Чудовище

      Гарри уселся на место для посетителей.       Взяв себя в руки, Мелисса зашла в кабинет. Дверь за ней захлопнулась. Секретарша остановилась в паре шагов от Поттера, нерешительно теребя пальцы и стараясь не встречаться с ним взглядом.       Она была похожа на фарфоровую статуэтку — такая же хрупкая и белая, готовая рассыпаться от любого неосторожного движения или слова. По ее реакции было понятно, что новости есть, но хорошего в них ничего нет.       — Я жду, — тяжелой плитой упали слова на ее плечи.       Плотно сжав губы, Мелисса вздохнула — кратко, но яростно — и заговорила:       — Забини и Паркинсон в Англии, они живут в магловской части Лондона. Забини работает в отделении магической неврологии, специализируется на проклятиях. Сегодня у него смена. Паркинсон нигде не работает, они живут вместе.       Упершись локтями в подлокотники и сложив пальцы в замок перед собой, Гарри слушал отчет. На Мелиссу он не смотрел.       — Где Паркинсон?       — В больнице.       Медленный вдох с прикрытыми глазами.       — Что с ней?       — Мне не удалось это выяснить, — покачала головой Мелисса. — У меня не было разрешения, и больничную карту мне не показали. Но я узнала, что это не первое ее обращение в Мунго за декабрь.       Вы-ыдох.       — Сколько она там лежит?       — Два дня.       За окном гулял яростный ветер. Он был там, снаружи, но, хоть это было невозможно, показалось, что температура в кабинете сравнялась с уличной.       В голове сухо перекатывались факты, с тихими щелчками мысли вставали в пазы. Прокручивались выводы.       Если исходить из предположения о том, что в Гермионе сидит подселенец, то это значит, что сущность должна питаться жизненными силами того, кто накладывал проклятие.       Из этого следовал вывод: как минимум, с 10 декабря проклявший должен чувствовать себя нехорошо, а учитывая то, какой длинной была серия убийств, то на данный момент он должен быть, если не мертв, то при смерти — точно.       Джинни из круга подозреваемых исключалась в виду того, что, несмотря на беременность, на здоровье не жаловалась. По крайней мере, когда они с Тео глазами Гермионы посмотрели воспоминания Малфоя, выглядела она здоровой и вполне довольной жизнью.       Таким образом, теперь под подозрение подпадали две персоны: Нарцисса Малфой и с этого момента — Пенси Паркинсон. Версии по ним обеим все еще были записаны на детективной доске, и Гарри не нужно было смотреть за спину, чтобы вспомнить, какие конкретно.       Кроме того, после достижения договоренности касаемо эксперимента, Поттеру удалось уточнить у Берка, что подселенец мог подталкивать своего симбионта на несвойственные ему поступки.       Также Элмер предполагал, что сущность, с которой они столкнулись, не слишком сильна: вместо полного порабощения она выбрала создание условий для срабатывания проклятия, что менее выгодно, но не требует большой силы.       С этим понятно. Более-менее.       По крайней мере, Гарри хотел бы в это верить.       — Ясно, — тихо и сухо прокатилось по столу. — Есть по ним что-то еще?       Краем глаза Поттер уловил, как Мелисса отрицательно покачала головой. Светлые кудри упруго качнулись вслед, холодно бликуя.       А теперь вопрос со звездочкой: для чего Теодор обеспечил Пенси алиби?       Идей на сей счет не было. От слова совсем.       — Что по Теодору?       Секретарша вздохнула, поджала губы.       — Я попала к нему домой, но мне не удалось узнать, где он был сегодня ночью. Хотя… — она задумалась. — я обратила внимание на его рубашку вчера… ну, — она вдруг смутилась под внимательным взглядом, — у нее довольно приятный цвет.       Гарри медленно кивнул. Он тоже заметил: не мог проигнорировать, потому что смотрелась она действительно прекрасно, и он захотел себе такую же. А вот Мелисса…       Мысленно он презрительно фыркнул, а вслух протянул:       — Сегодня он был в белом.       Рубашка на нем была выглаженной и свежей, а значит, перед тем, как отправиться в министерство, домой он заходил. Возможно, дома он провел всю ночь.       Откуда тогда изможденный вид, как у Гермионы?       — Да, — облегченно выдохнула Мелисса, явно довольная, что вопросов касаемо ее внимания к Нотту не последовало. — А, и еще вот.       В белой руке появился свиток дорогого плотного пергамента.       — Я нашла это на столе на кухне. Рядом стояла открытая чернильница, но чернила в ней засохли не полностью. Скорее всего, это что-то свежее. Я не смогла прочесть, что там… не знаю, там чары какие-то специфичные. Может, у тебя получится.       На автомате забрав свиток, Гарри взглянул на часы. До назначенного времени осталось пятнадцать минут, а ему еще нужно было договориться с Берком о том, как они будут действовать в случае, если тому удастся почувствовать нить магии вуду.       Сейчас док помогал невыразимцам настроить оборудование на нужные магические частоты, но вполне могло случиться так, что сигнал будет настолько слабым, что засечь его сможет только он.       На ознакомление с содержимым письма времени не было. Решив, что прочитает его позже, Поттер убрал его во внутренний карман пиджака и кивком отпустил Мелиссу.       Ему нужно было сделать кое-что еще.       Секретарша вышла, а он быстро направился к столу, и, распахнув нижний ящик, достал оттуда флакон с розовым зельем.       Отпил два глотка… должно хватить.       Памятуя о том, что было обнаружено в крови Гермионы, а также учитывая влияние подселенца-приспособленца, Гарри не стал брать возбуждающее зелье с собой.       Да, с ним ей, несомненно, было бы легче, но, если сущность сочтет, что зелья в крови Грейнджер достаточно для того, чтобы она решилась на секс самостоятельно и никак не проявит себя, то отследить ниточку, ведущую к тому, кто наложил проклятие, будет невозможно.       Поттер решительно отогнал от себя мрачные мысли и покинул кабинет.       Еще не все потеряно — точно. Лучше вместо того, чтобы хоронить успех предприятия заживо, подумать о не дающей покоя лжи друга.       Первая ложь Теодора Нотта.       Когда они находились в воспоминаниях Гермионы, он пошатнулся, узнав под мантией-невидимкой одно из орудий убийств. Свое плохое самочувствие он объяснил тем, что перепил бодрящего зелья.       Теодор не мог не знать о побочных эффектах передозировки бодрящим, но по возвращении в кабинет, Поттер не досчитался целого фиала. Кроме того, Нотт отважился смешать предполагаемый избыток с тем, что лежало под статуэткой.       В лучшем случае это привело бы к тому, что Гарри нашел его в туалете, согнувшимся над унитазом, а после он в течение нескольких часов должен был сверкать раздутыми зрачками и не иметь никакой возможности собраться с мыслями.       В худшем — к госпитализации.       Из этого следовал вывод: бодрящее накануне и в течение ночи он не пил, но раз решил добрать энергию не просто зельями со стола, а рецептурными вещами, он не спал, причем довольно давно. Либо просто слишком мало, чтобы сейчас организм справился с нагрузкой самостоятельно.       Гарри, например, даже после обработки столь колоссального объема информации все еще чувствовал себя отлично.       Вторая ложь Теодора Нотта.       Во время обсуждения версий Тео сказал, что вчера нанес визит к Блейзу и Пенси. Однако последняя уже два дня как находилась в Мунго, а в то, что под походом в гости он подразумевал посещение больницы, верилось слабо.       Он обеспечил Паркинсон алиби, причем сделал это в то время, когда ни Гарри, ни Теодор не были в курсе того, что в деле может быть замешана магия вуду.       Неужели Нотт знал, что проклятие наложила Пенси и решил прикрыть ее? По старой дружбе, так сказать.       Но зачем тогда нужно было врать насчет бодрящего? Сказал бы, что тусил в Красном после того, как ушел от Забини. Или вообще, что ночевал у них.       Что-то здесь, определенно, не сходилось. Если быть точнее — всё.       Поттер нахмурился. Горло красной удавкой сдавила ярость — он все еще не мог поверить в то, что друг ему солгал, а сейчас шляется неизвестно где, когда так нужно с ним поговорить.       За этими размышлениями Гарри добрался до казематов, где невыразимцы во главе с Берком развернули бурную подготовительную деятельность. Из Отдела тайн они принесли огромное устройство с зеркальными лопастями, напоминающее магловские солнечные батареи — маголокатор. Судя по всему, настройка аппарата уже была завершена, потому что док сразу прокосолапил к Гарри.       — Ну что?       — Ловит, мы протестировали его только что, — хмурясь, ответил Юстас. — И все равно сможет отследить только явный всплеск.       Плохо.       Покосившись на Бёрдмэна, стоявшего рядом с видом, будто его ничего не интересует, Гарри жестом позвал дока отойти на пару шагов подальше.       — Юстас, мне больше не на кого положиться… — начал Гарри под скептическим взглядом Берка. Раздраженно добавил: — Утрою плату, но сейчас не об этом. У меня было несколько подозреваемых, но сейчас я думаю, что проклятие наложила либо Нарцисса Малфой, либо Пенси Паркинсон.       Лицо доктора стало предельно серьезным.       — Почему ты так думаешь?       — Обе болеют весь декабрь. Гермиона сказала, что обострение болезни Малфой совпадало с периодами активности подселенца, а про Паркинсон — не знаю. Надо проверить, но сейчас уже не успеваю.       — Так. Где Паркинсон?       — В Мунго, — ответил Гарри.       Юстас помрачнел.       — Понял. Где Малфой?       — Надеюсь, что в мэноре… но не уверен, — раздосадованно дернул щекой Поттер. — Еще и Тео куда-то проебался, в кабинете его нет, — вздохнул, сцепив зубы. — Преступник ведь нужен живым, чтобы доказать его причастность?       Берк кивнул, и Гарри продолжил:       — Давай так… если тайники ничего не засекут, а ты — да, то отправляйся в Мунго. Сразу. В мэнор тебя не пустят, а у Малфой есть домовики. Если это она, то они сразу доставят ее в больницу, а вот Паркинсон уже там, так что останется только подтвердить участие кого-то из них.       Зависнув на секунду, он прикинул, что следует учесть еще, но в голове была пустота, а по телу уже разливался знакомый жар зелья.       — Пока все. Сделаешь?       — А куда я от тебя денусь? — ворчливо встопорщил усы Берк. — Иди уже, ей ничего не говорили. Тебе оставили. Пара минут осталась.       Неопределенно дернув щекой и хлопнув дока по плечу, Поттер отправился в комнату-камеру. Как сказать подруге о предстоящем эксперименте он не имел ни малейшего представления, но одно знал абсолютно точно.       Для ее спасения — всё необходимое. И даже больше.