Skydive | Прыжок с парашютом

Мидория нервничал. Стейн, конечно же, сразу это заметил. — Что случилось? — спросил темноволосый мужчина, как только увидел Мидорию на пороге их обычного места встречи. Мидория переминался с ноги на ногу, заламывал руки и смотрел куда угодно, только не на убийцу. Стейн уже знал эти признаки. Видите ли, технически Изуку был двойным агентом. Он сотрудничал с полицией, чтобы поймать Стейна, но у Изуку была личная и, честно говоря, более важная цель — сделать так, чтобы Стейн поправился. Стейн был таким же, как Мидория — его сломило общество, в которое он когда-то так свято верил, его использовала и оскорбляла система, призванная помогать людям, и всё потому, что он родился каким-то ненормальным в культуре, где быть ненормальным было нормой. У Изуку, по общему признанию, был самый короткий путь к цели, ведь у него вообще не было причуды, но Стейн начал раскрываться. Когда-то Стейн хотел стать героем. Изуку не знал, учился ли этот человек в школе героев (хотя ненависть Стейна к этим заведениям заставляла его думать, что да), но он знал, что, как и Изуку, тот подвергался травле из-за своей «злодейской» причуды. Общество героев так сильно травило Стейна, что он прошёл путь от желания стать героем до убийства героев, запятнав свои руки, потому что никто другой этого не сделал бы. В глазах Изуку Стейн не был злодеем, он был сломленным человеком, который пытался улучшить общество, пусть и злодейскими методами. И всё же это не облегчало задачу. Изуку сделал глубокий размеренный вдох и задержал дыхание на одну, две, три, четыре секунды, прежде чем резко выдохнуть. Изуку так нервничал, потому что планировал рассказать Стейну о своей работе в полиции. Но это означало, что ему придётся объяснить ложь, которой он кормил этого человека в течение нескольких месяцев, и, давайте будем честны, признаться серийному убийце в том, что ты несколько месяцев работал на другую сторону — не лучшая идея. Но, чёрт возьми, Изуку собирался помочь Стейну, и для этого ему нужно было, чтобы этот человек доверял ему, и если для этого нужно было разрушить их нынешнее доверие, чтобы восстановить его позже, то Изуку так и сделал бы. Изуку сделал ещё один глубокий вдох, а затем быстро выпалил: — Я работал с полицией, чтобы помочь выследить и поймать тебя. Но слова вылетели из него пулемётной очередью, и Изуку почти испугался, что ему придётся повторить их медленнее, когда выражение лица Стейна сменилось с растерянного на задумчивое, а затем на то ужасное нейтральное, которое он так часто использовал. — Продолжай, — процедил мужчина, протягивая руку к своим мечам, которые он бросил на пол рядом с собой. Изуку сглотнул, но сделал, как он сказал. Он рассказал Стайну всё: что поступление в U.A. было скорее прикрытием, чем чем-то ещё, что, хотя Изуку больше всего на свете хотел стать героем, на самом деле он не стремился на курс героев, что на самом деле всё это время он учился, чтобы стать частным детективом по просьбе полиции, чтобы они могли работать с ним и использовать его информацию, чтобы выследить и, надеюсь, в конце концов поймать убийцу героев. Изуку рассказал Стейну о своём экзамене, чтобы на самом деле стать частным детективом, получить лицензию и набрать достаточно баллов (которые он щедро занизил), чтобы легко сдать экзамен. Как он тренировался не только с ним, но и с двумя другими профессионалами, которых Стейн одобрил. Изуку не мог остановиться, когда начал говорить, и мужчине пришлось поднять руку, чтобы заставить мальчика замолчать. Теперь он дрожал от волнения. — Скажи мне. — начал Стейн. — Если ты так долго играл в двойного агента, то почему меня до сих пор не арестовали? — Изуку съежился, презирая горечь в словах этого человека. — Я доверял тебе, возможно, глупо, как могло бы показаться, и все же я знаю, что из-за этого ты мог бы легко запереть меня сейчас, законно это или нет. — Изуку поежился под пристальным взглядом мужчины. — Так почему? — Потому что… — Изуку прикусил нижнюю губу, теребя её зубами, пока думал, что сказать. Он мог бы быть честным и сказать, что хочет помочь Стейну, чтобы тот снова увидел свет общества героев и, может быть, может быть, убедить его попробовать реабилитироваться. Изуку не видел в этом ничего лучше откровенной лжи, поэтому выбрал нечто среднее. — Потому что я тоже тебе доверяю. — Изуку заметил, как напрягся мужчина. — Я не должен был, уж точно не должен был доверять тебе ещё с нашей четвёртой или пятой встречи, но ты… — у Изуку на глазах выступили слёзы. — Ты верил в меня, когда никто больше не верил. Мне пришлось попытаться покончить с собой, чтобы люди наконец увидели, что я чего-то стою, и даже тогда мне приходилось бороться за каждую крупицу их веры. Я должен постоянно доказывать, что я стою тех усилий, которые они прилагают, и что я заслуживаю того, чтобы меня видели, слышали и уважали, но ты… — Изуку встретился взглядом с мужчиной и увидел, как из его взгляда исчезла часть этой холодной отстранённости, как в нём промелькнули эмоции, когда Стейн снова увидел себя в мальчике, который так старался быть героем. — Ты уважал меня просто за то, что я пытался. Я-я не должен был добиваться успеха или… или быть лучшим или даже нормальным за то, что я пытался сделать, и ты всё равно верил, что я герой, просто потому, что хотел им быть. Хотел помогать, когда никто не хотел, чтобы я помогал. — После признания грудь Изуку тяжело вздымалась, из его стеклянных глаз текли слёзы. — Конечно, ты страшный, ты убийца и злодей, и я, наверное, должен тащить тебя в участок прямо сейчас или бежать от тебя как можно дальше, но ты тоже должен прятаться от меня, избегать меня и, возможно, замышлять моё убийство, но ты этого не делаешь. Только потому, что ты считаешь меня героем. — Я знаю, что ты герой. — поправил Стайн. — Люди, которые не являются героями, не жертвуют всем ради других и их безопасности. — Стайн выглядел почти расстроенным, и Изуку не мог не почувствовать, что мужчина говорит о собственных недостатках. — Люди, которые не являются героями, не стремятся спасать тех, кто, вероятно, даже не хочет, чтобы их спасали. После этого воцарилась тишина, которую нарушил Изуку, тихо заговоривший, словно боясь, что его отвергнут (потому что так оно и было). — Итак… — неуверенно начал Изуку. — Ты не злишься? Стейн позволил своему молчанию затянуться еще на мгновение, прежде чем тяжело вздохнул. — Нет, малыш. — Он сказал это так, как будто был разочарован собственным ответом. — Это не так. Во всяком случае, приятно сознавать, что ты все еще сохраняешь этот истинно героический дух, все еще пытаешься остановить злодеев, помогая людям. Изуку ничего не мог с собой поделать. — Я не думаю, что ты злодей, на самом деле. — Изуку признает. — Я думаю, что, возможно, ты мог бы стать великим линчевателем. — Строго говоря, это было не более законно, чем быть злодеем. Чего Изуку не ожидал, так это того, что Стейн выпрямится, напрягая каждый мускул, и злобно посмотрит на мальчика. — Не называй меня линчевателем. — Изуку вздрогнул, моргая от внезапной смены настроения. Стейн, похоже, понял, что такая перемена была нехарактерна даже для него, и вздохнул. — Я не линчеватель. Может, когда-то и был. Но теперь я не могу вернуться назад. Мидория прикусил щёку. — Ну, никто не может вернуться назад, — заметил он. — Люди могут только двигаться вперёд, да? Стейн недоверчиво посмотрел на него, словно не мог поверить, что Изуку не воспользовался возможностью расспросить его о прошлом. Честно говоря, Изуку тоже не мог поверить, что не воспользовался возможностью расспросить его о прошлом. Он так сильно хотел задать все возможные вопросы, но решил, что и так уже надавил на него достаточно. Затем он фыркнул, что было очень странно для человека без носа, но так характерно для Стейна, что Изуку всё равно ухмыльнулся, когда тот ухмыльнулся в ответ. — Да, конечно, малыш. В итоге они немного поговорили: Стейн задавал вопросы о том, как мальчик связан с полицией, а Изуку отвечал настолько хорошо, насколько мог, не подвергая опасности офицеров, с которыми работал. Это было единственное, что он ясно дал понять Стейну: независимо от его мнения о том, как они обращаются с Изуку, они были под запретом, пока не сталкивались с ним, и то же самое относилось ко всем, кого Стейн мог идентифицировать как причинивших вред зеленоглазому. В какой-то момент Стейн оживился, как будто только что вспомнил что-то важное, и Изуку поморщился, когда тот задал свой следующий вопрос. — Кстати, что ты сделал с ножом, который я тебе дал? — Изуку уставился на мужчину. Ни один из них никогда не упоминал нож, и Стейн никогда не признавался, что намеренно отдал его мальчику. До этих пор, Изуку покачал головой подальше от мыслей о блондине и кровь и зной и взрывов и страха, болит достаточно долго, чтобы ответить. — Я сохранил его. — Изуку порылся в карманах, вытаскивая лезвие, и почувствовал некоторую гордость, когда Стейн выглядел искренне удивленным. — Какое-то время он был у полиции, пытались снять с него отпечатки, но к тому времени я им уже воспользовался, так что… — Изуку закрыл рот, осознав, что допустил ошибку. Стейн тоже понял. — Каким образом ты им воспользовался? — Спросил мужчина. — Ты даже не знал, как обращаться с ним, не причинив себе вреда, еще пару недель назад. — И, несмотря на поток ужасных воспоминаний о крике боли Бакуго и его собственном непреодолимом страхе, Изуку покраснел при упоминании о его поистине ужасном обращении с ножами. Конечно, он стал лучше, и это будет его основным оружием на поле боя, но когда он начинал, то разбирался в этих вещах хуже, чем пятилетний ребенок. Изуку отвернулся, уставившись в пустоту, и в его голове промелькнул тот день, как это обычно случалось, когда он думал о Бакуго, или о ноже, или вообще о чём угодно. Всё, каждая прядь светлых волос, каждый ярко-красный глаз, каждый громкий взрывной звук или вспышка яркого света заставляли его готовиться к бегству, готовиться к столкновению, обдумывать, как лечить открытые ожоговые раны и как лучше всего скрыть шрамы, пока они не зажили и не превратились в едва заметные среди множества старых шрамов. Изуку осторожно погладил рукоятку ножа, поворачивая его в руках простым и относительно безопасным способом, которому научил его Стейн, а Изуку научился, наблюдая за ним. — Это было давно. Через пару недель после того, как ты оставил мне нож. — И, вау, казалось, что это было совсем недавно. Даже несмотря на всё, что происходило в жизни подростка, воспоминание было таким же навязчивым, как и при личной встрече. — Старый друг — нет, х-хулиган из моей старой школы загнал меня в угол. — Изуку сглотнул. Он не мог вдаваться в подробности, ведь Изуку никогда бы себе не простил, если бы Каччан погиб из-за него. — Я… я испугался, и он… — Изуку сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — Я не хотел причинять ему боль. Я просто хотел сбросить его с себя, но я держал нож и… — Изуку поморщился, его разум был затуманен кровью. О боже, я причинил кому-то боль. Я причинил ему боль. Он истекал кровью, ему было больно, и… — Малыш. — Изуку посмотрел на Стейна. — Он жив? — Конечно! — закричал Изуку. — Я бы не… я бы никогда… — Тогда не беспокойся об этом слишком сильно, — Стейн пожал плечами. — Насколько я понимаю, ты действовал в целях самообороны. — Стейн серьёзно посмотрел на него, и Изуку съёжился под этим взглядом. — Я видел тебя вскоре после этого, помнишь? Я знал, что тебе больно, просто не знал, откуда. — Изуку снова съёжился, вспомнив об этой встрече. Теперь, зная, что он знает о про-герое номер один, ему стало ещё хуже. — Это снова тот придурок? Как ты его называешь? Каччан? Изуку нервно кивнул. Он использовал это прозвище только со Стейном, когда рассказал ему о травле, а когда Стейн потребовал назвать имена, Изуку только улыбнулся и назвал прозвище. Не то чтобы у Стейна было описание. — Да, Каччан, — Изуку посмотрел в потолок. — И он не такой уж плохой, он просто… — Избалованный геройский отпрыск с эго размером с Азию и причудой, настолько разрушительной, что ты на 40% состоишь из шрамов? — С каждым словом Изуку всё больше и больше увядал. — Я знаю, что ты хочешь видеть в людях лучшее, но фальшивка не может быть героем. Ты знаешь это, Мидория. — Изуку нахмурился и решительно сжал кулаки. — Он поступил в U.А., — сказал Изуку мужчине, не обращая внимания на его разъярённое выражение лица. — Я его не видел, но знаю, что ему лучше. — Изуку был уверен. Инко рассказала ему, каким спокойным был мальчик после нападения на U.S.J. и каким он был даже до этого. — Ему ещё не лучше, но он идёт на поправку. — Изуку посмотрел на Стейна. — Ты не думаешь, что он заслуживает шанса? — Нет. — Стейн был невозмутим. Изуку раздраженно вздохнул. — Стейн. — Нет, — твёрдо сказал Стейн. — Этот подлец причинил тебе боль, он — дно бочки с отбросами. Ты, настоящий герой, всё ещё пытаешься помочь ему, спасти его, а он только и делает, что причиняет тебе боль. — Стейн ухмыльнулся. — Каччан этого не заслуживает, ничего из этого. Изуку только улыбнулся. — Разве не это делает героя? — Спросил Изуку. — Спасать людей, даже если они не хотят, чтобы их спасали? Услышав, как его собственные слова обернулись против него, Стейн нахмурился. — Если я когда-нибудь узнаю, кто такой этот Каччан, ничто не помешает мне убить его. Тело Изуку дернулось, как будто его ударили под дых. — Нет! — закричал он, заставив злодея подпрыгнуть. — Нет! — Что значит «нет»? — прорычал Стейн. — Ты не слышал, что я сказал? — Ты не будешь выслеживать Каччана, — прорычал в ответ Изуку. — Он, конечно, издевался надо мной. Он был куском дерьма, подлым и самодовольным, но он пытается. Он пытается стать лучше. Стейн выглядел неубеждённым. — Лучше для всех или лучше для всех, кроме тебя? — Изуку запнулся. — Скажи мне, ты бы поверил, что он спасёт тебя? Если бы ты оказался в ловушке или в опасности, рискнул бы он своей жизнью ради твоей? — У Изуку не было ответа, и это был ответ сам по себе. — А как насчёт других людей без причуд? Ты бы поверил, что он спасёт их? — Изуку не ответил. — Я убью его, если когда-нибудь найду. Прости, Изуку. Мидория стиснул зубы и сжал кулаки. — Как насчёт сделки? — предложил Изуку, решительно глядя на мужчину. — Ты никогда не сможешь выследить Каччана. — Мужчина открыл рот, чтобы возразить, но Изуку шагнул вперёд. — Но, — сказал он, перекрикивая голос Стейна. — Но, если ты когда-нибудь столкнёшься с ним. — Изуку заёрзал, уже чувствуя себя неловко из-за того, что так рискует жизнью Бакуго, но какой у него был выбор? — Я не буду мешать тебе пытаться. Стейн, казалось, был немного более доволен этой сделкой. — А если я всё равно его выслежу? — спросил Стейн с вызовом. Изуку прищурился, что было редкостью для этого мягкого мальчика, не говоря уже о том, что он смотрел на откровенно более пугающего мужчину. Следующие слова Изуку произнёс как факт, с достаточной уверенностью, правдивостью и убеждённостью, что Стейн впервые испугался мальчика. — Тогда я выслежу тебя. — мрачно пообещал Изуку. — И я могу пообещать тебе, что ты пожалеешь, что вообще встал на этот путь. Стейн согласился на сделку. __________________ Незу приготовил чай для Изуку, когда тот пришёл. — Ах, Мидория, доброе утро! — Доброе утро, Незу, — поздоровался с млекопитающим Изуку. — Что ты сегодня сварил? — О, я нашел этот чудесный напиток из гибискуса с Гавайев, — Незу приятно промурлыкал, и Изуку пришлось согласиться. В комнате пахло слаще, чем обычно, и Изуку обнаружил, что ему очень нравится этот новый аромат. — Я подумал, что он может понравиться и тебе. — Спасибо, — Изуку был тронут тем, что этот человек подумал о нём. — Вы уже решили, чем я буду заниматься в U.A.? — Так и есть, — подтвердил Незу, сложив лапы на столе как можно плотнее. Изуку сел на своё обычное место и принял от сенсея дымящуюся чашку цветочного чая. — Но прежде чем я скажу то, о чём думал, что ты хочешь здесь делать? Изуку был поражён. — Чего я хочу? — переспросил он. Никто не хотел знать, чего хочет Изуку. Мидория быстро отогнал эти мысли. — Я… Изуку не знал. Чего он хотел от U.А.? Что он мог сделать для школы, которая так много для него сделала? Получив лицензию, Изуку, вероятно, мог бы стать для них кем-то вроде разведчика, особенно после нападения на U.S.J. и бегства главных виновных. Но с Незу в качестве директора Изуку не был уверен, что он им нужен. Может, аналитика? Изуку любил это хобби, и мысль о том, чтобы заниматься им, чтобы помогать другим? Помогать будущим профессионалам? На сердце у него стало странно легко при одной мысли об этом. — Я не знаю. — наконец ответил Изуку. — Я думал, может быть, интеллект, но у школы уже есть ты. — Незу кивнул, как будто он сам тоже пришел к такому выводу. — Может быть, анализ причуд? — О? — Усы Незу зашевелились от любопытства. — Как так? — Ну, — начал Изуку, вертя в руках чашку с чаем. — Я люблю анализировать причуды, вы это уже знаете. — Кивок, и Изуку продолжил. — Я подумал, что, может быть, я мог бы делать это для учеников? Незу задумчиво хмыкнул. — Что-то вроде продвинутого консультирования по причудам? — Изуку не думал об этом в таком ключе, но это напомнило ему, как Ко, Рео и их компания на Дагобе тоже упоминали консультирование. — Возможно. — О чём ты думал? — спросил Изуку, искренне интересуясь, что придумал этот гений. — Ну, я пришел во многом к тем же выводам, что и ты. — Начал Незу, сделав глоток чая, когда сделал паузу. — Я полагаю, что некоторые из наших студентов — особенно первокурсники — могли бы извлечь пользу из профессионального анализа, подобного твоему. — Изуку открыл рот, чтобы возразить, что он не профессионал в анализе. Черт возьми, он едва ли был профессиональным следователем, но Незу остановил его движением лапы. — Однако я считаю, что твои таланты можно было бы лучше использовать в разведке. Изуку нахмурился. — Но ты можешь это сделать. — Я мог бы, — согласился Незу. — Но поскольку Спортивный фестиваль планируется провести как обычно, не помешает ещё один комплект глаз и ушей в школе. — У Изуку отвисла челюсть, когда он уже собирался сделать глоток чая, который наконец-то остыл до приемлемой температуры. — Незу, — ошеломлённо начал Изуку. — Вы меня нанимаете? — Если хочешь, — подтвердил Незу. Изуку поставил чашку на стол, чтобы не уронить её. — Конечно, тебе щедро заплатят за услуги, учитывая твой уровень мастерства и плотный график, связанный с делом Стейна. — Ты хочешь, чтобы я, — Изуку указал на себя, — работал в U.А.? — Незу кивнул. — Не герой-профессионал? — Нет, пока нет, — согласился Незу, и, чёрт возьми, он сказал «пока нет» — Но, как и в случае с твоим зачислением сюда, ты будешь оставаться в тени. — Изуку всё ещё не мог осознать это. Он, работающий в U.А. — Кроме того, мы и раньше нанимали дополнительную помощь из нескольких организаций. Вряд ли это ненормально, что непрофессионалы бродят по U.А. — это правда — подумал он. Курсы по бизнесу и поддержке, а также по менеджменту и маркетингу получили специальные уроки от гостей из разных сфер, которые помогли определить будущие карьерные пути. — Конечно, ты всегда можешь сказать «нет». — Нет-нет, — Изуку отчаянно замахал руками. — Я бы с удовольствием поработал здесь, — Изуку рассмеялся, всё ещё пребывая в шоке. — Я просто… вау. У меня есть работа. Точнее, теперь их две. — Пока нет, — Незу покачал головой, и в его голосе прозвучала весёлая нотка. — Вам нужно подписать документы и заявления, но да, работа такая же хорошая, как и ваша. — Как долго я буду здесь работать? — спросил Изуку. — До спортивного фестиваля осталось всего пару недель. — Верно, — Незу кивнул. — Можно назвать это своего рода… продлённым контрактом. — Изуку внимательно слушал. — Он действителен только в течение времени, оставшегося до фестиваля, но ты всегда можешь прийти сюда поработать. — Усы Незу снова задрожали. — Желательно после того, как тебе исполнится 18, потому что, как мне кажется, будет сложно объяснить, как мы тебя нашли до этого, но ты всегда будешь желанным гостем в кампусе, у тебя будет пропуск для персонала, чтобы ты мог заходить в комнаты, которые никто другой не сможет открыть, и ты всегда будешь желанным гостем. — Это звучит… — Изуку нахмурился. — Как кошмар для пиарщиков и службы безопасности. — Незу издал звук, похожий на человеческое фырканье, и поднял лапу, чтобы изящно прикрыть рот; очевидно, он сам удивился, что издал этот звук. — Вы уверены, что это хорошая идея? — Ты бы злоупотребил этими силами? — полуриторически спросил Незу. — Нет! — тут же ответил Изуку, ужаснувшись самой мысли о том, чтобы злоупотреблять своей властью над другими. — Тогда нет, — ответил Незу, очевидно, ожидавший такого ответа. — Я не вижу никакой проблемы. — Изуку не мог не согласиться, видя, что этот человек был прав (как это часто бывало), но он не мог избавиться от чувства, что его доверие было отдано слишком легко. — Пожалуйста, Мидория. — Незу закатил глаза, и мальчик покраснел, осознав, что, вероятно, сказал это вслух. — Я последний человек на земле, который легко бы кому-то доверился. В U.A. есть множество мер против злоупотребления властью со стороны учителей, если они когда-нибудь попытаются это сделать, но даже в этом случае у нас никогда не возникало проблем. — Незу внезапно стал серьёзным. — Я очень тщательно выбираю тех, кому доверяю своих учеников и свою школу. От едва скрытой угрозы по спине Мидории пробежала дрожь, но это убедило его в том, что решение было принято не на скорую руку. — Хорошо, — вздохнул Изуку, делая большой глоток приятно горячего чая. — Я согласен. — Отлично. — Незу хлопнул в ладоши, и все намёки на серьёзность и угрозу исчезли, уступив место обычному весёлому настроению мыши. — Я подготовлю ваши документы, чтобы ты мог их заполнить к концу дня, а затем мы обсудим детали и оплату. — Глаза Изуку расширились. Верно, работа подразумевает оплату. Он почти забыл. — А также часы работы и обязанности. До встречи. — Прозвенел звонок, и у Изуку возникло отчетливое ощущение, что Незу спланировал это. — О, ты бы посмотрел на время. — Сказал мышонок притворно рассеянно, вскакивая со стула. — Пойдем пообедаем? — спросил он. Изуку не смог сдержать нежную улыбку, растянувшую его губы. — Было бы не плохо. Они вместе направились в столовую. Там уже было многолюдно, хотя звонок ещё не прозвенел, и Изуку увидел сотни учеников, уже стоявших в очереди. — О боже, — нахмурился Незу, увидев очередь. — Это, конечно, неудобно. Изуку фыркнул. — Это можно описать одним словом. — Несмотря на свое собственное отвращение к толпе, Изуку повернулся, чтобы посмотреть на мужчину. — Хочешь, я принесу тебе обед? — Ланч Раш всегда готовил первым, так что Незу мог легко входить и выходить. Изуку почувствовал себя немного виноватым, что испытал огромное облегчение, когда Незу покачал головой. — Нет, я меньше. Если пойду я, это будет быстрее. — Мужчина сделал шаг вперёд, затем замешкался. — Хочешь чего-нибудь? — Нет, — Мидория покачал головой и неопределённо указал в сторону стойки с приправами и столовыми приборами у края столовой. — Я просто подожду там. Они кивнули друг другу и разошлись в разные стороны. Мидория изо всех сил старался не обращать внимания на взгляды, которые на него бросали — он знал, что не каждый день и даже не каждый год кто-то проводит время с директором. Незу почти не появлялся на собраниях и в своём кабинете, и уж точно не с кем-то настолько юным, с которым он, казалось, дружил. И всё же от взглядов, устремлённых на него, и сопровождавших их перешёптываний у него задрожали руки. Пытаясь казаться более естественным, Изуку достал свой телефон и бездумно открыл и закрыл несколько приложений, не проверяя, что в каждом из них, и даже не запоминая, какие приложения он открыл. Ему просто нужно было чем-то занять себя. Это было напрасно, потому что он не мог заглушить слишком знакомый звук взрывов и криков. Изуку подпрыгнул на фут в воздух, дико оглядываясь в поисках источника звука. Этого не может быть. Этого не может быть. Это невозможно. Но это было возможно. У Изуку был многолетний опыт поиска блондинов, злющих блондинов, так что ему не составило труда заметить копну пепельных волос всего в нескольких столиках от него. Он ничего не мог с собой поделать: ни с тем, что у него перехватило дыхание, ни с тем, что его руки начали бесконтрольно дрожать, ни с тем, что его сердце болезненно заколотилось. Он ничего не мог поделать с тем, что у него зазвенело в ушах, или с тем, что его взгляд остановился на отметине, которая когда-то была кровавой, плохой и больной, а теперь превратилась в шрам. Шрам, который тянулся от уголка его челюсти к скуле, к носу. Бакуго кричал что-то, чего Изуку не слышал (он не знал, было ли это из-за звона в ушах или из-за шума в столовой), красноволосому мальчику с острыми зубами, которые красиво сверкали в широкой улыбке. Его кожа в том месте, куда Бакуго пытался его ударить, была твёрдой и почти каменной. Изуку ещё успеет восхититься этим позже, когда не будет балансировать на грани панической атаки и верной смерти. Изуку не мог дышать, его дыхание было слишком коротким и поверхностным, чтобы обеспечить его необходимым количеством кислорода, и он оторвал взгляд от блондина. Каччан не заметил его, с Изуку всё было в порядке. Мидория крепко зажмурился, сделал глубокий вдох и задержал дыхание, пока его лёгкие не начали требовать, чтобы он снова вдохнул. Затем он с трудом выдохнул и сделал ещё один глубокий вдох. Это была не самая эффективная техника дыхания, которую он когда-либо пробовал, но она действовала. Сердце Изуку постепенно вернулось в норму, дыхание перестало быть прерывистым. Он осторожно приоткрыл один глаз, чтобы снова оценить ситуацию. Он в шоке распахнул глаза, увидев то, что предстало его взору. Бакуго… сидел. Спокойно. Его лицо по-прежнему было хмурым, и Изуку почти слышал рычание, которое он, несомненно, издавал в отместку за руку, закинутую ему на плечи, но он не причинял ему вреда. Красноволосый парень, который был здесь раньше, просто… небрежно навис над блондином, и Бакуго не угрожал убить его, не нападал на него и не ставил его на место. Они были… друзьями? Изуку не мог этого понять. У Бакуго не было друзей, у него были последователи. Бакуго общался только с теми, кто был готов следовать за ним по пятам, и угрожал и нападал на всех остальных. Бакуго не обедал с людьми и не позволял им виснуть на нём. Мидория втянул в себя воздух, напрягшись всем телом, когда блондин отвернулся от людей, с которыми сидел, и уставился на него. У мальчика отвисла челюсть, и Изуку приготовился бежать, но вместо этого подпрыгнул и смущённо взвизгнул, когда на его ногу мягко опустилась лапа. — О, — сказал Незу, вздыбив шерсть от внезапного громкого звука. — Прошу прощения, Мидория. Ты не ответил на мой зов. Изуку посмотрел на млекопитающее, призывая своё сердце и дыхание успокоиться, прежде чем его мозг осознает ситуацию, и он покраснеет. — О! Я… мне так жаль, Незу. — Мидория оглянулся на Бакуго, который всё ещё сидел. Красноволосый парень рядом с ним тоже смотрел на Мидорию. Изуку быстро отвернулся. — Прости, нам лучше подняться наверх? Незу, казалось, хотел что-то спросить, но просто вздохнул и кивнул, выходя из столовой. Бакуго нахмурился, глядя вслед Деку. С каких это пор…? — Бакубро? — Бакуго взглянул на Тупицу, и его хмурый взгляд превратился в сердитый, когда он наклонился через стол, чтобы лучше рассмотреть, на что тот смотрит. — На что ты смотришь? — Ничего. — Бакуго хмыкнул, грубо оттолкнув парня и не обращая внимания на то, как взвизгнула Пинки, когда он приземлился на неё. — Не лезь не в своё дело, придурок. — Он смотрел на какого-то другого студента. — Сообщил Дерьмоволосый группе, умело игнорируя убийственный взгляд, которым наградил его Бакуго. — Мне кажется, я узнаю его, это тот самый зеленый юнец, с которым Незу часто видели в этом году. — Третьекурсник? — Спросил Плосколицый. — Я думал, он второгодник? — Возразил Пинки. — Ни за что! — усмехнулся Тупица. — Я видел его на выпускном экзамене. Он первокурсник. — Второй и третий курсы тоже могут сдать вступительный экзамен! — крикнула в ответ Пинки. Троица начала спорить, и Бакуго был бы рад этому, если бы не Дерьмоволосый, который наклонился и спросил: — Ты его знаешь, Бакубро? — Это не моё имя, Дерьмоволосый, — прорычал Бакуго, отталкивая одноклассника и оглядываясь туда, где ботаник ушёл с директором. В груди разъярённого блондина зародилось незнакомое ему чувство, но он обнаружил, что не может отвести взгляд. — Он просто тот, с кем я учился в школе. Вот и всё. Красный мальчик, сидевший рядом с ним, понимающе хмыкнул, а затем его втянули в спор о том, в каком году учился этот придурок. Бакуго не стал ввязываться в спор, вместо этого подумав о том, как мало он знает о Деку. Как давно он учится в Академии? Разве старая карга не упоминала, что Изуку уже окончил школу? Слишком многое не имело смысла, и Бакуго отвернулся, вместо этого решив накричать на свою группу статистов, когда Тупица уронил жареную картошку с его подноса с обедом. Ему было всё равно, сказал себе Бакуго. Ему было всё равно, что сделал какой-то придурок. Но это не помешало ему попытаться выяснить, как такой Деку, как он, попал в U.A.