Венклер в Армении

      «Мы должны отправиться в медовый месяц».       Услышав эти слова, Уэнсдей в тот же миг перестала печатать. Палец завис в сантиметре над печатной машинкой.       Её творческий кризис весьма затянулся. За четыре месяца она не написала ни буквы. Ещё этот чёртов издатель спамил ей своими письмами с требованиями как можно быстрее написать хоть что-нибудь, чем можно будет порадовать поклонников серии книг «Вайпер де ла Муэрте». Надо ли говорить, что от этого давления ситуация не улучшалась ни на йоту? Писательский блок давил на неё всем своим весом. Но сегодня утром она проснулась и вдруг поняла, что у неё наконец-то появилось вдохновение! Даже не позавтракав, она села за стол и принялась печатать. К этому моменту она уже напечатала целую... страницу. Но это лучше, чем ничего, верно? Уэнсдей больше не мучалась от этого ужасного чувства безделья. Казалось бы, ещё неделя, и она совсем разучилась бы писать. Возвращение к писательству чувствовалось жизненно необходимом. Теперь у неё наконец-то снова получалось формулировать связные мысли и выкладывать их на бумагу.       Но стоило Энид сказать то, что она сказала, и голова Уэнсдей мгновенно опустела.       — Что ты сказала?       — Я сказала, Уэнс, что мы должны отправиться в медовый месяц, — Энид сидела на кресле, закинув ногу на ногу. Она положила телефон на тумбочку и уставилась на свою новоиспечённую жену. Та не удостоила её ответным взглядом.       — Должны кому? Зачем?       — Это то, что делают все молодожёны. Слетаем в отпуск, отдохнём, развеемся. Давай?       — Мы не все, Энид. Нам не нужно повторять за толпой. Концепт обязательного послесвадебного путешествия был придуман обществом потребления. Чёрт! — Уэнсдей ударила кулаком по столу, вырвала лист из печатной машины, агрессивно смяла его и бросила в сторону. Она закрыла лицо руками и глубоко вздохнула. — Сбила меня с мысли... Если ты хочешь отправиться в путешествие, этому не обязательно нужен повод.       — Я думаю, что отпуск нужен в первую очередь тебе, — Энид подошла к писательнице сзади и обняла её, уткнувшись носом в её длинные тёмные волосы. Уэнсдей положила свои руки на её, повернулась на стуле и поцеловала её. — Сколько ты уже ничего не пишешь? — спросила Энид. — Полгода? Я уверена, это поможет тебе. Освежишь голову. Соберёшься с мыслями. Найдёшь себе вдохновение.       — Я уже вышла из своего писательского кризиса. За моё вдохновение не беспокойся.       — Правда? И сколько ты уже написала? — Энид отстранилась, подняла с пола смятый листок и развернула его. — Полстраницы, ого. Ну продолжай писать, пока я любуюсь тобой, — она села на стул рядом с Уэнсдей, пристально уставившись на неё.       — Это больше, чем полстраницы. Округляем в большую сторону, — Уэнсдей стало самой смешно и грустно от своих слов. За время кризиса её планка к качеству и количеству работы сильно упала.       Уэнсдей посмотрела на Энид. И приняла вызов. Она занесла пальцы над клавишами и... осталась в таком положении. В голове не было ни единой мысли.       — Ты отвлекла меня своим глупым предложением об отпуске. Спугнула вдохновение.       — Теперь я молчу. Можешь писать, — Энид явно издевалась.       — Я не могу писать, когда на меня смотрят.       — Раньше тебе это не мешало, — вспомнила Энид их школьные годы. — Да ладно, Уэнс. У тебя всё настолько плохо, что ты даже нормальную отговорку придумать не можешь. Тебе нужен отпуск. Разве ты не хочешь приятно провести время со своей любимой женой? — Энид подобралась к Уэнсдей и села рядом с ней на корточки, скорчив жалобную гримасу. — Вдали от забот, где тебе никто не станет надоедать. Уведоми своего дурацкого издателя, что отправляешься в отпуск, и заблокируй его к чёрту.       — Если я не буду писать, у нас не будет денег и мы умрём с голоду.       — Ох, точно, — Энид стукнула себя ладонью по лбу. — Я совсем забыла, что мы такие нищие. Вот бы у кого-нибудь из нас были богатые родители с неограниченным капиталом, — усмехнулась она. — Ну давай, Уэнс. Ну пожа-алуйста. Помоги себе ради меня, — Энид оплела руками её шею.       Уэнсдей тоже приобняла Энид и положила свою голову на её плечо. Она задумалась. А почему нет? Доводы Энид имеют смысл. Рутина сожрёт писательницу с потрохами, если она не попробует вырваться. В конце концов, она ничего не теряет. Можно попробовать.       — Ладно. Хорошо. Я согласна.       — Правда?! — взвизгнула Энид.       — Да.       — Отлично! Итак, — волчица подпрыгивала на месте, предвкушая грядущий отпуск. — Куда мы отправимся? Я бы хотела на Гавайи, или, может, Мальдивы, но я знаю, как ты не любишь солнце. Не хочу, чтобы ты провела весь отпуск, не высовываясь из отеля. Может, Италия? Я знаю, это твоя тема. Все эти жуткие латинские крылатые выражения, Маккиавели, композиторы... Вивальди ведь был итальянцем? Ну так что ты думаешь? Уверена, тебе понравится!       — Загаженная туристами местность, скучные туристические маршруты, которые можно посмотреть и в интернете, изрисованные вандалами древние руины... — перечисляла Уэнсдей минусы. — Звучит как полная противоположность тому, куда бы я хотела отправиться, — она покачивалась на стуле, прикусив губу и пребывая в раздумиях. — Может... Сомали? — предложила писательница, заставив свою жену фыркнуть от неожиданности. — О, да. Гражданская война, вооружённые до зубов боевики могут поджидать нас за каждым углом, угроза смерти будет нависать над нашими головами Дамокловым мечом. Если я не ошибаюсь, у клана Аддамсов есть влиятельные родственники в Сомали.       — Уэнсдей... — волчица недоверчиво усмехнулась. — Ты ведь не серьёзно?       — Почему нет? Или что насчёт Сирии? Сделаем наш медовый месяц воистину славным, проведя его на Северо-Востоке страны, в регионе, что зовётся Рожавой. Тамошние политические силы представляют собою осаждённую крепость в окружении авторитарных режимов и террористических группировок. А ещё в местных силах самообороны служат женщины и принимают к себе добровольцев из других стран. Мы могли бы присоединиться к ним. Получим боевой опыт — тогда с уверенностью можно будет заявить, что отпуск не прошёл зря. Знаешь, я бы посмотрела, как ты в своей звериной форме рвёшь террористов.       — Я не хочу в Сирию, — Энид скрестила руки на груди и нахмурилась, поджав губу. — Я хочу в Италию.       — Тогда что насчёт Мексики? Оттуда происходит моя семья. Заберёмся в какую-нибудь отдалённую провинцию. Это понравится и тебе, и мне. Испепеляющее солнце, вкусная еда, безвластие, преступные картели...       — Хватит! Я не хочу ни в Сирию, ни в Мексику! Мы можем поехать куда-нибудь, где не убивают людей на улицах?       — И в чём тогда смысл отпуска? — Уэнсдей наигранно подняла бровь.       — Уэнсдей... — волчица раздражённо выдохнула.       — Ладно-ладно. Мы можем найти компромисс, — Уэнсдей встала из-за стола и направилась в другую комнату. Энид пошла следом за ней.       — Какой компромисс? Мы отправимся в Сомали, и если выживем, то следующая остановка — Италия? — усмехнулась Энид.       — Звучит интересно, но нет. Поступим так — ни тебе, ни мне, — провидица выдернула из настенной доски для дартса дротик и передала его Энид. Затем взяла с полки глобус, поставила его на стол и раскрутила. — Пусть всё решит случай. Кидай.       — Ух. Ладно, — это уже нравилось Энид больше. Она закрыла глаза и кинула дротик. Уэнсдей немного расстроилась, что он прилетел не в неё. — Куда я попала?!       — Посмотри сама.       Она подбежала к глобусу и выдернула дротик из маленького розового пятнышка, в которое он попал. Энид наклонилась и прищурила глаза.       — Э-э... «Тридцать пять»? И что это за страна такая?       — Не заставляй меня ставить под сомнение твои умственные способности. Это условное обозначение. Посмотри легенду.       — А, — Энид быстренько нашла легенду карты на Южном полюсе. — Армения?       Что знала Уэнсдей об Армении?       Первое: долгое время территория этой страны была колонией России;       Второе: в прошлом веке армянский народ пережил геноцид;       Третье: в истории Армении имеется ряд военных конфликтов с соседней страной — Азербайджаном.       Что знала Энид об Армении?       Первое: Ким Кардашьян наполовину армянка;       Второе: в клипе Леди Гаги на песню «911» есть отсылки на творчество армянского кинематографа;       Третье: однажды Энид сделала новую причёску, и ей сказали, что кончики её волос раскрашены в цвета армянского флага. Посчитав это за оскорбление, больше она так не красилась. Ладно, это не совсем факт об Армении, но больше Энид ничего вспомнить не могла.       — Давай я брошу заново? — засомневалась Энид.       — Ну уж нет. Жребий брошен. Это вполне приемлимый выбор.       — Ну не зна-аю...       — Ты сомневаешься, потому что ничего не знаешь об этой стране. Вполне европейское государство, хоть и географически расположено в Азии. В целом там безопасно. За исключением тех случаев, когда наступает война.       — Эй, я не хочу на войну.       — Сейчас там нет войны. И в ближайшее время не предвидится, вроде как, но ты уточни это у интернет-политологов. Я слышала, армянская культура действительно богата. Уверена, мы там не заскучаем.       — Все ещё сомневаюсь... — неуверенно протянула блондинка.       — Значит, ты передумала насчёт медового месяца? — Уэнсдей скрестила руки на груди и вызывающе вздёрнула бровь.       Энид хмыкнула. Когда это они поменялись местами так, что это Уэнсдей агитирует за отправку в отпуск, а Энид отнекивается? Неужели Уэнсдей решила взять её на слабо? Что-ж, она на такое не купится.       — Поехали, — всё-таки она купилась.

***

      Полёт рейса Берлингтон — Ереван длительностью 10 часов прошёл нормально. Энид сразу после посадки на самолёт надела наушники с шумоподавлением и проспала в них весь полёт. А вот для Уэнсдей пребывание в самолёте прошло не так приятно — сиденья были отвратительно мягкими, а стюардессы — ужасно вежливыми. Лишь душераздирающие вопли сидящего позади неё ребёнка смогли хоть как-то скрасить ей время. Они приземлились в аэропорту Звартноц. Столица Армении встретила их приветливой солнечной погодой. Энид и Уэнсдей прошли к паспортному контролю.       — Пожалуйста, передайте свои документы, — сказала женщина на регистрационной стойке.       — Пахэл, — сказала Уэнсдей по-армянски и положила на стойку все необходимые бумаги и корочки.       Энид медленно повернула голову в её сторону, её лицо вытянулось в удивлении.       — Дук унэк вореве стугвац ухэбэр? — спросила женщина, тоже переходя на армянский.       — Айо, — Уэнсдей кивнула.       Энид удивилась ещё сильнее, выпучив глаза.       — Анцэк ухэбэри паанджин, — работница паспортного контроля указала рукой в сторону конвеерной ленты.       Они направились туда, но Энид вдруг схватила Уэнсдей за плечо и остановила её.       — О чём она говорила? — спросила блондинка, ничего не понимая.       — Документы, багаж. Что случилось?       — Уэнсдей, — голос Энид звучал немного нервно и шокированно. — Откуда. Ты. Знаешь. Армянский?!       — Разве я не рассказывала? У меня была тётушка Рафаэлла, наполовину армянка, наполовину пуштунка. Вампирка из Пакистана. Именно она научила меня языку.       — Серьёзно?!       — Мия лупа инджéнуа, я шучу, — сказала Уэнсдей снисходительным тоном. Она встала на носочки, чмокнула Энид в губы и нежно похлопала по щеке. — Выучила, пока мы собирались.       — За неделю?! — пискляво вскрикнула волчица. Похоже, провидица собралась свести её с ума. — Как?!       — Ты забыла, что твоя жена — переросток-вундеркинд? — она сказала это таким безэмоциональным голосом, будто ничего не произошло. Будто она только что не заставила свою жену охреневать с того, что за несколько дней выучила чёртов язык.       — Ну да. Переросток, как же, — нервно усмехнулась Энид, намекая на рост Уэнсдей. Та не обиделась. — Кстати, тут есть бургер-кинг?       В аэропорту было два кафе, находившихся в разных его концах. Энид и Уэнсдей пошли к тому, что ближе, и заказали себе по чашке дорогущего кофе. Уэнсдей сделала один глоток и сразу же выплюнула обратно в стаканчик, охарактеризовав его вкус как «дерьмо колумбийского фермера с кофейной плантации». Даже страдая от недостатка кофеина в организме, провидица не решилась допивать эту варёную грязь, оставив её на лавочке. Дерьмовый кофе-аэропортто по заоблачным ценам — вещь воистину интернациональная. Они пошли в другое кафе, и вот там уже готовили гораздо вкуснее. Перед выходом из аэропорта Уэнсдей обменяла доллары на драмы и обналичила их в банкомате. На парковке их встретили ряды разнообразных автомобилей, сидящие в них таксисты громко зазывали к себе людей. По настоянию Энид («Мне кажется, с женщиной-водительницей будет безопаснее». Безопаснее, как же. Будто «опасность» — не второе имя её жены) они выбрали «Ладу Самару» красного цвета, водительницей которого оказалась смуглая женщина лет шестидесяти, с ярко-фиолетовой стрижкой пикси и синими от татуировок руками.       — Ур? — хриплым голосом спросила она.       — Кентрон, — ответила Уэнсдей.       — Эрку азар инг арюр наличка.       Уэнсдей достала из бумажника купюры и передала их таксистке. Та завела машину (не с первого раза) и рванула с места так, что пассажирок вжало в кресла. Когда они выезжали с парковки, она подрезала другого таксиста, что-то ему прокричав. Автомобиль нёсся по дороге со скоростью, превышавшей поток. На выезде из аэропорта девушки обратили внимание на монумент в виде шестиметровой бутылки вина. Энид взглянула на татуировки женщины и попробовала найти применение своим детективным способностям, которых она успела нахвататься от Уэнсдей. Татуировки были синими, расплывшимися, некачественными. Вероятно, сделаны в кустарных условиях.       — Она что, сидела в тюрьме? — спросила Энид у Уэнсдей. Та пожала плечами.       Водительница достала из бардачка зажигалку и пачку сигарет, положила одну себе в рот и закурила. Вдобавок к отвратительным запахам бензина и химчистки теперь салон заполнил табачный дым. Энид зажала нос.       — Уэнс, скажи ей не курить, пожалуйста.       — Эй! Карок эк чцхэл? Моя жена, — Уэнсдей попыталась вспомнить, как будет «оборотень» на армянском, но не смогла. — У неё чувствительный нос! Ангцнэл!       — Дук Амэрикайиц ахчикнэр эк? — спросила водительница, выбросив сигарету в окно.       — Инчпэс аскацак? — удивилась Уэнсдей, но виду этому не подала.       — Кани вор дук хосум эк англэрэн! — ответила водительница и хрипло рассмеялась. И правда, как Уэнсдей не догадалась.       Энид достала телефон и открыла переводчик, чтобы хоть что-то понимать из того, что они говорят, но столкнулась с препятствием в виде незнания армянского алфавита. Попробовала включить голосовой набор — такового для армянского не оказалось. Действительно, зачем разрабатывать функционал для миноритарных языков, пусть все учат английский!       — Дук бантум эк эхэл? — озвучила Уэнсдей вопрос своей жены. Услышав это, водительница рассмеялась ещё громче, каркая, словно ворона.       — Воч! Эс эрбэк чем брнвэл! — ответила она, насмеявшись.       Энид наконец нашла англо-армянский разговорник.       — Карох эм дзэз ми арц тал? — спросила волчица, делая паузу перед каждым словом. Язык сломать можно.       — Арцрэк, — вальяжно ответила женщина.       — Ачели ер цанотанал? — вопросительным тоном сказала блондинка.       Водительница повернулась к пассажирке, насмешливо улыбаясь.       — Ой, — сказала Энид, осознав, что прочитала не то. — Подождите...       — На дорогу смотри! — заорала Уэнсдей.       Таксистка дёрнулась обратно к себе и резко крутанула руль вправо, уходя из-под столкновения с фурой.       — Идиотка старая! — Уэнсдей ударила сиденье впереди неё. За себя она не боялась, но за жизнь своей волчицы — ещё как, и тот факт, что эта женщина с такой лёгкостью рискует ею, вводил её в ярость.       — Инкэ идиотка! Ми вахэцэк айсор, воч вок чи маана! — сказала водительница и опять залилась маниакальным смехом, поддавая газу.       — Да какого чёрта эта больная творит?! — завопила Энид. — Куда мы так гоним?!       — Эй, ты! — Уэнсдей ещё раз ударила по водительскому сиденью. — Кшек дандах!       Водительница в ответ лишь ещё громче захохотала. Сумасшедшая старуха испытывала явное удовольствие, пугая туристов. Она резко повернула вправо, уходя в занос. Энид прижало к двери, сбоку на неё навалилась Уэнсдей. Машина едва не врезалась в какую-то скульптуру в виде большого красного чемодана с наклейками флагов разных государств.       — Ты меня слышишь?! — заорала Уэнсдей прямо в ухо таксистке после того, как застегнула на Энид ремень и села нормально. — Если ты сейчас же не остановишься, я тебе глотку вскрою! Я расчленю тебя заживо! Я вырву тебе кишки и задушу тебя ими! Канг ар! Стоп! Остановись сейчас же, чёрт тебя дери! — орала она, пиная водительское сиденье.       — Остановись! — вторила ей Энид. — Остановись, больная!       Пожилую водительницу это только смешило ещё больше. Она дёрнулась и на секунду заехала на встречную полосу, заставив едущую им навстречу полицейскую машину уклониться от столкновения и врезаться в ограждение. От такого манёвра Уэнсдей впечаталась лицом в стекло. «Шиномонтаж», — подумала она, увидев за окном рекламу. Водительница поправила зеркало заднего вида и увидела приближающиеся проблесковые маячки.       — Ццэл! — рявкнула она. — Совокан милицыа индз чи брнэл, ев дук чек брни! — c этими словами сумасшедшая таксистка протаранила забор и залетела в чей-то частный сектор.       Автомобиль петлял по улицам и переулкам, гнал по пешеходной территории, заставляя людей разбегаться в стороны, врывался в чужие дворы, меся грязь на чьих-то грядках, словно они были в сраном смертельном дерби. Девушки орали, чтоб эта безумная старуха остановилась, и не устраивали драку со старой ведьмой лишь потому, что тогда они точно попадут в аварию. На мгновение в голове Уэнсдей промелькнула мысль, что раз уж эта женщина так водит и всё равно каким-то образом дожила до своего возраста, значит, она знает, что делает. Нет, банальная ошибка выжившего. Эта поездка может стать последней и для девушек, и для этой безумной старухи (наверное, не совсем корректно называть старухой женщину лет шестидесяти, но это последнее, что волновало Уэнсдей и Энид в данный момент). Чудом ни один человек не был сбит, хотя таксистка была очень близка к этому. Полиция поступила благоразумно — не стала устраивать безумную погоню с полусотней автомобилей, понимая, что они находятся не в чёртовом симуляторе автоугонщика. Вместо этого, вероятно, в скором времени по всему западному Еревану появятся блок-посты. Так что когда преследователи отстали, водительница свернула на нормальную четырёхполосную трассу, ведущую в центр, и ехала уже поспокойнее.       — Дэ, ахчикнэр, дзэз дур экав ухеворутюнэ? — спросила таксистка и снова безумно захохотала, но тут же замолкла, когда Уэнсдей прижала к её горлу нож, второй рукой хватая её короткие волосы.       — Слушай сюда, дрянь, — прошипела Уэнсдей. — Этэ евс мэк ангам нманабан казама... Тьфу, чёрт возьми. Этэ евс мэк ангам нман бан, — она взяла передышку, чтобы не запнуться снова, — казмакэрпэк, апа эс дзэзаниц ахацац мис кпатрастэм. Ты меня поняла, нахер?!       — Нман чар ерэха! Поняла, нахер, — плюясь, водила передразнила последнюю фразу с акцентом.       Оставшуюся дорогу до центра они ехали молча и уже не так опасно. Такси остановилось у четырёхзвездочного отеля. Девушки вышли из автомобиля и отошли от него на безопасное расстояние.       — Бари галуст Айастан! Бари жаманц! — выкрикнула старуха и сорвалась с места, визжа шинами и оставляя облако дыма.       — Чтоб ты нахер разбилась, туламтутюн! — крикнула ей вслед Энид.       — Ничего себе, — Уэнсдей подошла к своей жене. — Ты уже успела выучить армянский?       — Айо, нахер! — рявкнула Энид на брюнетку. — Уэнсдей, какого хера?! Ты говорила, что тут будет безопасно! А мы только прилетели и уже едва не сдохли! — психовала она. Понятное дело, почему она так недовольна, тут у любого нервы будут ни к чёрту.       — Но ты сама выбрала её, — Уэнсдей возмущённо развела руками.       — Я думала, с женщиной-водительницей будет безопасно! Она внушала доверие!       — Ну и кто в итоге виноват? — брюнетка скрестила руки на груди и вздёрнула бровь. Энид в ответ на обвинение зарычала, и Уэнсдей сразу поспешила вернуть свои слова обратно: — Извини, никто не виноват. Это от нас не зависело. Но сейчас всё в порядке, — Уэнс вздохнула. — Пошли заселяться?       Девушки посмотрели на здание перед ними. Всего шесть этажей, но выглядит внушительно. Выполнено в современном дизайне (стиль лофт), из серого и оранжевого кирпича. Взявшись за руки, они вошли в отель.

***

      Они сняли номер и, не став там задерживаться, сразу же пошли на поиски какого-нибудь заведения, где можно пообедать. Шутка ли — 10 часов без еды, не считая перекуса в самолёте. Поиски еды привели их к «лаваш-ресторану» армянской кухни (словосочетание «армянская кухня» вызвало недоумение у Уэнсдей — ведь для местных жителей это не «армянская еда», они называют это просто «еда». Всё равно, что американская сеть ресторанов мексиканской еды попытается открыть филиал в Мексике. Но Энид пояснила — это для туристов вроде них). Ресторан был оформлен в деревенском стиле, с террасой на открытом воздухе. Они сели за столик друг напротив друга. Энид выбрала в меню бозбаш, и ей принесли тарелку густого наваристого супа из баранины с обилием разнообразной зелени и специй. Уэнсдей, заинтригованная названием, заказала «веганское барбекю». Она получила жареное растительное мясо в томатном соусе, завёрнутое в лаваш (чего ещё можно было ожидать?). Энид, прежде чем приступить к трапезе, сделала фото своего блюда, запостила его в соцсети и продублировала в чат с друзьями, чтобы похвастаться:       enidellobo: [прикреплённое изображение] 16:29       enidellobo: Обедаю супервкусным армянским супом из баранины и что-то-там-ещётины! А вы что делаете? 16:29       yoquito: [прикреплённое изображение] 16:30       yoqito: Кровь человеческая пакетированная A+. 16:30       divine_whattt: [приклеплённое изображение] 16:30       divine_whattt: Суши! 16:31       enidellobo: ДИВ! 16:31       enidellobo: Ты что, каннибалка? 16:31       divine_whattt: Это ещё почему? 16:31       yoquito: Эта шутка никогда не устареет ;) 16:31       enidellobo: Ты же наполовину рыба! Как ты можешь есть суши??? 16:32       divine_whattt: А ещё я наполовину человек, и что, мне теперь людей не есть? 16:32       enidellobo: ЧЕГО??? 16:32       — Ты будешь есть? — спросила Уэнсдей с набитым ртом.       — А? Да, конечно, — Энид отложила телефон в сторону.       Она тоже присоединилась к трапезе. Немного покушав, эта заядлая сладкоежка решила заказать себе вдобавок чего-нибудь сладкого, и выбрала пастилу — «ягодный лаваш». Но не успела она надкусить его, как на сладкий запах прилетела пчела. Энид, до ужаса боявшаяся маленьких летучих гадов, вскинула когтистые руки и начала махать ими, пытаясь отогнать насекомое.       — Просто не паникуй, и она тебя не тронет, — сказала Уэнсдей, как обычно, абсолютно безэмоциональным голосом, украдкой поглядывая на развернувшееся представление и жуя свой лаваш.       На секунду оторвавшись от трапезы, она молниеносным движением схватила пчелу двумя пальцами за брюшко. Энид уставилась на это с упавшей челюстью. В очередной раз эта брюнетка заставляет её сомневаться в том, что та вообще является человеком. Уэнсдей выбросила жужжащую у неё в руке пчелу, и больше та не приставала. Они продолжили обедать. А потом к ним подошёл мужчина, огромный, как медведь, с глазами настолько насыщенного зелёного цвета, что их было видно с другого конца комнаты. За ним заинтересованно следили его друзья за соседним столиком.       — Хэй, — обратился он к Энид, широко улыбаясь. — Дук мардагайл эк? — спросил он. Очевидно, он заметил, как девушка угрожала своими когтями насекомому.       — Э-э... — Энид переводила взгляд с него на свою жену и обратно, — Уэнс, что ему надо?       — Он спрашивает... Мартовский волк? Не понимаю, — Уэнсдей пристально смотрела на незнакомца, рукой держась за спрятанный под одеждой клинок.       — Вервулф? — переспросил мужчина по английски, с сильным акцентом. — Ты вервулф?       — Эм... Да? — неуверенно ответила Энид.       — Ахчик-джан! — радостно воскликнул мужчина, раскинув в стороны руки с выпущенными когтями.       Не спрашивая разрешения, он подсел за их столик, а следом за ним присоединились ещё пятеро парней и девушек, все они возбуждённо заулюлюкали и принялись подвывать. Девушки поражённо оглядывались на внезапно окружившую их толпу.       — Матуцох! Хоровац ев амэнатанк конйакэ айс тикнайк! — крикнул официанту усевшийся справа от Уэнсдей молодой рыжий парень, худой и высокий, как жердь. Тот поспешил выполнять его заказ.       — Оборотень! Мы тоже оборотни, бро! — сказал с тем же акцентом мужчина-медведь, всё так же радостно улыбаясь оттого, что встретил другого оборотня. — Что вы тут, э-э... Чёрт, простите мой демонический английский. Меня зовут Артур, а как ваше имя?       — Энид, — волчица улыбнулась. — А это — Уэнсдей.       — Это Андроник, — Артур махнул рукой в сторону рыжего парня, который сделал заказ.       — Просто Андрэ. Хай! — он улыбнулся и помахал рукой Энид. — Эс арцахци эм.       — А это — Мариам, — продолжил Артур, указав на сидевшую слева от Уэнсдей рыжеволосую девушку. — Это, м-м, сестра Андрэ.       — Вохчуйн, ахчикнэр-джан, — сказала она, подмигнув Энид.       — ...Гаруник...       — Барев! — высокая блондинка в коротком топе широко им улыбнулась, обнажая свои волчьи клыки.       — ...Есминэ...       — Привет! — сказала брюнетка в очках и майке-безрукавке, обнажающей рельефные мышцы её рук.       — ...и Гор!       — Бари ор, тикнайк-джан, — сказал смуглый мужчина в кожаной куртке. Он улыбнулся, продемонстрировав несколько золотых зубов, а потом нежно взял запястье Энид и поцеловал его. — Эс ванеци эм.       — Не смей прикасаться к ней, псина! — рявкнула Уэнсдей на Гора. Тот сразу поднял раскрытые ладони.       — Ара, ми вотндзгэк мэр хьюрэрин! — возмущённо воскликнул Артур, взмахивая рукой. Затем он снова обратился к девушкам: — Я сасунский, а вы? Вы, э-э... Вортэхиц эк ахчикнэрэ-джан? Есминэ, арцрэк нранц, тэ вортэхиц эн нранк.       — Соворэк англэрэн, — сказала Есминэ Артуру. — Откуда вы?       — О, мы из Вермонта, — ответила Энид.       Официант вернулся. Он разложил по тарелкам шашлык, разлил по рюмкам коньяк, бутылку оставил на столе.       — Амэрикайиц мэр нор энкэрнэри амар — Анаит и Уэнсдей! — громко произнёс Артур тост и залпом опрокинул рюмку коньяка. Радостно голося, его друзья тоже выпили по рюмке, — Пейте тоже! Мэн квчарэнк.       Энид, поколебавшись, отпила из рюмки и закашлялась. Она не привыкла пить. Уэнсдей же не стала пить совсем. Она вообще не понимала, какого дьявола происходит, почему она оказалась в окружении толпы армянских оборотней и с какого перепугу они пытаются завести дружбу. А Энид, похоже, нашла с ними общий язык. Оборотни увлекли её в оживлённую беседу на ломаном англо-армянском пиджине.       — Как живут американские оборотни? — спросил Артур. — Вы, э-э, главные? Вы владеете вашей страной?       — М-м, да, владеем, — усмехнулась Энид. Она поняла вопрос, и она, конечно, соврала, почему-то не желая выставлять Штаты в плохом свете перед иностранцами. Хоть с правами изгоев в США было всё не так плохо, ведь это, как-никак, страна первого мира, но оборотни абсолютно точно не владели своей страной.       — Хорошо! Очень круто! — воскликнул Артур, поднимая рюмку. — Мы тоже владеем нашей страной! Они, э-э, власти нас атакуют! А мы доминируем! Мы тут доминируем! Мы — главные!       — ДА-А!!! — заорала компашка и опрокинула ещё по рюмке.       — Все, э-э, против нас, а мы доминируем! Нас ненавидят! Нас боятся! Вай, инчу эк наюм мэз?! — обратился он к тощему светлокожему парню, который, словно в подтверждение словам Артура, глазел на компанию оборотней с гримасой отвращения.       — Пошёл ты, хач, — плюясь, сказал парень по-русски и поспешно убежал из ресторана.       — Пошёл сам, мудила! — оглушающе крикнул ему вслед Гор. Энид, морщась, прикрыла одно ухо.       — И вы тоже доминируйте в своей стране, окей? Вы должны доминировать! Доминируйте!       — Мы будем доминировать! — смеясь, сказала Энид.       — Да-а! Чишт вэрабэрмунк! Цуйц тал айс нормалнэрэ! — толпа заголосила, вторя Артуру.       — Иск ду? — спросил Андроник, принюхиваясь к Уэнсдей. — Мардагайл? Вервулф?       — Я не оборотень, — мрачно сказала провидица. — И не нюхай меня! Я — ужас и погибель всех нормисов.       Толпа заулюлюкала. Артур звучно захлопал в ладоши и воскликнул: «Это тост!». Энид тоже выпила вместе со всеми.       — А вы подруги? Сёстры? — спросила Есминэ.       — Она — моя жена, — холодно ответила Уэнсдей.       — Жена? Ах, американцы! — сказал Артур и рассмеялся, нисколько не смутившись.       — Эс араджаркум эм кэнац, — Гор встал, держа в руках рюмку и пошатываясь от выпитого алкоголя. — Во всём мире... Э-э-э... Гомо... Гомофобия, — он с трудом говорил по-английски, а язык его заплетался. — Геи... Геи победят... Короче, тох дзэр горцн апри! Ахтанакэ мэрн э линэлу! Сэрэ кахти! За любовь!       — За любовь! — хором заголосила толпа, в очередной раз заливая в себя алкоголь.

***

      Энид, вовсю пользуясь армянским гостеприимством, набила себе брюхо в ресторане до отвала. Уэнсдей же, блюдя строгую дисциплину, больше нужного переедать не стала. Перед уходом блондинка обменялась номерами со своими новыми друзьями. Они вернулись в отель вечером. К тому времени алкоголь уже выветрился из крови Энид благодаря метаболизму оборотня.       Уэнсдей смотрела в одно из окон их номера, находившегося на пятом этаже. Престижный вид отеля, в котором они находились, очень контрастировал с окружающим районом. Прямо сейчас Уэнсдей могла видеть одиннадцатиэтажный жилой дом ещё советских времён, рядом с которым над металлоконструкциями возвышался строительный кран.       — Эта Мариам. Она флиртовала с тобой, — сказала провидица с холодной яростью в голосе.       — Ты думаешь? — Энид, раскинувшаяся на мягкой двухместной кровати, подняла голову.       — Я уверена. Если она снова будет строить тебе глазки, я их выколю.       — Уэнсдей! — Энид рассмеялась. — Не надо так реагировать на обычное гостеприимство. Они теперь наши новые друзья, не угрожай им.       Уэнсдей медленным шагом подошла к кровати и села рядом с Энид, о чём-то размышляя. Энид перевернулась на бок, опираясь на локоть, и взяла свою жену за руку.       — А может, ты понимаешь, что мужчины тебе — не конкуренты, и вместо этого видишь угрозу в каждой женщине? — волчица игриво пошевелила бровями.       — Вздор, — фыркнула провидица.       — Как скажешь.       Энид снова упала на спину, на какое-то время замолчав. А потом задумчиво сказала:       — Армянские квир-френдли оборотни. Интересно.       — Я думаю, будучи угнетаемым меньшинством, они понимают, каково приходится другим угнетаемым меньшинствам. Они могут быть разного мнения о нас, и негативного тоже, но они всё равно не станут его высказывать из чувства солидарности.       — Ого, — Энид усмехнулась. — Ты теперь в социологи заделалась?       — Я достаточно квалифицирована во всех сферах, — с притворной напыщенностью в голосе сказала Уэнсдей.       — Ну да, доктор всех наук. Иди сюда, мой Эммет Браун, — Энид привстала, схватила Уэнс за одежду и потянула её к себе. — Я хочу тебя.       Брюнетка залезла на Энид сверху и нежно поцеловала её в губы, положив ладони ей на щёки. Энид забралась руками под футболку Уэнсдей и провела пальцами по рёбрам, аккуратно стягивая одежду. Уэнсдей тоже принялась раздевать молодую волчицу, открывая себе вид на её оголённое тело. Этот вид захватывал у неё дух каждый раз как в первый. Она положила руку на грудь Энид и сжала её, заставив блондинку издать стон. Уэнсдей увлекла её в ещё один поцелуй, потом прикоснулась губами к щеке, к линии челюсти, поцеловала её за ухом и жадно присосалась к шее. Завтра точно останутся следы. Она опускалась всё ниже, сначала покрывая поцелуями ключицу Энид, потом груди, затем живот... Энид улыбнулась, предвкушая грядущую ночь.