Monster

      Они добрались до деревни только наутро четвертого дня, когда кончился холодный дождь, а раскисшую землю прихватил легкий морозец. Промозглый туман скрывал в седых, качающихся сумерках бойню. В сыром воздухе витал запах смерти — застывшей крови, золы и непотревоженной тишины.       Спешившись, первым в распахнутые ворота вошел Шейдхеда. Ник заметил, что почти все гона последовали его примеру, и покинули своих лошадей. Как обычно, большинство трикру предпочитали сражаться на земле, а не верхом, как Ингранрона. Трудно пойти против привычки. И Малахаю придется это исправлять, ведь конный гона стоит пятерых пеших.       Командующий остановился посреди главной площади с каменным колодцем и осмотрелся, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Всё же из-за отсутствия правого глаза его периферийное зрение было нарушено и Хеда приходилось вертеть головой чаще. Ник, не слезая с коня, медленно объехал площадь и остановился рядом с ним.       — Что скажешь кхал Ник? — спросил Малахай.       — Я думаю, слишком показательно, прям как в театре. Смотри, их всех согнали в овчарню, потом расфасовали. Не погнушались даже ограбить по мелочи.       — А потом методично калечили. Руки и ноги отдельно.       — В деревне их было трое. Не спешили. Сожгли несколько домов, крольчатник, сарай с провизией на зиму, раскидали домашнюю утварь. Показательно наследили в общем, — Ник поглаживал шею коня, успокаивая.       — Угу. Я не говорил тебе, как воевал в Трикру? — спросил Малахай. Бродившие рядом гона трикру помрачнели и навострили уши. Получив отрицательный ответ от кхала, Шейдхеда обошел колодец, проводя по каменной кладке рукой. Заглянул внутрь. — Там труп ребёнка, кстати. Так вот, я ходил от деревни к деревне и предлагал помилование, в обмен на верность. Трикру гордые, пока им раскаленный кинжал к яйцам не прижмешь — не сдадутся. А после, еще и попытаются отомстить, предав. Мне приходилось брать штурмом практически каждую вторую деревню; они отчаянно сражались. Борьба — в их крови! А в Малой долине ситуация несколько другая. На их территории десятилетиями шли бои между соседними кланами поочередно: Тришана, Оускейон и Трикру. Как жить в таких условиях? Хиппи не воинственные, но и не особо дружелюбные. При угрозе они собирались в кучу, бросали свои жалкие дома из говна и палок и обычно уходили в заранее приготовленные места: катакомбы, бомбоубежища еще с времен войны почти столетней давности — здесь их сохранилось достаточно на каждую деревню хватит. И пережидали плохое время. Потом возвращались. Эта деревня на границе кланов, и я уверен, что здесь есть убежища.       — Почему они этим не воспользовались, — понял Ник куда клонит Хеда. Это было действительно странно. Наученные постоянными стычками между воинственными кланами, такие деревни должны иметь систему предупреждения из дозорных и разведки. То, что Шейдхеда объединил кланы в Конгеда, не отменит годами выработанной бдительности.       — Всё указывает на то, что их застали врасплох. Но, я этому не верю, — сказал Малахай и присел на край колодца, задумчиво болтая ногой.       Ник еще раз объехал по кругу площадь и остановился возле овчарни, где вперемешку лежали изуродованные тела. В основном старики и дети, их тела буквально разорвали на части с нечеловеческой силой! А судя по отсутствию фонтанов из брызг крови, все это делалось уже после смерти. Для чего так поступать? Трупы и так сами по себе уже устрашение для противника.       — Heda, а тот труп ребёнка в колодце, целый?       — М? Да, вроде, — пожал плечами Малахай и заглянул в колодец. Сине-серый труп в изломанной позе плавал лицом вниз.       — Нужно достать и осмотреть, — Ник спрыгнул с коня и быстрым шагом подошел к колодцу, тоже заглядывая. — Мальчик до двенадцати лет.       — Хочешь поиграть в дотошного следователя, кхал? — для Малахая все трупы были одинаковыми. Мертвыми и скучными.       — Хочу кое-что проверить, — сказал Ник, и его серьезный вид заставил Хеда повернуть голову набок. Он рукой позвал гвардейца и велел ему тащить веревку и кого-нибудь худого.       Когда ребёнка достали, Ник положил его на подстеленный кусок шифера с крыши, встал на колени и принялся осматривать. Он был мертв с десяток дней назад, но смерть наступила в течение нескольких часов от критической кровопотери. Тело было полностью обескровлено. Под коленями и на сгибах рук рваные следы укусов. Работа упырей.       Про себя он чертыхнулся, но и возликовал: наконец-то он вышел на упырей, значит недалеко должны быть следы пропавших групп внедрения!       — Кхал Ник?       Мерзкие твари всегда оставляют за собой нить из детских обескровленных трупов, которые чаще всего, чтобы скрыть следы присутствия, они калечат до неузнаваемости, чтобы было сложнее найти следы укусов и выйти на их логово. Инферналами детей не делают почти никогда — ведь это черная метка: всё равно, что поставить координаты по передатчику на местности с указанием, где они.       — Ник!       Он поднял голову и посмотрел на Малахая. Тот с открытым от потрясения ртом отступал назад, а его гона молча потянулись к рукояткам мечей. Все смотрели на его руки. Ник тоже опустил взгляд и встретился с трупными глазами ребенка напротив: он медленно моргал и из его рта, вырывался шипящий звук.       — Твою…! Топор, быстро!       Одним прыжком Ник отскочил от трупа на добрые три метра и затормозил ботинками по грязи, сохраняя равновесие. Кто-то свистнул и бросил в него топором. Кхал успел схватить его в воздухе и обернувшись, кивком поблагодарить за оперативность.       Лежащий труп ребёнка выгнулся дугой и забился в конвульсиях, выворачивая руки и ноги. Это продолжалось несколько секунд, достаточно для того, чтобы Ник выпрямился во весь свой рост и замахнувшись, выпустил топор с такой силой и точностью, что проломил голову трупа надвое.       Тело тут же перестало дергаться, обмякнув. Подошедший Ник для верности пнул труп и убедившись, что четко вынес ему все мозги из черепа, выдернул топор и повернулся к ошалевшим гона.       Первым очнулся Малахай. Он опасливо приблизился к трупу, недоверчиво рассматривая на предмет еще каких-либо движений. Потом посмотрел на Ника и выразительно выгнул бровь, требуя объяснений.       — Инфернал. Потом, — тихо сказал ему кхал Ник и уже более громко для всех: — Нужно сжечь все останки. Это заразно. Я видел такое у каннибалов. Больного не вылечить, его убивают полностью извлекая мозг из головы.       Люди зароптали, перетаптываясь. Даже кочевники впервые слышали о такой болезни, но они привыкли верить и подчиняться своему кхалу.       — Вы его слышали, — скомандовал Малахай. — Сжечь деревню! Уходим.       Когда зарево пожара полыхало, касаясь оранжевыми языками верхушек вековых елей и даже на расстоянии опаляло лицо, Ник стоя плечом к плечу с Командующим, сказал.       — Вы должны кое-что знать, Heda.       Малахай поднес руку к лицу и вытер выступивший на лбу пот.       — Давай отойдем и побеседуем. Вернусь я один, или с тобой — зависит от степени твоей убедительности, кхал Ник ван Гравенхоф.       Пришлось с ним согласиться: Ник не ожидал встретить здесь столь наглых упырей, оставляющих инферналов-детей.       — Это сделали упыри, Малахай, — сказал он, когда они значительно углубились в лес, пропитанный сыростью и дымом пожара. — Действуют ли они одни, или в компании людей, неизвестно. Но их минимум трое. Это много и опасно.       Командующий остановил его взглядом.       — Ой ли? Три, как ты выразился упыря, смогли вынести целую деревню? Да там только мужиков с десяток. Пусть они и хиппи, но за свою жизнь даже белка дерется.       — Это так. Но эти твари очень сильны. Не чувствуют усталости, им неведома боль. Им удалось незамеченными прокрасться к деревне с нескольких сторон, а потом они просто перелезли через забор и устроили бойню. Ты видел, когда мы сюда подъехали, что мало следов штурма? И это не от того, что их смыло ливнем. Их и не было.       — Допустим. Что насчет утопленника?       — Заметил, что тело так долго пролежавшее в воде не раздуло и не облезло? Продукт использования упыря. Инфернал — оживший недоеденный труп, полностью подчиненный и управляемый своим хозяином. Без поводка действуют хаотично. Грызут всё живое от крыс до скота и людей. Разлагаются довольно медленно, но неотвратно. В жаркую погоду быстрее выходят из строя. Уязвимое место — мозг. Полностью разваленный в фарш предотвращает двигательную активность. Для подстраховки рекомендуется сжигать тело, чтобы мясо не растащили дикие звери, которые в свою очередь тоже заражаются и могут вести себя неадекватно. Но к счастью — недолго.       — Радует. Зачем они утащили молодых и убили под мостом?       — Упыри питаются детской кровью — это для поддержания долготы жизни. Могут жрать всех, но эффект не тот. Я думаю, они забрали молодежь, чтобы имитировать похищение жнецами, а потом убили, чтобы не возиться. А украшения с трупов мог действительно собрать какой-нибудь мусорщик.       — Тогда почему хозяин обменного дома бежал при моих расспросах, м?       — Я бы тоже побежал от тебя.       — Хм, логично. И я.       Малахай обошел вокруг одного старого дерева, из основания которого выросло еще два и прижавшись спиной к его стволу, посмотрел на Ника.       — Но вот, что не сходится. Настораживает то, что трое упырей, любителей свежей крови, действовали неспеша, а оставили два свидетеля, детей. Ту девочку, погибшую уже в другой деревне…       — Надеюсь её сожгли? — нахмурился Ник. — Укушенный обращенным упырем становится инферналом, Heda.       — Естественно. И мы туда может поедем, кстати. Так вот, — Хеда вытянул из ножен кинжал и принялся ковырять лезвием кору дерева, вычерчивая какие-то буквы. — …И мальчика, утопленного в колодце. Гора трупов под оживленным мостом, чтобы точно споткнулись и нашли. И может ты не видел следов, пока мы ехали, а вот я, даже одним глазом их увидел предостаточно. Нападающих было около пяти десятков. Может с ними и были трое упырей, в авангарде. Они напали первыми, началась паника, а уже потом подоспели их подельники, но в саму деревню не входили, топтались вокруг. Так сходится?       — Упыри довольно часто сотрудничают с людьми, особенно с шайками воров и убийц, чтобы было проще творить свои кровавые дела, прикрываясь их репутацией.       — Эти упыри, знают, что ты здесь, как глава Ликвидации?       — Вряд ли. Я под надежным прикрытием.       — Хочешь сказать, что кхала лошадников ни за что не заподозрят в связях с Ликвидацией? А я вот думаю, что мальчишку в колодце они оставили для тебя.       У Ника тоже были такие мысли, и он кивком согласился с Командующим, добавив.       — Меня они могли прихватить за задницу и в Ингранрона. Бешеной собаке семь верст не круг и сработал бы эффект неожиданности. Но решили всё сделать в одном месте, чтобы не распыляться. Пошли ва-банк.       — Значит, они и по мою голову, как и предполагалось с самого начал похода. Но, что я им сделал?       Ник обошел Хеда и встал перед ним, заглядывая под нависший на голову капюшон. Ожившая смерть с кинжалом в руке. Он поднял глаза и увидел, как по стволу медленно перебирая восьмью лапками спускается паук.       — Например, выкосил их охотничьи угодья.       Фыркнув, Малахай заткнув кинжал в ножны, посмотрел на Ника, а потом по направлению его взгляда к своему плечу.       — Что там?       — Паук, — коротко сказал Ник. Шейдхеда побелел и перестав дышать, застыл как суслик, тараща на кхала, расширенный в страхе глаз.       Тихо улыбнувшись, Ник качнулся вперед и прихлопнул паука ладонью, размазав его по стволу.       — Не знал, что Шейдхеда боится пауков, — сказал он, стоя лицом к лицу так, что их отделяли лишь пара сантиметров. Он даже почувствовал дыхание, когда Малахай с облегчением выдохнул и чуть приподнял подбородок, собираясь что-то сказать. Но Ник опередил его в действии прижавшись к губам своими. Это вышло совершенно спонтанно. И пусть Шейдхеда и был похож на мертвеца из-за своей черной крови, но губы у него оказались мягкими и тёплыми. И такими манящими. Ник сделал движение, углубляя поцелуй и почувствовал, что он поддаётся, расслабившись и принимая. Это было восхитительно!       Но до поры. Нужно знать момент, когда необходимо остановиться и позволить змее прийти в себя. И в это время лучше держаться чуть дальше расстояния прямого удара кулаком. Он с неохотой разорвал поцелуй, почувствовав, как Малахай вздрогнул от неожиданности и напрягся, всё еще глубоко дыша от пережитого. Его впервые так откровенно целовали. Изнасилование его рта Титусом, когда тот думал, что он его подружка Кира — можно не считать. И Малахаю понравилось, особенно это странное ощущение внизу живота. Горячее и пульсирующее. Он моргнул и взял себя в руки, выравнивая дыхание.       Ник поднял руку и медленно провел большим пальцем по упрямой линии его скулы, возвращая в реальность. Как будто ничего не произошло. Малахай отлип от дерева и почти бесшумно огибая ветки кустов пошел по направлению света от полыхающей деревни. Посмотрев вниз, Ник увидел выцарапанную на стволе надпись:       «Здесь был Шейдхеда»