Финальный аккорд безумия

      Золотистый свет на миг вспыхнул ярче солнца, обжег сознание.       — Вставай, тупица! Не такой уж ты и мертвый!       Голос до боли в сердце знакомый, на онемевшем лице родилась довольная улыбка.       — Мне пора, меня ждут… Давай, поднимайся скорее. Увидимся ещё!       Тяжёлые, будто налитые свинцом, мышцы отказывались шевельнуться. Веки слиплись от крови, чтобы раскрыть глаза Ворстагу пришлось приложить усилие, а раньше он и вовсе не обращал внимание на это незначительное движение. Единственное, что он четко осознавал в этот миг — он жив. Кто-то спас его. Лёжа на чем-то мягком и влажном, в холодном полумраке леса, освещенного лишь робко выглядывающим из-за облака Массером, Ворстаг осмотрелся. Затекшая шея хрустнула, губы распухли, носа он вовсе не чувствовал, но что-то мешало нормальному обзору.       Ворстагу не впервые нос разбивали, поэтому он сразу понял, что приключилось — придется самому переносицу вправлять, иначе так и останется кривомордым на всю жизнь. Он медленно приподнял руку, двумя пальцами ухватился за нос и на ощупь понял, что его неслабо помутузили орочьи кулаки.       Боль на несколько мгновений лишила его чувств, но страх за семью ввинчивался в сознание, не позволял расслабиться телу, превратившемуся в отбивную.       Его избивали. Очень долго. Вдвоём.       Ворстаг смог бы справиться с любым из наёмников один на один, но эта парочка действовала слаженно, явно не впервые вместе работали. Орк отвлекал на себя, имперец заходил со спины, намереваясь обойти соперника или бежать за Лейей. Этого Ворстаг не мог позволить и вооруженный кинжалом и камнем бросился на имперца, сбив его с ног.       Убить не успел, даже не ранил. Его оттащил и отшвырнул в сторону орк. Ворстаг прокатился по берегу, быстро встал. И снова оказался один против двоих. Он любой ценой должен был задержать этих ублюдков, не позволить им последовать за дочерью.       И отчаянный бой обернулся не в его пользу.       Имперец схватил Ворстага, заломил руки за спину, орк размашистыми и точными движениями впечатывал кулаки ему в лицо, грудь и живот, до тех пор пока не потемнело в глазах. Клыкастый оказался опытным бойцом.       Норд захлебнулся в крови, выплюнул зуб, но ни слова им не сказал, а сразу осознав, что преимущество в этом бою не на его стороне, и любое сопротивление сделает только хуже, притворился, что потерял сознание.        — Куда она побежала?! Куда?! — ревел в исступлении орк, его кулака Ворстаг уже не видел, ослепнув от собственной крови.       — Ты ответишь за Кровавого Зуба!       — Хватит, Морог, он уже готов.       — Я его прикончу!       — Остановись, он ещё может нам…       В живот вонзилось лезвие меча.       Раз, два, три, четыре.       — Остановись… Морог… Ты спятил?! Нас могут заметить. Надо прибрать за собой. Девчонка от нас никуда не денется.       Язык прокатился во рту. Поредела его обаятельная улыбка. Кровь, застывшая в горле, слаще воды.       Главное, он спасся, лежит, вполне себе живой, хоть и без сил. Но где?       Сознание от боли почти покинуло его, но потом...       Пальцы Ворстага потянулись к животу, но ничего не нащупали, только рваную рубаху.       Его кто-то вылечил? Что вообще произошло? Бывший наёмник догадывался, кто помог ему, он же слышал её голос.       Он попытался позвать свою спасительницу, но лишь прохрипел:       — Джулия...       Ему никто не ответил, потому что рядом никого не было — только глухой лес за спиной и кромка воды у ног. Найти в себе силы встать тоже оказалось непросто. Он с трудом приподнялся на локтях, обнаружив себя лежащим на берегу озера Илиналта.       На противоположном берегу, а не там, где они с Лейей рыбачили.       — Где же ты, чокнутая? Как я здесь оказался? — Ворстаг, кряхтя, сел и посмотрел на лес на фоне горы. Туда, к поместью, убежала его дочь с клинком Мефалы. Следовало срочно вернуться и найти ее, пока до нее не добрались эти бандиты, но бывший наёмник, поднявшись, тут же упал и забарахтался в воде. Голова кружилась. За свою жизнь он поучаствовал во многих потасовках, но так паршиво давно себя не чувствовал.       Но не столь важно, что именно приключилось с ним. Раз он выжил, его обязанность — защитить свою дочь, поэтому нужно хоть перелететь это дурацкое озеро, но вернуться домой как можно быстрее.       Норд всё же смог подняться и встать ровно. К тому времени стало ещё холоднее, на небе появились блеклые отсветы первых рассветных лучей.       Ворстаг побрел на поиски переправы вдоль берега. В некоторых местах озеро было совсем неглубоким и можно было перейти вброд. Лишь бы только рыбы-убийцы не вцепились в ноги…       Эмоции и мысли спутались, воспоминания, похожие на дым, клубились и таяли, но одно было очень четким.       — Судьба ведёт нас по дороге, известной только богам.       — Дружище, ты как всегда прав, — вздохнул Ворстаг, неотрывно глядя на пузырьки, вздрагивающие на поверхности озера, отчего казалось, что вода кипит. — И тьма подстерегает там, где её не ждёшь.       Эдриан на лодке возвращался к друзьям, активно налегая на вёсла. Наёмник наблюдал за ним, а рядом с Эрандуром чувствовал себя на удивление неуютно.       — Смотрю, немного семейной жизни пошло тебе на пользу, — заметил жрец.       — Не знаю пока. Мне хотелось быть вместе с Джулией, но она выбрала тебя. Нет, я не ревную, не завидую. Напротив, очень рад вашему счастью... Только ей не говори об этом! — наёмник с опаской посмотрел на мрачного данмера.       Эрандур даже не повернулся. Его взгляд был обращён к озеру Илиналта, на поверхности которого вновь воцарилось спокойствие. Ворстаг мог только гадать, что творится в его голове после всего случившегося.       — Не скажу, — горько проронил он.       — Беспокоишься из-за этого… Эстора? — Ворстаг вспомнил, как внезапно, когда они ехали из Вайтрана, у их спутницы сначала кровь ртом пошла, а потом она в бреду начала повторять «Эстор... Эстор...» И стонала при этом, будто ей очень больно.       Тогда у него от ужаса мурашки по спине бегали, Эдриан сидел и хмурился, а на жреца они оба и взглянуть боялись. Каменная непроницаемая маска, в которую вдруг обратилось лицо данмера, безмолвно кричала о том, что дело очень плохо.       Теперь, стоя на берегу, Эрандур, наконец, высказал все, что накипело.       — А ты бы переживал, применив страшное заклятие на любимой женщине, в попытке спасти её от гибели?! — жрец закричал, и эхо от его голоса пролетело над темной водой.       Наёмник вздрогнул, Эдриан в лодке замер, услышав крик Эрандура. Наверное, впервые в жизни.       — Значит, нашел все-таки ту истинную любовь, про которую говорит Мара? — прошептал Ворстаг.       — Не знаю. Мой разум кипит, когда я думаю об этом. Я падший, но поиск искупления больше не имеет никакого смысла. Мне просто хочется жить спокойно и любить свою семью.       — Так, в чем проблема? — Ворстаг недоуменно взглянул на друга.       — Во тьме, которую приходится тащить в сердце через всю проклятую жизнь! — слова жреца звучали сильнее злобы и ревности. Наёмник не знал, как назвать это чувство, но не хотел бы испытать подобного.       — И этот ржавый клинок всему виной?       — Не просто ржавый клинок. Клинок Мефалы. Даэдра заговоров. Отчасти дело и в ней. Она повлияла на разум Джулии, вытащила из него самые нижайшие страхи, сомнения и беспочвенную злобу, и я боюсь, что если это оружие вновь обретет хозяина, то снова станется большая беда. Только нам троим известно, где он. Она никогда не должна узнать об этом.       Эдриан причалил и выпрыгнул из лодки, Ворстаг и Эрандур бросились помогать ему вытащить лодку на берег.       — Ну вот, — довакин распрямился и посмотрел на друзей. — Дело сделано. Сундук около затопленного кургана. Дальше что?       — Ничего, — странно улыбнулся данмер. — Нас здесь не было.       Ворстаг эту горькую, полную боли улыбку запомнил надолго.       Жрец стоял на берегу озера Илиналта примерно восемь лет назад, а казалось, только вчера. Наёмник добрался до этого самого места, осмотрелся, вынырнув из воспоминаний, но друга рядом не было. Он чувствовал, что с ним случилась беда и Эрандур потерян безвозвратно.       Не осталось и рыболовных снастей, и тела аргонианина — ничего, что могло бы намекнуть на драку.       Норд сжал кулаки, резко развернулся и пошёл к поместью, надеясь, что его разбитое лицо не напугает детей. Ему оставалось только надеяться, что, расправившись с ним, те двое не успели догнать Лейю.       Сквозь заросли Ворстаг продирался к дому, в темноте он сбился с тропы, но помнил примерное направление. Над лесом набирал силу рассвет — вершины гор, коронованные солнечными лучами, казались пылающими. Комары кружились над головой норда, звенели как сонм корней Нирна, мешались, постоянно лезли в глаза, а сил отбиваться от кровососов не было.       Наконец, показался частокол. Ворстаг с нечеловеческим ревом ворвался во двор и помчался к порогу.       Свой дом он нашел пустым. Безжизненным. Сухая скорлупа остывших стен не уберегла погасшего очага. Ему показалось, что и он сам умер именно в этот момент.       — Иви! — провыл он. — Где ты? Лейя! Хьялфи!       Ворстаг завыл, заорал, схватил валяющийся стул и разбил его об пол. Потом сгреб со стола кувшин, тарелки, ложки и скинул все вниз, перевернул стол, не прекращая звать Иви и своих детей. Над ним и его бессмысленной яростью цинично насмехалось эхо. Глумящийся призрак его исчезнувшего вмиг счастья, которое он не уберег.       Когда горе поутихло, в сердце родилась холодная злоба на тех, кто это сделал.       — Они заплатят, — прошипел Ворстаг и направился в подвал. Факел осветил просторное помещение с низким потолком, деревянную мебель, блеск начищенной стали верного топора, пластины залатанной ламеллярной брони.       Здесь он всегда находил утешение от пожирающей душу рутины.       Бывший наёмник взял в руку топор, его тяжесть наполнила мышцы силой.       Пора снаряжаться в путь, отыскать свою семью и довакина.       Он начнет с Фолкрита, попробует расспросить местных, не видел ли кто-нибудь Лейю, Иви и Хьялфи. Если ничего не узнает, тогда отправится в Рифтен. Когда они с Эдрианом виделись в последний раз, он собирался направиться туда, чтобы присоединиться к Страже Рассвета — группе охотников на вампиров. Они должны знать, где сейчас драконорожденный. А заправляющая в городе Гильдия Воров за определенную плату могла выяснить, кто причастен к разгрому поместья и помочь разыскать его семью.