разведки. Северян смели с лица земли ураганной атакой, но по ту сторону естественной водной преграды уже выстраивалась армия Радовида, и без образования в военной академии Геральту было понятно, что решающее столкновение – даже если оно не будет последним, произойдет здесь. Попытавшись сходу форсировать реку, нильфгаардцы завязли на середине переправы. Реданские лучники запаслись стрелами и поливали их с другого берега яростно и без каких-либо шансов перебраться через реку, не залив ее русло кровью сотен жертв из первых рядов. Когда трое саперов прощупали дно под прикрытием широких щитов пехоты и попутно к тому же выяснили, что по обе стороны от общей переправы северяне предусмотрительно сожгли все мосты, нильфгаардцы в массе своей загрустили, а Эмгыр приказал встать лагерем, чтобы подтянулись отставшие на марше обозы с продовольствием. Жратвы с собой армия тащила столько, что хватило на втрое большее количество людей, но от вопросов Геральта на этот счет Дани отмахивался обеими руками. Разведчики отправились исследовать крутые осыпающиеся края южного берега в поисках какого-никакого брода, в центре становища воздвигли непомерно огромный черный шатер, и военный совет из трех генералов, десяти офицеров званием пониже и чином пожиже принялся в поте лица совещаться. Спустя сутки яростных споров о стратегии, от которых у Геральта опухла голова, армия разделилась на две неравные части, и большая – именно большая, ведьмак специально переспросил дважды – по каким-то непостижимым причинам двинулась на северо-запад вдоль Понтарра с целью захватить дальнюю переправу с единственным уцелевшим каменным мостом и ударить по Новиграду. Эмгыр почему-то решил, что захват столицы – задача менее важная, однако сам остался в лагере. Несколько дней войска с обеих сторон отдыхали, лениво перестреливаясь и набираясь сил перед стычкой, что казалась неизбежной. Геральт резался в карты с солдатами, Цири обхаживала какую-то моложавую девицу из «Имперы», и беспокоиться не было ни единого повода, но напряжение сгущалось в воздухе и ударяло болезненными всполохами, то и дело головы людей поворачивались в сторону северного берега, где реяли на холодном ветру ранней капризной весны красные реданские флаги. – Почему нельзя снова повторить фокус с порталами? – спросил однажды вечером Геральт у Йеннифер, когда они решили выпить вместе медовухи из личного бочонка господина интенданта и еще раз обмозговать положение. – Черт их знает, – надула губы чародейка, – они не спешат делиться секретами, но, если я правильно поняла, перенести с помощью портала без гарантированных жертв можно лишь ограниченное количество людей. Не всю эту ораву, а только часть. – А перенести часть, например, кавалерии в тыл к Радовиду и насовать ему копья в жопу Дани почему-то не хочет, – Геральт цокнул и покачал головой, – не понимаю, чего он тянет. Собрался на войну – воюй. – Он что-то задумал, – Цири подсела сбоку и бесцеремонно забрала у приемного отца кружку с медовухой, – совещается круглые сутки, как пить дать, выгадывает время для какого-нибудь коварного плана. – В прошлый раз его коварные планы накрылись медным тазиком. – Не пори дурь, Геральт, – вдруг сверкнула глазами Йеннифер, – Эмгыр точно знает, что делает. Первую войну он выигрывать и не собирался, ему нужен был цинтрийский мир и поражение, чтобы полетели головы старых генералов еще из узурпаторской аристократии. Ну, и чтобы северные короли скормили ему Цинтру, само собой, в надежде, что он успокоится. Цири мрачно уставилась на исцарапанную столешницу походного стола. – А вторую войну зачем проиграл? – спросила она, не поднимая головы. – Чтобы проредить ряды северных королей и поссорить их между собой, – Йеннифер подлила девушке еще медовухи, отвернув краник на бочонке, – вся ставка сделана на третью войну, при этом жертвовать армией и давить числом его величество не желает. Значит, есть какой-то план, о котором нам пока знать не полагается. Может, партейку в гвинт?