Открытый мир DayZ vs Закрытый мир K-pop

Джуён давно раздал почти всем подарки, получил почти все подарки, принял душ, повалялся в кровати, а его несносный братишка до сих пор не появился, хотя все ребята были уже дома, все кроме Хёнджэ, Санёна и собственно Нью. Отсутствие каждого из них безумно раздражало Джоэла и, его так и подмывало то запрыгнуть в тачку, помчаться в замок ЭКЗОпланетян и привезти Джехёна за шкварник домой, или пойти выставить плечом дверь лидернима и вырвать из его лапищ мелкого. И то и другое действо пугало его тем, что он мог там увидеть. А именно, парень предчувствовал жесточайшее вероломство за обеими дверями, но больше этого его пугало то, что сам он мог совершить в момент обнаружения неприятностей. Он мог убить. Да, просто и быстро убить. На кровати Чанхи лежала целая куча различных Хэллоу Китти, которых он явно приготовил для подарка брату. Джуён с любовью брал в руки каждую кошечку, целовал в носик и возвращал на место. Ни одну из них он не решился взять себе без позволения Нюши. Заметил, что в комнате отсутствовал рюкзак мелкого, остальное, вроде все было на месте. Ни в комнате, ни в ванной не было грязных вещей. Значит, тот даже еще не переоделся и куда-то ненадолго вышел. Джуён после жутко долгих десяти минут головоломных раздумий принял единственно верное решение. Он сейчас уедет. Уедет в Неосити. И пусть тут все будет, как будет! Впрочем, он и не собирался оставаться в Зелено надолго, так как обещал завтра встретить Тохошинки в аэро, но предполагал увидеться с братом и с любовником. Значит, не судьба… Усевшись в Гретель, Джуён вдруг вспомнил о своем обещании Эрику прогуляться на рассвете. Инстинктивно отстегнул ремень безопасности и повернул ключ, но через секунду повернул ключ обратно, надел солнцезащитные очки, снова пристегнулся и медленно выехал из двора, напевая джексоновский I’m bad… *** Чанхи услышал звук мотора отъезжающей Гретель, приподнял голову с закрытыми глазами и, приняв отъезд брата как неизбежное зло, вновь откинулся на подушку. В это же мгновение Санён также оторвался от выцеловывания внутренней поверхности раскинутых бедер младшего, прислушался, не встретился со взглядом любимых глаз и вновь вернулся к прикосновениям к нежным местам мальчишки. Он обещал, он целовал. Каждый сладкий сантиметр желанного тела. Он обещал много, он обещал сильно. Это «много» ускользало в бесконечность, это «сильно» кружило голову старшего то раскатистыми колокольчиками смеха, то вскриками, то глухим мычанием. Чанни не открывал глаз, он лишь улыбался, прислушивался к своим ощущениям и кончиками пальцев показывал Санрио, где нужно теперь целовать. Санрио. Именно так называл Чанни Санёна тет-а-тет в созвучии с названием фирмы, выпускающей его любимых Хэллоу Китти. В его устах это звучало ближе к «Санлё». Старшего сводили с ума это произношение, эта близость гениталий и, эта россыпь поцелуев вокруг да около. И, нет, он даже не смел просить большего и без устали целовал, целовал, целовал любимого парня. Учитывая необыкновенный импульсивный характер Нюши, Санён вообще никогда не был ни в чем уверен, даже сейчас, когда его губы были на расстоянии каких-то миллиметров от входа во внутреннее пространство этого субтильного тела. Парень мог в любой момент соскочить и свалить прочь. Гоняя такие невеселые мысли, старший продолжал ласково целовать любое место, куда прикасался пальчик любимого и, ошарашенно посмотрел на его лицо, когда этот пальчик оказался под самыми яичками и сразу же выше на самом стволе давно затвердевшего члена, и вдруг проехавшись вверх по нему, остановился на его кончике. — Чанни, ты уверен? — начал было Санён, на что услышал наидерзейший ответ: Завали! Завали свой рот, Санлё! И Санён завалил. Уже не губами, а языком быстро, широко и смачно пройдя от самых яичек наверх, он сразу и полностью, но мягко и аккуратно взял в рот вожделенный предмет своей любви, продолжая всматриваться в лицо возлюбленного, стараясь не упустить ни одно движение его мускулов и губ, теряя голову от увиденного. Завалил, отсосал, привёл малыша к краю бездны, удерживая за руку, не давая пасть на дно, ощущая же себя лично ниже этого дна. — А где я окажусь, войдя внутрь, — сразу подумалось старшему, он выпустил из плена чужую плоть и сомкнул глаза, тут же мириады звездочек нахлынули на его веки и, пульсируя, отнимая последние силы, довели его до края своей собственной бездны. Проглотив до последней капли пряные соки, Санён открыл глаза, дабы не потерять сознание. Чанхи уже сидел, склонившись к нему с недовольным видом и выдал следующее: Сожрал без остатка, жадная свинья! Ну хотя бы, — и парень несколько раз ткнул пальчиком в свои губы, показывая, куда его нужно срочно поцеловать. — Конечно, конечно! — старший раскрыл губы навстречу поцелую и, юркий теплый язычок Чанни пробежался у него во рту, делая обороты вокруг языка, скользя по зубам, проваливаясь глубоко в горло, пытаясь обнаружить остатки себя. Вышел, сглотнул, смакуя, вид был до сих пор недовольный: Ты свинья, Санлё! Пытается подрочить свой писюн и надавливать в ожидании хотя бы капли, но тщетно. — Могу предложить свое, — весело улыбаясь, проговорил Санён, опуская глаза себе в промежность, — Надо было попросить. Я всегда забираю драгоценности без остатка. — Я хотел попробовать себя. Именно из твоих уст. — У нас есть все время мира, Чанни, — начал было Санён. — Чуть больше месяца — это время мира?! — прокричал Нюша и заплакал. Он вспомнил о предстоящем скором уходе лидера в армию. — О май! Сдурел что ли?! Да я заставлю тебя в ближайшие пару часов кончить три раза подряд! — уверил его старший, аккуратно смахивая кончиками пальцев слёзы со щёчек мальчика, — Только. Только не уходи. — Правда?! Хорошо, — громко и потом чуть тише сказал Чанхи, — Только я хочу поесть. Мяса с кровью. Давай покушаем сначала, а потом, мы продолжим и, ты заставишь меня три раза кончить. Кончить! Как смешно это звучит! Ахахахахахаха! Тысяча серебристых колокольчиков сумасшедшим шквалом проникла в слуховые проходы ушей Санёна и заполнила этим стереозвоном всю его счастливую голову. А через полчаса не менее счастливый Нью сидел за его столом, разрезая ножом непрожаренный кусок говядины, покачивая ногой и напевая: Your butt is mine…Because I'm bad, I'm bad — Come on, bad, bad — really, really bad…