Финальный аккорд безумия

      Над встревоженной водной гладью носился ветер. По серому небу, расчерченному ясными полосами блеклого утреннего света, уносился далеко на запад недавно прошедший шторм. Море слегка волновалось, но это были затухающие отголоски бури. Эдриан смотрел на горизонт, воду, камни — на весь живой мир — и не мог поверить своим глазам. Свободен! Воздуха не хватало, чтобы надышаться, а глаза слезились от непривычно яркого, после вечного мрака Каирна Душ, солнца и обилия ярких красок. Мертвый план Обливиона остался позади, как и черная громада волкихарского замка, занимающего весь остров.       Они с Сераной стояли на заброшенной пристани, усыпанной обломками затонувшего корабля, наполовину торчащего из темной воды.       Эдриан спустился к берегу, устало рухнул на колени и снял с руки перчатки, тут же зачерпнув горсть воды и умывшись.       — Что ты делаешь? — Серана осторожно подкралась к нему. Эдриан набрал еще одну горсть и выпил.       — Это же морская вода! — голос вампирши из-за спины немного раздражал.       — Отстань, нежить! Ничего ты не понимаешь! — отмахнулся довакин. — Смотри! Вода, камни, облака, ветер! Всё это настоящее! Вот она жизнь! — он указал рукой на море, а потом подобрал мелкую круглую гальку, со всех сторон обточенную водой.       — И противный дневной свет, — Серана, поморщившись, накрыла голову капюшоном.       — Ты можешь вернуться к маме, — довакин бросил камешек в воду и вернул на руки перчатки.       — Ты в одиночку два Древних Свитка не донесешь, — шутливо возразила Серана, кивнув на артефакт за его спиной. — К тому же, мне опасно тут оставаться. Если отец узнает…       — Ладно, полетели вместе, — недовольный довакин повернулся к ней. — Позову Одавинга.       — Эдриан, ты в своем уме? Какой ещё Одавинг? Отец сразу нас заметит!       Драконорожденному пришлось согласиться — вампирша была права. Он в задумчивости почесал бороду.       — Мы же приплыли сюда на лодке. Где она, интересно? — он осмотрелся, вспоминая, где они оставили лодку. — Выберемся с острова, отправимся сначала в Драконий Мост. Надо мать навестить, а оттуда махнем в Коллегию! К жене и сыну! Заодно заберем там третий Свиток. Он хранится в Арканеуме.       — Лодка там, — вампирша направилась вдоль берега и по ходу сорвала один травяной стручок. — Планов у тебя много. Но тебя ничего не смущает?       — А что меня должно смущать? — Эдриан опьянел от свободы и морского воздуха и не понимал, что подразумевает его спутница.       — Эдриан! — обречённо застонала дочь Хладной Гавани. — Древний Свиток! Тебе придется его читать! И возможно ты... Как тот монах…       — Ослепну? — сердце норда упало в пятки. Он вспомнил одну из книг Септимия Сегония о Древних Свитках, которую ему как-то довелось читать. Там говорилось, что чтение такого артефакта без должной многолетней подготовки может запросто выжечь читающему мозг. В лучшем случае, это чревато потерей зрения. Двемеры придумали, как безопасно читать Древние Свитки, но использовали невероятно сложную конструкцию из линз, хитро проецирующую солнечный свет. Повторить такое изобретение не в состоянии ни один ныне живущий маг-ученый. Вампирша была права — это не просто свиток с заклинанием, а Древний Свиток, истинную суть которого не постичь ни гениям, ни безумцам. Явление или вещь, которая существует вне времени, что бы это ни значило. Монах, которого упомянула Серана, много лет служил в Храме Мотылька Предка — особом монашеском ордене, где учатся обращению с подобными артефактами. Но даже он, как только прочитал Свиток, принесенный вампиршей из Крипты Ночной Пустоты, то сразу утратил способность видеть. Так они узнали о пророчестве Тирании Солнца, что давным-давно свело с ума лорда Харкона.       — Но я уже читал один Древний Свиток на вершине Глотки Мира, — задумался драконорожденный. — Тогда сквозь временной разлом я увидел прошлое, и мне открылось знание особого Крика, с помощью которого можно одолеть дракона. Ты видела, там, в Каирне. Он называется Драконобой, — рассказал довакин, пристально глядя на свою спутницу, которую видел лучше, чем хотелось бы. — И я не ослеп после того раза.       Она продолжила идти к лодке.       — Значит, нужно найти особое место, где можно читать и другие Свитки без последствий. Наверное, тот жрец Мотылька должен знать больше.       — Сначала мне нужно со всеми встретиться. Я своего сына не видел уже... Не знаю даже сколько! Вдруг вернусь, а он... — Эдриан в ужасе остановился на берегу, глядя на спину Сераны под колышущимся от ветра плащом. — А вдруг он уже взрослый мужик и даже не помнит меня? Вдруг мать умерла, и друзей никого не осталось? Серана! — он резко прибавил хода и нагнал её. — Поторопись!       Хотелось ей высказать пару нецензурных слов благодарности. Из-за неё, девки неживой, мотался он Молаг Бал знает где, неизвестно сколько времени и все потерял!       А потом понадеялся на лучшее и гнев затих. Может, зря он так боится? Если им удалось выбраться из Каирна, а Нирн все ещё на месте и Магнус светит, значит, есть шанс одолеть бешеного волкихарского лорда, который размечтался о мировом господстве.       Вдруг прошло-то всего несколько часов, показавшихся вечностью, и примчится довакин, как Шеогоратом благословленный, к маме, которая видела его три дня назад, да к жене, которая и соскучиться не успела!       Лодка находилась там же, где её оставили. Перевёрнутая, чтобы не залило водой, с веслами внутри. Все на месте. Значит, времени прошло...       Эдриан приподнял судно и увидел небольшого грязекраба, поселившегося под ним, морские жёлуди густо облепившие борта, и нити скользких водорослей на потемневшей от времени, мокрой древесине.       Прошло около года. Возможно, чуть больше… Эта догадка ввергала в смятение.       — Ну? — Серана скрестила руки на груди, из тени капюшона глянув на норда. — Твои предположения?       — Судя по состоянию лодки, мы потеряли примерно год, — сокрушенно произнес Эдриан.       Захотелось ту'умом заорать на всю провинцию, но норд только тихо хрустнул кулаками от злобы, сводящей скулы.       — Ты знала, что мы пробудем там так долго? — он устремил на спутницу суровый взгляд.       — Откуда? Думаешь, я была там раньше? — Серана уперла руки в бока. — Прежде мне доводилось читать, что в планах Обливиона возможно другое восприятие реальности, но никто не описывал ничего такого во всех подробностях! Единственное, на что я надеюсь — что за это время отец решил, что меня убили охотники на вампиров. По крайней мере, это избавит нас от преследователей.       Пнув пискнувшего грязекраба в море, довакин перевернул лодку и спустил её на воду. Взял мокрые холодные весла и подал руку вампирше.       — Прыгай!       Серана ловко забралась к нему, уселась на сидение, обхватив руками в когтистых перчатках тонкие плечики, и поправила плащ.       — Не кисни, нежить! — довакин передал ей весло. — Физическая работа бодрит даже мертвых.       — Обхохочешься! — принцесса клана Волкихар неуверенно приняла весло и начала слабо помогать драконорожденному грести к другому берегу. — И перестань звать меня «нежить». Это обидно, знаешь ли.       — То есть, быть нежитью не обидно? А зваться, обидно? Так, что ли?       Серана гордо вскинула подбородок и отвернулась, поджав губы. В целом, её чувства Эдриана мало волновали, он был несказанно рад возвращению на родину и ничто не могло пошатнуть его решимость. Довакин работал веслом изо всех сил, в то время как вампирша едва шевелила руками.       — Что-то ты совсем не стараешься!       — Не знаю даже, как сказать… — она отвела взгляд. — Моя жажда вернулась, как только мы переступили границу миров.       — Что ты хочешь этим сказать? — Эдриан напрягся и перестал грести. Серана со вздохом протянула ему весло и села напротив.       — Я голодна.       — Я так понимаю, кусок хлеба тебя не устроит… — протянул он, вновь налегая на весла.       — Ты совершенно прав.       Некоторое время довакин грёб молча и присматривался к Серане. Внешне в ней ничего не поменялось, глаза все также сверкали, лицо все такое же бледное, милое и привлекательное… Он встряхнулся — не надо так пристально разглядывать.       — И как мне тебе помочь?       — Дать мне своей крови, например. Или найти кого-то другого… — Серана словно стеснялась того, что ей приходится просить об этом. Эдриан недоуменно кривился, размышлял, что же лучше и как это вообще можно осуществить. Вариант с жертвой отметался сразу, как слишком рискованный. Наверное, лучше поделиться своей кровью.       — И как мне дать тебе свою кровь? Ты меня укусишь или… э-э… можешь высосать из раны, к примеру? — осторожно спросил Эдриан. Прежде перед ним вопросов добровольного кормления вампиров не вставало.       — Если выражаться грубо, — Серана странно улыбнулась. — То кусать жертву вовсе не обязательно.       — А много тебе крови надо?       — Нет, хватит пары глотков. Я хорошо контролирую жажду, но пить кровь необходимо. Такова моя сущность.       Эдриан сглотнул. Он вдруг тоже ощутил острую жажду выпить бутылочку-другую медовухи после таких разговоров. От активной гребли он уже порядком вспотел.       — А из кого места предпочтительнее? Шея или… нет, это уже слишком! Ну… я могу, например, поделиться рукой…       — Сойдет и рука, — вампирша, похоже, на все была согласна.       — Мне нужно знать больше подробностей! Я стану трэллом? Заражусь вампиризмом от тебя? Или как это обычно протекает?       — Эдриан, я не стану тебя гипнотизировать или обращать в вампира. Я даже не настаиваю на том, чтобы это была именно твоя кровь, если уж тебя так коробит от одной этой мысли. Когда мы прибудем в Драконий Мост, ты сможешь навестить свою мать, а я поищу… пропитание. Клянусь, я буду предельно осторожна и никто не пострадает! — высказала Серана, не глядя на норда. Ему показалось, что она действительно обижена.       — Нет. Селян не трогай. Я позволю тебе выпить немного моей крови, если не будет никаких последствий. Только сперва доберемся до берега!       Дальше они плыли в тяжелом неловком молчании. Эдриан все пытался вообразить, как это будет происходить, и воображение рисовало весьма неприятные картины.       — Вижу развалины! — вскоре объявила вампирша.       — Бывшая талморская крепость, — сказал довакин, обернувшись. — Здесь эльфы пытали нордов, уличенных в поклонении Талосу. Но после заключения соглашения с Талмором, это место заброшено.       — У тебя соглашение с Талмором? Почему раньше не рассказал?       — Та даэдрическая душегубка, в которой мы болтались целый год, не располагала к светским беседам.       — Ого! Ты умные слова знаешь! — притворно восхитилась Серана.       — После первого бочонка медовухи ты от меня и не такое услышишь! — Эдриан самодовольно ухмыльнулся. — А соглашение? Пришлось. Сначала я был уверен, что всех талморцев перебить надо... Особенно после того, как они поймали моих друзей и открыли охоту на меня и мою семью. Но меня отговорили.       — Тебя? И кто же?       — Архимаг. Хотя она тоже пострадала из-за козней Талмора, но при этом сказала мне: «если мы убьем посла, это будет знаком к началу новой войны!» Или что-то вроде этого. А войн на моем веку было уже три, хотя мне на тот момент было только тридцать лет! Я понял, что убийства — это далеко не всегда выход из ситуации.       — И какой же выход вы нашли? — вампирша заинтересованно уставилась на драконорожденного.       — После гражданской войны в 204 году мы собрали Второй совет на Высоком Хротгаре. Я, архимаг, король Скайрима, талморские эмиссары, Туллий, Седобородые и Партурнакс договорились о мире и взаимном содействии. Даже заключили письменное соглашение, в дополнение к Конкордату Белого Золота. Эльфы перестали хватать нордов за поклонение Талосу на территории Скайрима. Коллегия обещала добровольно делиться знаниями и важными открытиями, особенно в том случае, если это несёт угрозу миру. Партурнакс, старший из драконов, запретил оставшимся драконам нападать на города, а король дал обещание — сдержать всех нордов от расправы над талморцами и объявил, что за убийство членов посольской миссии будет следовать смертная казнь.       — Что получил Талмор?       Эдриан вспомнил тот нелегкий разговор, спор длившийся несколько часов.       — Возможность избежать войны. Империя укрепилась, на нашей стороне были драконы и знания. Эльфы знали, мы можем отбиться, и готовы были отказаться от части условий Конкордата, если мы по-прежнему будем признавать их победителями. Это называется... Республика. Или как-то так. После убийства Тита Мида Второго Темным Братством власть не раскололась. Сильный имперский совет удержал Империю от смуты, как двести лет назад.       — Темное Братство убило императора? — Серана удивленно вскинула брови.       — Да. Но самое интересное не в этом. Все же думали, что их уничтожили. Была облава за пару лет до свадьбы кузины императора. Тогда нашли их логово и перебили всех ассасинов, что там скрывались. А на самой свадьбе, не поверишь! Шут в красном колпаке плясал и песни пел, все засмотрелись на него, хохотали, а когда повернулись — император уже мёртв, а от шута и след простыл, даже бубенчики не звякнули!       — Не распустились бы они тут без тебя... — Серана вздохнула.       Лодка причалила. Довакин выбрался из нее и подтянул к пристани, накидывая веревку на столбик. Вампирша резво принялась помогать, а Эдриан вспомнил о данном обещании поделиться кровью.       Когда они остановились, а жуткий замок Волкихар остался лишь черным силуэтом на далеком острове, норд мрачно произнес:       — Давай покончим с этим поскорее, — он снял перчатку и протянул Дочери Хладной Гавани руку.       — Ты точно уверен? — Серана медленно вытянула из ножен изящный кинжал эльфийской работы.       — Да! Давай быстрее, пока я не передумал! — раздраженно проворчал Эдриан.       — Хорошо. Больно не будет, — пообещала вампирша.       — Ты уж постарайся…       Серана взялась за его руку, внимательно рассмотрела запястье и приставила холодное лезвие кинжала к венам. Эдриан отвернулся и поморщился, почувствовав жжение — вампирша сделала небольшой надрез. Естественно, он не издал ни звука — еще не хватало, чтобы Дочь Хладной Гавани решила, будто драконорожденный боится крови.       Серана убрала кинжал в ножны и наклонилась к его руке, прикоснувшись губами.       Ощущение было двоякое — не боль, но неприятно. Эдриан испытывал разве что моральные страдания, от того что пришлось допустить подобное. Довакин чувствовал себя крайне неловко и противоречиво, ведь отправившись в Стражу Рассвета, он был должен убивать вампиров, а не подкармливать одну из них своей кровью. Но чего только не сделаешь ради спасения мира!       Эдриан медленно повернулся к Серане. За её капюшоном и упавшими волосами, было не разглядеть, как она пьет кровь, и довакину не слишком хотелось видеть этот процесс во всех подробностях, но разум уколола предательская иголочка любопытства.       Он слегка пошевелил пальцами, намекая, что уже достаточно пожертвовал собой.       — Ты там еще долго?       Вампирша облизнула его рану, и вдоль позвоночника Эдриана пронеслась ледяная волна. Он отдернул свою руку и встряхнулся. Поперек запястья увидел ровную кровоточащую ранку, которая даже не болела. На губах Сераны остался кровавый след, который она аккуратно вытерла подушечкой большого пальца и улыбнулась Эдриану. Ему показалось, что на её вечно бледных щеках появился небольшой румянец.       — Спасибо… — она снова выхватила кинжал и сделала надрез на плаще, оторвав длинный лоскут. — Дай мне руку, рану нужно перевязать.       Эдриан только сейчас почувствовал, как порез до сих пор кровоточит и жжет. Где-то у него валялось зелье, но казалось неправильным тратить его из-за такого пустяка. Довакин поначалу думал, что будет гораздо хуже.       Серана аккуратно и умело перевязала рану.       — Через пару часов повязку надо будет сменить, — тихо сказала она, направляясь вдоль берега к разоренной крепости.       — Не за что, — запоздало проворчал Эдриан, надев перчатку.