Доброй ночи, Дозор!

В столовой в этот час, кроме них двоих, ужинающих не нашлось. Тихо играло радио где-то на кухне. Туман смотрел в свою кружку с чаем и пока молчал. Оба они собирались с мыслями, чтобы начать разговор. Алёна и Надя поглядывали на начальника и перехихикивались, сплетничая, очевидно, почему это он всегда сыт и кто его кормит. Вот, зашушукались более активно. А потом Алёна, пухленькая хохотушка с ямочками на щеках и аккуратно завитой светлой чёлкой из-под белого колпака, приблизилась к их столу с подносом. - Попробуйте, пожалуйста. Сегодня первый раз напекли. Перед мужчинами на столе оказалась большая тарелка с пирожками, аккуратными, треугольными, золотистыми, с таким потрясающим ароматом, что вспоминалась невольно квартира Городецких и бабушка Света. Алёна одёрнула идеально белую курточку спецовки и замерла в ожидании. Скромница Надя наблюдала сцену угощения издали. - Что это? - спросил Филипп. - Пирожки с жимолостью, - с готовностью пояснила девушка, - Первую вчера на даче собрала. Она ещё и очень полезная. - Спасибо, - у Филиппа не было сил не улыбнуться в ответ, - Обязательно попробуем. Алёна удалилась. Что такое жимолость, Филипп слабо себе представлял. И совсем не знал, как она растёт. - Пробуйте, - он подвинул тарелку ближе к Туману, - А то девушки обидятся. - А вы? - Туман взял пирожок, сделал первый укус, и не удержавшись, блаженно выдохнул, - Вкусно. Обалдеть. Филиппу есть совсем не хотелось, но он видел, с каким нетерпением там, на кухне, ждут его вердикта. Пришлось пробовать. Действительно очень вкусно. У ягоды оказался необычный сладко-терпкий вкус и странный бордово-фиолетовый, почти чёрный цвет. Он кивнул девушкам, признавая их мастерство, и те сразу успокоились, занялись своими делами. Грозного (по словам дозорных) начальника они видели здесь очень редко, будет что обсудить. - Вы ведь что-то хотели у меня спросить, - покончив с пирожком и с удовольствием запив его чаем, начал Филипп. - Да, - аппетит у Тумана мгновенно пропал, - Только... Филипп кивнул и пошевелил пальцами, отгораживая их столик заглушающей сферой. Сомнительно, конечно, что кто-то из светлых, если и окажется рядом, станет их подслушивать, но им и случайное внимание было ни к чему. Туман опять смотрел на свой чай. - Это... Насколько это правдоподобно, то, что сказал тогда Жальцев? Я... Я правда могу стать инквизитором? Филипп по-доброму усмехнулся: - Это вряд ли. Не обижайтесь, Туман. Вздох дозорного показался ему немного разочарованным. Пожалуй, большая часть иных, особенно дозорных, наслушавшись разных, часто сомнительной правдивости, историй, мечтает оказаться вдруг избранным, тем самым, наделённым какими-то невероятными способностями. Вроде Городецкого. Конечно, первое время работа кажется им всем подвигом, как в книжках фэнтези, а потом выясняется, что это не более чем ежедневная рутина, просто с магическим налётом. - Я не берусь предсказывать вам судьбу, - продолжил Филипп, - Но скорее всего, далее четвёртого уровня вы вряд ли уйдёте. И это хорошо. Подвиги обычно даются очень тяжёлой ценой, и ничего приятного не приносят взамен. Впрочем, дед мой тоже имел когда-то всего четвёртый уровень. Но очень не любит вспоминать, какой ценой ему досталось стать Высшим. И потом, такое крайне редко случается. - Понятно, - Туман дёрнул уголком крупных, но идеально ровных губ и процитировал кого-то, - "Гоголи-то Гоголи, да ведь их много ли?"... Филипп кивнул, понимая примерно, о чём это: - Инквизиция... Чтобы служить там... не "работать", а именно "служить", требуется, как бы сказать... особый склад ума, логики и морали. - Получается, Инквизиция - это как бы следующий, более высокий уровень развития? - сразу заинтересовался Туман. - Нет, - Филипп вновь усмехнулся, - Нет, что вы, - он помедлил с откровениями, но решился, - Мой отец считает, что Инквизиция давно перестала быть той самой инстанцией НАД иными и превратилась в обычную чиновничью контору, с коррупцией, подковёрными интригами и "рукомойными" связями. Но это не совсем так. Власть Инквизиции по-прежнему безмерна. И наверное, нам всем, невзирая на нелюбовь, порой почти ненависть, необходима эта система НАД всеми. Иные, тёмные или светлые - не важно, порой... увлекаются и теряют границы дозволенного. А свои, разумеется, всегда готовы поддержать, из любви, солидарности, упрямства или банальной вредности. Те же, кто... по другую сторону Сумрака, обязательно будут против. Хоть просто из чувства противоречия. Инквизиция необходима, кто бы что ни говорил. Не будь её, первый же мало-мальский конфликт кончился бы очередной войной. - То есть, это - ответственность? - Туман морщил лоб, стараясь понять. - Это не просто ответственность. Инквизитор, даже проныра и взяточник, когда доходит до настоящего дела, всегда ставит впереди - Договор и Равновесие. Ставит выше родственных, дружеских и... любовных связей. Выше собственной жизни. И поверьте, туда не так легко попасть. Эту самую готовность к "служению" тщательно проверяют старшие. А осознание, в полной мере, этой ответственности приходит к иному далеко не сразу. У кого-то с возрастом, у кого-то после серьёзной... переделки. Я от всей души не желаю вам... дойти до этого осознания. - А... вы? - Туман, сдвинув брови, смотрел в упор, - Вы ведь осознаёте? Вы не хотели... пойти туда? - Ну, во-первых, осознавать ответственность - мало. Надо от всей души желать её. А во-вторых, - Филипп медленно покачал головой, - Серая мантия для меня максимально не привлекательна. Пока я... хочу жить. Чувствовать, стремиться к изменениям, в себе и вокруг. А Инквизитор... это, по большому счёту - машина, автомат по несению... даже не "справедливости", а именно - Равновесия и законов Договора. - Но Артур... - начал было своё возражение Туман, и потупившись, смущённо запнулся. - Инквизиторы тоже могут любить, - утешил его Филипп, - Тоже чувствуют привязанность, заводят семьи, детей, особенно те, что помоложе. Но, как я уже сказал, если семья будет на одной чаше весов, а Договор на другой... Инквизитор сделает выбор не колеблясь. - Я не знаю... - Туман тяжело подышал, прежде чем продолжить, - Как вы думаете, зачем это... Зачем я ему тогда? На самом деле? Филипп от души посочувствовал дозорному, которому до такой степени некому было высказать свои терзания, что он решился откровенничать с начальником - единственным, кто мог понять их смысл. - Хотел бы я знать, - честно признался Филипп, - Но Артур Орлов - слишком сложная и непредсказуемая личность. И вряд ли ответит честно. Одно скажу: будьте максимально осторожны. Что бы вы о себе ни думали, ему ничего не стоит манипулировать вашими мыслями и чувствами. Его опыт позволяет это. Боюсь... - добавил он, - Как бы ни пошло дальше, ничем хорошим это для вас не кончится. В дверях столовой показался Гарик. Огляделся с цепким вниманием ко всем деталям. Мгновенно заметил установленную Филиппом "заглушку", и судя по выражению лица, не одобрил такого. Ох уж эти идеалисты: у светлых ведь не должно быть секретов друг от друга! Филипп повёл пальцами левой руки, соединив подушечками большой и средний, а безымянный прижав к ладони, и заклинание растворилось в сумраке. - Я прошу прощения, Туман, - сказал он сотруднику, - Придется нам продолжить в другой раз, если захотите. - Да, конечно. Туман сразу встал, неуловимо меняясь, пряча тревогу за обычной жизнерадостностью. Поздоровался с Гариком. Повернувшись к кухонной зоне, улыбнулся и подмигнул девчонкам. Выставил вверх большой палец, показывая им своё отношение к новым пирожкам. А потом, театрально поколебавшись, с вороватым видом подхватил тарелку с оставшимися и торопливо покинул столовую. Гарик уселся на освободившийся стул и аккуратно поставил перед Филиппом замотанную скотчем картонную коробочку. Он продолжал смотреть вслед ушедшему дозорному, и кажется, силился понять, что за таинственные разговоры тут велись. Не потому, что был слишком любопытен, а по привычке, въевшейся под кожу за годы работы в Дозоре - на всякий случай. Алёна оторвалась от разделки каких-то овощей на большом столе, зашептала что-то на ухо Наде. Та сразу зарумянилась, убрала за ухо выбившуюся из-под шапочки рыжеватую прядь и опустила глаза. Она кусала нижнюю губку и не сводила глаз с широкой спины Гарика. Но решилась. Завозилась, забегала по кухне, набирая с противня новую порцию выпечки. И поспешила с подношением к столику начальства. - Здравствуйте, - робко сказала она Гарику, оказавшись рядом, - А у нас пирожки. С жимолостью. Хотите, я вам чаю принесу? Гарик с лёгким недоумением похлопал на неё глазами, тоже заметно смущённый излучаемой девушкой заинтересованностью. - Дда, пожалуйста, - ответил он. Уверенность мощного боевого мага куда-то спешно улетучилась из него. Он двинул ладонью, едва не сметя со стола тарелку с пирожками. Стушевался ещё больше, дёрнулся возвращать её в центр стола, и едва не смахнул коробку. Филипп поспешил взять посылку в руки. А Надя, сунув пальцы рук в карманы курточки, унеслась на кухню, исполнять обещанное. Гарик проводил её взглядом, куда более заинтересованным того, какой достался Туману. - Надежда, - сказал Филипп, - Её зовут Надежда. Не замужем. И спасибо за доставку. Гарик фыркнул и насупился, пытаясь взять себя в руки. Бросил раздражённо: - Я не курьер, между прочим. Да ладно! - мысленно хмыкнул Филипп, - Давно ли? - Пирожки вкусные. Попробуй. - Ага. Гарик взял пирожок, откусил. И едва не залился начинкой. Схватился за салфетки и завалил салфетницу. Но всё равно, из последних сил делал вид, что всё в порядке. - Надеюсь, это действительно важно, - буркнул он. И стал смотреть по сторонам, куда бы кинуть скомканную салфетку. В конце концов оставил её на столе, под рукой. - Ты не поверишь, - Филипп вздохнул. - И что там? - И ты опять не поверишь. - Ладно, - Гарик обиделся, - Не говори. Вернулась Надя, поставила перед гостем - удивительно - чашку чая на блюдце. Дозорным обычно хватало обычных кружек, вместительных, едва ли не на поллитра. Кружка Филиппа сейчас была чуть меньше, но тоже из тех, что разбить не особенно жалко. Уходить девушка явно не торопилась. - Если хотите, у нас мёд есть. Гарик кашлянул. - Сспасибо. Не стоит. Я... сладкое не очень. - и тут же заторопился, опомнившись, - Но пирожки очень вкусные! Очень! Надя просияла: - Я рада. Что вам понравилось. Потом запоздало вспомнила и о начальнике: - А вам чаю свежего принести? - Благодарю, Наденька, - Филипп улыбнулся, - Я уже сыт. Пирожки действительно потрясающие. Она тайком перевела дыхание и с сожалением вернулась к кухне. Гарик вновь проводил взглядом удаляющуюся фигурку. И с трудом успел перехватить свою падающую кружку. При этом обжёгся, и зачем-то схватил себя пострадавшими пальцами за мочку уха. - Что? - проворчал он, заметив удивление Филиппа, - Меня так мама учила. Когда обожжешься за ухо взяться. - Помогает? - не на шутку заинтересовался Филипп. - По результатам исследований Британских учёных, - очень серьёзно ответил Гарик, - В шестидесяти семи процентах случаев, при ожогах в пределах первой степени. Реакция второй ещё недостаточно изучена. Филипп улыбнулся. Это что же, Гарик умеет шутить? - Мне остаться? - неожиданно спросил боевик, - Если потребуется помощь... - Спасибо, - Филипп посерьёзнел, - Но мы пока ещё понятия не имеем куда возможно было бы приложить толковые усилия. Но всё равно, спасибо за предложение. Если Гесер... - Гесер об этом ничего не говорил, - коротко шмыгнув носом, глядя куда-то в сторону, как бы нехотя, пояснил Гарик, - И если что, у тебя ведь мой номер есть? Не обязательно время терять на согласование с ним. Потом объяснимся. - Спасибо, - озадаченно повторил Филипп, - Я буду это помнить. Неужели всё настолько серьёзно, что грядущие неприятности способен почувствовать едва появившийся в городе иной? - Помни. Гарик всё-таки сделал большой глоток чаю, с уважением кивнул, оценив вкус и аромат (девушки любили сдабривать заварку разными травами), и встал. - Ладно, пойду. - До встречи, - сказал Филипп. Боевик обернулся в сторону кухни, и насмелившись, махнул рукой Наде - девушка будто только этого и ждала. А потом, неуклюже скопировав Тумана, он схватил тарелку с пирожками и ушёл, не оборачиваясь. * * * Так получилось, что Марина поднималась по лестнице одна. Лера задержалась во дворе возиться со своим "Москвичиком". Сперва она ругалась, что в моторе снова стало что-то стучать, открыла капот и влезла по пояс в загадочные недра мотора. Принялась возмущаться уже оттуда, что всё так непонятно и ничерта она разобрать не может. Марина хотела было сказать подруге, что проще всего отогнать завтра машину в автомастерскую, где имеются люди, которые уж точно разобраться смогут. Но лезть под руку не стала, по опыту зная, что Лера и сама очень скоро дойдёт до этой светлой мысли, а попсиховать в пространство иногда даже полезно. Она взяла с заднего сиденья пакет с продуктами и неторопливо пересекла двор. Поздоровалась с уже хорошо знакомыми бабушками на скамеечке. Полюбовалась облаками, видными за густой зеленью клёнов, ласково подкрашенными садящимся солнцем, удивительно-розового цвета, будто они созданы из сахарной ваты в праздничном парке. Вошла в подъезд, и пошла вверх по лестнице. Тревога проснулась очень запоздало, когда уже увидела дверь своей квартиры (Лериной квартиры, но теперь совсем родной), через пролёт. Но и тревога эта была глухой, слабой, неуверенной какой-то. Скорее запах беспокоил: бомжатский, немытого тела, грязной, затхлой одежды и гнили. И лишь когда площадка открылась Марине целиком, она увидела сидящего в углу мужчину. Бедолага сжался в комок, сунув руки подмышки, лица не видно, а только затылок, покрытый короткими волосами неопределённого от грязи цвета. Должно быть, мужчина был достаточно высок, вот только очень уж худ и измождён. Магнитный замок на подъездной двери? - ну, очевидно, запустили его какие-то добрые люди. Марина бегло прикинула, что из продуктов в её пакете можно ему отдать. Не бутылку растительного масла, точно. А вот хлеб и колбаса - вполне подойдут. Сами-то они могут ещё раз в магазин сбегать, это недалеко, ещё и прогуляются. Лера ведь не будет против? А мужчина, стоило ей приблизиться, заворочался, закряхтел и стал подниматься на ноги. И тогда Марина по-настоящему испугалась. Иная. Вампирша. Она боялась этого человека (человека! не иного! видно же!) просто до потери способности двигаться и дышать. Ещё до того, как он поднял голову и появилась возможность как следует вглядеться в худое, грязное лицо. Марина знала его. Нет, общаться им толком не доводилось, но она знала, кто он такой. И зачем пришёл, тоже понимала. Хеймдалль - когда-то нарекли его именно так. Браслет! - вспыхнула в паникующем рассудке истерическая мысль, - Он должен защитить! Карина сказала... - Не ори, пожалуйста, - хрипло и устало попросил мужчина, очевидно оценив выражение её лица, будто голова у него болела и каждый громкий звук добавлял мучений, - Не надо. - Что тебе нужно? - беззвучно, одним дыханием спросила Марина. - Пойдём, - опять же, попросил он. И пояснил, так словно она должна была понимать, о чём речь, - С тобой трудно наладить связь. А ты тоже нужна. Марина мотнула головой, хотела отступить, и чуть не покатилась по лестнице, промазав ногой мимо ступеньки. Только не опять... Ведь Лера... Она обернулась, прислушалась, приходя в себя от первого потрясения. Там, на улице - Лера. Она ещё не знает, что происходит. И если войдёт в подъезд прямо сейчас, то может пострадать. Ну уж нет! Вампирша оскалилась всеми клыками, из пальцев полезли чёрные когти: - Тебя ищут, - прошипела она, - И тебе лучше сдаться. Лицо Хеймдалля исказилось страданием и какой-то потусторонней печалью: - А знаешь, я бы с радостью. Только нам с тобой не светит... Он вдруг прервался, сильно вздрогнул и выгнулся позвоночником, разведя руки в стороны. В глазах пыхнули зеленоватые огоньки. Оскалился зло, но тут же лицо его разгладилось, пугая ещё сильнее наполнившей его равнодушной уверенностью. Так мог бы смотреть сам Сумрак - без жестокости, без предвзятости, просто делая то, что должно. Усталость и слабость Хеймдалля пропали куда-то, он единым, неуловимым даже глазу вампира движением, очутился рядом, перехватил за запястья вскинутые в защитном жесте руки Марины и потянул её в тень, в серость сумрака, сразу на второй слой, где она вынужденно была лишь однажды. Пахнуло горелой плотью - это от руки Хеймдалля, коснувшейся браслета. И тут же вернулись в мир краски, запахи и звуки, их снова выкинуло в реальность. Марина дёрнулась, вырываясь. Бешено метались мысли в голове. Если сумраком выскочить из подъезда, можно успеть перехватить Леру, вызвать помощь... Чудовище, занявшее сейчас рассудок Хеймдалля, с оттенком удивления глянуло на свою обожженную ладонь, склонило голову набок, и без особого труда сделало невозможное (по словам Карины - старшей вампирши!) - он попросту сорвал с руки Марины красивый, собранный из разноцветных полудрагоценных камней, магический артефакт. В голове у бедной вампирши зазвенело, зашуршало как-то, будто ползали по черепной коробке изнутри тысячи насекомых, сознание стало мутиться, расплываться. Кто-то чужой и страшный сейчас ловко перехватывал контроль над её разумом и телом. Ни в сумрак сунуться, ни отбиться. Временно лишённая захвата кисть взлетела из последних сил, норовя полоснуть врага по горлу. Будь всё чуточку иначе, то голова на плечах бы не удержалась. Но сейчас удалось лишь располосовать до мяса его левую щёку. Сияющие зелёные глаза смотрели Марине в душу, выгребая, отбрасывая, как мусор, все, что было ей дорого. Закричать? Но из горла вырвался лишь тихий стон. Не хочу! - всхлипнула она остатком собственных мыслей, - Я не хочу! Яркая вспышка алого пламени... Чей-то дикий крик: - Ночной Дозор, скотина! Выйти из сумрака! Это дозорный? Почему тогда голос женский? Марина осела на холодный бетон подъездной площадки. Горло саднило и зрение возвращалось с трудом. Лера, Лерочка... Она стояла напротив Хеймдалля, грозная и страшная, как Немезида, занеся руку со сложенными в трудновоспроизводимом знаке пальцами, готовая обрушить на обидчика подруги новое заклинание. Красивая какая... Надо же... Только в глазах у Леры недоумение. Ах, да, она ведь его тоже знала, как Степана Перовского. Ох, Лерочка, тебе не справиться. Ты ведь не знаешь, что там у него внутри - КТО там. А Марина ощутила это ещё тогда, во время первого призыва. У этого чудовища не может быть соперников. И спорить с ним бесполезно. Но Хеймдалль вдруг моргнул и отступил. Светящаяся зелень пропала из глаз, будто выбитая не таким уж и мощным Лериным ударом. Он замотал головой, зарычал... и во мгновение пропал из виду, ухнув куда-то, в необозримые глубины сумрака. Браслет из почти обугленной руки он так и не выпустил. Марина замотала полегчавшей головой. Лера присела над ней, тряся за плечи и так замечательно, так мелодично ругаясь. Стало почти хорошо. Только вот, Лера сейчас стала очень бледная, она слишком много сил вложила в своё заклинание. Марина издала всхлип, больше похожий на рыдание, и наконец задышала нормально. Она опять была собой, настоящей. И первым делом, осознав это, схватилась за опустевшее запястье. - Браслет! - взвыла она, - Мой браслет! - Марина, Марина, - запричитала Лера, охапкой обнимая её, - Успокойся, он ушёл. Ребята щас подъедут. Тебя больше никто не тронет. Но Марина не хотела слушать, она испуганно вцеплялась в Лерину белую футболку, безжалостно сминая изображённого на ней скалящегося в улыбке Рюка. - Мой браслет! Он его забрал! Я без него... Ведь только браслет, Карина обещала это, сможет защитить её страшного от зла, что снова охотится на них всех - оставшихся детей Балора.