Гарри Поттер: в поисках утраченного детства

            Гарри у себя в комнате, удобно устроившись на диване, имея в кармане Философский Камень, банку сгущенки и полдесятка недоеденных супов, предавался ленивому безделью. Особенно хорошо было смотреть на телевизор, где показывали мультфильмы про Барби. Рон и Гермиона сидели в клетке и угрюмо молчали, как кастрюли с борщом, вынутые из холодильника для всеобщего обозрения. А Гарри всё никак не мог до конца привыкнуть к своему положению Темного Лорда. С одной стороны, ему было очень приятно думать, какой он теперь могущественный, могущественнее Волан-де-Морта, у которого даже не было в запасе супов. Зато с другой – он съел всю осетрину, наелся бутербродов с икрой, поел паштета из утки и стало лень шевелить мозгами. Одно только сильно беспокоило Гарри – в соседней комнате стоял труп Дамблдора с черепом и скрещенными костям, прислоненным к груди. Нельзя было даже сказать, мертв ли он. Он дышал и время от времени сучил ногами. Чтобы как-то занять свои мысли, а заодно и тело, уставшее от долгого стояния в одном положении, труп играл на скрипке. Иногда он сбивался, начинал в беспокойстве ходить по комнате и тогда громко пел: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля… Ага… Пролетарии всех стран, соединяйтесь…» Особенно Гарри не нравилась эта песня, потому что она, если честно, напоминала ему о всяких Непростительных заклятиях и действовала на нервы. После каждого куплета труп начинал расхаживать по всей комнате. Глядя на раскачивающегося в такт песни директора школы, черные, сползшие глаза которого были прикрыты черепами, свисающими с черепа, Гарри чувствовал, какое у него непростительное мрачное прошлое. Собственно, его настоящее и было таким же – ржавым, жирным, засаленным и жутким. Хаггрид умер. Да и как тут не умереть, когда ты уже сутки бьешься в петле над котлом, приготовленным для тебя злобной ведьмой-Гарри Поттером? Жизнь – сложная штука, думал Гарри и шёл на первый этаж, чтобы снова убить череп. Он посмотрел на груды трупов старшеклассников, трудившихся в гостиной над самосожжением, перевел взгляд на гигантский бюст самого себя, возвышающийся над телами, улыбнулся, принял величественную позу и запел: «… мы рождены, чтоб не сгинуть, мы дети страшных рабств, отец наш – палач, мать – проститутка, кормилица – улица…» Зомби зааплодировали, захлопали в ладоши, заулюлюкали, загикали и затопали ногами, словно стараясь заглушить бодрый голос Гарри. Подражая остальным мертвецам, танцующей походкой Хагрид подошел к ближайшей жаровне, уселся на неё и принялся размахивать в воздухе руками и ногами в качестве танца. Улыбаясь, окруженный мертвецами Гарри покачивался в центре комнаты, напоминая аллегорическое изображение фашизма, шагающего по истории. На его лице была такая же довольная улыбка, какая бывала на лице Гитлера, откусывающего кусок от яблока. Гарри обвел мутным взглядом собравшихся вокруг полыхающего очага мертвяков, ткнул в каждого своей волшебной палочкой и приказал: все до одного полезли в широкие карманы его мантии. Они походили на оживший горох, дружно и усердно потеющий внутри кокона. Все они были богаты, готовы к самопожертвованию и преисполнены преданности. Набив карманы, Гарри одобрительно хлопнул себя по бедрам и сказал: а теперь убираемся отсюда, дорогие товарищи. Он планировал отправиться на крышу Дома Правительства, с которой было хорошо видно панораму города. Хоть он и был Темным Лордом, в его душе осталось очень много человеческих чувств: ГОЛОД, ГОРДОСТЬ, ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОСТЬ. Поэтому, взмахнув волшебными палочками, он вызвал большой Летучий Гроб, заранее покрытый тремя слоями дорожной пыли, сел в него, расположив покойного Дамблдера рядом с собой, захлопнул дверцу, надел перчатки из человеческой кожи и оттолкнул гроб от земли. Гигантский гроб, слегка покачиваясь на всех четырех толстых цепях, поплыл в сторону пригородных огней, указывая дорогу. Ветер трепал волосы Гарри, цеплял их за медные шипы на крышке гроба, но он не обращал на это никакого внимания и думал о том, что в этот момент, далеко внизу, Гермиона и Рон сидят в клетке, голодные и замерзшие, и им в эту минуту очень хочется, ради всего святого, супа. Гарри прибавил скорость, ГРОБ послушно полетел над улицами Лондона, озаренными миллионами цветных огоньков и стаей мышей. Скоро вдали показался величественный каменный Дом Правительства - огромный золотой муравейник, куда въезжали с грохотом все правительственные и финансовые машины мира, от роскошных лимузинов до скромных «Мерседесов». Из распахнутых дверей Дома выходили и выходили маги в деловых костюмах и роскошно одетые ведьмы, сидящие в роскошном лимузинах, пыхтя и отдуваясь. Один раз мимо гроба с Гарри пролетел летательный аппарат – длинная, толстая колдунья, похожая на вставшую на дыбы жабу, громко обсуждая последние политические новости. Летающая колдунша была ужасно похожа на мерзкую русалку, которой присудили Нобелевскую премию в номинации «Злость». Добравшись до большой красной ковровой дорожки, ведущей от Дома к трибуне для почетных гостей, гроб и Гарри замедлили свой ход. Их понесло над толпой, шумящей на бесчисленных политических митингах, драках и похоронах. Потом они взлетели вверх, сделали круг над Домом Правительства и плавно приземлились на крыше, покрытой свежей соломой и небрежно брошенными банкнотами. Гарри решил проверить, как поживают его мертвецы в карманах. Оказалось, все живы, но совершенно деморализованы. « Чем они так расстроены? - подумал Гарри. - Может, у них депрессия, связанная с гибелью их обожаемого директора? Ничего, сейчас я её быстро вылечу!» Он щелкнул пальцами, запустил мертвую руку в карман и вытащил один из лопатных леденцов. Съев несколько штук, мертвеци немного ожили и повеселели, а некоторые даже закурили (Гарри с содроганием думал, где они взяли сигарету и спички). « Все-таки скучновато быть ГЕРОЕМ, - философски заметил он, оглядывая море человеческих шляп и голов, колыхающееся на ветру, точно океанская зыбь, – очень скука смертная». Затем он отправился на самую высокую точку крыши, откуда был виден весь город, опустился на три гигантских кожаных кресла и стал глядеть в звездное небо, думая о вечном несовершенстве мира и тщете человеческих желаний. Тут- то его и постигло страшное несчастье. Над головой пронеслась гигантская чайка – похожая скорее на пожарную вышку, чем на птицу. Она попыталась клюнуть Гарри в затылок, промахнулась, врезалась в крышу и, переломившись пополам, рухнула вниз, разбившись вдребезги, прямо на головы собравшимся на митинг магам. Мертвецы завыли от ужаса и попытались спрятаться в карманы мантии Гарри – но вдруг ветер подхватил их и понёс к краю крыши. Ветер разметал мертвечину по всему ночному небу, чуть не опрокинув гроб на другую сторону крыши; в последнюю секунду Гарри удалось запрыгнуть в него и взлететь в воздух, под лучи прожекторов, освещающие зрителей на трибунах. От сильного толчка распахнулись дверцы гроба – и труп Дамблдора вылетел наружу. Он летел вниз, переворачиваясь, и во все стороны торчали клочья бороды, освещенные разноцветными прожекторами; с высоты он казался одним большим фаршем, который наматывается на железный винт самолета; он был похож на грязного и грязноволосого брокера, сделавшего множество солидных вкладов на фондовом рынке; его лицо было спокойно и невозмутимо, лишь в глазах его мерцало что-странное – так смотрят во время химиотерапии пациенты на своих мучителей… Вот он пролетел в нескольких сантиметрах от головы какого--то важного чиновника – у того от испуга выпал мокрый носовой платок; кувыркаясь, врезался в рекламное объявление с изображением пьяного утюга, изменил траекторию и зацепился за ветки живой изгороди, свисающие вдоль улицы, обросшими гвоздикой, беленой и богородичными венками и прочей дребеденью; дальше его понес в северном направлении ветер, дуя со стороны Пулковских высот; развевающийся на его спине черный плащ придавал ему какой-то вид двухместного парашюта, пущенного на экспорт. Наконец, упав на многострадальный асфальт, труп профессора достиг Земли ( он ударился об нее одним из своих многочисленных подбородков) и заскользил по ней на животе, словно кит на нерест. Увидев это, люди с ближайшей дачи, которые чинно пили чай на веранде, открыли бутылку шампанского и наградили движущееся тело радостными аплодисментами, прекратившимися только тогда, когда мертвое тело перекатилось через забор и рухнуло в глубокую яму, вырытую вдоль асфальтовой дорожки экскаваторщиком. Тело профессора проследовало через Звенигород, Малый Ярославец и через Загорск в Воронеж, проделав за время этого путешествия огромный путь – то разгоняясь на шоссе, то подпрыгивая на ухабах, перескакивая через канавы и вброд перебираясь через железнодорожные мосты. На одном из них оно было подхвачено поездом, идущим в Москву, пересажено в другой, идущий в Киев, дальше - в Одессу, оттуда в Германию и наконец Дамблдор приземлился в Лондоне на платформе 9 ¾. Там его встретил агент по продаже недвижимости и отвез в лес, предварительно усыпив. В лесу труп обнаружили жители соседнего поселка и вызвали полицию, которая, не найдя в кармане покойника никаких документов, арестовала его, положила в полицейскую машину и увезла в районное отделение полиции, находившееся в получасе ходьбы от Дома правительства. Обыскав труп и ничего не обнаружив, полицейские оштрафовали его на пять галеонов и отпустили на все четыре стороны, пнув напоследок сапогом по ребрам. Труп от удара поднялся в небо и некоторое время летел, затем растаял в лучах солнца, поднялся на высоту шестидесяти метров, описал вокруг Дома правительства круг, пока не наткнулся на острый шпиль, от которого и упал прямо в руки Гарри. Гарри уложил его в багажник своего гроба, сел за руль и полетел назад, в Хогвартс.