Перчатка миру

В начале долгого разговора он старательно пытался наладить контакт с Сюэ Юшанем. Но это казалось столь же бессмысленным, как декламировать сонеты Шекспира статуе Му Юаня и ожидать восторженного отклика. Даже если бы дух покойного соизволил ответить, оставалось одно «но»: старейшина был неисправимым бабником. Мелькнула мысль, что, что бы Шэнь Цинцю ни говорил или делал, они застряли на этом моменте. Глухое раздражение взяло верх над здравым смыслом, который твердил, что не всё можно решить сразу. И в какой-то момент мужчина начал отвечать своему заместителю в том же тоне, чем только подтвердил его опасения и усугубил ситуацию. «Молодец, ничего не скажешь!» В свою защиту Шэнь Цинцю мог бы отметить, что, хоть он и вспылил, причины для таких выводов у него всё же были. Между ними в данный момент не было нормальных взаимоотношений — ситуация оставалась сложной и болезненной для обоих. Это была долгая история, которую Шэнь Цинцю мысленно перебирал, ожидая последнего посетителя. Сюэ Юшань знал о нём больше, чем подавляющее большинство. Как минимум, будучи главным учеником, он присутствовал на тех переговорах, где был и Юэ Цинъюань. Эта история началась много лет назад, когда Ли Шу, тогда ещё возлюбленная Сюэ Юшаня, привязалась к подопечному своего прадеда. В свою очередь, у Шэнь Цзю, добросердечная и ласковая родственница старейшины Ли, вызывала многим больше симпатии и доверия, чем он сам. Впрочем, в данном случае Шэнь Цинцю не стал его осуждать. Ли Му — этот человек действительно был… своеобразным, если не сказать больше. По прибытии на пик, после того разыграного спектакля, будто бы Ву Баофа совершенно случайно нашла ученика, и Сюэ Юшань взял новенького под своё крыло. Точно определить, что стало причиной этого: собственное сочувствие, просьба Ли Шу или нечто между этими двумя вариантами, было сложно. Все три казались вероятными, но Шэнь Цзю явно склонялся ко второму. Сюэ Юшань, используя свой авторитет, отгонял от подопечного недоброжелателей и привлекал доброжелателей, которых сам подопечный, в свою очередь, записывал в недоброжелатели. Однако он всё же, похоже, был до определённой степени благодарен старшему, хоть это и смешивалось с подозрением. Сюэ Юшань активно помогал новенькому не только с обучением, но и с адаптацией в довольно снобистском обществе Цинцзина. Последнее оказалось не менее впечатляющим достижением, чем успехи на заклинательском поприще. Всё-таки на дворе были Средние века, и успешно выдать себя за человека другого сословия — задачка со звёздочкой. Шэнь Цзю и Сюэ Юшань, хотя и ладили далеко не во всём, были двумя упрямыми баранами. Однако в тот момент крупных конфликтов между ними не возникало. К тому же сверху на них давила Ли Шу, которую оба не желали расстраивать своими распрями, что заметно сглаживало их споры. Так прошли первые три с половиной года, пока не настал роковой день для Сюэ Юшаня. До этого момента у этого человека было всё: любящие родители, знатное происхождение, блестящее будущее и обожаемая невеста. Но если в семейной и личной жизни его можно было бы назвать счастливчиком, то в ипостаси заклинателя вселенная решила сыграть в странный баланс. Жутким трудоголиком Сюэ Юшань был не просто так — своего успеха он добился огромным трудом. Не самые впечатляющие природные данные этот человек компенсировал редким упорством. Через пот, кровь и, как смутно предполагал Шэнь Цинцю, слёзы за закрытой дверью, он шёл к своим целям и мог по праву собой гордиться. К своим сорока годам он уже пятнадцать лет был наследником Цинцзина — абсолютный рекорд среди главных учеников Ву Баофа. И всё это было разрушено двумя женщинами. Хозяйка Цинцзин, взяв с собой нескольких учеников, отправилась на торжество к своей правнучке, и там произошло роковое. Сюэ Юшаню, верному своему выбору и любви, решила отомстить отвергнутая барышня, шально влюбившаяся в своего избавителя из плотоядной флоры. Оказавшись на том самом торжестве, она устроила сцену, обвинив невиновного человека в том, что тот воспользовался её впечатлительностью и лишил невинности. Скандал был жуткий, и до сих пор на репутации нынешнего старшего мастера висело некрасивое пятно. Доказать свою невиновность Сюэ Юшань смог, непонятно было на что молодая госпожа вовсе рассчитывала, если на задании с ними был другой ученик. Шэнь Цинцю отстранено подумала, что девушке сподречнее было обвинить в надругательстве и приплести их спутников, представить ситуации, не как коварное соблазнение, а как насилие. Но барышня оказалась не самой смышленной особой. Но учитывая, что в плане уничтожения репутацию отвергнувшего её "возлюбленного" девушка совершила основательные промахи, подпортить она ему жизнь сумела. Такого рода обвинения даже окажись они ложными, никогда не уходят бесследно. Но всё таки это было лишь досадным обстоятельством если бы не наставница. Такая в старости приятная душа, что в пору лезть в петлю. Ву Баофа, впала в маразм и решила, что ученик сам себя дискредитировал, дав этой гунян ложные надежды. По её мнению, раз он не смог предотвратить подобные глупости, то недостоин быть главным учеником. Таким образом, главным учеником и вероятным наследником пика, стал Шэнь Цзю. Он даже ученичество не закончил, и пяти лет на пике не прожил, когда в учениках Ву Баофа хватало уже опытных мастеров, которые хорошо себя зарекомендовали. В прочем эта характерная манера для поколения Бао своих главных учеников многие выбирали из поздних учеников. Аж троим горным лордам, даже спустя десяток лет при титулах и сорока не было, что было крайне не типично. Но справедливости ради никого из этой тройки, главы школы, Шэнь Цинцю и Лю Цингэ, ни в коем случае не были заурядными заклинателями. А меж тем, пока старшие заклинатели вели дебаты насчёт выбора многих лордом, между бывшим главным учеником Цинцзин и его сменщиком разгоралась драма с далеко идущими последствиями. Страшно становилось от осознания, сколь разрушительно может одна единственная брошенная в сердцах фраза. «Баловень судьбы.» Несправедливые и злые слова Сюэ Юшань осознал довольно быстро, но было уже поздно — всё было сказано. Первая весомая трещина в их отношениях была нанесена, и смерть госпожи пика, вынудившая остальных лордов уступить место ученику, только усугубила ситуацию. Бывший наследник оказался вынужден стать регентом при откровенно неподготовленном к своей роли лорде. Крах всех усилий часто выглядит именно так, увы, думал Шэнь Цинцю. Даже когда Шэнь Цзю встал на ноги, гордость Сюэ Юшаня, раненая и оскорблённая, не давала ему покоя. Он критиковал друга, как по делу, так и без него, считая, что сам мог бы справиться лучше, если бы ему только дали шанс. Однако Ли Шу, а точнее уже Сюэ-фужэнь, удавалось своим авторитетом удерживать двух безумно дорогих ей людей от самых тяжёлых ссор. Но, похоже, недовольство подспудно копилось, хотя, вероятно, если бы женщина осталась жива, оно так и не нашло бы выхода в полной мере. Но жизнь Ли Шу оказалась короткой, и она погибла в возрасте всего лишь сорока двух лет. Хотя Сюэ Юшань и Шэнь Цзю так и не смогли этого понять, в отличие от Сюя и Шэнь Юаня. Эти трое отправились в небольшое путешествие, и в какой-то момент Ли Шу отделилась от своих спутников, оставаясь при этом в поле зрения. А в следующее мгновение она растворилась, как прекрасный фантом на горизонте. Шэнь Цинцю даже не мог в полной мере представить тот шок, ужас, отчаяние и боль, которые испытали эти двое, когда их боготворимая супруга и подруга исчезла, как если бы её никогда и не существовало. Не осознавая, что именно стало причиной её исчезновения, эти двое вспомнили все моменты, хранящиеся под гнётом обиды, и стали обвинять друг друга в трагедии. Горю и отчаянию всегда нужен был виновник и козёл отпущения. Сюя находился неподалеку от своего хозяина, но всё ближе к женщине, чем её спутники. И этих нескольких шагов Шэнь Цинцю хватило, чтобы разобраться в происходящем. Женщина заметила образующуюся аномалию, которая могла бы разрушить всё в радиусе километров. А ведь рядом находились люди, которые ей были дороже жизни, и целый, немалый город. Вероятно, у неё просто не было времени сообщить об этом — времени не было впритык. И сделала она единственное, что было мыслимо в её положении: уберегла от неминуемой катастрофы тысячи жизней, ценой собственной. Вот только беда заключалась в том, что дорогие ей люди находились в жалких метрах от полного понимания ситуации, что и привело к раздору. Женщина пожертвовала всем, лишь бы они остались живы и здоровы, наверняка плакала бы на том свете горькими слезами, если бы знала, чем её поступок обернется. И Шэнь Цинцю искренне надеялся, что она осталась в блаженном неведении — иногда незнание действительно бывает благом. И если бы это было всё! У них троих, как у охотников, было дело, над которым они работали не один год. И Сюэ Юшань, и Шэнь Цзю чувствовали обязанность завершить его. Это уже не просто работа и не наказание для редкостных неприятных личностей — тёмных заклинателей, а исполнение последней воли обожаемого человека. Особенность философии охотников: если твой напарник, бывший близким человеком, погибает, довести дело до конца — это отдание последних почестей. Вот только беда заключалась в том, что их представления и методы подхода к ситуации были болезненно различны. Шэнь Цзю был готов ради Ли Шу подавить свой гнев и завершить дело совместно с Сюэ Юшанем. Он не ожидал, что его друг, уже явно бывший, попросит Пагоду Черных Журавлей, главный штаб охотников и главу школы отстранить его от этого дела. И не поддался ни на какие уговоры, призывавшие его изменить своё решение. Решений, казавшихся сомнительными, было очень много, но Сюэ Юшань остался глух к чужим словам и непреклонен. Шэнь Цзю не мог сдержать себя и сразу выдал гневную речь, смысл которой сводился к тому, что Ли Шу ничего не значила для мужа, раз тот поступил таким образом. Сюэ Юшань молчал, не дав ответа на обвинения, и вскоре полностью отказался обсуждать рабочие вопросы с бывшим другом. Этот словесный целибат длился три года, и в конце концов терпение лопнуло у обоих. Они встретились поздним вечером, на середине улицы, где их мог заметить любой адепт, и начали обмениваться обвинениями, в том числе касающимися смерти Ли Шу. Этим несчастным, конечно, был Ло Бинхэ, которого в очередной раз не пустили в его комнату, нарочно закрыв дверь по графику. Почтенные мастера скандалили, но в итоге всё равно ответственность легла на ученика. Шэнь Юань был очень заинтересован, что именно не поделили эти два придурка, но ответа так и не дождался. Самолёт просто забыл, что эта сюжетная линия существует. Мотивы, побудившие Сюэ Юшаня сделать такой шаг, стали известны через его сменщицу, Юэ Цинъюаня, и старейшин пагоды. Говорил он им примерно одно и то же: «Я не считаю, что впредь способен выполнять взятые обязательства и прошу меня отстранить.» Шэнь Цинцю всё же склонялся к мысли, что заместитель тогда говорил правду, несмотря на то, что Шэнь Цзю не верил его словам. Сюэ Юшань просто не договорил, в гневе не желая оглаживать самолюбие своего шиди. Бай Цинлин, двоюродная тётка Бай Лу и хозяйка пика Саньюань, ставшая сменщицей Сюэ Юшаня, рассказала любопытную деталь. Он сам просил заменить его, и, с одной стороны, это не было чем-то исключительным — хотя, как правило, сменщиков выбирали старейшины. Однако личность шимэй и вмешательство заместителя оставляли место для предположений, что этот выбор был сделан стратегически. Бай Цинлин, откровенно говоря, была на голову выше Сюэ Юшаня в роли охотника. На это поприще, в отличие от жены и лорда, он никогда не хватал звёзд с неба. А ещё эта женщина преимущественно видела Шэнь Цзю с его лучшей стороны. И потому её отношение к нему было мягким, уступая только главе школы. Кроме того, Бай Цинлин едва ли не демонстративно отказалась вмешиваться в конфликт коллег, заявив о незнании всех деталей ситуации. Всё это вместе создало весьма эффективное сотрудничество. «Как будто так и было задумано.» Шэнь Цинцю сомневался, что это всего лишь случайность. Вероятно, дело обстояло следующим образом: Сюэ Юшань действительно хотел довести дело до конца, но при этом очень трезво смотрел на перспективы совместной работы. И не верил, что совместная работа способна сделать главное — довести дело до конца. А значит, в процессе должен был остаться только один человек. Заместитель, наконец, смирив гордость, признал превосходство друга. Взамен он выбрал для лорда более подходящего напарника — Бай Цинлин. Вся эта ситуация не внушала оптимизма относительно будущего взаимодействия. Однако, как это часто бывает, существовало множество «но». Главное из них — что Сюэ Юшань редко ставил личное выше долга, и роман хоть и случайно был тому доказательством. Заместитель никогда не смотрел в сторону Ло Бинхэ, как бы на своего лорда не злился. Остался верен тому, кто его взрастил, и с ним же и погиб. И что ещё важнее, несмотря на крайне высокое положение, по нему культура пика прошлась катком. Прокатилась по гордому и отнюдь не сломавшемуся человеку, который в собственных принципах стал только более упрям. И вкупе со своей впечатляющей эффективностью, не зря же придирчивая Ву Баофа столько его держала на посту главного ученика, это создавало крайне занимательную ситуацию. Этот человек очень любил пик и школу и никогда бы не пошел на предательство. Но любовь и слепота отнюдь не тождественные понятия. И потому он пытался делать пик местом, более соответствующим его репутации. Шэнь Цзю, чьё положение устраивало его помощником, был никаким. И в теории недовольство — эта ниточка, которая могла стать путеводной в попытках втянуть Сюэ Юшаня в свои планы. Была вероятность, даже как бы заместитель не относился к нему лично, он мог бы за компанию послать старую придурь пика настолько далеко, насколько это вообще возможно. Вот чего Шэнь Цинцю понять не мог: почему он вспоминал об этом, когда дверь за мужчиной захлопнулась! И потому стоило сделать шаг навстречу, и мужчина посчитал, что сделать за Сюэ Юшаня часть его работы из числа забытых заместителем документов — неплохая идея. Словам он очевидно не верил, значит, нужно было подходить с другой стороны. А в навыке подделывать почерк он имел возможность убедиться.