Перчатка миру

Очнулся Шэнь Юань уже в кровати, пахнущей травами, предположительно в доме Шэнь Цинцю, но решил виду не подавать. Ломота во всем теле не добавляла желания двигаться. У изголовья кровати слышалось чье-то размеренное дыхание, и мужчина чуть не вздрогнул от столь обострившихся чувств. Справившись с первым шоком, Шэнь Юань предположил, что человек рядом с ним — врач или сиделка. Уважение к представителям врачебного дела и общительная натура побуждали его к общению с тем, кто оказывает ему помощь. Но в ответ на эту мысль в голове раздался оглушительный вой десятка полицейских сирен. [Внимание: ООС! Шэнь Цинцю никогда не проявлял расположения к лекарям и главе школы.] — Давно не виделись. Да, я знаю, что эта змея скорее сама себя задушит, чем перестанет быть социофобом. Но и ООС не вечен, а строить планы на будущее стоит заранее. [Предупреждения даются ради вашего блага, пользователь.] — Устраивать приступ мигрени больному человеку тоже ради этого? На это Система решила не отвечать. Шэнь Юань принялся оплакивать неприкосновенность своих мыслей, попутно чертыхаясь на Систему. Та, впрочем, благополучно проигнорировала его реакцию. — Альтара хотя бы в голову не лезла. Но равнодушия этих чертовых театралов, которое поначалу настораживало, сейчас скорее успокаивало. Безразличие — это палка на двух концах, ровно как чужой разум не тронут беды, его не тронет и сокровенное. Приняв решение исследовать комнату, Шэнь Юань обратил внимание на балдахин из легкой ткани, который вкупе со старинной конструкцией кровати создавал атмосферу древности. Это развеяло последние сомнения: случившееся — не плод воспаленного воображения, а суровая реальность, пусть и сконструированная странной труппой… богов, духов, демонов? Все эти термины подходили технически, но казалось, что такие существа выходят за рамки этих понятий. Слово «дух» казалось слишком простым для подобного уровня могущества, даже если Альтара называла себя именно так. Абсурд, но прозвище «театралы» как нельзя лучше описывало этих существ: они ведь действительно сотрудники театра, только актеры, сцена и реквизит у них совсем иного уровня. При более внимательном рассмотрении Шэнь Юань заметил на ткани вышитые узоры на пару тонов ярче основной ткани, похожие на талисманы. В мире ПГБД шитье и вышивка были обязательными умениями заклинателей, и мужчины также были обязаны владеть этими навыками. Высоких чинов такая рутина, впрочем, не касалась: их ждала бумажная рутина. Бюрократия неизбежна при столь сложной внутренней организации, даже если вы возвышенные заклинатели. Именно об этом говорилось, когда высокомерный ублюдок отказывался брать в руки иглу и нитку. Он имел на это право, но та демонстративность, с которой он это делал, считалась дурным тоном. Шэнь Юань не проявлял снобизма по отношению к этим вещам. Вопреки мнению мужчин его возраста независимо от места проживания что умение шить вредит мужскому достоинству метафорически и буквально. Он считал, что взрослому человеку не должна быть нужна нянька, которая выполнит за него элементарные вещи. Но долго прикидываться ветошью Шэнь Юаню не дали: фигура у изголовья, которую мужчина принял за врача, заметила его пробуждение. Повернув голову, он увидел не целителя в терракотовых одеждах, а статного, широкоплечего заклинателя в темно-сером сюаньдуане. — Шиди, наконец проснулся! Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? — Нет, всё в порядке. В порядке, конечно, всё не было, но желания публично жаловаться тоже не было, даже без подзатыльников от Системы. Человек перед ним — судя по обращению, одеждах не в цветах Цинцзин, заботливому тону и самому факту, что он сидит у постели Шэнь Цинцю, — был не кто иной, как глава секты Цанцюн, Юэ Цинъюань, меч Сюаньсу и один из победителей Священного Демонического Императора. Система эту догадку услужливо подтвердила. Шэнь Юань резко попытался привстать и чуть не застонал от боли, но его заботливо подхватили под спину и помогли облокотиться на спинку кровати. Он машинально взял веер и спрятался за ним. Этот жест удивительно естественно ощущался. Юэ Цинъюань внимательно и несколько тревожно смотрел на обнаженную руку, как будто пытался найти на ней что-то. Шэнь Юань не понял смысла этого осмотра, но заметил, что глава школы от него ощутимо успокоился. — Шиди, ты меня слышишь? — Да. Сколько времени я спал и что случилось? — Вот это бы я хотел спросить у тебя. Где ты подхватил лихорадку так, что провалялся четверо суток? Я знаю, что впереди Собрание Союза Бессмертных и ты натаскиваешь учеников, не покладая рук. Но с историей и репутацией нашей школы даже если мы не пошлем никого, никто и слова не посмеет сказать. Беспокоиться о лживых домыслах нет нужды. Сидящий рядом человек излучал тепло и заботу, соответствуя своему описанию из книг. Не нужно было быть проницательным, хорошо разбирающимся в людях человеком, чтобы понять, что это была не просто доброта, а глубокая привязанность. Это заставило Шэнь Юаня задуматься: что связывало оригинального Шэнь Цинцю и главу школы? Ведь эта предыстория, как-то часто случалось в романе со многими героями, осталась за кадром образуя массу сюжетных дыр. В отличие от красочных описаний мучений других персонажей, пережитых ими от рук главного героя, оригинал стал просто «человеком-палкой», лишенным конечностей, языка и одного глаза. Последнее же появление Юэ Цинъюаня в кадре было в виде кровавого месива, изрешеченного двадцатью тысячами стрел. Самолёт, по своим привычкам, не изменял стиле написания этой книги: «па-па-па» и нагибаторства побольше, поменьше связанного сюжета. — Раз шиди идет на поправку, прошу прощения — меня ждут дела, — спокойно произнёс Юэ Цинъюань. По всей видимости, глубокая задумчивость Шэнь Юаня была принята за нежелание разговаривать, и Юэ Цинъюаню не оставалось ничего иного, как ретироваться. Шэнь Юань безэмоционально пробормотал вежливое прощание. Ответить теплом на заботу мужчина пока не мог, но на благо требовать хамить и ругаться Система не стала. В конце концов, Шэнь Цинцю умел скрывать своих «тараканов», когда это было нужно. [С натяжкой, пользователь, но подтверждено: Шэнь Цинцю умел вести себя прилично, когда это было ему выгодно.] Как только глава секты ушел, к постели подошел врач, заняв место ушедшего лорда. Над его головой высветилась голубоватая плашка, ничем не отличавшаяся по дизайну от виденной ранее. [Чжоу Гуаньцзюнь. Старший адепт Пика Цяньцао, близкий друг Му Цинфана.] Человек достаточно высокого ранга, чтобы ему доворели здоровье лорда, но при этом совершенно не примечательный для сюжета. Даже дружба с Му Цинфаном, довольно важным для истории в ранних главах не помогла. Шэнь Юань с бесстрастным выражением лица позволял лекарю делать свою работу: проверять меридианы, поить его горьким, тонизирующим чаем — вероятно, чем-то для восстановления после долгой отключки. Чжоу Гуаньцзюнь произвел приятное впечатление: врачебная этика и осторожность не позволяли ему лезть излишне к человеку, который уже отказался признавать свое состояние. Если он что-то и говорил, то только необходимые инструкции, а в глазах читалась усталость врача, привыкшего к пациенту, игнорирующего его предписания. «Замечательно, досталась тушка человека, который не умеет заботиться о своем здоровье», — подумал Шэнь Юань, смущенный собравшимися наблюдателями. Болезни он всегда считал личной и деликатной темой. Чжоу Гуаньцзянь закончив с удивительно спокойным осмотром, приступил к вынесению вердикта нерадивому пациенту, ох простите донесения до сведения почтенного лорда состояния его здоровья. — Новое искажение ци, лорд Шэнь, которое чудом не стало для вас последним, — сказал он с такой расстановкой, что было становилось понятно: от гневной отповеди врача удерживала исключительно многолетняя практика. — Ваше состояние мы стабилизировали, и пока вашему здоровью и жизни ничто не угрожает. Но я настоятельно рекомендую избегать нагрузок и сосредоточиться на восстановлении. Искажение не прощает беспечного отношения. Этот или лорд Му будут навещать вас в течение недели. У меня остался один вопрос: вы не ощущаете каких-либо необычных побочных эффектов? Вопрос прозвучал так, будто врач уже знал ответ и просто добивался признания. — Нет, — Шэнь Юань был откровенно озадачен, не представляя даже, что мог имеет в виду лекарь. — Хорошо, но непременно сообщите, если что-то обнаружится. В постоянном присмотре лекаря вы более не нуждаетесь. Я не рекомендую нарушать постельный режим ближайшие сутки. Кому из адептов оставить рекомендации? Служить лордам было обязанностью слуг и иерархической повинностью учеников, хотя обязанности у них были разные. Ученик тут сейчас был только один — Мин Фань. [ООС! Шэнь Цинцю никогда не доверял вопросы, касающиеся своего здоровья, мужчинам, за исключением адептов Пика Цяньцао, которых он терпел скрепя зубами.] — Бай Лу. Женщина была шицзе главного злодея, одной из немногих, кому позволялось читать оригиналу нотации. Удивительная и подозрительная терпимость, мужчина сделал пометку разобраться. Врач передал подошедшей женщине не только свиток, но и мешочек с лекарствами, после чего последовал примеру главы. — Разрешите откланяться, лорд Шэнь. — Иди, Чжоу Гуаньцзюнь. С вежливым поклоном и под теплые проводы адептов врач покинул помещение. Хотелось бы поблагодарить его лично, но это было невозможно. Ровно так же как с главой школы, чья забота, надёжность и спокойное величие, вызывали ощущения тепло и защищенность. Но ничего из этого не отразилось на лице. Вежливость — самое большее, чем он мог ответить обоим. Но по меньшей мере лекарь не выглядел человеком с вытрепаными нервами, а глава школы не казался откровенно несчастным. Оставалось только ждать, когда Система соизволит дать задание, чтобы снять этот дурацкий ООС. — Бай Лу, дай сюда свиток. Свиток содержал график приема лекарств и режим дня для восстановления. — Лорд Шэнь, нуждается ли список в коррективах? — учтивый по фабуле вопрос прозвучал с ироничным тоном, превращаясь в неозвученный упрек: «Ну и как ты собираешься гробить свое здоровье в этот раз?» — Бай Лу, ты совсем попутала, раз задаешь мне такие вопросы. Женщина, несмотря на поддевку, выглядела довольной. — Вы правы, прошу меня простить. Эта Бай задает глупые вопросы. В ответ Шэнь Цинцю лишь вернул свиток. Стоило лорду прийти в себя и получить все необходимые рекомендации, с вежливыми расшаркиваниями большая часть публики рассосалась по своим делам с глаз долой нелюдимого лорда. В конце концов осталась только Бай Лу, которая явно хотела обсудить что-то личное. Как только за Мин Фанем закрылась дверь, как женщина повела речь в куда менее формальной манере, что показывало уровень близости отношений с оригиналом. — Может, все же выпустите мальчишку, шиди? Наказан уже не первый день. Начнут шептаться. К чему нам подобное? Сначала Шэнь Цинцю даже не понял, о ком идет речь, а потом догадался — это был Ло Бинхэ. Стоило догадаться до ответа, как в разуме вспыхнули жалость к несчастному и облегчение, ведь Бай Лу дала удобный повод прекратить издевательства и даже предоставить помощь. Прямо спрашивать текущую дату было рискованно, и за что именно главный герой получил наказание — тоже оставалось неясным. Однако Ло Бинхэ после подобных наказаний всегда требовалась медицинская помощь, и что-то заживляющее лишним не будет. Понимая, что сил нет даже встать с кровати, а продлевать мучения ребёнка жестоко, он решил перепоручить этот вопрос Бай Лу, которая будет действовать от его имени. Придав голосу изрядную долю раздражения, Шэнь Цинцю проговорил: — На этот раз и правда достаточно. Шицзе, сходи сама, передай лекарства и мои слова, что я надеюсь, что в следующий раз он будет вести себя лучше. — Будет сделано, шиди. А затем Шэнь Юань обратил внимание на круги под глазами у бессмертной, и сердце сжалось. Женщина определённо была вынослива, и можно только удивиться, как сильно слёзы и переживания измотали её. — Шицзе, сходи к мальчику, а потом иди отдыхать — на тебе лица нет. — Шиди, искажение было нешуточным. Я не могла оставить твою постель, но ты прав, мне стоит перевести дух. Пожалуйста, не меняй своего решения и следуй указаниям лекаря. Глядя на её искреннюю заботу, мужчина совсем растрогался и мягко улыбнулся. Примечательно, что Система даже не подала сигнала. — Сочту это за «да». Хорошего дня, шиди. — И тебе того же, шицзе. Бай Лу вежливо поклонилась, и внутри неё почувствовалось облегчение. Шэнь Цинцю нельзя назвать простым человеком — заклинательница всегда это знала и старалась урезонивать друга. Но чем дальше шли годы, тем хуже это получалось. Она действительно боялась, что со временем свет, оставшийся в раненой душе, затухнет совсем. Но сегодняшняя мягкость дала робкую надежду, что Бай Лу всё-таки накручивает себя зря. С такими невесёлыми мыслями она направилась в сарай, к причине своих тревог, решив после некоторых раздумий оставить мальчишке небольшую аптечку. С неё не убудет, а вот ребёнку ещё определённо пригодится. Женщина едва сдерживала улыбку — это был светлый, очаровательный и упорный ребёнок. Пусть мальчишка рос бесталанным и «не своим» среди высокородных, за что постоянно получал от Шэнь Цинцю, предъявлявшего высокие требования к ученикам, выговоры и нагоняи. Впрочем, если дети получали наказания, лёгким испугом они не отделывались. Это касалось не только Ло Бинхэ. Чрезмерное стремление к идеалу периодически выходило боком как самому шиди, так и окружающим его людям, и донести эту простую мысль до него удавалось далеко не всегда. А в случае с Ло Бинхэ почему-то не удавалось совсем, что особенно тревожило. Увы, как пришла женщина в растерянных чувствах, так с ними и осталась.