Говори

      Путь от дома до школы считался самой мучительной частью дня. Когда медленно перебираешь ногами, давишь сырые желтые листья тяжелыми ботинками и считаешь шаги. 800 метров. Ровно 1195 шагов. Свежий воздух, холодный и чистый, должен приносить удовольствие, но от него мерзнут кости. Не спасает даже тонкая осеняя куртка. Ветер неприятно задувает в уши, а маленькие противные мошки пристают к одежде и роем запутываются в волосах.       Тишина — единственное, что не нагнетает его сейчас. В последнее время ее стало слишком много. Петров даже забыл, какого это просто общаться, а не слушать человека из далека, видеть чужие лица и эмоции, ощущать, будто ты за прозрачным стеклом. Совершенно в другой комнате. На улице, где нет никого, ощущаешь себя по-другому. Будто в этой комнате ты один, без посторонних лиц и кривых улыбок. Но все так же не с кем поговорить.       Последние недели сентября блондин убил лишь на то, что смотрел дурацкие мультики. Не появлялся на улице на занятиях и даже не выходил из комнаты. В школе Антона ждут только учителя. Когда-то у него были друзья. Не такие плохие, как о них говорят и не такие хорошие, как представлял сам Петров. Все таки когда тот только переехал в поселок, они разглядели в нем потенциал. Но он налажал и они от него отвернулись. Вместо глупых шуток и подколов блондин теперь слушал оскорбления и терпел издевки. Больше всего приставал Рома, а Петров, к сожалению, готов был терпеть именно его. Но это совсем неважно.       Уже неважно.       Он глубоко задумался, как делал это абсолютно всегда. А позади шуршали листья. Гул знакомых голосов. Рома с Бяшей ржут так громко, что Антон понимает — ржут над ним и наверняка тычут в спину пальцами.       Петров ускорил шаг. Но сзади все равно уже раздался такой знакомый, режущий слух свист.       — Эй! — крикнул Пятифанов — Неужели не хочешь поздороваться со старыми друзьями?       Издеваются. Бяшин противный гогот становится еще громче. Антон не реагирует, опускает голову, продолжая разглядывать сырую землю, и не сбавляет и без того быстрого шага.       Когда-то они с Ромой обедали за одним столом. Он научил его открывать стеклянные бутылки зажигалкой. Довольно глупый навык, который Антону совершенно не пригодится. Не смеялся над его комнатой и был единственным, кто знал про постоянные ссоры родителей. И если есть в этом отвратительном месте человек, которому Петров бы хотел рассказать все, то это Рома.       — Хуеглот — кричит Пятифанов.       Блондин больно закусывает нижнюю губу. Сжимает кулаки в карманах тонкой ветровки и борется с желанием с шага перейти на бег.

***

      В понедельник первым уроком всегда стоит физра. В спортзале жарко, приходится слега оттягивать ворот кофты так, чтобы никто не смог разглядеть острые ключицы. В последнее время он часто искал возможность скрыться от окружающих его людей, даже таким глупым образом, как закрытая одежда.       Слева от Антона стоит Пятифанов. Так уж вышло, что блондин второй в классе по росту. Раньше он был этому рад, сейчас испытывал смешанные чувства. От случайного прикосновения к плечу кожу жгло даже через одежду.       Они рассчитываются по номерам. Петров пропускает команду учителя мимо ушей, но понимает это, слыша рядом с собой громкий окрик.       — Первый!       Антон молчит. Делает вид, что не расслышал, хотя сложно было не услышать Рому. Павел Александрович ждет. Секунду. Вторую. Третью.       — Петров?       Антон разнимает присохшие друг к другу губы. Слегка приподнимает голову и продолжает молчать.       — Мы долго будем ждать? — спрашивает учитель.       Грубый толчок острого локтя по ребрам. Смирнова стоит справа. Даже не смотря в ее сторону, Антон чувствует тяжелый раздраженный взгляд.       — Второй — говорит он еле слышно, будто и не своим голосом вовсе.       — Громче! — маленькие глаза учителя сверлят в Петрове дыру. Под этим взглядом становится ужасно неловко, ладони начинают потеть, и блондин снова опускает голову.       — Он у нас просто говорить разучился.       Пятифанов произносит это так, чтобы смог услышать только рядом стоящий Антон. Тот бросает на бывшего друга быстрый бегающий взгляд. Губы напряженно поджаты, а в карих глазах читается злая обида.       Антон хмурится, снова сжимает руку в кулак. Неприятно чувствовать свой пот на пальцах.       — Петров, повтори или я буду вынужден вызвать твоих родителей в школу.       Блондин закусывает щеку изнутри. Замечает, что сделал это слишком сильно, только когда чувствует тупую боль и неприятный металлический вкус во рту. Почему эти люди просто не могут оставить его в покое.       Павел Александрович окидывает ученика уставшим взглядом и произносит громко и четко:       — Следующий!       — Третий!       — Четвертый!       — Пятый!       — Шестой!       Весь урок Антон проводит на скамейке запасных. Ребята играют в волейбол. Предварительно делятся на две команды, капитаном которых становятся Пятифанов и Сызоев. Одного из них блондин знает хорошо, второго будто видит впервые. Но все равно ни один из них не берет Антона в команду. Тот становится безымянным игроком. Запасным. Заранее зная, что заменять будет не кого.       Сегодня Петрову даже повезло. Твердый мяч прилетел в его сторону всего пару раз. Один в ногу, второй в голову, от чего удар получился особенно болючий. Очки чуть не упали на пол. Было бы трудно починить их снова. Уже пятый раз за последний месяц.

***

      На биологию он опоздал. Пытался оттереть испачканный кем-то замазкой портфель. Ужасно глупо со стороны того, кто это сделал, и ужасно жалко со стороны Антона. Особенно если учесть, что именно там было написано.       Прежде чем войти в кабинет, Петров стучится и, приоткрыв белую старую дверь, просачивается в небольшую, подходящую под его телосложение щелку.       — Снова ты — комментирует его появление Михаил Андреевич. В последнее время Антон часто опаздывает — Сядь за первую парту.       Петров стоит в проходе. Взгляд блуждает по классу и останавливается на своей, видимо, уже бывшей последней парте. За ней, уронив голову на руки, спит Бабурин. Рядом с ним Бяша, что-то усердно переписывает с одной тетради в другую. А спереди парта, на которой обычно должен сидеть Семен, занята Ромой и Полиной. Они переговариваются полушепотом. От такой интимной обстановки у Петрова начинает болеть желудок. Когда-то и он подсаживался к брюнету. Они играли в совершенно тупые игры и даже не обращали внимания на биологию или любой другой предмет. Сейчас Антон мог наблюдать за ним только со стороны, и то теперь даже сидя не за своей партой.       Пятифанов отвлекается от разговора и поднимает голову. Они на миг встречаются взглядами.       «Ненавижу тебя» — произносит одними губами брюнет.       Петров тут же отводит взгляд и идет к своему месту.       Новый учитель биологии — просто какой-то кошмар. Причем дело даже не в том, как тот преподает предмет. Волосы. Волосы этого ужасного мужчины грязнее, чем у Семена, и ужасно запутанные на концах. Петров так и не решил, то ли учитель не моется вовсе, толи его патлы от природы пачкаются и путаются слишком быстро. Зато он давно понял, что про себя будет звать его Миша.       Обычно Миша убивает первые десять минут на то, чтобы проверить всех присутствующих. Когда очередь доходит до Петрова, тот поднимает руку и не говорит ни слова. Его глаза в это время прикованы к длинным кривым пальцам учителя, что нервно и как-то слишком возбужденно чешут грязную макушку.

***

      В столовой, как всегда, слишком много людей. Все сидят друг к другу непозволительно близко, мешаются локтями и чавкают так, словно пробуют еду впервые. В желудке Антона мрак. Последний раз он ел действительно что-то нормальное больше трех недель назад. Мама стала варить только тяжелые пустые макароны. Словно весь мир стер из памяти рецепты чего-то действительно вкусного. Даже тот же самый подлив перестал стоять у них на плите.       Петров решает взять только пирожок. Даже всегда милая пекарь не улыбается ему, как раньше. А до этого пухлые и приветливые губы выгибаются брезгливой дугой. За спиной, как на зло, столпилась новая кучка школьников. Они шепотом переговариваются друг с другом. Антону даже удалось пару раз услышать свою фамилию.       За столами нет свободных мест. Они заняты группами из несколько человек. Такие обычно не просто обходят Петрова стороной, но и норовят испортить парню жизнь. Пару раз, бывало, даже выкидывали скомканные фантики прямо ему в затылок, а кто-то и выливал тарелку жидкого супа на колени. Именно поэтому Антон предпочитает сидеть один.       Так просто безопасней.       Он снова бегло окидывает столовую взглядом и разворачивается, чтобы поесть где-нибудь в другом месте.       — Смотри, куда прешь!       Слышится где-то спереди. Или, может быть, уже сзади. Он точно не уверен. Зато уверен в том, что голос пронесшегося мимо него человека принадлежал Роме, от чего вместо больного из-за столкновения плеча внутри разрасталась обида.       Он хватается свободной рукой за поврежденное место и идет в сторону кулера. Компот, который директор придумал залить в пятилитровую бутылку, сейчас был наполнен меньше чем на один пластиковый стаканчик. Петров наливает половину из того, что осталось. Пару глотков хватит, чтобы протолкнуть сухое тесто через глотку в желудок.       Когда красноватая жидкость оказалась у него в руке, Антон, маневрируя между голодными детьми, собирался выйти из столовой. Пирожок засунул в передний карман брюк. Велика вероятность того, что его запросто могут стащить в этой толпе.       Грубые сильные ладони больно толкают его в спину, где-то в районе лопаток. И если бы Петров не начал падать, то мог подумать, что его задели случайно. Приземление вышло совершенно ужасным. Нет, он не ударился жопой о твердый кафель. Антон упал прямо в заходившего в столовую преподавателя. И мужчина оттолкнул его сразу же, как понял, что на него летит сбитое с ног тело. Половина компота вылилось учителю на белую, сильно мятую рубашку. И только ровно встав на ноги и оценив масштаб красного пятна, Антон поднял глаза на лицо преподавателя.       Миша. Это пиздец.       — Петров! — лохматые засаленные брови хмурились так, словно сейчас отсоединятся от его кожи и перейдут к человеку по соседству. Антон точно не хотел бы стать этим человеком — Родителей в школу!       Петров неловко поджимает тонкие губы. Сегодня его родителей вызвали в школу уже целых два раза.       — Завтра же жду их в учительской! — продолжает Миша, нервно смахивая впитавшийся компот с рубашки.       Вокруг Петров слышит смешки и перешептывания. Даже преподаватели довольно громко комментируют его ненадлежащее поведение между собой.       Он выходит за дверь и быстрым шагом разрывает расстояние от столовой до подоконника в конце коридора. Правая рука сама залазает в карман с пирожком.       «Пусто» — комментирует очевидное Антон. Видимо, макароны это единственное, что он будет есть еще ближайший год.