Monster

      Первые заморозки, как и ранние беженцы, пришли из-за пограничной реки в долину Ингранрона к середине октября. Вначале это были лишь выжившие одиночки, одуревшие от страха — их даже приходилось специально направлять в город кочевников, чтобы они не прошли мимо и не ушли в дальние степи, где кишели поселения каннибалов и стаи волков. Потом появились первые семьи, тащащие на себе уцелевший домашний скарб — они бежали из деревень от слухов о жестокости Шейдхеды. Следом тонкими вереницами потянулись уже группы людей; оборванных, раненых, без вещей. Вот эти уже рассказали, что чёрное гонакру, разорив, всю территорию Дельфи, и оставив, только около пяти деревень целыми, неумолимо движется сюда, на юго-запад, попутно под корень уничтожая всех, кто попадется на пути. Волны черного дыма заслоняя солнце стелились по выжженным полям, а крики тех, кого оставили и кто не смог сбежать, поглощал треск взвивающегося в небеса пламени. После себя Шейдхеда оставлял только пепел и трупы.       А потом наступило подозрительное затишье. Разведчики Ингранрона сообщили, что гонакру пересекло вброд пограничную реку немного южнее и должно было подойди с востока, через два-три дня. Но прошло уже десять дней тревожного ожидания.       Ник всё никак не мог взять в толк — зачем Командующий устраивает истинный геноцид всего клана Дельфикру? И что хуже — движется сюда. Неповиновение клана обычное дело и проблема уже исчерпана: король мертв, столица пала. Зачем уничтожать население, которое может в будущем приносить налоги в виде натуральных продуктов. Дельфи — богатый сельскохозяйственный край. Зачем душить курицу, которая несет золотые яйца?       То, что Шейдхеда не сумасшедший маньяк, как говорили, а гениальный полководец, Ник смог жестоко убедиться на собственной шкуре. Пусть он и набрал в кратчайшие сроки новых рекрутов взамен потерянной конной гвардии, но их обучение должно занять не менее пары лет. Эти юнцы были слишком полны энергии и жажды мести, а значит не смогут четко, на автомате выполнять приказы в бою. Это их погубит, как только они выйдут на гонакру.       Остаётся только одно — ждать зимы и держаться в городе как можно дольше. Стены столицы Ингранрона были надежно укреплены стальными листами из старых торговых вагонов. Ник это спроектировал, сразу же после того, как на старую столицу, построенную из глины и соломы в первую же осень его правления традиционно напали полчища каннибалов. Тогда погибло всего пятеро кочевников, против ста-ста пятидесяти в старое время и, всё благодаря реакции нового кхала и выстроенной им защиты из конных гвардейцев. Той же весной, Ник решил перенести столицу на стратегическую возвышенность и заново выстроить укрепления с дозорными вышками, рвом с кольями и высокими стенами, превратив, зимнее поселение в мощную цитадель. Всё как по учебнику.       Набежавшие осенью каннибалы, с размаху разбили головы о вагонную сталь и, понеся потери, отхлынули назад, в дикие степи, конкурировать с волками за мёрзлые объедки. В глазах своего народа, Ник стал сродни богу.       Но сейчас, сидя возле бойницы в одной из дозорных башен и смотря, как гонакру Шейдхеды ощетинилось черными копьями на горизонте, он жалел, что в этом мире он не бог. Его фактор был надежно заблокирован им же самим, чтобы не разряжался и сохранял достаточную силу для экстренного случая. По правилам Ликвидации, локальная война в одном из миров, таковым не являлась. Так что, приходилось надеяться только на собственный опыт и толику удачи. Если его убьют — что ж, он вернется, через сутки, но это будет провал всей операции по поиску пропавших групп внедрения. Придется всё начинать заново. И уже не ему.       — Идут.       — Вижу, — отозвался Ник и дал отмашку горнисту. Тяжелый гул разорвал сонный, стылый воздух, сотрясая весь город от стен до подвалов. Шейдхеда здесь…

***

      — В этот раз это точно город кочевников, мм? — Скептически склонил голову набок Малахай, рассматривая глазом серьезные укрепления и подступы к ним. Разведчики подобострастно закивали, стоя приклоненными в шаге от его ботинок. — И они его не за две недели построили. Пока мы по чьей-то дурости, кружили по степям.       Спорить «по чьей дурости» никто не стал. Если Хеда сказал идти за ним, все шли туда, куда он укажет. Не подозревая о том, что у его расы топографический кретинизм был выбит маркером в генетическом коде. Разведка, действительно, не ошиблась, выведя гонакру к развалинам старой столицы Ингранрона. Но там были только руины глиняных стен и не вытоптанная копытами с лета ковыль. Всё указывало на то, что кочевники не ушли отсюда накануне, опасаясь нападения. Здесь давно никого не было.       Но это не остановило Командующего. Он приказал разослать разведку, а сам неспеша двинул гонакру вперед, строго на запад, в неизведанные земли. Предположением было то, что рейдеры действительно могли перенесли столицу по другим причинам, задолго до экспансии. К тому же подобное место летом должно кишеть комарами и кусачими мухами. Открытая вода — конечно хорошо для лошадей, их не надо далеко водить по степям на водопой, но летний гнус пагубен не только для животных, но и для людей. Впрочем, на то они и кочевники, чтобы не оставаться надолго на одном месте. Обычно Ингранрона использовали столицу для весенней/осенней торговли и зимовки.       Через пять дней, пущенный впереди гонакру дозорный, с жаром доложил, что за холмами находится жилое поселение, с кострами, загонами для скота и лошадей, а еще примитивные глиняные домики, что вполне походило на Ингранрона. Шейдхеда, соскучившийся по бойне и порядком отсидевший в седле задницу, приказал выстроиться в боевой порядок, а сам, спрыгнув с ходу с Ромашки, выхватил два меча за спиной и пошел пешком впереди гонакру…

***

      Люди заканчивали не слишком сытную трапезу, состоявшую из тощего, заблудившегося пастуха, бежавшего с территорий за рекой и прикидывали не слишком многообещающие перспективы на предстоящую зиму. Откровенно сказать — еды не было. А та, что была — дрянь. Новый вождь лошадников, всегда поставлявших им привычное мясо, переселился южнее и дальше. А еще нашел какой-то особенный сорт блестящей глины: непробиваемой обычным способом, которой обмазал высокие стены. Дай боги, весной, когда у лошадников родятся жеребята, они выйдут из-за стен и разбредутся со стадами по степи. Вот тогда, хоть и скудно, но можно будет прокормиться. А пока, стоит присмотреться к соплеменникам.       И в этот отчаянный час, боги снизошли и услышали их голодные молитвы! Еда сама пришла к ним домой. Радости каннибалов не было предела.

***

      — Надо было Браунинг прихватить, — Малахай протер рукой забрызганное кровью лицо и ногой отпнул от себя мертвое тело. Тяжелой работы предстояло много. Стоящий чуть позади Сион добивал топором раненого соперника. Извернувшись, каннибал вцепился отточенными зубами ему в голень — хоть перед смертью вкусить свежего мясца! Сион взревел, как медведь, укушенный осой за мошонку, и обухом вышиб мозги из черепа кусачки. Он хотел бы предъявить тому идиоту, кто вывел их на поселение каннибалов, но предъявлять было некому: Командующий рассматривал сдернутое с шеи убитого ожерелье из человеческих молочных зубов, чередующихся с кусочками отполированного янтаря.       — А у дикаря был вкус, — прокомментировал трофей Сион и, увесисто хлопнув Малахая по лопаткам, ушел помогать своему бойцу, которого теснили сразу четверо…

***

      Командующий расстелил перед собой кусок козьей шкуры и, проводя по ней черным и красным маркером (подарком с раскопок Санкру) подробно рисовал карту укрепления новой столицы Ингранрона. Вместе с разведкой, Шейдхеда лично обошел город. Взять его штурмом — возможности не было, пусть и гона рвались на стены. В них играла злость и досада, когда вместо поселения рейдеров Равнин, они нарвались на крупное поселение каннибалов. От боя они не отказывались - нет, но как обычно бывает в конце войны и предстоящей последней битвы, людей уже тянуло домой. К тому же утренние морозы щипали пятки и подгоняли события. Малахаю нужны были кони и обученные всадники уже к этому лету. Времени у него оставалось не так уж и много.       Командующему не была обещана долгая жизнь и будущее. Ему обещана лишь смерть. Memento mori.       Он планировал несколько вариантов, но все мысли, так или иначе, приводили его к применению онагра, как единственно верного средства быстро заставить город сдаться. Был еще один действенный вариант — поединок. Новый кхал Ник должен был чтить традиции и не отказаться. А Малахай, спустя три года после Конклава, отточил свои навыки ближнего боя до смертельной точности. Он был в лучшей своей форме, и равных ему в коалиции десяти кланов не было.       Однако, поединок — это все же – риск. Онагр – надёжнее. А штурмовать город всё равно придется. Но одно дело, когда надо штурмовать гладкие стены, а потом махаться с вполне бодрыми и обозленными защитниками города. Совершенно другое – попробовать проломить пару дыр в стенах и головах. Он прикинул разрушительные возможности онагра и довольно оскалился во всю пасть.       Еще проблема была в лошадях. Кхал Ник, сам того не подозревая, уже сделал часть работы. Собрал табуны в одном месте. Осталось их взять. Но лошади могли пострадать от неизбирательного обстрела. Настроить онагр можно, но нужно знать, где находятся стойла. А город, как назло, наглухо закрылся: за два дня как Шейдхеда встал осадной ставкой, ни один человек не вышел из-за стен. Здесь не было тайных проходов, стоков или лазов. Заботливый кхал. И новая тактика. Обычно навозники разбегались кто куда по степям, тем более скоро зима. Никто в здравом уме не станет их преследовать. А тут четко организованная оборона, вышки, дозорные - которые как в тире, уже пятерых из дальнобойных луков сняли, когда те просачивались к стенам в поисках уязвимых мест. Ингранрона явно эволюционировали.       — Что думаешь? — До этого молчаливо стоящий чуть позади Сион подал Малахаю кусок холодного мяса, чтобы тот отвлекся от карты.       — Мне нужно знать, что внутри. Есть идеи?       — У нас нет крыльев, Heda.       Командующий поднял голову от карты и, со всего маху, всадил по столу твердым кулаком. Тяжело было сдерживать собственную ярость, когда тебя круглосуточно не контролирует Пламя. Сион понимающе прищелкнул языком. В таком состоянии обычно к Командующему никто не совался, кроме него. Мало, что могло уже испортить физиономию Сиона, даже кулак Малахая. Он протянул руку под волосы и легонько сжал ему жилистую шею:       — Думай, Heda.       Физический контакт без ущерба — действовал успокаивающе. Малахай отстранился, подошел к походному трону и сполз в него, удобно закинув ногу на подлокотник. Посмотрев, на зажатый в пальцах кусок мяса, он с аппетитом вцепился в него зубами.       — Мы применим онагр, — решил он. — И мне нужен дозорный коптер с Маяка. И мой специалист из Санкру.       Сион прикинул время нужное на поимку коптера – это было опасно, его перенастройку специалистом и пришел к неутешительным выводам.       — Это займет не меньше месяца. Действенней онагр и штурм города.       — Потому я и сказал, по очереди, Сион. Сначала онагр. А потом — коптер.       Сион помотал головой: иногда он не понимал логический ход мыслей Командующего. Зачем применять коптер, если город уже будет разрушен онагром и взят?       Видя мысленные затруднения своего кровника, Малахай решил его просветить в свою необычную мозговую деятельность.       — Я не могу быть уверен, что каменные снаряды онагра пробьют стены города. Видишь ли, Сион — они сделаны из толстой стали грузовых вагонов и железнодорожных платформ. А вот навести шуму, разрушая постройки внутри города, мы в состоянии. Возможно, этим мы сможем принудить кхала пойти на переговоры. Даже, если они будут провальными, у нас будет «язык».       — А коптер?       Шейдхеда отбросил обгрызенную жилу и поднял указательный палец с узорно выкованным кольцом кверху.       — Мы выиграем время для применения коптера и подготовим город. Переговоры ни к чему не приведут, у навозников подгорит от перспективы отдать лошадей, а в наводненном беженцами городе начнется паника. Я, что, по-твоему, зря старался с Дельфи неся ужас и разрушения? И тогда, с помощью коптера, онагр начнет точно работать по всему городу, кроме загонов с лошадьми. Дома, площадь, рынок, что там еще может быть? Скот, курятники — я разнесу всё! И кхал поймет — что я не отступлю, пока не получу своё. Вопрос станет ребром: жизнь или лошади? Обычно, люди выбирают жизнь. Если кхал, или его окружение станет противиться — их убьют. Если навозники, которые любят своих лошадей, больше, чем собственных детей, будут противиться — их убьют беженцы из Дельфи.       Вот, за что Сион любил и почитал Малахая ком Сангедакрю: порожденная в пылающих песках гремучая смесь жестокости и гениальности. Не было еще в истории такого Командующего. Он собрал великое гонакру и направил его на объединение разрозненных, вечными войнами кланов. Его трон в Полисе собран из символов власти десяти приклоненных кланов. Осталось два. И столица одного из последних сейчас была перед ними. Сион придержал полог шатра, чтобы пропустить Командующего наружу, и оставив, его подышать вечерним воздухом в одиночестве, направился отдавать поручения.