Доброй ночи, Дозор!

Паша и Кеша не считали себя лучшими тёмными дозорными, ни на свете вообще, ни в Заледеевске в частности. Оба были максимально чужды честолюбия. Поэтому, после памятного и довольно позорного скандала с их сферой невнимания, вдруг вздумавшей гулять направо да налево, из Дозора не ушли. Что они, дураки? Где они ещё такую зарплату найдут? Да и потом, вскоре выяснилось, что вина в том вовсе не их, а какого-то дикого вампира, заимевшего в руки артефакт, что повлиял странным образом на весь сумрак в городе, меняя любое магическое воздействие в невообразимую хрень. Ну, так вроде бы объяснили простым, не лезущим в дела начальства дозорным. Паше с Кешей, например, таких объяснений хватило. Лёха, вот, перестал давить с них деньги за свой пострадавший автомобиль. Кажется, удовлетворился страховкой. Не исключено, что стрёс компенсацию и с водителя мусоровоза, переведя на него стрелки в возникшей странной ситуации. Всё вроде разрешилось. Но "неприятный осадочек" остался. В Дозоре их по прежнему дразнили за ту сферу, припоминая где надо и не надо. Впрочем, Паша и Кеша на то не особо реагировали, отнесясь к ситуации с философским спокойствием. Паша изрёк глубокомысленно: "Если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как по ней проплывёт труп твоего врага". Кеша на это согласно кивнул, переведя про себя с эстетского языка на простой человеческий: "Хуй с ними, пускай ржут. Когда-нибудь да доржутся. А тогда уж и мы похохочем." Кеша, в отличие от довольно начитанного напарника, за всю жизнь, кроме школьных учебников, осилил лишь одну книжку. "Дракула" Брэма Стокера попался ему в руки случайно - кто-то из клиентов забыл в машине такси, на которой он работал до инициации. И книжка, начатая со скуки, неожиданно впечатлила. Но покуда Кеша собирался повторить читальный опыт, его инициировали. Он узнал о вампирах правду, настоящую, не книжную, и разочаровался в литературе вовсе, сделав вывод, что там кругом всё одно враньё. Услышанное от Паши про "труп врага" Кеше понравилось. Хотя... Ему бы вполне хватило (и даже куда больше устроило бы!), чтобы Лёха и Давид проплыли мимо, вереща, как бабы, умоляя вытащить их. А он смотрел бы с высоты своего берега, не двигаясь с места. И уже после, когда они выбрались бы самостоятельно, в иле и песке по уши, валялись бы на том самом берегу, мокрые и жалкие - он бы повеселился. От души. А пока пришлось вытерпеть от сволочного Давида едкое "Справитесь хоть? Ничего не перепутаете?", когда раздавали задания на нынешний суетный вечер. Задание было простое и ясное - доставить под защиту Дозора иных по списку. Для этой цели им даже выделили старую, побитую жизнью "Хонду". Паша и Кеша не понимали: почему эти, списочные, самостоятельно не могут добраться? Но не понимали они предусмотрительно молча. Первой в списке значилась Галина Викторовна Грызлова, пятый уровень, ведьма. Паша, переглянувшись с напарником, сказал: "Ага..." и ухмыльнулся. Кеша тоже повеселел. Грызловой, как и им самим, по зиме, довелось опростоволоситься, попавшись светлым за глупую попытку навести порчу на своего бывшего и его новую пассию. Паша с Кешей видели, как её доставили тогда в Дозор: красную и распухшую от слёз, волосы сосульками, дорогая некогда шубка вся в грязи, и каблук на сапожке отломан. Так и шкандыбала до кабинета Евгеши. А вышла оттуда, имея ещё более тоскливый вид. Аж жалко её сделалось. Евгеша - ух зверь! когда рассердится всерьёз. Парни тогда шептались, что раздосадовался он так на Грызлову, оттого, что из-за неё пришлось поссориться с главой Ночного. Так или нет, Паша и Кеша не уточняли. Не их дело. Но вот, что ещё так порадует, как то, что кому-то досталось хуже, чем тебе? Паша позвонил в дверь ведьмы и стал ждать, прислонившись плечом к косяку. Кеша сделал суровый вид. Открыли им не сразу, а только после третьего настойчивого звонка. Молодая ведьма выглядела довольно красивой, в этом коротком голубеньком платье, вся в рюшечках. А ещё недовольной и готовой к отбытию, что подтверждал объёмистый кожаный чемодан на колёсиках, за её спиной. - Гражданка Грызлова, Галина Викторовна? - строго вопросил Кеша. Ведьма сперва спала с лица, бледнея подо всеми своими бабьими красками. Но быстро опомнилась и скуксила брезгливую мордашку: - Что вам опять надо? Неделю назад проверяли уже. - Почему трубку не берёте? - допросным тоном, холодным и мрачным, осведомился Паша, медленно отлипая от косяка и нависая над ней. Он на ведьму произвёл большее впечатление. - Я не обязана! - Грызлова вздёрнула подбородок, закинув за плечо прядь красиво уложенных, длинных, чёрных волос. - Обязаны. - отрезал Паша. - А что? - ведьма продолжала хорохориться, хоть подведённые глазки и бегали от испуга. - К эвакуации готовы? - вставил Кеша. - К... чему? - вытаращилась ведьма. - Если не в курсе эвакуации, то куда тогда собрались? - вкрадчивым тоном ооочень плохого копа спросил Паша. - Не ваше... дело, - совсем неуверенно бросила ведьма. - Ошибаетесь, гражданка Грызлова, - продолжал изгаляться Паша, а Кеша внутренне покатывался над быстро погружающейся в панику ведьмой, - Существует предписание ИО главы Дневного Дозора, Жальцева Евгения Александровича, из которого следует, что все тёмные иные должны в кратчайшие сроки прибыть в здание Дозора для дальнейших распоряжений. Паша очень умеет изъясняться по-канцелярски. Вот Кеша - совсем к этому способностей не имеет, как бы ни старался. Ведьма тем временем невольно качнулась вглубь квартиры, словно хотела спрятаться. - А... что случилось? - спросила она. - Существует опасность для жизни иных, - будто бы сочувствуя от души всем иным города, пояснил Паша, - И если вы намеревались покинуть город, - он мотнул головой в сторону чемодана, - То это теперь никак невозможно. - Паа... чему? - совсем растерянно промямлила ведьма. - Граница города закрыта, - Паша не счёл нужным вдаваться в подробности. Вздохнул и стал бессмысленно, но важно листать бумаги на выданном в дорогу планшете, завирая всё больше, - Конечно, вы имеете право отказаться от эвакуации. Поставите подпись, и Дозор снимет с себя ответственность за вашу жизнь. - Но-но-но... - заторопилась Грызлова, видимо собираясь что-то уточнить. Ей не дали. Кеша решил внести свою лепту в спектакль: - Расписываться будете, Галина Викиторовна? Что от сопровождения отказываетесь? Вы не одна в городе. У нас время, это, - он максимально деловито шмыгнул носом, - ограничено. - Да-да! Я конечно! Я сейчас! - ведьмочка засуетилась по прихожей, - А сколько... Что можно с собой взять? Кеша закатил глаза за её спиной и покачал головой. А Паша сказал: - Гражданка Грызлова! Мы и так тут возле вас уже полчаса топчемся. Хотя вам следовало ещё час назад взять трубку и выслушать указания по этому поводу. А сейчас - на выход! Ведьма ойкнула, схватила за ручку свой чемодан, цапнула крохотулечную сумочку с полки и вопросительно глянула на "сопровождающих". Разумеется, оба демонстративно отвернулись. Помогать ей с вещами никто не собирался. Только похихикали тайком, наблюдая, как она ворочает свою ношу по ступенькам. - Ой, дура, - шепнул Паша, - Магически вес облегчить не судьба? Кое-как все трое выволоклись на улицу. Солнце садилось, какое-то сегодня особенно красное, наполняющее душу неясной тревогой. Кеша с Пашей пошушукались, стоит ли помурыжить глупую ведьму ещё чутка, но всё же открыли багажник и помогли запихнуть в него дурацкий чемодан. И вот тут началось. Ведьма затряслась, заозиралась, первой почуяв надвигающуюся опасность. Парни заняли стойку, как учили в Дозоре. Душу рвало на части так, как Кеша такого прежде за собой не помнил. Разве что, когда в четырнадцать лет деда хоронил - чёрная тоска и безысходность. Боль. И злость на весь несправедливый мир, только забирающий у тебя самое лучшее изо дня в день, и ничего не дающий взамен. - Это не я! - вдруг завизжала ведьма, и дёрнулась, кажется, собираясь побежать сломя голову, куда-то через кусты, - Я не виновата! Паша схватил её за руку, не пуская, и поволок, исступлённо орущую, сопротивляющуюся, и будто бы совсем переставшую соображать, к дверце машины. - Кеша, помоги! - позвал он. А Кеша с трудом мог вдохнуть, вобрать в себя ставший неописуемо горячим воздух. Перед ним, прямо из этого парного, летнего воздуха, из Сумрака, откуда-то из самой первозданной глуби, вылезло страшное, рогатое чудище, чёрное, с горящими зеленью глазами. Вот, значит, какой он, - глупо удивился Кеша задворками сознания, - Выходит, не врали парни. Правая рука сама собою влезла в карман и нащупала на смартфоне сигнал тревоги. - Ах ты ж, ёп-тить! - совершенно нехарактерно вскрикнул Паша. И выругался злым матом. Он нервно, без церемоний пихнул ведьму внутрь салона, на заднее сиденье, не обращая внимание на то, что задницей она попала мимо, завалившись в проход, только взметнулись вверх острые каблучки. В Демона полетели брошенные Пашей заклинания - всё, на что он был способен. Не особенно подействовали, частью осыпавшись с перекатывающейся мелкими клочками шкуры, а частью пролетев насквозь. Но тварь отвлеклась от Кеши, и сразу стало ощутимо легче. Даже мысли разбегаться перестали, слившись в единую: Пашку сейчас убьют! Демон склонил сотканную из чёрного дыма голову набок. И обоим парням как-то сразу стало ясно - ему нужна ведьма. Кеша видел это понимание по расширенным Пашкиным глазам. И понимал, что теперь давления дикого ужаса сполна достаётся напарнику. Кеша ждал, что решит напарник. Как-то их обоих - себя и Пашу - Кеше было жальче, чем совсем незнакомую ведьму. Ведьма же больше не орала. Она забилась спиной к дверце и замерла, прекратив даже всхлипывать. Только по лицу ручьями лились слёзы. Яркие губы распухли и тряслись. Кеше показалось, что она видит сейчас перед собой совсем не этого сильного иного в демоническом обличьи, а что-то куда более ужасное. Паша с трудом, рывками выдохнул и заслонил девчонку собой. - Дневной Дозор, - севшим, нетвёрдым голосом выдал он, - Выйти из сумрака... При сопротивлении... Договорить ему сил не хватило. Да и не успел. Демон жутко усмехнулся одними глазами и шагнул вперед, протягивая вперёд, к Пашиному горлу, внезапно удлинившуюся когтистую лапу. И опять же, непонятно каким образом, стало понятно, что Демон потерял вдруг к ведьме всякий интерес. Кеша от страха захлебнулся воздухом. Все ноздри и лёгкие наполнил знакомый откуда-то запах мёрзлой земли и костра. Да, именно так пахло на могиле деда, его ведь хоронили зимой, в лютый, крещенский морозище. И даже твёрдый, обжигающе ледяной комок земли показался ему в собственной ладони, тот, что полетел одним из первых, барабаня по дереву гроба, спущенному в могилу. А потом столько всего сразу завертелось, что Кеша на какое-то время будто выпал из реальности. Куда-то палил он сам - чёрти чем, всеми заклинаниями подряд, что запомнил ещё с первых дозорных инструктажей. Мимо пролетали Пашкины "воланы" и "крипы". Демон рычал, злился и будто бы пыхал на них огнём из пасти, оказываясь то сбоку, то спереди, в одно малюсенькое мгновение. Он будто игрался их паникой и страхом. Потом эта тварь взмахнула лапами, глупо, как крыльями, и крутнулась на месте. Стало видно, что в неё, откуда-то совсем со стороны, прилетело будто бы сгустком лавы, медленно стекающим ядовитыми языками с груди на живот. Раздавшийся в ответ рёв заложил уши, давя на мозг так, что Кеша зажмурился. Он уже не видел ничего, но слышал, как вокруг грохотало и шумело ураганным ветром. Потом Кешу тряхнули железными пальцами за правое плечо. Сразу стало больно и жарко. Он раскрыл глаза, но без особенного желания. И ничего не понял вокруг. С одного боку от его головы мелькали чьи-то ноги, с другой оказалось почему-то колесо машины. И рука неожиданно перестала болеть. Кеша заворочался и попытался сесть. Но не смог. Посмотрел на правую руку и всхлипнул. Вместо руки из-под рукава футболки торчало обильно сочащееся кровью месиво. Потом Кеша увидел Пашу. Тот сидел привалившись спиной к другому колесу казённой машины, согнув в колене одну ногу и вытянув вторую. Он пусто смотрел перед собой. В груди у Паши зияла обугленная по краям дыра. Пашу-то за что? - мелькнуло в голове. Ведьма Грызлова всё так же пряталась внутри машины, забившись между сиденьями, у самой дверцы. Она плакала, уже просто так, без истерики и утиралась ладошкой. Живая. Выходит, они с Пашей справились. Возле Кеши присел кто-то, и он сперва дёрнулся, готовя новую, глупую атаку против заведомо непобедимого противника. Но это оказался Филипп Кларенс, глава Ночного. Он что-то спрашивал. Наверно, ему интересно, куда Демон делся, - подумал Кеша, пытаясь вслушаться в слова, разгадать их по губам светлого. Но понял лишь обрывок: - ... только перелом. Это ничего. Доктор Брик сейчас подъедет. А ожоги можно... Светлый бросил долгий взгляд на Пашу... на тело Паши, и с неподдельной горечью отвернулся. Кеша понял, что можно наконец расслабиться. Выходит, это светлый снял боль в руке. Только вот, в груди очень жгло, словно сердце выдрано было не у Паши, а у него самого. * * * - Четыре случая за час, - посчитал Жальцев, - Два смертельных исхода. Шестеро пострадавших. Светлые, тёмные, без разбору. Они оба сидели в его машине и не смотрели друг на друга. Филипп угадал в себе какое-то чувственное онемение. Должно быть, Гесер становится чем-то таким в критических ситуациях, переставая воспринимать всех иных как живых людей, и думая лишь о деле. А иначе и не справиться. Боль думать не даст. - Вам не кажется, что он... паникует? - предположил Филипп. Жальцев медленно покивал: - Злится. Теряет систему. Идёт вразнос. Ему больше не важно, заслужил ли иной смерть. - Такое ощущение, что он силы пробует. Играет. Разминается перед решительными действиями, - Филипп помолчал и уточнил, - Ваши все на месте? - Почти. Ещё Михей должен отзвониться. Как только сообщит, так и мы начнём действовать. А ваши? - Почти. Моих значительно меньше, вы знаете. Осталось проверить пару адресов, чисто для успокоения, тех, кого не должно быть сейчас в городе, - Филипп помолчал и сознался, - Мне не нравится наш план. Кажется слишком простым. - У нас других вариантов нет, - напомнил Жальцев. Наконец они увидели, как Дмитрий Сазонов выводит Андрея Вдовина из подъезда его дома. Дозорные не могли знать о двоих наблюдателях, укрывшихся под крепкой магической сферой за зарослями сирени. Вдовин выглядел сосредоточенным. Сазонов что-то ему быстро объяснял, время от времени касаясь локтя, будто подталкивая, торопя к белой вдовинской машине. Будто из ниоткуда, с плавной лёгкостью присущей лишь оборотням, рядом с ними возник Фёдор. Парень держал руки в карманах зелёной толстовки, капюшон на голове, и даже издали было заметно, как его глаза сверкают жёлтым в густеющем вечернем мраке. Дмитрий кивнул ему на машину, предлагая сесть тоже. Оказавшись у самой машины, Андрей открыл заднюю дверцу и огляделся, будто заново прослеживая их путь от самого подъезда, и только зачем-то помедлив, влез внутрь. Дмитрий сел за руль, Фёдор - рядом с ним, и автомобиль наконец тронулся. Этих решили сопровождать сами. Следовали чуть в отдалении через пустые улицы города. Выглядело это жутковато. Как правило, намерзшиеся за зиму горожане с наслаждением ловили летнее тепло, гуляли до очень позднего вечера, вместе с детьми. Шум и суета не уставали, пожалуй, часов до трёх часов ночи. Сейчас же, даже ни одно окно не светилось, только фонари да витрины. Колебания сумрака почувствовали, подъезжая к набережной. Белая машина впереди резко газанула, очевидно тоже уловив приближающуюся угрозу, и неожиданно свернула на мост. Местная речка Тугайка, проходя сквозь треть города полукольцом, имела здесь в ширь едва ли метров тридцать, лишь за городом набирая мощь, подходящую для рыбацких лодок. Мост для автомобилей через неё тоже имелся, только чуть дальше. Этот же всегда был лишь пешеходным. До сегодняшнего вечера. Опоры моста громко крякнули, не расчитанные на такое. Само полотно чуть спружинило, прогибаясь вниз. "Тойота" едва вписалась между столбами, каким-то чудом не расставшись с зеркалами заднего вида. Тёмная вода под мостом вздыбилась явно созданной искусственно приливной волной. Жальцев вжал педаль газа в пол, торопясь на помощь. Филипп вцепился пальцами в ручку дверцы, готовясь на выход. Надо было раньше! Раньше! - досадливо думал Филипп, - Вдовина следовало забрать первым. И почему он послушался Жальцева в этом вопросе? Тогда это показалось логичным: если Демон отслеживает жреца, то запаникует преждевременно и на эвакуацию всех прочих времени не останется совсем. Да ведь он и так всё уже понял! Их потуги перехитрить врага всё равно пошли прахом! Белая машина успела проскочить на ту сторону, когда водная гладь вздувшаяся невообразимым мыльным пузырём вдруг взорвалась с дикой силой, руша несчастный мост в щепки. Лишённые груза цепи опор сперва обрушились на покрытые травой берега, и тут же взметнулись спиралями, целя в ускользающую добычу. Жальцев затормозил так же резко, как и прибавил скорость прежде. Их автомобиль, взвизгнувший шинами по полотну тротуара, развернуло к реке правым боком. Филипп мгновенно оказался снаружи и вскинул ладони, целя во взбесившиеся цепи. Магия врага тут же выпустила их, и железные звенья расслабленно загрохотали вниз. Но это было лишь самое начало. Предстояло ещё задержать безумного преследователя. А что если не выйдет? Если он наплюёт на них и предпочтёт ринуться следом за жрецом? И все их предположения и догадки о почти животных реакциях Демона окажутся ошибкой? Оба, Евгений и Филипп, нырнули в сумрак. Здесь, в лишённой строений и растительности, жёлтой, вяло подсвеченной степи, осталась одна река, уходящая из-за горизонта и за горизонт, извиваясь между призраками бетонных пятиэтажек. И река эта сейчас мало походила на робко журчащую Тугайку. Воду пронизывали чёрно-дымные струи чужого воздействия. Сам воздух был пропитан чужой ненавистью и злостью. Эта злость плела из реки мощный аркан, готовя бросить его вслед беглецам. Наскоро оглядевшись, Филипп повернулся к своему спутнику. Евгений усмехнулся чуть заметно. Кажется, их план придётся слегка передвинуть во времени, начав раньше задуманного. Пара пасов, и реку сковало льдом, прямо в том положении, в котором преобразил её противник. Странно это выглядело, завораживающе: неровная ледяная петля в окружении растущих снизу вверх острых, как пики, сосулек и зависших в воздухе брызг. У них получилось. Вышло как раз то, на что они и расчитывали - Демон разозлился. Ледяное изваяние, взорвавшись откуда-то снизу, разлетелось в стороны, клюющими неприкрытую кожу искрами тут же тающих осколков. Река же, равнодушная к дракам иных, показалось вздохнула, словно над надоедливыми детишками, осела в привычное русло, и продолжила свой путь, как и за многие годы до их рождения. А над бегущей рекой незаметно и быстро разрослась шуба тумана. Он быстро темнел, из белого становясь грязно-серым, почти чёрным. Всё уплотняющееся дымное полотнище ползло вверх по берегу, как выкипающая из кастрюли каша. Из него, из тумана вытянулась вверх знакомая фигура свирепо сверкающего глазами чёрта с высокими витыми рогами. Длинный хвост хлестнул по туману, взбивая вверх его клочья. Где-то в недрах чёрной фигуры перекатывалось злое рычание. Впрочем, кроме злости, Филиппу померещилась в этой пародии на искажённое человеческое лицо некая коварная издёвка. Он едва успел сообразить усилить выставленный наспех щит мага, когда ловкое чёрное щупальце, резко взметнулось у самых ног. Показалось даже на миг, что он сумел защититься, уйти от удара. Но демон вскинул вверх ладонь, растопырив длинные пальцы и сразу же сжал их в кулак. Цвет пылающих глаз из зелёного стал оранжево-красным. Филипп вскрикнул, когда игла невыносимой боли впилась под лопатку. Евгений сразу кинулся к нему, и не успел. Вроде бы, тёмный споткнулся, упал на колено. А Демон, тем временем, сжал в кулак вторую руку. Филипп уличил себя в растущей злости - на Демона, на ситуацию, на себя самого, не способного сделать хоть что-то серьёзное. Даже на Жельцева, за то, что тот сейчас рядом и приходится беспокоиться и за него в придачу. Спину выгнуло до болезненного хруста в позвоночнике, одежда затрещала, становясь очень тесной. Филипп задыхался, не способный сдержать рвущиеся из тела крылья. Закрой лапой нос, - сжав со всей силы зубы, заторопился он про себя, вместо медитативных мантр, - Закрой лапой нос... А рядом точно так же мучился Евгений. Его тело ломало во все стороны, оно раздувалось и чернело в самых неожиданных местах. Сопротивление чужой магии ничего тёмному не дало. Первыми испарились все пуговки на одежде, бесполезно осыпая в сумрак поддерживающие чары. Лопнули и отлетели в сторону с запястья золотые часы. Чёрный паук одну за другой выпрямлял под собой все шесть чёрных ног с мощными когтями на концах. Одежды на нём больше не было, она бесследно растаяла в сумеречном воздухе. Медленно повернулся к Филиппу. И тот вздрогнул - на круглой голове блестели чёрным шесть глаз, дугой расходящиеся от переносицы к вискам. Из-за разной их величины это больше напоминало экзотические очки. И осознанности в этих странных глазах как-то не улавливалось. А потом, одна шестипалая рука потянулась ко второй и сдёрнула с пальца золотое колечко с тремя алыми камешками, уронив его в песок. Жальцев самостоятельно лишил себя последней защиты. Сразу после этого, скачком, преобразился совсем уже неузнаваемо. Руки обратились дополнительными лапами, став почти как и нижние, покрытыми жёсткой чёрной шерстью, и с чем-то вроде клешней на месте ладоней. Тело расплылось и почернело, голова вжалась в плечи. Только жидкие пряди светлых волос нелепо смотрелись на чёрном, гладком черепе. Демон захохотал, любуясь результатом своего колдовства. Закрой лапой нос... - Филипп позволил себе лишь на мгновение прикрыть глаза, предвидя страшное. Он расслабился и полностью очистил разум от эмоций. И лишь тогда, краем этого разума, подметил, как растаяла в левой ладони только что судорожно стиснутая рукоять сумеречного меча. Пожалуй, ещё немного и он пустил бы его в ход? Против тёмного паука, на которого только что так злился? Филипп тронул ладонью собственное лицо, ему показалось, что оно покрыто чем-то твёрдым, мешая дышать. В ладонь, легко отслоившись, упала гладкая чёрная маска со странными прорезями для глаз - узкими, раскосыми. Как же он только что видел в этом, да ещё так ясно? Пиджак и рубашка куда-то делись. Крылья за спиной распахнулись веером, будто радуясь доставшемуся наконец простору. Он обернулся к Демону, с вызовом глянув на него - у тебя не вышло, видишь? Демон качнул злорадной мордой, указав ему на паука. Паук посучил клешнями, и из пасти, между белых жвал, донеслось пискливое, но довольно угрожающее верещание. Он медленно, обманчиво неповоротливо, развернулся к Филиппу всей тушей и сделал шаг вперёд. Несчастный тёмный не был готов к такому ходу Демона, лишённый практики давить чужую волю внутри себя. "Закрыть лапой нос" он не успел, а сейчас, кажется, и не хотел этого. Грозное чудище шаг за шагом стало наступать, готовясь к последнему стремительному броску, и Филипп подумал, что умрёт сейчас. А потом подумал, что немножко разозлиться ему не повредит. В самом деле, что это Евгению взбрело в голову драться с ним? С ума он сошёл? Не мог же совсем оказаться в чужой власти так просто? Или это значит, что он тоже на Филиппа за что-то очень злится? А потом в голову пришёл ещё один простенький план. Только вот, с Жальцевым что делать? И как бы не увлечься. Филипп вернул на лицо странную маску (интересно, как он выглядит в ней со стороны?) и повёл левой кистью, возрождая белый меч. Паук зашипел недовольно, клыки засочились зеленоватым ядом. Бросок. Филипп успел увернуться, совсем близко оказавшись к вынужденному противнику. Даже успел скользнуть голым боком о черную шесть. Белое лезвие чиркнуло по торсу паука, не нанеся вреда, но очень обидно срезав клок этой самой шерсти. Филипп подхватил добычу и продемонстрировав пауку, подбросил в воздух. Паук заверещал громче и кинулся в новую атаку. Уворот. Странный танец неожиданно увлёк. До такой степени, что когда яд из пасти паука брызнул на маску, он удивился этому и даже разозлился чуть сильнее. - Евгений, вы с ума сошли? - крикнул он, но маска приглушила звуки, - А если бы в глаз попали? Паук в ответ резко задёргал передними лапами и в Филиппа полетела распущенная паутина. Чтобы не угодить в неё, пришлось упасть грудью на землю. Он сразу же вздёрнулся вверх, так быстро, благодаря своим крыльям. Паук стрекотал, и клекотал, будто хохоча. И только услышав нечеловеческий вопль за спиной, Филипп понял, в чём дело. Оказывается, не так уж и обезумел Жальцев, и план имел точно такой же. Пущенная паутина угодила прямо в любующегося боем Демона. Он дёргался и рвался, пытаясь выбраться из прочной сети. Нити лопались одна за другой. Филипп тоже взялся за атаку, обрушивая на Демона всё что знал, всё, на что был способен. Наконец прочная сеть заклинаний согнула врага, уронила наземь и сковала надёжным коконом. Паук сделал несколько неспешных шагов в его сторону. Филипп опасливо шарахнулся прочь. В немигающих паучьих глазах ему тут же почудилась укоризна. Чёрная лапа нырнула в песок, что-то выискивая там. А потом паук медленно преобразился. Верхняя его часть. Жальцев пошевелил уже человеческими плечами и растянул губы в подобии улыбки. - Эпично выглядите, Филипп. Тот фыркнул в ответ и снял маску, повертев её в руках. Там, куда попал паучий яд, виднелись обугленные язвы. - Вы заставили меня поволноваться, Евгений. - Нельзя нам без волнений, знаете же. Работа такая. Жальцев по-паучьи быстро пробежался мимо, торопясь обследовать спелёнатую добычу. Филипп и сам пребывал в нетерпении - что за иной скрывается под личиной Демона? Сеть оказалась пуста. Пленника не было. Словно он и в правду, обратившись туманом, ускользнул через несуществующие щели. Филипп заозирался и попятился. В глазах Жальцева тоже была тревога. Позабытая ими туманная каша прянула вверх, закручиваясь воронкой, изнутри которой послышался электрический гул. И когда черный дым осел, они снова увидели своего Демона. Только теперь он был в три раза выше. Он угрожающе нависал над ними, медленно склоняясь. Глаза горели алым. Внутри дымной грудной клетки Филипп различил такое же алое, пульсирующее сердце. Жальцев зашевелил пальцами, очевидно плетя новую паутину. Филипп вернул на место маску и воздел клинок. И вот тут произошло нечто совсем неожиданное. Откуда-то сбоку взлетела чёрная тень, так стремительно, что очертания не сразу удалось разобрать. Но потом... - Фёдор! Назад! - завопил Филипп, срывая связки. Только было уже поздно. Волк сомкнул клыки на плече Демона, повис на нём, взрывая дымную плоть когтями. - Фёдор! Демон пошатнулся и упал спиной на искристый сумеречный песок, взбив белёсые фонтанчики. Оба, тёмный и светлый, паук и шестикрылая птица, бросились на помощь волку. Демон ужался в размерах, он рычал и вырывался из клыков, целящих подобраться к горлу. Но в конце концов саданул волку по боку своей лапой, вырывая клок мяса, и помогая себе хвостом, отбросил взвизгнувшего зверя прочь. А затем растаял, ухнув куда-то очень глубоко в сумрак. - Фёдор! Филипп упал на колени рядом, зажимая ладонью плещущую из раны кровь. Волк скулил, дергался от боли, но всё ещё пытался встать, кинуться следом за сбежавшим противником. - К Брику его надо, - Жальцев наклонился и коснулся пальцами плеча Филиппа. - Да, - кивнул тот, - Машину подгоните, пожалуйста. Кровь хлестала на сумеречный песок, воздух вокруг, казалось, сыто шипел. Филипп подхватил на руки слабеющего волка и вместе с ним вышел в реальность, в оглушительно тихую ночь, без голосов людей, без звуков машин. Только звезды и фонари разгоняли тьму. Да вот ещё, фары Жальцевской машины. - Зачем ты вернулся, Фёдор? - с горечью спросил Филипп, понимая, что ответа может никогда не услышать. Волчья кровь казалась чёрной, её было слишком много. - Дайте-ка, - Жальцев приложил свою руку поверх ладони Филиппа, зажимающей рану, вливая так нужную оборотню сейчас тёмную магию. Кровь всё же удалось хоть остановить. Затухающее сердце волка вновь пошевелилось, возвращаясь к привычному ритму, только чуть слабее. Ничего. Сейчас они довезут парня до Дневного. Доктор Брик поможет. Да. Обязательно поможет. Чёрная машина хлопнула дверцами, и набирая бешеную скорость понеслась по городу.