Венклер в Армении

      Утром небо заволокло серыми тучами, а улицы были усеяны лужами. Отголоски прошедшего ночью дождя. Температура воздуха на улице успела упасть, но это не помешает планам Энид и Уэнсдей, в числе которых на сегодня значилась поездка по достопримечательностям Еревана. Холод на улице, конечно, не смертельный, но всё равно для организма оборотня весьма дискомфортный. Энид распаковала чемодан и достала оттуда розовый берет, который она хранит ещё со школьных времён. Вопреки своей склонности к регулярному обновлению гардероба, от этой вещи она упорно отказывается избавляться — считает её приносящий удачу. По мнению Энид, именно благодаря этому берету когда-то сорвалось её свидание с Аяксом, что дало дорогу отношениям с Уэнсдей (как на это мог повлиять головной убор — Уэнсдей понять не могла, да и Энид объяснить не пыталась). Перед выходом из отеля блондинка также накинула на себя свой тренчкот мятного цвета. А хладолюбивая брюнетка не стала заморачиваться над тем, чтобы спрятаться от непогоды, ей хватит и чёрной кожаной куртки. Но зонтик взять она не забыла — вдруг дождь, а жену прикрыть нечем.       Позавтракав в находящейся близ отеля закусочной, они пошли в центр проката автомобилей («Больше на милю не подойду к такси, пока мы находимся в этой стране» — сказала Энид) и арендовали себе седан.       Первым делом девушки отправились на «Каскад» — монументальных размеров архитектурный комплекс в самом центре Еревана, представляющий собой систему из пяти террас, находящихся на разных уровнях. Вопреки названию, никакого водопада на этом каскаде не было, однако администрация Еревана обещает это исправить в скором времени. Интересно, сколько уже лет они это обещают?       Когда-то в прошлом Энид, просматривая Ютуб, случайно кликнула на научпоп-видосик, и он ей так понравился, что на какое-то время она серьёзно так подсела на развлекательно-образовательный контент. И жену свою уговорила посмотреть за компанию, и ей, как ни странно, тоже понравилось — неплохой способ получить минимальные знания из различных областей и наполнить свою голову разными фактами, которыми можно будет блеснуть в случайный момент времени (например, как-то раз Уэнсдей упомянула, что капибары могут производить до 100 отложений кала в день. В тот момент Уэнсдей как раз находилась вместе со своей женой на форуме, организованном Ассоциацией Изгоев Вермонта, за одним столом с группой оборотней, с которыми Энид очень хотела подружиться. Одним этим познавательным фактом Уэнсдей не ограничилась и упомянула ещё парочку, связанных со способами ускоренного разложения трупов. Ни с Уэнсдей, ни с Энид эти оборотни-интеллигенты больше не общались. Да не очень-то и хотелось). Увлечение это оказалось краткосрочным и обеим девушкам в скором времени надоело. Сейчас, в контексте ситуации с этим недостроенным Каскадом, им обеим вспомнилась одна шутка: «спроси физика, когда будет открыт управляемый термоядерный синтез, и он ответит, что через десять лет. Спроси его снова через десять лет, и он ответит то же самое».       «Лестница в небо» — подумала Уэнсдей, стоя у самого подножия этого комплекса. Жаль, его внушительный вид немного портил выглядывающий из-за горизонта строительный кран. У основания Каскада располагался небольшой сад, в котором девушки сейчас и находились. В саду было много статуй различных современных художников, рядом с которыми позировала Энид, пока Уэнсдей её фотографировала. А сейчас Энид, посмеиваясь, сделала снимок статуи римского воина, которая представляла собою пухлого, но мускулистого мужичка с детским лицом, в шлеме и с щитом. Не считая головного убора, этот мужичок был абсолютно голым. Какой-то вандал-юморист пририсовал белым маркером к его микроскопическому пенису глаза, усики и рот.       Нагулявшись по саду, они таки решили подняться наверх. Задача, на самом деле, не из простых. 450 метров от основания до верхней площадки. По ступенькам. Уже на второй террасе Энид остановилась и начала хныкать, говоря, что устала и собирается обратно в отель. Интересный факт: самым выносливым животным на Земле является человек. Люди способны долгое время бежать без остановки, и благодаря этому навыку древние люди успешно занимались охотой на истощение, загоняя любое животное до смерти. Сколь бы быстро ты ни бегал, когда-нибудь ты устанешь и остановишься, и тогда неумолимый преследователь в лице самого опасного существа на Земле — жуткого и зловещего Homo sapiens — настигнет тебя и убьёт. Но всё это не относилось к ликантропам, в чьём теле было очень много белых мышечных волокон, способных на высокоинтенсивные, но кратковременные нагрузки, и гораздо меньше волокон красных, которые предназначались для выполнения нагрузки продолжительной и непрерывной. Ради знаменитой силы оборотня жертвовать приходилось выносливостью.       — Чёртов Ереванский Эверест, — сказала Энид, вытирая пот со лба рукавом. С горем пополам она добралась до пятой, финальной террасы. Уэнсдей уже несколько минут ждала её там.       — Тебе не стоило пренебрегать утренними пробежками, — фыркнула брюнетка, стоя со скрещенными на груди руками.       Вдруг, откуда ни возьмись, подбежал к ним белый рысь. Нет, серьёзно — какой-то мужчина в белом ростовом костюме кота вдруг оказался рядом с ними, и никто не заметил, как он тут появился.       — Клоун после секса по привычке сделал из презерватива собачку, — сказал незнакомый мужчина с ужасным славянским акцентом.       — Чего, нахрен? — сплюнула Энид, упираясь ладонями в бёдра и пытаясь угомонить громко стучащееся сердце.       — Штирлиц стрелял вслепую, — продолжил мужчина. — Слепая бегала зигзагами и кричала.       — Вам чем-то помочь? — спросила Уэнсдей, настороженно на него поглядывая.       — О, пожалуйста, сеструха, помоги, — мужчина протянул им пустую ладонь. — Дай денег. Черепашки-ниндзя вчетвером напали на одного, потому что учитель у них был крыса.       Энид и Уэнсдей переглянулись. Это ещё что за представление?       — Штирлиц выглянул из бункера, — продолжил мужчина. — На стене были написаны русские матерные слова. «Или мне снится, что я в Москве, или наши взяли Берлин» — решил он.       — Вас зовут Штирлиц? — спросила Уэнсдей, слегка приподняв бровь. — Бист ду Дойч?       — Что? А, нет-нет. Меня зовут Слава. Дадите денег? Пожалуйста.       Энид и Уэнсдей опять переглянулись. Ничего не понимая, они решили уйти странного мужчины подальше.       — Может, это местный городской сумасшедший? — предположила Энид.       — Никакой я не сити крэйзи! — вдруг сказал по-русски мужчина, увязавшийся за ними. — Послушайте! Мюллер обвиняет Штирлица: Штирлиц, Вы — еврей! Штирлиц отвечает: мама русская, папа русский, какой же я еврей? И думает, не сболтнул ли чего лишнего.       — Это типа стенд-ап? — спросила Энид, не сбавляя шага. — Но мы слишком маленькая аудитория, не находишь?       — К чёрту стенд-ап! Дайте денег, и я отвяжусь.       Уэнсдей хмыкнула. Так уж и быть, пожертвует она этому нищему денег, лишь бы отстал. Она остановилась, достала из кошелька монету номиналом в 50 драм и, не касаясь ладони мужчины, передала ему. В ответ мужчина недовольно нахмурился.       — Мало, — сказал он обиженно, и перешёл на русский: — Я, блин, на это даже тыквенный латте не смогу купить. Дайте побольше, а? Гив ми мани, плиз, ну бля. Вы не представляете, какая у меня ломка по этому кофию вонючему. Я как сраный наркоман, реально. Ну дайте денег, ну позязя, — вымаливал он.       Уэнсдей взглянула на него своим характерным пугающим взглядом. Обычно от такого люди, как минимум, начинали нервничать, но этому было хоть бы хны.       — Оставь нас в покое, идиот, или пожалеешь, — бросила она, и, развернувшись, взяла свою жену за руку и пошла дальше.       — Ну вы же американцы, ну будьте хотя-бы вы людьми, а! — канючил мужчина, преследуя их. — Если я повешусь от нищеты, моя смерть на вашей совести будет. Ну не заставляйте меня плясать перед вами, как клоун ебаный. А мне за эту клоунаду почти нихуя не платят так-то! Я к этому старому армяшке пришёл устраиваться, говорю, мол, вам нужен девелоп айти менеджмент опен сорсом на краудфантинг? Я, если надо будет, могу скриптом степ накодить и в облаке бэкап файерволла сделать, мой компилятор как раз под архитектуру такого фрейморвка заточен. Как говорится, отладил рефакторинг...       — Уэнс, ты понимаешь, что он говорит? — спросила блондинка.       — Если бы. Увы, не знаю русского, а этот ещё и на каком-то рунглише бормочет.       — ...А он мне, бля, говорит, — продолжал мужчина, — мол, нахуя мне твой скриптонит, у нас студия аниматоров. Всучил мне этот пидорский костюм, говорит, на, людей развлекать за деньги будешь. Делать нечего, пришлось согласиться, но платят, как бомжу унылому. Ну гив ми мани, бляха-муха!       Уэнсдей остановилась, схватила его за воротник ростового костюма и дёрнула вниз, заставляя его наклониться. Их лица оказались на одном уровне.       — Слушай сюда, имбецил, — прошипела она. — Ты говоришь по-английски?       — Да, — сказал мужчина. — Штирлиц тянул из сейфа Мюллера за член. Мюллер орал, но из сейфа не вылезал.       — Чего? — не поняла брюнетка.       — Ой. Ой! — оставаясь в полусогнутом положении, он засмеялся и перешёл на русский: — Я хотел сказать «записку»! Штирлиц тянул из сейфа Мюллера записку. Хуй знает, как по-английски сказать.       — Не порти нам настроение. Уйди отсюда к чёртовой матери, или я отрежу тебе руки и заставлю их сожрать. Ты меня понял?       Аниматор-юморист скорчил недовольную мину и кивнул. Уэнсдей оттолкнула его и пошла дальше.       — Сучки! — крикнул мужчина им вслед и пошёл доставать кого-нибудь другого. Его счастье, что никто из девушек его не понимает.       Отвязавшись от этого сумасшедшего, Энид и Уэнсдей пошли к смотровой площадке.       — Что это вообще сейчас было? — спросила блондинка. — И это ведь не армянин был, верно?       — Верно, — кивнула провидица. — В последнее время здесь поселилось много беженцев из России. И, видимо, не всем из них удаётся сохранить способность адекватно мыслить... Интересный феномен, — задумчиво произнесла она. — Колонизаторы ищут спасения в бывшей колонии.       Дойдя до смотровой площадки, они огляделись. Город был как на ладони. Вид такой, что аж дух захватывает. Особенно в такую пасмурную, но вовсе не дождливую погоду. А на горизонте, к югу от города, виднелись две массивных горных вершины.       — Что это за гора? — спросила Энид, указывая пальцем в ту сторону.       — Это Арарат.       Волчица задумалась.       — Вот бы туда съездить... — мечтательно сказала она. — А правда, давай съездим? Интересно будет, думаю. Попробуем скалолазание.       — Увы, не получится. Сейчас эту гору контролирует Турция и доступ к ней закрыт. У Армении и Турции отношения, мягко говоря, напряжённые.       — Интересно, и чем армянам насолили эти безобидные пташки...       — Тем, что пытаются завершить геноцид, который у них не получилось выполнить до конца в прошлом веке, — Уэнсдей замолчала и задумалась. — И многие с тобой не согласятся по поводу «безобидных пташек». Хотя я уважаю этих существ за их ужасающий вид и отвратительный нрав, но остальные люди за то же самое их боятся. Неудивительно, что каждый год американцы устраивают праздник, заключающийся в надругательстве над их телами... Помнишь, я рассказывала про летний лагерь?       — О да, — Энид усмехнулась. — Я помню.       Совершенно безумная история (в стиле Аддамс, как всегда) приключилась с Уэнсдей, когда ей было 13 лет. Мортиша и Гомес решили сплавить своих детей в летний лагерь (на это их надоумила новая няня Уэнсдей и Пагсли, которая к тому же оказалась серийной убийцей, но это уже другая история), директорами и одновременно вожатыми которого оказалась супружеская парочка расистов и изгоененавистников. Уэнсдей с Пагсли заставили принимать участие в спектакле, посвящённому первому Дню Благодарения, и провидица в нём играла роль индейской принцессы Покахонтас. Уэнсдей решила воспользоваться этим и сорвала спектакль (всё равно он был ужасно скучным), устроив настоящий бунт. Дети, нарядившиеся в костюмы индейцев, будто они находились на реконструкции Бостонского чаепития, набили морды другим детям, нарядившимся в костюмы пилигримов (было ли это предзнаменованием событий в Неверморе?), разгромили лагерь и устроили пожар.       — Пагсли тогда был в костюме индейки, — сказала Уэнсдей. — Нарядить его в такой костюм было лестью по отношению к нему. Пернатые хищники дали бы фору моему жалкому братцу.       Энид никак не прокомментировала то, как уничижительно Уэнсдей отозвалась о своём брате. Всего лишь ещё одна странная семейная фишка, к которой волчица привыкла. Провидица может сколько угодно оскорблять своего брата, но вовсе не секрет, что она любит его всем своим чёрным сердцем.       По обеим сторонам от Каскада были расположены многочисленные кафешки и магазинчики, в одном из которых Энид купила пачку семечек. Она взяла горсть и бросила её на плитку. Тут же на это место слетелась огромная стая голубей.       — А голубей люди считают паразитами, — продолжила Уэнсдей. — Но это неправильно. Раньше голуби были одомашненными птицами. Их разводили на мясо, использовали в качестве почты и для аэрофотосъёмки, а также для голубиной охоты. А потом люди просто забросили все эти занятия. Голуби не паразиты, а брошенные животные.       — Как интересно, — ответила Энид, бросая на пол ещё одну горсть семечек. — И как грустно.       Блондинка скормила птицам всю пачку и выбросила упаковку в мусорку. Она подошла к своей жене, которая, скрестив руки на груди, стояла у лестницы и смотрела на город, и обняла её сзади. Уэнсдей положила свои ладони на кисти Энид.       — Смотри, — блондинка кивнула в сторону парочки, находившейся на террасе ниже. Они тоже обнимали друг друга, вокруг них бегали трое детей разного возраста. — Красивые дети. А ты бы хотела завести ребёнка? Так, гипотетически.       Энид почувствовала, как брюнетка в её объятиях напряглась от такого вопроса.       — Видишь здание? — спросила Уэнсдей, показав в сторону большого здания к югу от Каскада. — Это оперный театр. Нужно будет сходить туда. Интересно, что там играют. Посмотрю в интернете расписание и билеты.       Энид хмыкнула. Ловко сменила тему, ничего не скажешь. Она промолчала, не став развивать эту мысль дальше.

***

      Вдоволь нагулявшись по Каскаду, они сели в машину и, загуглив «что посетить в Ереване», поехали в следующий пункт назначения — Петак. Блошиный рынок, место, абсолютно не ориентированное на туристов. В этом и заключается его прелесть. Ведь фотографии знаменитых достопримечательностей можно посмотреть и дома, в интернете. Если хочешь увидеть страну, в которую ты путешествуешь, по-настоящему, искать надо такие места (собрались, понимаешь, белые люди на быт аборигенов поглазеть).       Энид, сидя на пассажирском сиденье, разглядывала проносящиеся мимо рекламные вывески. Она пыталась их читать — изредка там попадался текст на английском, но в основном был на армянском, буквы которого напоминали ей «n» и «u». Уйдя в свои мысли, она задумчиво произнесла:       — Нуну... Нунунунуну...       — Энид? — настороженно протянула брюнетка, не отвлекаясь от дороги.       — А? Да это я так... Уэнс, а научи меня их языку? А то я по-армянски ничего не знаю, кроме «эс айэрэн лав чем хосум».       — Хм... — Уэнсдей задумалась. — Ну, урок первый — запомни фразу «вортэх э», что значит «где находится». Поможет, когда потеряешься.       — «Когда»? — усмехнулась Энид. — Ты настолько во мне сомневаешься, что уверена, что это обязательно произойдёт?       — Я вижу будущее, не забыла? — ответила провидица, подъезжая к конечной точке на навигаторе.       Дорога до Петака вышла короткой. Пришлось, однако, помучаться, чтобы найти место для парковки. Рынок оказался закрытым, что удобно — ни солнце, ни дождь не побеспокоят. Энид вошла туда, и в нос ей сразу же ударило множество запахов — сладкие сухофрукты, мясо, молочные изделия, коньяки и вина, средство для обуви, ароматы цветов, благовония, специи, чай, кофе, собаки, моча, краска, пластик, бензин... И люди. Очень много людей. От обилия запахов у Энид, кажется, началась сенсорная перегрузка. Она закрыла глаза и зажала нос рукой.       — Кара мия, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Уэнсдей, на всякий случай подхватывая свою жену.       — Голова кружится... — ответила Энид, оперевшись на брюнетку. — Порядок. Просто надо привыкнуть.       Молодая волчица шмыгнула, вдохнула полной грудью и раскрыла глаза. И перед ней предстал невероятный вид... Ну ладно, не такой уж и невероятный. Обычный рынок. Толпы людей снуют туда-сюда, торгуются с продавцами. На прилавках можно было увидеть что угодно: овощи, сыры, колбасы, бастурму, одежду, обувь, посуду, керамику, магнитики, сувениры.       — Раз порядок, то постой пока тут, мне нужно отойти в туалет.       — Зачем? — спросила Энид. Брюнетка уставилась на неё. — А-а...       — Справишься без меня?       — Уэнс, я не ребёнок, — усмехнулась блондинка.       — Я бы поспорила, — бросила Уэнсдей напоследок и удалилась.       Энид огляделась и решила пока что просто посмотреть, что тут есть интересного. Подошла к случайной лавке, где лысеющий мужичок торговал инструментами. Взяла в руки какой-то молоток с деревянной ручкой и деревянным же бойком.       — Красивая девушка присматривает киянку? — спросил у неё торгаш по-русски с акцентом, широко улыбаясь. — Для каких целей ищешь, дорогуша?       «Наверное, принял меня за русскую, — подумала Энид. — Нужен ли нам этот полностью деревянный молоток?»       Она решила, что не нужен, и положила его обратно. Немного засмотрелась на забавное зрелище: двое молодых парней пытались впарить продавцу различной электроники старый убитый телевизор. Остановилась у лавки, где мужчина и женщина цыганской внешности торговали одеждой. И Энид бы не слукавила, сказав, что одежда была очень красивая — вся из себя цветастая, покрытая разными узорами.       «Вау, это так этнично» — подумала Энид, беря в руки красную мужскую рубашку, целиком украшенную орнаментом. Она уже решила это купить, даже не примеряя.       — Ахчик-джан, не советую покупать у этих боша.       Энид повернула голову в сторону, откуда послышался голос. Рядом с ней стоял, спрятав руки в карманы, паренёк лет семнадцати, в чёрной шапке с надпись «FBI». Энид усмехнулась.       — Чем могу помочь, агент? — спросила она, улыбаясь.       — О, вы из Англии! Я сказал, э-э, — он почесал голову, очевидно, думая, как сказать по-английски. — Я не рекомендую покупать одежду у этих боша. Они делают воровство и плохое качество. Плохой размер.       Улыбка тут же исчезла с лица Энид. Она посмотрела на цыганскую пару. Такое отношение к ним лишь из-за того, что они — рома? К чёрту этого говнюка. На зло ему она купила эту красную рубашку, вдобавок захватив ещё одну — белую, женскую, украшенную разноцветными точками. Даже торговаться не стала, как это делали тут все. Поддержала, так сказать, малый бизнес.       — Как знаете, — сказал паренёк. — Можно спросить? Зачем красивая девушка тут одна? Пошли пить пиво, я накормлю тебя шашлыком.       Энид усмехнулась. Даже будь она не жената, что заставило этого паренька подумать, что после его расистской выходки у него есть шанс хоть на что-то? Блондинка подняла левую руку и медленно вытянула безымянный палец, на котором красовалось кольцо. Сделала она это с таким лицом, будто палец был средним. Паренёк сразу взгрустнул.       — Эс ко карикэ чунэм, — сказал он обиженным голосом, глядя в пол и ковыряя асфальт ногой. — Ты даже не в моём вкусе, — перешёл он на русский.       — Фа пио э́на флитза́ни тса́и мэ ти митэ́ра су, — вдруг выдала Энид. — Ты не один умеешь флексить языками, окей?       — Всё в порядке? — к ней вдруг подошла со спины Уэнсдей, слегка напугав. Она взяла блондинку за руку.       Паренёк посмотрел на их сцепленные руки. Сначала его глаза расширились, а потом на лице появилась понимающая улыбка до ушей.       — О-о, дук ахчикнэрэ эк! — протянул он, посматривая на них придурошно-похотливым взглядом. — А мне нравятся девушки! Может мы втроём пойдём, м-м...       — Этэ ду авартэс айс артаайтутюнэ эс кцэм ко дэмкэ, — перебила Уэнсдей, глядя на него исподлобься.       — Вай, что за львица и тигрица! Детка, зачем злая? — воскликнул паренёк, усмехнувшись. Уэнсдей даже опешила — какого чёрта эти армяне её абсолютно не боятся?       А Энид, насмешливо улыбаясь и подняв бровь, подошла к пареньку почти вплотную.       — Львица? — спросила она и резко вскинула руку с разноцветными когтями прямо перед его лицом. — У этой кошки есть когти!       — Какого хуя, — отходя, сказал паренёк по-русски чуть испуганным голосом. Всё-таки страх ему не чужд.       — Беги, пока есть, чем бегать, — мило улыбаясь, сказала Энид.       Нахмурившись, паренёк развернулся и побрёл прочь.       — Вау, — вздохнула брюнетка, — Мия лупа, я влияю на тебя самым положительным образом.       Энид улыбнулась. Она наклонилась и поцеловала Уэнсдей в губы. Люди вокруг, которые заметили это, глазели на них, но девушки не обращали на это внимания. Всё равно после демонстрации когтей никто и слова не решится им сказать.       Они побродили по рынку ещё какое-то время, пробовали различные кушанья. Энид зачем-то фотографировала различные товары. Уэнсдей купила у продавца ножей «финский нож НКВД», качество которого тот старательно нахваливал (допустим, каким боком большевики к этому ножу, брюнетка поняла — красная звёздочка на рукоятке. А Финляндия? Этого ей понять не удалось, несмотря на попытки продавца объяснить). Сразу после покупки она решила проверить качество ножа, воткнув его в деревянную скамейку. Когда она дёрнула рукоятку, лезвие осталось в дереве. Разгневанная Уэнсдей вернулась к тому месту, где купила эту чёртову поделку, но продавца и след простыл! Даже товар исчез! Во дела.       «Видимо, я не первая в очереди на его убийство, — подумала брюнетка. — Сама виновата. Надо было проверять до покупки».       Ещё какой-то малолетний пацан попытался стащить у Энид кошелёк прямо из её кармана, но его вовремя схватила за запястье Уэнсдей. Пацан тут же стал истошно вопить и звать на помощь свою маму, но прибывшая на подмогу женщина не стала защищать его, вместо этого жёстко отчитав. «Ты что, беспризорник какой-то, у людей вещи спиздывать?!» — громко причитала мать, выкручивая ребёнку ухо. Получив от пацанёнка извинения, Уэнсдей и Энид решили наконец покинуть рынок и продолжить своё турне по Еревану.

***

      — Куда дальше поедем? — спросила Уэнсдей, выезжая с парковки рынка.       — Хмммм... Дай подумать, — Энид думала, что же выбрать из того, что предлагает интернет. — Можно в какой-нибудь из музеев заглянуть... На Абовян-стрит есть один, вроде хорошие отзывы, давай туда, — она сощурилась и забила в навигатор адрес.       Уэнсдей вовремя заметила изменения в перестроенном маршруте и завернула в нужный поворот.       — Уэнс, а я красивая? — вдруг спросила волчица, роясь в своей сумочке.       — Слова бессильны пред тобой, как алый лик твой описать... К чему вопрос, кара мия?       — У меня с макияжем всё в порядке? Мне кажется, у меня что-то на лице.       Провидица на мгновение метнула свой взгляд в сторону жены, но тут же вернулась к дороге.       — С твоим лицом всё в порядке.       — Даже не взглянула...       — Извини, я за рулём. Ты же не хочешь повторения эпопеи с такси?       — Мне это такси в кошмарах будет сниться, — пробубнила блондинка, уткнувшись в сумочку. — Блин, да где моё зеркальце?!       Энид повернула зеркало заднего вида на себя, чтобы убедиться, что всё с её внешним видом в порядке. Повернула зеркало обратно, но краем глаза успела заметить в отражении...       — ААААА!!!       Уэнсдей быстро схватила зеркало и тоже посмотрела в него, увидела, что такое там напугало Энид, и сразу же притормозила на обочине. Девушки обернулись и уставились на заднее сиденье. Там сидела девочка лет девяти и глазела на них в ответ.       — Кто ты, нахрен, такая? — выпалила Энид.       Уэнсдей шикнула на неё. И как эта блондинка вообще смеет задумываться о детях, когда так разговаривает с ними? Девушки переглянулись.       — Уэнс, ты что, похитила ребёнка? — дрожащим голоском сказала волчица, искренне желая оказаться неправой.       — У меня есть с десяток аргументов в пользу того, что этот ребёнок оказался в салоне не по моей вине, но их перечисление...       — Тогда откуда она тут взялась?!       — Понятия не имею, — хмыкнула Уэнсдей. — Двери были закрыты.       Они снова взглянули на девочку. Та тоже смотрела на них, хлопая глазами.       — Хэй, — Уэнсдей, говоря с ребёнком, попыталась придать своему голосу как можно более ласковую интонацию, отчего Энид неслабо так удивилась. Она и не подозревала, что провидица способна разговаривать так. — Им анунэ Уэнсдей, анунд инч э?       Девочка промолчала.       — Инчпэс айтнвэцир айстэх? — снова спросила Уэнсдей и, подождав, добавила: — Вортэх эн дзэр цнохнэрэ?       Девочка снова ничего не ответила.       — Дук хосум эк айэрэн? — опять молчание. — А по-английски? Русский? Итальяно? Эспаньол? Франс? Дойч? — и опять молчание. — Азербайджанджа? Тюркче? Картули? Фарси? Курманджи? Араби?       — Ты ещё и по-арабски говоришь?! — чуть не взвизгнула Энид.       — Дьявол, Энид, нет, я пытаюсь от неё добиться ответа, — Уэнсдей даже попыталась использовать различные языки жестов, которые знала, но всё без толку. Разве что морзянку настучать не пробовала.       — И что нам с ней делать?       — Может, у неё есть, не знаю... Бирка или ошейник с номером или адресом родителей? — предположила брюнетка. Она снова обратилась к ребёнку ласковым голосом: — Хэй, карох эм кэз зннэл?       — Ошейник? Уэнс, ты думаешь, армяне своих детей за собак держат? — удивилась Энид такому предположению, пока Уэнсдей, не встретив возражений со стороны девочки, перебиралась на заднее сиденье.       — Почему обязательно за собак? — Уэнсдей аккуратно осматривала ребёнка, заглядывала в карманы, за шиворот, осмотрела запястья, мельком поглядывая на лицо девочки, чтобы заметить, будет ли она недовольна. — Даже не у всех собак есть ошейник. Взять хоть тебя.       — Ты действительно будешь шутить в такой момент?! — возмутилась блондинка.       Уэнсдей не нашла у девочки никакого ошейника с контактами родителей. Она откинулась на кресло и глубоко вздохнула.       — Не имею ни малейшего желания связываться с полицией. Тем более с местной, когда мы — иностранцы. Но другого варианта я не вижу.       Девушки вышли из машины, оставив ребёнка внутри. Уэнсдей достала свой телефон, но вспомнила, что не знает номеров здешних оперативных служб. Как обычно, решила, что ей они не пригодятся. Очень глупо и самонадеянно с её стороны.       — Волчонок, поищи в интернете номер полиции в Армении.       — Сейчас, — Энид быстро набрала запрос. — О, тут тоже девять-один-один!       Уэнсдей набрала цифры и, колеблясь, занесла палец над кнопкой вызова... Но её внимание отвлекло что-то на периферии зрения. Повернувшись, она увидела, как по улице беспокойно носятся несколько человек — светлокожих, в камуфляжной форме. Они заглядывали в салоны автомобилей, подходили к прохожим, что-то спрашивали у них и вступали в перепалки. Лица прохожих при виде этих странных людей в камуфле выдавали весь спектр негативных эмоций — от отвращения до ненависти. Энид тоже уставилась на эту суету. Один из людей в форме подошёл к автомобилю странной квадратной формы (это был так называемый «уазик») и что-то передал водителю, а затем опять вернулся к терроризированию прохожих.       Уэнсдей спросила у пожилого мужчины рядом с ними, что вообще происходит — тот, обратив внимание на этих людей и скорчив брезгливую гримасу, ответил «руснэр со сто второй свинофермы» и пошёл себе дальше. О чём вообще речь, ни одна девушка не поняла.       — О, я нашла что-то, — сказала Энид, просматривая телефон. — Российская 102-я военная база, расположенная в Гюмри. Может, это оно?       — Да, вероятно... — Уэнсдей пригляделась к номеру автомобиля — там был триколор.       — Хм, тут написано, что с регулярной периодичностью происходят криминальные инциденты с участием военных с этой базы. Например... О, ужас, — Энид шокированно выдохнула. — Однажды они убили армянскую семью, включая двоих детей.       — Это отвратительно. И не в хорошем смысле, — сказала Уэнсдей.       Уэнсдей немного знала о России. Например, она знала, что российские изгои серьёзно поражены в правах: им запрещено вступать в браки с нормисами, нести службу в вооружённых силах, заниматься определёнными профессиями. Только с распадом Советского Союза они получили возможность свободно передвигаться по стране. От Энид Уэнсдей узнала о существовании значительной диаспоры российских оборотней-эмигрантов в США.       В то время, как люди вокруг ходили мимо и косились на военных, Энид и Уэнсдей стояли на месте и пялились на них в открытую. Это не осталось незамеченным, один из военных хлопнул своего товарища по плечу и указал пальцем на девушек. Развалистой, но торопливой походкой они направились в их сторону.       — Эу, молодые девушки, надо поговорить, — протянул один из солдат, подходя к ним.       Уэнсдей смерила их презрительным взглядом и оценила обстановку. Двое военных рядом с ними, один в «уазике», ещё один стоит возле «уазика». Оружия ни у кого не видно.       — Не говорю по-русски, — фыркнула брюнетка, скрестив руки на груди.       — О, ебать, у нас тут американки! — сказал военный и рассмеялся. — Ду ю спик инглиш, мазафака?!       — Ага, водочки нам принеси! — поддакнул второй солдатик и тоже мерзко захихикал. — Это, бля, машину нам свою покажите.       Девушки, не понимая ни слова из сказанного, так и продолжили враждебно глазеть на военных. В воздухе чувствовалось напряжение. Энид, в случае чего, была готова выпустить когти, а Уэнсдей нащупала под одеждой клинок. Один из солдат подошёл к их седану и наклонился к окну, рукой прикрывая глаза от солнца.       — Не, пусто, — сказал он.       Энид подошла к нему, едва сдерживая рык — ну какого хрена им надо?! Но когда она сама взглянула в окно, то обнаружила, что заднее сиденье было пусто. Девочки на нём не было видно.       — Не видели здесь девчонку, лет десяти, тёмненькую такую и носатую? — спросил военный. — В красной адидасовской куртке. Вот такого роста, — показал он рукой себе по пояс.       — Та не понимают они тя, бля. Ду ю си армянский гёрл?       Энид и Уэнсдей переглянулись. Они подумали об одном — неужели эти военные ищут ту девочку? Зачем она им сдалась?       «Она пропала» — одними губами прошептала Энид. Уэнсдей непонимающе нахмурилась.       Вдруг из машины послышался какой-то грохот. Тот солдатик снова подошёл к ней.       — Э, Валер, там ктот на полу, — солдатик присмотрелся. — Ебать, да этже она! Они девку внутри прячут! Э, вы, бля, живо открыли! — он принялся дёргать ручку пассажирской двери.       — А ну отошёл, нахер! — рявкнула Энид и оттолкнула солдатика от машины.       — Ты чё, шлюха, охуела?! — завопил солдатик.       Он замахнулся, чтобы ударить блондинку, но она вовремя присела, и кулак пронёсся у неё над головой. Выпрямившись, Энид полоснула агрессора когтями по роже, и тот, крича от боли и держась за раненную щёку, попятился назад. Уэнсдей поставила ему подножку и солдатик грохнулся на асфальт, мощно приложившись затылком. Крик тут же стих. Уэнсдей и Энид отбили друг другу пятюню.       — Вы чё сделали, нахуй, — промямлим второй военный, выпучившись на своего бесславно погибшего товарища. Вдруг он сорвался с места и побежал в сторону «уазика». — Пиздец, блять! Караул, нахуй! Девка тут! Лёху ёбнули! Лёху ёбнулиииии!!!       Ещё один солдат, куривший у автомобиля, повернул голову в его сторону. Его глаза расширились, увидев тело на асфальте.       — Ебать, они внатуре Лёху задвухсотили! — он бросил сигарету на землю и забарабанил по капоту. — Саня, вылезай нахуй!       — Кто? — спросил Саня, вылезая из машины и глупо оглядываясь.       — Они, блять! Ствол сюда дай, еблан!       Отняв у водителя пистолет, солдат направил его в сторону девушек. Уэнсдей мигом схватила Энид и дёрнула на себя. Прозвучал первый выстрел, сбивший с головы блондинки розовый головный убор. Девушки упали за бетонное ограждение.       — Не-ет! Мой берет!       Уэнсдей вылезла из-под упавшей на неё Энид и оценила обстановку. Укрытие их ужасно маленькое — не пошевелишься, не словив пулю. Враг стремительно приближается и вот-вот обойдёт этот жалкий барьер, разделяющий их. Вердикт: обстановка — отстой. Провидица достала из внутреннего кармана куртки миниатюрный «Рюгер» чёрного цвета и сделала пару выстрелов вслепую в сторону врага.       — Откуда у тебя пистолет?! — заорала блондинка.       — Тебя сейчас именно это волнует?!       Вооружённый солдат, поняв, что девушки тоже вооружены, юркнул за машину. Уэнсдей попыталась немного выглянуть, но рядом с её лицом в бетонное ограждение угодила пуля. Парой сантиметров мимо — и в скуле брюнетки появилось бы отверстие. Нужно срочно что-то делать, иначе враг обойдёт их с фланга, и тогда им конец. Быстро сообразив, Уэнсдей сняла со своего рюкзака чёрный зонт и раскрыла его, выставив из-за укрытия. Враг повёлся на отвлекающий манёвр и принялся стрелять, проделывая дыры в зонтике. Вдруг послышался характерный щелчок, свидетельствующий о том, что магазин пистолета опустел. Уэнсдей тут же откинула зонт, встала в полный рост и одним точным выстрелом продырявила голову вояки. Тело грохнулось на асфальт с глухим звуком.       На сверхзвуковой скорости девушки залетели в свой седан и сорвались с места, благо, двигатель они не глушили. Следом за ними стартовал «уазик».       — Бли-ин, эти мудаки убили мой счастливый беретик! — захныкала блондинка.       — Чёрт возьми, тебя реально сейчас заботит этот проклятый берет?! Выживем — куплю новый!       — Я не хочу умирать!       «Уазик» стремительно нагонял седан. Уэнсдей взглянула на боковое зеркало и её глаза расширились от ужаса — из пассажирского окна «уазика» высунулась злобная морда вояки, в руках у которого был автомат.       — ПРИГНИТЕСЬ!!!       Прозвучала автоматная очередь. Заднее стекло седана превратилось в крошку. Автомобиль вдруг начало клонить вбок — видно, пробили колесо. Уэнсдей с трудом удержала управление и не улетела в занос.       — Энид, держи руль!       — Я?!       — ДЕРЖИ, БЛЯТЬ, РУЛЬ!       Энид, сидя на своём месте, переняла управление. Уэнсдей высунулась в окно, нацелилась в преследователей, нажала на спусковой крючок... Но машина дёрнулась, и пуля лишь продырявила стекло.       — Энид! Веди ровно!       — Прости!       Разъярённый вояка стал ещё злее, а морда его окрасилась кровью. Значит, всё-таки задела. Солдат вновь пустил очередь по седану, уничтожая остальные стёкла, доселе остававшиеся целыми. Уэнсдей выстрелила ещё раз — прямо в яблочко! Вояка выронил автомат на дорогу и повис на двери. Водитель «уазика», поняв, что его товарищ — труп, попытался сделать полицейский разворот («как в фильмах», наверное, подумал он), зацепил боком припаркованную машину и помчался в обратном направлении. Уэнсдей села обратно на сиденье и взяла руль в руки, облегчённо выдыхая.       Девушки бросили изрешечённый автомобиль через пару улиц от отеля. Энид взяла девочку за руку, а Уэнсдей тщательно следила, чтобы за ними не было хвоста, пока они бегом добирались до отеля. Когда они ворвались в холл, взоры постояльцев и персонала устремились на взъерошенных девушек. В каждом из этих человек параноившая (к слову, обоснованно) Уэнсдей видела потенциального врага. Игнорируя любопытные взгляды, они быстрым шагом направились в свой номер.       — Какой пиздец! Какой же пиздец! — восклицала блондинка, оказавшись в спальне. Девчонку усадили на кровать, а взрослые мерили шагами комнату. — Уэнс, ка-ка-как ты вообще пронесла пистолет через аэропорт?       — Есть способы. Надо будет, кстати, тебя потом научить им. И к слову, это не пистолет, а револьвер.       — А ты взяла с собой только одну пушку?       — За кого ты меня принимаешь? Разумеется, у меня есть ещё. Не приходи с ножом на перестрелку.       — В какое же дерьмо мы вляпались, — сокрушалась молодая волчица, схватившись за голову. — Мы замочили троих солдат, блять! Что с нами будет?! Зачем им вообще сдалась эта девчонка?!       — Сейчас мы и узнаем, — Уэнсдей присела рядом с ней на корточки. — Хочешь или нет, но тебе придётся нам всё рассказать. Инчу эин кэз пэтк айд зинворнэрэ? Инч эин узум кэзаниц ев инчу еин пнтрум?       Девочка хмурилась, глядя на брюнетку, но упорно молчала.       — Чтоб тебя... Ду индз асканум эс? Ты вообще говорить умеешь?       — Может, она умственно отсталая? — неуверенно предположила Энид.       Девочка нахмурилась ещё сильнее и показала блондинке средний палец, заставив ту возмущённо выдохнуть.       — Ты погляди, она нас понимает, — сказала Уэнсдей, наклоняясь ближе к девчонке и пробуя состроить пугающую гримасу. — Теперь не отвертишься. Отвечай, на кой чёрт ты сдалась российским солдатам? — процедила она сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на ребёнка.       Раздался стук в дверь.       — Уборка номеров!       Девушки переглянулись. Уэнсдей на цыпочках вышла из спальни и подошла к входной двери. Посмотрела в глазок — в коридоре стояла горничная, почему-то очень нервничающая. Очевидно, никакая это не уборка номеров, её заставили это сказать. Так же на цыпочках Уэнсдей отошла от двери, подошла к окну и слегка отодвинула штору. На улице были беспорядочно припаркованы несколько военных автомобилей, вокруг отеля шастали военные, у некоторых в руках были автоматы. Один из солдат в бинокль высматривал отель. Вдруг он хлопнул по плечу другого вояку, стоявшего рядом с ним и разговаривающего по телефону, и указал пальцем на окно номера девушек. Уэнсдей рывком задёрнула шторку и отошла от окна.       Вот дерьмо.