Чудовище

      Не успели стихнуть последние отзвуки приказа, и авроры вскинули палочки, беря старого волшебника на прицел.       Удивленно подняв брови, председатель быстро огляделся, будто не до конца верил, что они не задумываясь последуют команде главного аврора. Даже Кингсли, и тот, кажется, не ожидал от Гарри подобного финта и теперь стоял, схватившись за свою шапочку.       Гермиона замерла. Не нужно было смотреть на нее, чтобы понимать, в каком она ужасе.       — Вот как, главный аврор Поттер, — неприятно усмехнулся старик, вновь развернувшись к друзьям.       Где-то за его спиной билась в журналистском припадке Скитер. Ее прытко пишущее перо строчило как сумасшедшее, она только и делала, что успевала подставлять под него чистый пергамент.       Вне всяких сомнений, уже вечером по всей Британии разлетится экстренный выпуск Ежедневного пророка, расписывающий события в министерстве в лучших традициях желтой прессы.       Гарри было плевать. Он собирался стоять на своем до конца.       Усиленный Сонорусом голос прокатился по головам замершей толпы:       — У вас есть десять секунд, чтобы продемонстрировать готовность к переговорам, председатель Бёрдмэн, — и у того не осталось другого выбора, кроме как нехотя поднять руки вверх.       При этом старик оскалился, зло, по-звериному, но это видели только Гарри и Гермиона.       Тень от дверного косяка неудачно упала на искаженные черты. С этого ракурса он напомнил пожаловавшего по их души дьявола, в которого так верят маглы. Учитывая, что высшая мера наказания подразумевала под собой поцелуй дементора, в каком-то смысле это было справедливо.       Бёрдмэн качнулся вперед, и серо-золотое освещение съело инфернальную картинку.       Только тогда Гарри опустил палочку и, не совсем отдавая себе отчет, притянул Гермиону ближе, практически вжал в себя.       — Что ж… — лицо председателя вернуло себе непроницаемость, голос его звучал спокойно, — принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, а также давление, оказываемое на представителя суда…       Хмыкнув, он смерил друзей нечитаемым взглядом, многозначительно остановившись на талии Гермионы, за которую ее продолжал держать Гарри.       Председатель покачал головой.       — …готов выслушать ваши пожелания, мистер Поттер.       Но не успел Гарри открыть рот, как Бёрдмэн поднял руки выше — так, чтобы его ладони были видны толпе за его спиной. Вытянув указательный палец вверх, он погрозил им в воздухе.       — Однако, — он повысил голос, не давая ответить, — как вы правильно сказали, главный аврор…       Его голос набрал силу, и, несмотря на сдающийся жест, весь его вид выражал превосходство.       — Да не позволим же твориться беззаконию! От пристрастности — особенно.       Стиснув зубы, Гарри молча наблюдал за развернувшимся представлением.       Рядом судорожно и зло выдохнула Гермиона, в правый бок яростно отстукивало ее сердце — еще немного и выломает ребра.       — Вот теперь…       Интонации сменились на елейные. Не опуская рук, Бёрдмэн повелительно повел в воздухе ладонью.       — Ваши предложения, главный аврор Поттер! Мы все выслушаем вас с превеликим интересом.

***

      «Стоило догадаться, что это старый мудила мутит воду», — думал Гарри, мрачно глядя на Грейнджер, Берка и МакКинли, штатного психиатра Мунго, приглашенного в качестве независимого эксперта.       Поттер вновь оказался по другую сторону зеркала Гезелла, только теперь, кроме него, в комнате наблюдения находились Бруствер и Бёрдмэн.       Последний напряженно вглядывался в фигуры за стеклом и периодически хмыкал на откровения Гермионы и качал головой, поглаживая седую бороду. На Гарри он не смотрел.       Два невыразимца с магодетекторами лжи стояли рядом. Судя по их бледным лицам, они явно чувствовали себя не в своей тарелке, находясь рядом с такими высокими чинами.       Невдалеке мерцал фиолетовый записывающий кристалл. За дверями дежурили авроры.       Несмотря на эпичную речь Бёрдмэна, выдвинутый Поттером ультиматум никто не смог парировать: Визенгамот и так шел в обход процесса, и продолжи председатель настаивать на немедленной отправке Грейнджер в Азкабан, то выдал бы всем присутствующим — а таковых было немало — свою заинтересованность в ее устранении.       Однако Гарри не мог идти против неоспоримых фактов, доказывающих ее причастность к совершению убийств — это было бы, по меньшей мере, глупо. Тогда, напирая на аргументы о нарушении следственных процедур, он отстоял необходимость постановки диагноза.       Бёрдмэн, в свою очередь, настоял на приглашении независимого эксперта из Мунго.       Знал Гарри этого «независимого». Нэйтан МакКинли — человек Визенгамота давно и с потрохами, с тех самых пор, как получил оправдательный приговор по делу о выписке левых рецептов на психотропные зелья.       Как никогда Гарри жалел, что у них так и не дотянулись руки до этой насквозь прогнившей структуры. От суда там — одно название.       Разумеется, расследование проводил аврорат.       Разумеется, МакКинли был виновен.       Разумеется, Берк сможет задавить его авторитетом. Но и ему требуется получить неопровержимые доказательства болезни Гермионы, ведь если на самом деле их нет…       Взятка Берку не поможет. МакКинли, пусть и не участвует в беседе, место свое в Мунго греет не просто так. Да и запись на кристалл, опять же.       Соврать и притвориться не получится. Не просто так сюда пригласили невыразимцев с магодетекторами.       …ситуация, с какой стороны ни глянь, патовая.       Если бы Гарри еще вчера кто-то сказал, что он будет надеяться на то, что у его лучшей подруги серьезные психические отклонения, то у этого человека появились бы непризрачные шансы до конца своих дней гнить в казематах аврората.       В ладони расцвел огонь, Поттер предложил сигарету Брустверу — тот не отказался — и с мстительным удовлетворением, отметил, как Бёрдмэн недовольно скривился.       Смакуя дым, Гарри накренил голову чуть набок и, приподняв подбородок, ухмыльнулся себе: «Мелочно… ну и похер».       Если выяснится, что Гермиона здорова, то останется только одна версия: подселенец. Кто сотворил с ней это дерьмо — все еще вопрос открытый, и Гарри, определенно, нужен был док, который сейчас как раз был занят.       Однако и главный аврор Поттер не просто так грел свое место.       Перед тем, как покинуть комнату-камеру, Гермиона шепнула ему: «Нарцисса не знала о маглах, а время рецидивов сходится. Примерно. Нужно проверить. Оно всегда тянет жизненные силы».       Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы связать факты между собой.       Да только зачем бы любящей матери убивать своего сына?       Гарри прекрасно помнил, на что она шла во время войны ради спасения семьи. Разумеется, оставался вариант, что это у нее что-то не в порядке с головой…       «А если нет? — спросил бы Тео. — У кого еще мог быть мотив?».       Его голос так ясно воспроизвелся в голове, что Гарри скривился, как если бы хотел продемонстрировать неудовольствие от сомнений в его стройной версии — про Теодора и его роль в этом деле думать не хотелось. От слова совсем.       Как назло именно в этот момент Бёрдмэн бросил на него беглый взгляд и, заметив гримасу, приподнял брови в брезгливом удивлении.       «Погоди, и до тебя доберусь, мразь», — мысленно пообещал ему Гарри. Больше даже из вредности, а не из желания, он закурил еще одну и вернулся к размышлениям.       Сейчас бы добраться не до Бёрдмэна, а до головы Нарциссы. Если это не она, то тогда искать нужно среди брошенных любовниц. Возможно, не слишком просто, но зато как элегантно: подставить ту, из-за которой так и не стала миссис Малфой, а затем грохнуть ее же руками бывшего любовничка.       Знать бы еще точно, как это работает…       Беседа за стеклом, тем временем, подошла к концу. Выдав Гермионе успокоительное и гладя ее по плечу, Берк что-то говорил, явно сочувствующее. Отсюда было не понять, доходят ли до нее его слова — она смотрела на свои ладони, лежащие на столе, лицо ее стало похоже на восковую маску.       МакКинли стоял чуть в стороне, у выхода — дожидался коллегу.       Вряд ли Астория… ее не было в Британии довольно давно.       Наконец Гермиона слабо кивнула и выпила зелье. Док забрал у нее пустой фиал и покинул допросную вместе с Нейтаном.       В полнейшей тишине наблюдатели покинули комнату и вышли в коридор, где их дожидались психиатры.       Где, сука, Паркинсон? Только по ней нет информации!       «Не дай Мерлин, ты мне напиздел, Тео, — губы поджались сами собой, — закопаю. На месте».       Странно, но в коридоре царила густая тишина. Никто не проронил ни слова.       Гарри поднял голову и встретился взглядом с Берком. Он прочитал все по его глазам, еще до того, как доктор открыл рот.       — Диагноз вдовы Малфой — тяжелая депрессия. Других личностей у нее нет… Мне жаль, Гарри.