Союз тьмы с тьмой

Ра’с успевает заслонить Барбару от нацеленного в ее сердце тяжелого копья – сражение в историческом музее имеет некоторые недостатки. – Зря стараешься, – усмехается Ра’с, перехватив пробившее его корпус копье, чтобы острие не задело Барбару. – У меня нет сердца. Спустя мгновение, услышав вскрик Барбары, Ра’с аль Гул вынужден усомниться в собственных словах. С мясом вырвав копье из своей груди, он пробивает грудь противника тупым концом, выдавив его сердце с той стороны. В ушах звенит крик Барбары, и Ра’с не знает, действительно ли она снова кричит, или это такая же иллюзия, как и живо вставший перед глазами проход к Яме Лазаря, заваленный недавним взрывом. Ра’с стремительно разворачивается к Барбаре, подхватывает ее, точно падающую, хотя она, кажется, не падает. Только прижимает ладонь к расползающемуся на светлом жакете кровавому пятну чуть ниже ключицы. – Оно что, было отравленное? – хмурится Барбара. – Сомневаюсь, – недоуменно отзывается Ра’с. – Тогда почему ты смотришь на меня, как на умирающую? Меня только оцарапало, – презрительно фыркает Барбара. – Раз язвишь – значит, всё не так плохо, – слабо улыбается Ра’с, даже не пытаясь скрыть облегчения. Барбара всегда была склонна скорее преувеличивать, нежели преуменьшать, да и пятно крови почти перестало расти. – Уж точно не настолько, как с тобой, – Барбара цинично кивает на сквозную дыру в груди Ра’са, и он окончательно убеждается, что она в порядке – иначе точно не стала бы обращать внимания на его раны. – Дай-ка взглянуть, – мягко говорит Ра’с уже дома, – я постараюсь не сделать тебе больно. Барбара скептически хмыкает, видимо, вспомнив, как вытаскивала из него пулю. От потери крови кружится голова, но Ра’с едва замечает это. Гораздо важнее сейчас – вернуть твердость впервые за сотни лет задрожавшим рукам. Он и вправду ужасно боится сделать Барбаре больно. Ра’с опускается на колени перед сидящей на диване Барбарой, осторожно помогает ей снять жакет и отмачивает присохшую к ране ткань топа. Царапина и впрямь пустяковая, совсем поверхностная. И всё равно Ра’с прикусывает губу, чтобы не спрашивать после каждого движения, не причинил ли боль. Едва ли Барбара это оценит. Будет что не так – сама скажет, да еще и ткнет пальцем прямиком в открытое изорванное мясо зияющей в его груди раны: прочувствуй, мол, каково это. И всё же Ра’с то и дело бросает встревоженные взгляды на ее лицо: точно ли всё в порядке? Никогда еще Ра’с аль Гул не был так осторожен, как сейчас, перевязывая неглубокую царапину под ключицей Барбары Кин. Барбара, приготовившаяся шипеть и возмущаться, с удивлением понимает, что ей и правда почти не больно – настолько бережно Ра’с обрабатывает эту крошечную колотую рану. Барбаре приходит в голову, что он сейчас носится с ней, точно с малым ребенком, но это почему-то ничуть не раздражает. «Нет сердца, говоришь?» – усмехается она про себя. И мгновением позже осознаёт, что это правда: его сердце принадлежит ей. Физически, заспиртованное в изящном стеклянном сосуде… – Себя зашивать собираешься? – в своей неповторимой язвительной манере напоминает Барбара, когда Ра’с аккуратно разглаживает идеальную повязку и нежно целует ее в плечо, безмолвно прося прощения за эту рану – ведь перехвати он копье мгновением раньше, Барбару бы не зацепило. – Не то чтобы мне было дело, но на дырявом неудобно спать, знаешь ли. – Ты права, – смиренно соглашается Ра’с. Но прежде чем подняться с колен, всё же спрашивает: – Сильно болит? – Немного, – отвечает Барбара. Ра’с знает, что она не станет ему лгать. – Тебе придется неделю носить мне завтрак в постель. – Всё что захочешь, – со смешком отвечает Ра’с. Вместе со смехом из горла вырывается кровь. Барбара задумчиво гладит его по щеке и всё-таки говорит то, чего Ра’с никогда не ждал от нее услышать: – Спасибо.