Встретимся на том же месте (Meet Me at the Checkpoint)

— Не давайте клятву! Снейп едва не роняет целебное зелье, шокированный её внезапным выпадом. — Стало быть, вы очнулись, — говорит он, быстро сумев вернуть привычное самообладание. — Как долго я была без сознания? — спрашивает Гермиона, с учащённо бьющимся сердцем размышляя, стоит ли ей объяснять, что только что произошло, и как вообще начать это объяснять. — Две недели. Не считая безумного бреда о природе… — он отводит взгляд, его щеки розовеют, — отношений с разницей в возрасте, — он прочищает горло. — Ваших родителей уже проинформировали, хотя довольно кратко, без упоминания волнующих подробностей о проникновении в правительственное здание и сражении с Пожирателями смерти, а также... У неё пересыхает во рту, и слова едва не застревают на языке: — Разницей в возрасте? О, нет, нет, нет, что же она успела наговорить— — Боги, я бы уж точно как-нибудь обошёлся без выслушивания бредней подростков, находящихся под воздействием растормаживающих успокоительных зелий, — бормочет Снейп себе под нос. — Я не подросток, — машинально произносит она. Снейп одаривает её ледяным взглядом. —Чёрт, и правда… сколько же мне сейчас лет? Двадцать один? Двадцать два? Надо ещё разок пробежаться по петлям, — она закрывает рот, быстро понимая, что ни ругательства, ни подсчёты вслух, скорее всего, не помогут ей доказать свою правоту. — Мадам Помфри, у меня нет причин сомневаться в ваших способностях ставить правильные диагнозы, но кто-нибудь вообще перепроверял Грейнджер на наличие внутричерепных осложнений от проклятия Долохова? Гермиона скрещивает пальцы в безмолвной молитве. — Пожалуйста, пусть этот раз станет тем самым, в котором мы во всём разберемся. _________________________________ Легилименция эффективна, но в то же время обличительна. Она почти ничего не позволяет скрыть. Ей просто кажется, или Снейп действительно задерживает внимание на этом досадном трепещущем ощущении, возникающем у неё в животе всякий раз, когда они вместе делают новое открытие? И на том, как она бросается к нему в ночь взлома — Нет. Она не должна показывать ему этого. Она не может— _________________________________ — Это просто… — говорит он и замолкает, откидываясь на спинку стула и тряся головой, словно его вывело из равновесия то, как резко она выкинула его из своих мыслей. Его челюсть сжимается и разжимается. Как будто он заставляет себя расслабиться, но не очень-то успешно. — Нужно многое переварить. Возможно, ей не следовало выталкивать его как раз перед тем, как Снейп из её воспоминаний поцеловал её, но что еще ей оставалось делать? Показать ему, что она чувствовала в тот момент? Она надеется, что её инстинкты сработали достаточно быстро и что он не понял, что произошло; в конце концов, это всё настолько странно, что он, скорее всего, ей не поверит. Так ведь? — Я понимаю, что с каждым моим возвращением утверждения о том, что мне за двадцать и что я вас знаю, будут казаться всё более и более странными, — неуверенно говорит она, борясь с жаром, который заливает её лицо. — Я бы мог сказать, что буду настроен всё более и более скептически, но ведь у вас на этот случай есть все эти воспоминания, подтверждающие ваши слова, — Снейп рассеянно трёт лоб ладонью. — Будем надеяться, что меня не поразит какое-нибудь заклинание, вызывающее амнезию. Услышав это, Снейп хмурится. — Да, это был бы серьёзный риск. В идеале, вам нужны ещё какие-нибудь доказательства. Доказательства, подобные… — Маховик времени! Он здесь? Опять вернулся со мной? — её сердце начинает учащённо биться. — Да. Он довольно глубоко порезал вам руку. Хорошо, что его обнаружил я, а не мадам Помфри. — Можно мне на него взглянуть? — спрашивает она, желая убедиться в том, что треснувшие песочные часы и острый, безжалостно искорёженный кусок металла действительно здесь, в этой временной линии. Снейп кладет маховик на маленький столик у её кровати. Она с облегчением вздыхает. _________________________________ — И что, собственно, нам с ним делать? _________________________________ — Вы меня спрашиваете? — говорит Снейп, приподнимая бровь. — Да, вы ведь раньше всегда выручали меня в непростых ситуациях, — рассуждает Гермиона. — Я ничего подобного не делал. Возможно, на этот раз вам посчастливилось наткнуться на худшую из возможных версий меня. — Сомневаюсь. У любой вашей версии есть это ужасно сводящее с ума качество – быть правым почти во всём. Она улыбается, пожалуй, слишком ласково и доверчиво, и Снейп прокашливается. — Я просмотрю свои записи, чтобы определиться, над чем ещё нам следует поработать. В какой-то момент — возможно, уже очень скоро – нам придётся ввести Поттера в курс дела, — говорит он. — Этого я и боялась. — И не без оснований. Он обязательно пустит псу под хвост несколько временных линий, потратив их на необдуманные, импульсивные, идиотские… — … Полегче, он всё-таки мой друг. — …крайне разрушительные, сумасбродные, опасные... — …Кажется, я поняла, о чём вы... — ...и по определению безрассудные поступки, параллельно выиграв Кубок школы и в очередной раз избежав исключения, — заканчивает Снейп и щёлкает зубами. И нельзя сказать, что он не прав. — Тогда хорошо, что у меня в запасе есть несколько временных линий, которые можно потратить впустую, — говорит Гермиона. Лицо Снейпа принимает отсутствующее выражение, и мгновение спустя у Гермионы внутри всё переворачивается. С этой его версией ей тоже придётся расстаться. _________________________________ Когда Гермионе снова разрешают вставать с постели, она сопровождает Снейпа в лабораторию, где он, используя большую часть своих личных запасов яда василиска, помогает ей изготовить зубную капсулу. Совсем ненадолго его рука в нерешительности замирает в воздухе у её челюсти, но затем, словно опомнившись, он устанавливает капсулу на место при помощи заклинания. После этого Гермиона рассказывает ему о созданном им ранее образце отравляющего вещества замедленного действия для Нагини, но яда у них для этого остаётся совсем немного. — Мы раздобудем ещё, когда я поговорю с Гарри, — говорит она, в душе желая, чтобы эта перспектива не вызывала у неё столько беспокойства. — Он снова откроет Тайную комнату, и мы соберём оставшиеся там клыки. — Полагаю, это также может помочь завоевать его доверие; но это всё равно будет нелегко, учитывая, что он меня принципиально ненавидит, — спокойно говорит Снейп. — Кажется, Волдеморта он ненавидит ещё больше, — отвечает Гермиона и пожимает плечами. Она проводит языком по поверхности зуба с ядом – теперь это уже стало привычкой – и наблюдает, как Снейп заканчивает просматривать её записи. — Возможно, вам это всё уже начинает надоедать, — говорит он, поднимая глаза, — но для меня перспектива убийства Нагини все ещё таит в себе некую интригу. Он говорит это так, словно ему немного неловко за то, что его что-то заинтересовало, и Гермиона уже не в первый раз задаётся вопросом, насколько, должно быть, утомительна его жизнь. — И я чертовски ненавижу змей, — добавляет он. _________________________________ Всё оставшееся время, пока Гермиона находится в больничном крыле, они обсуждают различные идеи о том, как вынуть крестраж из Гарри, составляют списки, вместе просматривают стопки пергаментов и по очереди изучают проклятый шрам на её предплечье. Под действием целебной мази Снейпа он определённо становится бледнее. Медленно, но верно. _________________________________ Когда Гермионе дают добро на выписку из больничного крыла, она, внезапно занервничав, ненадолго задерживается в дверях рядом со Снейпом. — Увидимся в начале семестра, — говорит она, принимая из его рук знакомый контейнер с целебными зельями. — Надеюсь, это не будет слишком самонадеянно с моей стороны... — он замолкает, сглатывая и скрещивая руки на груди, словно пытаясь отогнать от себя нервное беспокойство. Глаза Гермионы расширяются, и она инстинктивно делает шаг к нему, что-то лёгкое начинает трепетать у неё в груди просто от самой возможности, которую могут таить в себе его следующие слова... — Я составил список ещё некоторых ингредиентов для зелий, которые вы могли бы использовать в своих экспериментах с проклятием Долохова. — О, — она не в силах скрыть разочарование в своём тоне. Снейп сразу же улавливает это. — Конечно, я не считаю, что могу диктовать вам ход ваших исследований, но, похоже, прошлые версии меня прибегали к Методу Сократа либо из гордости, либо из-за нежелания принимать активное участие – по крайней мере, сначала. — Спасибо, правда, — говорит Гермиона, мысленно ругая себя за то, что ожидала чего-то большего. Он только недавно узнал, что она больше не подросток, это ведь совсем другая его версия целовала её всего несколько дней назад. Эта версия даже ни о чём таком не подозревает. — Держите меня в курсе реакции Поттера, — говорит он вместо ответа на её благодарность. А затем кивает и широкими шагами уходит по коридору, и лишь чёрная мантия мелькает за углом. _________________________________ На этот раз Гермиона не сильно задумывается о каждом своём шаге в Норе, все её мысли заняты тем, что ей предстоит рассказать Гарри о своих путешествиях во времени. Она молча пьёт вино с Флёр в гостиной и вызывается помочь Молли с ужином, чтобы хоть как-то отвлечься, и думает, когда, где и как ему об этом рассказать. Утром, когда он приезжает, у неё всё ещё не созрел ответ на этот вопрос. Однако, внимательно выслушав объяснения друга о пророчестве, она говорит, что у неё есть кое-какие идеи, которые обязательно нужно обсудить позже, возможно, в поезде, и этот её ход имеет дополнительное преимущество – он должен помочь избежать стычки с Драко Малфоем. Остаток лета проходит более или менее так же, как и всегда, только на этот раз Гермиона плюс ко всему изучает список ингредиентов, который дал ей Снейп. Она постепенно выпивает все целебные зелья из контейнера и заменяет их ингредиентами из его списка: бум-ягодами, ягодами омелы, цветами бузины и брусники, бадьяном, рамбутаном, порошком драконьей чешуи, порошком лунного камня. Попутно пытаясь расставить точки над и. Почему он так старается помочь ей на этот раз? Мог ли он каким-то образом по её воспоминаниям понять, что чувствовали его предыдущие версии? Оставшись одна, она выставляет маховик времени на пергамент, который ей дал Снейп, и наблюдает за тем, как свет преломляется в корявых каракулях профессора, гадая, не откроется ли ей сейчас какая-нибудь огромная тайна. _________________________________ В конце концов, она обо всём рассказывает Гарри. В поезде, идущем в Хогвартс. Как и раньше, она пренебрегает своими обязанностями старосты следить за порядком и затаскивает Гарри в купе к Рону и Луне. Их присутствие странным образом успокаивает, даже несмотря на то, что эта версия Рона и Луны и понятия не имеет, что она много раз переживала этот момент. — Помнишь, на третьем курсе у меня был маховик времени? — начинает она, Гарри кивает. — В общем, кое-что случилось, и теперь у меня есть ещё один – но сломанный, — она достаёт его из кармана, чтобы показать ему. — Он из Отдела тайн. Он моргает, прокручивая в голове её слова, а затем внезапно расплывается в широкой улыбке. — Значит, ты его починишь? Починишь и найдешь способ вернуться за Сириусом, и... — Я не могу, — перебивает она, удивляясь категоричности своего тона. — Его невозможно починить. Мы не можем вернуться назад. Самое раннее, куда я могу вернуться, это в тот момент, когда я очнулась в больничном крыле этим летом. Он долго молчит, шевеля губами, словно пытаясь понять смысл её слов, и наконец произносит: — О. Значит, ты уже пробовала это раньше. — Да, — отвечает она, испытывая облегчение от того, что до него это дошло. — И, к сожалению, большинство моих попыток привели меня к смерти. Она рассказывает ему всё остальное о своих путешествиях во времени: о неизвестном проклятии Долохова, о своих неудачных попытках исследования, обо всём. (Разумеется, опуская те части, которые касаются Снейпа. Кроме того, что он помогает ей с исследованиями.) И в кои-то веки Гарри слушает её с пристальным вниманием и ни разу не перебивает. _________________________________ Когда она заканчивает свой рассказ, Гарри отводит от лица растрёпанную чёлку и говорит: — Не хочу показаться грубым, но… — он, словно не веря самому себе, снова и снова фокусирует взгляд на разных частях её лица, пока, наконец, не перестаёт это делать и не выдаёт: — Ты выглядишь, вроде как… старше. _________________________________ Той ночью, пока они тайком пробираются в туалет для девочек, чтобы открыть Тайную комнату, Гермиона со всей подробностью рассказывает Гарри о крестражах. Она удивлена тем, какое облегчение испытывает от того, что он ей верит, хотя в предыдущих петлях она никогда не давала ему шанса на собственную точку зрения, будучи слишком поглощённой решением собственных проблем и слишком боясь рисковать его безопасностью, равно как и страшась непредсказуемости его действий. Подобно Рону, когда она в первый раз рассказала ему обо всём, Гарри расспрашивает Гермиону об остальных событиях войны — кто выжил, а кто нет — и о всяких мелочах, например, о том, кто выиграл первый матч по квиддичу в сезоне и что произошло на рождественской вечеринке у Слизнорта, и её вновь осеняет осознание того, что он всего лишь ребенок, пытающийся нести на своих плечах будущее целого мира. Гарри шепчет что-то на Парселтанге, чтобы открыть Тайную комнату, а затем спрашивает: — Так значит вы со Снейпом собираетесь сварить какую-то редкую гадость и полить ею мой шрам, и таким образом уничтожить крестраж? Это… — Вообще-то, неплохая идея, знаешь ли. Они могли бы протестировать различные реагенты и посмотреть, будет ли наружное применение эффективным – как в случае с нанесением целебной мази на шрам Гермионы. А если нет, они могли бы перейти к приёму зелий внутрь, затем, возможно, к заклинаниям, или... — Эй, притормози, — говорит Гарри, видя, что у неё начинается мозговой штурм. — На самом деле я не имел в виду... — Спасибо, Гарри, — весело говорит Гермиона, проходя мимо него к открывшемуся проходу в стене. Они спускаются по туннелю и быстро принимаются собирать клыки в темноте, а Гермиона задаётся вопросом, достаточно ли она подготовлена для того, чтобы разделить с ним часть его бремени. Но— «Дело не в готовности. Дело в необходимости», говорит она себе, вспоминая, что сказала Снейпу так много месяцев назад. Она улыбается, видя, как пополняется коллекция клыков в её сумке, и предвкушая, что запас яда василиска в ближайшее время пополнится. — Знаешь, меня немного удивляет, что яд василиска не уничтожил крестраж, когда этот монстр укусил меня на втором курсе, — говорит Гарри, бросая последний клык в сумку. Он прав. — И правда, почему? И означает ли это, что любой потенциальный яд, который они со Снейпом собирались использовать против крестража, также окажется неэффективным? Стоит ли ей тратить время в последующих петлях на попытки разобраться в этом? Гарри улыбается и пожимает плечами. — Не знаю. Блядь. _________________________________ На следующее утро в общей гостиной Гермиона, тиская Живоглота у себя на коленях, даёт напутствия Гарри перед первым уроком Защиты, твёрдо намереваясь помешать другу дерзить Снейпу. Это срабатывает. В некотором роде. Гарри по-прежнему не удаётся поставить ни один невербальный блок, но у него, по крайней мере, хватает ума прикусить язык и тем самым избежать наказания. Так что, когда они направляются на первый урок Зельеварения в этом учебном году, она считает, что одна победа уже у неё в кармане. _________________________________ — Ты ведь в курсе, что это старый учебник Снейпа, верно? — говорит Гермиона, озорно улыбаясь, когда они чистят котлы в конце урока. Они оба получают приглашение в Клуб Слизней, но это, похоже, совсем не радует Гарри, который вдруг принимает болезненный вид и ничего ей не отвечает. _________________________________ Занятия продолжаются почти так же, как и всегда, и Гермиона проводит больше времени, встречаясь с Гарри после уроков, чтобы быть в курсе того, что он узнал у Дамблдора (и убедиться, что Дамблдор ничего не узнал от самого Гарри), а также наведывается в лабораторию, чтобы вместе со Снейпом продолжить работу над формулой ядовитого «спящего агента» для Нагини. («У меня совершенно не укладывается в голове, почему вы с такой настойчивостью используете вымышленную шпионскую терминологию, это ведь уму непостижимо», — говорит Снейп, а она не собирается рассказывать ему, что его добродушное ворчание по этому поводу неизменно поднимает ей настроение.) Одновременно с этим они начинают сужать круг вариантов того, как изъять крестраж из Гарри. Совпадение между этими двумя проектами... пугающе велико. Как-то раз, во время одного из её визитов на внеурочную консультацию, Снейп впервые поднимает тему Даров смерти. А, точно. Куда же без них. — Я, э-э, немного о них забыла, — признаётся она. В своё время история о них казалась ей не более чем высосанной из пальца сказкой, и она понимает, что сейчас её мнение по этому поводу не сильно изменилось. — Я почти ничего не смог почерпнуть о них из ваших воспоминаний, но, похоже, они сыграли важную роль в первый раз, — он пристально на неё смотрит. — Тот самый, единственный раз, когда Темный лорд был действительно побеждён. — Если учесть, что в той временной линии убили вас, меня – и многих других, — начинает она, но Снейп останавливает её движением руки. — Я понимаю, что нам не следует пытаться воссоздать ту хронологию. Но, похоже, вы пренебрегаете Дарами в угоду своей охоте за крестражами и протиранием штанов на уроках, — говорит он, показывая её последнее эссе по Защите. Его длинные пальцы скрывают оценку, нацарапанную вверху страницы, но она знает, что это буква «П» — как всегда — и что он просто её дразнит. — Значит, вы предлагаете мне отлынивать от учёбы ещё больше? — спрашивает она, улыбаясь максимально невинно. — Я предлагаю заполучить Дары смерти, — отвечает он, как будто стать Повелителем смерти – это просто поставить галочку напротив очередного пункта в списке редкостей, которые она собрала во время своих путешествий во времени. Тем не менее, эта идея весьма заманчива. Она вынуждена признать, что впечатлена, и говорит ему об этом. В этом весь Снейп – на-гора выдаёт очередную гипотезу, которую нужно проверить, несмотря на то, что у него за плечами нет множества прожитых временных петель. — Да, иногда я тоже бываю не таким уж конченым идиотом, — говорит он, перекладывая стопку эссе перед собой. — Вы гениальны в любой временной шкале, — возражает Гермиона, и раздражение в её голосе смешивается с нежностью. Снейп резко встаёт, игнорируя её комментарий. — Полагаю, вы и так уже в некотором роде «Повелительница смерти», но палочка должна, как минимум, пригодиться, — он жестом приглашает её следовать за ним, и они вместе покидают его кабинет, направляясь в лабораторию. — А теперь покажите, что вы изучили из того списка ингредиентов, что я вам дал. _________________________________ Похоже, она много чего изучила. Её клетки остаются под микроскопом на целую минуту дольше, чем в любом из предыдущих экспериментов, и даже Снейп с его непроницаемым выражением лица воздерживается от критики её прогресса. Или, может быть, на самом деле это его прогресс; в конце концов, ведь именно он предложил внести изменения. — Интересно, что именно послужило своего рода субстратом – порошок драконьей чешуи или порошок лунного камня, — размышляет она. — Точно что-то гранулированное, что изменило способ активации реакции. — На это я и рассчитывал, — отвечает Снейп, и, стоя так близко к нему за рабочим столом, у неё получается разглядеть едва заметные морщинки в уголках его глаз. _________________________________ Я действительно считаю, что вы гениальны. _________________________________ Он не отвечает на её записку, но на следующее утро она замечает, что он наблюдает за ней в большом зале, и краснеет, когда она ему улыбается. _________________________________ — Каково это? Умирать? — будничным тоном спрашивает Луна, придерживая дверь для Гермионы, когда та выходит из Большого зала. Гермиона моргает. — Мне просто интересно, — поясняет Луна. Она ведёт Гермиону в знакомую нишу под крошечным окном. Они садятся рядом, скрытые от толпы студентов, спешащих на занятия, и Гермиона изо всех сил пытается подобрать слова. Но что тут можно сказать, если она каждый раз приходит в себя в больничном крыле? Можно ли считать это смертью по-настоящему? — Я не думаю, что «ведение счёта» само по себе имеет значение, когда речь заходит о прослеживании своих шагов во времени, — говорит Луна. — Я ведь уже рассказывала тебе о своей теории про одеяло? Гермиона улыбается, её успокаивает постоянство в этом странном разговоре. — Да, рассказывала. И знаешь, я всё-таки наведалась в Отдел тайн парочку временных линий назад, чтобы проверить, смогу ли я узнать больше. — Через две недели после нашего набега, верно? — взволнованно спрашивает Луна. — Лучшее время, чтобы вломиться куда-то вновь? — Что-то в этом роде. Именно там я и нашла сломанный маховик. Ты не раз говорила, что была причина вернуться в Отдел тайн вновь, и теперь мне ужасно интересно, — Гермиона вытаскивает найденный предмет из кармана и показывает его Луне, — эта причина в нём? В любом случае, никакого нового глубокого осмысления и понимания устройства вселенной на меня не снизошло. — Ты была в Комнате Вселенной? — Да. Комната Любви была по-прежнему заперта, а Комната Смерти перенесла меня через завесу прямо сюда, где я продолжила проживать очередную версию шестого курса обучения. Снова. Честно говоря, это было похоже на полное кидалово, — говорит Гермиона и смеётся. На мгновение Луна кажется удивленной, а затем хмурит лоб. — А может быть всё-таки есть что-то, о чём нам не суждено узнать, пока мы не будем готовы? _________________________________ В первые выходные в Хогсмиде Гарри и Гермиона устраивают совместную засаду на Наземникуса Флетчера, в то время как Рон отправляется в «Три метлы» за проклятым ожерельем. Это почти как в старые добрые времена, когда они объединяются для борьбы со злом, и она на мгновение забывает, что её лучшим друзьям всё ещё по шестнадцать лет. Она отчётливо помнит, как они идут с ней в кабинет директора и очень удивляются её резкой прямолинейности, когда она говорит Дамблдору: — Доставайте меч. Нам нужно уничтожить эти предметы. — Гермиона, я думаю, лучше доверить это мне, — говорит он, сверкая глазами. Она чувствует, как кто-то тянет её за мантию, а Гарри и Рон направляются к двери, с достоинством принимая очевидный намёк на то, что аудиенция окончена. Но она велит им уходить без неё и вновь поворачивается к Дамблдору. — Лучше доверить это нам, — поправляет она и сама направляется к шкафу, когда становится ясно, что Дамблдор ничего делать не собирается. Она разбивает медальон и ожерелье двумя молниеносными ударами, затем садится перед столом Дамблдора, уставившись на вазу с лимонными леденцами, как будто это может придать ей смелости сделать то, что должно произойти дальше, — то, о чём она говорила со Снейпом. — Гермиона, с вами всё в порядке... — Экспеллиармус! — кричит она, и сила её заклинания отбрасывает директора назад вместе с креслом так, что он ударяется о стену позади него. Старшая палочка пролетает над столом, и она вынужденно бросает меч, чтобы её поймать. Звон металла о камень эхом разносится по кабинету, а Дамблдор смотрит на неё, прищурив глаза. — Извините, директор. Я просто провожу своего рода эксперимент, — говорит Гермиона, бросая ему свою палочку. — Ещё мне нужен Воскрешающий камень. Его лицо бледнеет, а затем застывает в страдальческой гримасе. — Как вы узнали об этом? — спрашивает он. Она чувствует лёгкое воздействие Легилименции на свой разум и на этот раз не пытается его заблокировать. Тут же всплывают воспоминания: сверкающий снитч в ладони Гарри, проклятая рука Дамблдора, сама финальная битва, Волдеморт, орудующий той самой Старшей палочкой, которую сейчас держит в дрожащих руках Гермиона. — Раньше я рассказывала вам гораздо больше, но добром это не заканчивалось, — говорит Гермиона, закрывая глаза под натиском нахлынувших образов. — Понимаю, — спокойно отвечает он. — Про то, что Гарри – крестраж, я тоже в курсе, — говорит она, снова открывая глаза. — И я буду пытаться найти способ избавить его от проклятой штуки, не вовлекая в прямое противостояние с Волдемортом. — Сомневаюсь, что это возможно, — устало отвечает Дамблдор. — Я потратил годы на изучение всех допустимых вариантов и каждый раз приходил к одному и тому же выводу: пророчество нельзя изменить. Гарри должен встретиться с Волдемортом лицом к лицу. — Я всё равно буду пробовать, — твёрдо стоит на своём Гермиона. Если и есть кто-то, кто может пошатнуть непоколебимость пророчества, так это она. Или, может быть, Снейп. — Вы можете пробовать. И терпеть одну неудачу за другой. Но разве у вас есть другой выбор? Я точно больше ничего сделать не могу, — говорит Дамблдор. Она наклоняется вперед и прижимается лбом к прохладной поверхности его стола, чувствуя себя побеждённой. Она слышит, как Дамблдор напротив неё вздыхает, и на какое-то время воцаряется тишина, а затем что-то тихо скользит по столешнице. — Возьмите это, — хрипло произносит он. Она поднимает голову и видит тёмный камень, так и просящийся к ней в руки, словно только её и ждал. _________________________________ — Думаю, чаша уже в поместье Малфоев, — говорит Снейп, когда Гермиона застаёт его в лаборатории в следующий раз. — Как нельзя вовремя, поскольку с этим я тоже только что закончил, — он указывает на котел, стоящий перед ним. Гермиона заглядывает внутрь и видит кипящее фиолетовое зелье, которое периодически вспыхивает зелёным, когда пузырьки поднимаются на поверхность. — Вовремя, — повторяет она, мягко улыбаясь и поднимая глаза. Пар от котла, клубящийся между ними, скрывает лицо Снейпа, но она надеется, что он тоже улыбается. Они ждут, пока зелье остынет, а затем переливают его в один большой флакон и несколько маленьких, и Гермиона не может удержаться от вопроса: — Как вы думаете, мы могли бы использовать это для крестража Гарри? Просто чтобы проверить? Руки Снейпа замирают, пока он обдумывает её вопрос. — Он уже готов ринуться в поместье Малфоев, вызвать на дуэль Волдеморта, сразиться с ним и намеренно проиграть, — добавляет она. Снейп вздыхает. — Кто бы сомневался, — он поднимает один из флаконов в воздух и рассматривает его на свету. — Наверное, — наконец решает он, — мы можем хотя бы попытаться модифицировать вот этот, — он ставит флакон на рабочий стол перед ними. — Судя по тому, как всё происходило раньше, думаю, нам следует наведаться в Поместье прямо перед Рождеством, — продолжает он, — и примерно в это же время я попытаюсь скормить яд Нагини. Гермионе вдруг становится не по себе от такой перспективы, и она, очень стараясь, чтобы её голос не дрожал, говорит: — Обещайте мне, что после этого уберётесь оттуда подальше. Снейп хмурится, но не перебивает, ожидая объяснений. — В прошлый раз, когда вы провернули подобный трюк, Беллатриса вас убила. Я не могу допустить, чтобы это повторилось — не могу рисковать вашим прикрытием, если на этот раз все пройдет хорошо, и у нас получится. — Так можно и сглазить. — Просто, пожалуйста, будьте осторожны. — Буду, — отвечает он. — Кроме того, яд ведь не начнёт действовать сразу, его нужно будет активировать, а я не собираюсь этого делать, если всё пойдёт по плану. Гермиона кивает, пытаясь заставить себя не волноваться. Глупо даже надеяться, что на этот раз у них получится всё провернуть, особенно с Гарри — — Гарри! — внезапно говорит она. — Подействует ли активирующее заклинание и на Гарри, если мы модифицируем зелье для уничтожения крестража внутри него? Снейп наклоняет голову. — Подействует. — Беда не приходит одна, — обречённо говорит Гермиона. — Я поговорю об этом с Гарри и уточню, согласен ли он. _________________________________ Конечно, Гарри согласен. Гарри согласился бы спрыгнуть с Астрономической башни, если бы она попросила. Она пытается донести до него всю важность принимаемого им решения, но он лишь отмахивается от неё, утверждая, что готовился к этому весь год — всю свою жизнь, — и она обещает, что, если ничего не получится, она даст следующей его версии всё, что он захочет. Он лишь смеётся и просит её придумать, как разорвать временную петлю раз и навсегда. Эх, если бы это было в её власти… _________________________________ Тем временем у Снейпа появляется коварный план в придачу к Нагини отравить своим зельем нескольких Пожирателей смерти. Он подробно рассказывает об этом, сидя за своим столом во время внеурочной консультации и наблюдая, как Гермиона наносит модифицированное зелье на шрам Гарри, время от времени произнося заклинания, благодаря которым оно впитывается в кожу, до тех пор, пока маленький пузырек не пустеет. После этого Гарри почти сразу уходит, но, в общем и целом, он выглядит здоровым и в приподнятом настроении. — Я не думаю, что это сработает, — признаётся Снейп, поставив локти на стол и подперев голову кистями рук. — Мы всё равно должны попытаться, — говорит Гермиона. — Знаете, один очень умный человек однажды сказал мне, что иногда борьба – очень бесполезное занятие. Но для нас это шанс научиться извлекать пользу из неудачи. — Чёрт возьми, Грейнджер, вы что, всерьёз цитируете мне мою же собственную излишне пафосную речь из предыдущей временной линии? — Но вы действительно даёте отличные советы. Он поднимает голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — О чем ещё вы мне не договариваете? О чём-то, что происходит во всех этих временных линиях. Я смог почувствовать, что вы что-то скрываете... Кровь приливает к лицу Гермионы, она хватается за край его стола и ни к селу, ни к городу выпаливает первое, что приходит ей на ум: — Вы хотите уничтожить диадему вместе со мной? _________________________________ Они ждут начала зимних каникул, а затем встречаются в ночь рождественской вечеринки Слизнорта. Они наблюдают из-за угла, как Филч хватает Драко Малфоя и затаскивает внутрь, а затем бросаются к Выручай-комнате. Если в глубине души Гермиона очень рада, что Снейп пропускает вечеринку ради того, чтобы уничтожить проклятый крестраж вместе с ней, внешне она старается не показывать этого слишком явно. «Мне нужно кое-что спрятать», — думает она, осознавая, насколько это утверждение верно, когда ловит взгляд Снейпа. Дверь открывается, и они входят внутрь комнаты, заваленной грудами хлама. Снейп инстинктивно подхватывает её под локоть, когда она чуть не падает, споткнувшись о пару древних лыж. — Она там, над исчезательным шкафом, — говорит Гермиона, берёт его за руку и тянет к диадеме. Странное жужжание тут же поселяется у неё в голове, и она останавливается, не дойдя до нужного места. — Не вздумайте надевать её, — предупреждает Гермиона. Она ожидает какого-нибудь саркастического ответа, а не простого «не буду» и нежного пожатия её руки в знак признательности. И только сейчас осознаёт, что Снейп всё ещё держит её ладонь. Она неохотно отпускает его, чтобы достать из сумки клык василиска, который принесла с собой. — Этот крестраж всегда давался мне нелегко, — признаётся она. — Спокойнее, Грейнджер, всё получится. Она поднимает клык над собой, а затем приближается к диадеме, игнорируя неизменное притяжение, желание прикоснуться к ней, поднести к свету… И резко опускает клык вниз, где он вонзается в сверкающий металл, и по комнате разносится пронзительный визг. Она оборачивается и видит Снейпа с поднятой палочкой, без сомнения, накладывающего заглушающие чары. Она передёргивает плечами и смахивает дымящиеся кусочки металла в сторону. Они приземляются на полку за сломанным глобусом и хрустальной вазой. Отступив на шаг и убедившись, что искорёженные остатки диадемы надежно спрятаны — вряд ли, конечно, кто-то ещё, и особенно Драко, мог догадаться, что это такое, но всё же, — она осматривает исчезательный шкаф. — Можно заодно проверить, что произойдет, если проткнуть клыком ещё и шкаф , — рассуждает Гермиона. — Конечно, — безучастно отвечает Снейп. — Можете протыкать что угодно. Что она и делает. Несколько раз. Но ничего особенного не происходит, поэтому она засовывает клык обратно в сумку и вместо этого обрушивает на шкаф несколько взрывных заклятий. Палочка в руке стоящего рядом с ней Снейпа тоже слегка подёргивается. — На самом деле, это даже весело, — говорит она, слегка запыхавшись, но улыбаясь при этом. Он поджимает губы. А затем быстро, одно за другим, произносит серию заклятий, и шкаф распадается у неё на глазах. Они садятся бок о бок на разодранную оттоманку со сломанной ножкой, и Гермиона всё острее ощущает, как рука Снейпа прижимается к её. — Теперь всё, что нам остаётся сделать, — это отправиться в Мэнор, — говорит он, всё ещё тяжело дыша. Осознание того, что ждёт их впереди, наполняет её глубоким страхом, и она тянется к Снейпу, как будто может удержать его здесь и спрятать в этой комнате среди безделушек и чужих секретов. Он тянется к ней в ответ. Она прижимается к нему и кладёт голову на его угловатое плечо, а он медленно проводит ладонью вверх и вниз по её руке. Каждое мгновение окончательно и бесповоротно проходит, словно утекая сквозь пальцы, но Гермиона боится пошевелиться, боится рискнуть и позволить себе попробовать что-то большее. _________________________________ Спящий агент на месте. За чашей – завтра. _________________________________ Земля покрывается инеем, в то время как Гермиона, ёжась от утренней прохлады и уставившись на безлюдный пейзаж из окна своей спальни, начинает собираться. Можно считать это суеверием, но она надевает ту же поношенную школьную мантию, в которой была во время битвы в Отделе тайн. Ту самую, в которой она пронесла с собой сломанный маховик времени. Она снова прячет его в карман и вооружается до зубов: клыком василиска, предназначенным для уничтожения чаши, Старшей палочкой и Воскрешающим камнем, про себя гадая, что из этого ей пригодится — и пригодится ли вообще. Она встречает Гарри в тускло освещенной гостиной, и он колеблется всего мгновение, прежде чем сунуть ей в руки мантию-невидимку. — Она твоя, — твёрдо говорит он, и она больше всего на свете хочет почувствовать себя хоть немного иначе теперь, когда у неё в руках все три Дара смерти. Повелительницей Смерти. В первой временной линии Гарри говорил, что так называют того, кто не боится смерти. Но разве она уже не уходила из жизни добровольно? И значил ли что-то тот факт, что она никогда не могла умереть по-настоящему? — И ещё. Я иду с вами, — добавляет он и улыбается. Она пытается протестовать — в конце концов, в прошлые разы в уничтожении чаши участвовали только она и Снейп, и она по эгоистичным соображениям хочет провести побольше времени с ним наедине, не говоря уже о всём том риске, которому Гарри постоянно подвергает себя и других. Но Гарри непреклонен. Он резонно замечает, что если они смогут уничтожить чашу, то останутся только он и Нагини, и было бы разумнее как можно скорее протестировать этого их «спящего агента», чтобы у них был шанс застать Волдеморта врасплох, тем более что Беллатриса сейчас как раз находится во Франции. Это не самый лучший план, но он логически обоснован, и Гермиона понимает, что, если она хочет продвинуться хоть на шаг, ей нужно больше задействовать Гарри. Она вздыхает и кивает в знак согласия, затем закутывает их обоих в мантию, и они, выскользнув в проход за портретом, идут по пустым коридорам. Каждый думает о том, узнают ли они сегодня ещё хоть что-то или нет. И всё это время слова Снейпа из предыдущей временной линии прокручиваются у Гермионы в голове: «Даже если бы вам это удалось, всё равно остаётся небольшой нюанс с вашей смертью… Даже если найдёте способ спасти всех и заодно избавиться от Тёмного Лорда, вам просто придётся сделать это снова». Они встречаются со Снейпом у выхода, и если он и удивлён, увидев рядом с ней Гарри, выражение его лица ничего не выдает. Они молча идут к точке Аппарации, выдыхая облачка тумана вместе с воздухом. Под ногами хрустит трава, и Гермиона скучает по теплу камина в кабинете Снейпа, по теплу его руки… Она трясёт головой, приводит мысли в порядок, сосредотачивается на Гарри, который крепко держит её за руку, и аппарирует вместе с ним к границе поместья Малфоев. _________________________________ — Ничего не трогай, ничего не говори и даже не смей дышать слишком громко, — предупреждает друга Гермиона сразу же после приземления, дав ему секунду времени лишь на то, чтобы выпрямиться после того, как он оступился. Вскоре после этого появляется Снейп, и они накладывают на себя дезиллюминационные чары, а Гарри берёт мантию-невидимку — точнее, одалживает на время, мысленно поправляет Гермиона, потому что она теперь её владелица. Она Повелительница Смерти по всем тем критериям, придуманным создателями «даров». — Добби показал нам потайной вход, — объясняет Гермиона, когда они приближаются, — а мы со Снейпом знаем, где спрятана чаша. — С «профессором» Снейпом, Гермиона, — поправляет Гарри, и ей не нужно видеть его лицо, чтобы знать наверняка, какая самодовольная, нахальная улыбка, скорее всего, сейчас на нём играет. Они пробираются по коридорам с неожиданно малым количеством трудностей. Гарри пару раз ненадолго останавливался, но без проблем их догоняет. Несмотря на то, что с тех пор, как Гермиона была здесь в последний раз, прошла уже как минимум пара временных линий, её ноги как будто сами знают дорогу. Она снимает защитные чары с комнаты, как учил её предыдущий Снейп, и ведёт их внутрь, после чего закрывает дверь и запирает её на замок. Гарри, только что снявший мантию, вздрагивает от звука и хватается за голову. — Что случилось? — инстинктивно спрашивает она. — Ничего, — бормочет он, поправляя очки. Она вглядывается в его лицо, но он лишь отмахивается. — Я в порядке, — настаивает он. — Итак, где эта чаша, и, главное, могу ли её уничтожить именно я? Гермиона колеблется, поглядывая на Снейпа, но Гарри продолжает: — Я к тому, что Снейп и так сможет убить и Нагини, и меня — меня-то он хочет прибить, наверное, так же долго, как Волдеморт... — он вздрагивает и замолкает. — Вы уверены, что с вами всё в порядке, Поттер? — спрашивает Снейп, отворачиваясь от книжной полки, с которой он уже начал снимать проклятия. Гарри краснеет, но скрещивает руки на груди и кивает. — Хорошо, — говорит Снейп, заканчивая с заклинаниями и левитируя серебряную шкатулку с полки на пол. Странный электрический разряд как будто наполняет воздух, когда шкатулка открывается, и Гарри делает шаг вперёд, чтобы заглянуть внутрь. Его рука дрожит, когда он берёт у Гермионы клык василиска, и на долю секунды она сомневается, разумно ли было позволить ему это сделать— Но затем он стискивает зубы и вонзает клык в чашу, а пронзительный вопль, мгновенно сотрясший воздух вокруг них, кажется более мучительным и сильным, чем в прошлые разы. Гарри сияет, отбрасывая клык в сторону, но это лишь один прекрасный момент триумфа, а потом… Что-то тяжёлое начинает пульсировать вокруг них. Снейп мгновенно поднимает палочку и произносит: — Защита! Гарри падает, корчась в агонии и держась за шрам. По спине Гермионы пробегает холодная дрожь, и она тоже достаёт палочку, присаживаясь на корточки рядом с ним. — Что случилось? — спрашивает она, пытаясь вспомнить, какие диагностические заклинания использовала на ней мадам Помфри в больничном крыле. — Мой шрам, — стонет Гарри. — Я думаю, он видел... думаю, он знает... — Грейнджер, будьте готовы к перезагрузке, — говорит Снейп, направляясь к двери, но внезапно останавливается и морщится, глядя на своё предплечье, закрытое слоями одежды. Вызов. Нет. — Похоже, он знает, что я здесь — вы должны активировать яд… — Гарри замолкает, его охватывает ещё один спазм. Нет, они ведь уже так близко… — Вы в этом уверены, Поттер? — спрашивает Снейп, затем смотрит на Гермиону, когда Гарри кивает. — Оставьте меня здесь… оставьте моё тело рядом с крестражем. Он подумает, что я действовал в одиночку, — говорит Гарри. — Если ты не планируешь покончить с собой прямо сейчас, Гермиона, то можно ведь рискнуть. — Чёрт, он прав, — отвечает Гермиона, а вдалеке начинают раздаваться голоса. — Мне так жаль, Гарри. Я здесь. Я останусь с тобой, сколько смогу, и мы постараемся... — Всё в порядке, — перебивает он её, а затем обращается к Снейпу: — Сделайте это. Сейчас. Снейп коротко кивает, а затем бормочет заклинание, выводя палочкой в воздухе сложный узор. _________________________________ Гарри тут же обмякает. _________________________________ «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», — думает Гермиона, сжимая его руку, но он не двигается. Как долго он был без сознания до этого? В тот первый раз? Она роется в своих спутанных мыслях, пытаясь вспомнить. Кажется, тогда прошло как минимум несколько минут, но… — Грейнджер, — тихо говорит Снейп, кладя руку ей на плечо. — Нам нужно уходить. — Я знаю, — отвечает она. Но, кажется, не может отпустить Гарри. Снейп поднимает её на ноги и касается её лица бледной, холодной ладонью. — Вы хорошо справилась. Её глаза наполняются слезами, когда она отвечает: — Вы тоже. Повинуясь инстинкту, она подходит ближе, словно её тянет к нему какая-то непреодолимая сила. Словно привязь. Медленно и настолько нежно, что она едва это ощущает, он проводит большим пальцем по её нижней губе. — В прошлый раз мы... Это именно то, о чём вы не рассказали мне в начале? — спрашивает он. Она моргает, давая волю слезам, и кивает. — Мне жаль, что я позволил себе пойти на поводу своего эгоизма и начать то, что мы, возможно, не сможем продолжить. Как бы сильно я не хотел попробовать, — добавляет он, мягко отпуская её. Прямо под ними раздаются крики, и Гермиона понимает, что там, внизу, скорее всего стало известно о смерти Нагини, и остальных, кто пострадал от спящего яда, активированного заклинанием Снейпа. Если бы только у них было больше времени… — Сделайте перезагрузку, когда посчитаете нужным, — говорит Снейп, перенаправляя её мысли в другую сторону. — Посмотрим, скольких я смогу обезоружить, чтобы дать Поттеру как можно больше шансов вернуться. Увидимся в больничном крыле, и когда это случится, я приложу все свои силы, чтобы исправить этот долбанный бардак. И с этими словами он ускользает от неё, как песок сквозь пальцы. _________________________________ Гермиона таращится на дверь, за которой только что скрылся Снейп, отчаянно надеясь, что Гарри каким-то чудом вот-вот придёт в себя, но в душе понимая, что, скорее всего, он покинул её навсегда. Конечно, он поступил очень безрассудно, и, конечно, он пошел на всё это добровольно, но… после того, как Гермиона своими глазами увидела, как её друг безвольно падает на пол, часть её смелости и решимости куда-то улетучилась. «Он вернётся», мысленно успокаивает себя она и, сделав над собой усилие, выходит в коридор. «Как в первый раз. Он вернётся, и тогда…» — Он не вернётся, наивная девчонка, — внезапно произносит холодный, пронзительный голос. Он звучит повсюду – и в тёмном коридоре, и в её голове. Гермиона чувствует, как кровь отливает от лица, и спешно ныряет в ближайшую комнату, которая оказывается пуста. Пока. У неё нет желания на личном опыте испытывать все тонкости дарований Волдеморта, усиленные тёмной магией, пропитавшей поместье Малфоев насквозь и проникнувшей в самые дальние его уголки, но она не может не чувствовать его присутствие, от которого её сковывает ледяной ужас, не может укрыться от его голоса, вызывающего мороз по коже, как будто этот монстр сейчас находится совсем рядом с ней. — Он мёртв, и скоро ты последуешь за ним. — Возможно, — соглашается Гермиона, проводя языком по краю зубной капсулы и стараясь не позволить осознанию её наличия всплыть на поверхность мыслей. За всё то время, что она потратила на уничтожение частичек его души, она ни разу не сталкивалась с Волдемортом лицом к лицу, и эта перспектива всё ещё пугает её. Она инстинктивно опускает руку в карман, чтобы нащупать сломанный маховик времени, о который с тихим звуком ударяется Воскрешающий камень. Должна ли она — Пока нет. Она зажимает камень между пальцами и движется в глубь восточного крыла, сосредоточившись на своих шагах и на страхе, который нарастает с каждым паническим ударом её сердца. — Ты застряла в похожем на лабиринт поместье, специально проклятом против грязнокровок. В этой ситуации смерть – единственный возможный исход для тебя. Вдалеке с грохотом открывается дверь. Раздаются шаги. Затем ещё одна дверь. Приглушённые голоса доносятся из коридора всё ближе и ближе. В конце концов, они найдут её, но пока ей нужно постараться выиграть ещё несколько мгновений, чтобы дать Гарри время прийти в себя, пусть надежды на это у неё почти не осталось. А значит... нужно отвлечь внимание. — Похоже, вы весьма уверены в себе, — начинает она дрожащим голосом. — Однако, вы не учли тот факт, что у меня, наверное, должен был быть хоть какой-то план, раз уж я решилась проникнуть сюда и угодить прямиком в ловушку. — Самонадеянное дитя! Ты, должно быть, считаешь себя неуязвимой перед лицом опасности. — Не неуязвимой, а просто… живучей. Она заклинанием открывает ближайшую дверь и накладывает на себя защитные чары, прежде чем войти в комнату, похожую на маленькую гостиную: у пустого камина стоит диван, накрытый защитной тканью, а широкие окна пропускают слабые лучи утреннего солнца. — И тем не менее, неужели ты никогда не задумывалась: ради чего ты так готова умереть? В ответ на это Гермиона смеётся. Она точно знает, из-за чего готова умереть — например, из-за такой мелочи, как неловкая фраза, брошенная ею в начале этой временной линии, — но она не обязана отвечать Волдеморту. — И тем не менее, неужели вы никогда не задумывались, — она замечает на каминной полке дорогущий виски Люциуса и чувствует, как у неё в животе начинает булькать полуистерический смех, — если настолько упиваться могуществом, каким же будет похмелье? — По-твоему, это смешно, да? В коридоре снова раздаётся треск ломающегося дерева и камня. Гермиона уже может различить отдельные голоса, которые, по мере методичного продвижения по восточному крылу, сообщают остальным, что в проверенной ими комнате никого нет. От Гарри по-прежнему ни слуху, ни духу. Она борется с тревожным чувством, возникшим где-то внизу живота и заставляет себя продолжать, накладывая на себя Сонорус в надежде, что её голос долетит до друга, если он чудесным образом очнётся, даже несмотря на то, что это ускорит её обнаружение Пожирателями смерти. — У вас нет долгосрочных целей. Захватите власть в магической Британии, а что потом? Потом вы столкнётесь с реальностью, потому что вам действительно придется уделить внимание всему тому, что вы подчинили. Вам придётся потратить время и силы на то, чтобы изменить свою внешность, стать менее омерзительным — более приемлемым — для широкой публики, чтобы они прислушались к вам начали любить и уважать, и именно тут начнётся по-настоящему омерзительная возня, потому что... —...Она в этом коридоре! — слишком близко кричит чей-то голос, и ей становится не по себе. С прерывистым вздохом Гермиона нащупывает гладкую поверхность камня и переворачивает его в руке. Затем она накладывает на дверь защитные чары и снова открывает рот. — Кого волнует, что они думают? Все эти серые массы. Грязнокровки и предатели крови, животные и лизоблюды? Они наводят на вас скуку. Они разочаровывают. Даже их пытки забавы ради станут утомительными и пресными. И тогда вам останется только гадать, что ещё... — Роули, сюда... Она снова переворачивает камень. — … что ещё сможет заинтересовать? Чего вам ещё захочется? — и в третий раз, ощущая тяжесть камня на ладони, и гадая, покажет ли он ей хоть на миг Гарри, если тот действительно умер — Дверь перед ней распахивается, и в поле зрения появляется Долохов в сопровождении Роули. — Так вот где прячется эта грязнокровная шлюха, — говорит он, злобно на неё глядя. Гермиона сглатывает, держа в одной руке палочку, а в другой – камень. _________________________________ Ничего не происходит. _________________________________ Никто не появляется, ни призрачный, ни материальный. Ни Гарри, ни Снейп – никто. Перед ней только два Пожирателя смерти, из-за которых и начался весь этот бардак. _________________________________ Она роняет камень и готовится принять бой. _________________________________ Гермиона чувствует намерение Долохова ударить в неё заклинанием ещё до того, как тот успевает даже пошевелится, и уворачивается в сторону, окутывая себя защитными чарами. Фиолетовый свет полосует книжный шкаф позади неё, и воздух наполняется вонючим дымом. Пожиратель стискивает зубы и залпом выпускает серию заклятий, каждое из которых, отскакивая от её щита, истощает его силу, и вскоре она уже вынуждена уворачиваться физически, отступая в угол. Тяжело дыша и стиснув зубы, она умудряется запустить в Роули невербальным оглушающим как раз в тот момент, когда он переступает порог комнаты. Долохов не обращает никакого внимания на звук падающего на пол тела. — Берегись шпингалетов, — издевается он, посылая в её сторону очередное проклятие, тем самым заставляя её нырнуть в нишу под одно из огромных окон. — Иначе что? — спрашивает она, свирепо глядя на него снизу вверх и приседая на корточки. — Придётся смотреть, как я умираю от проклятия Малфоев, а не от твоего собственного? Это даёт желаемый эффект, и он, прорычав что-то неразборчивое, выпускает ещё одну фиолетовую струю, целясь прямо в неё. Она выбирает наилучший момент для отражения и перенаправляет заклятие прямиком в самого Долохова. Он отскакивает в сторону, но заклятие достаёт его ногу выше колена. Какое-то мгновение Гермиона лишь в состоянии оцепенения наблюдает, как Долохов издаёт удивленный вздох. На его ноге моментально открывается гноящаяся рана. Из неё брызжет кровь, которая сначала приобретает тошнотворный желчно-зеленый оттенок, а затем выпускает в воздух дымящиеся завитки тьмы. Его корёжит от боли, он стонет и что-то бессвязно бормочет. Наконец, Гермиона отмирает, бросается вперед, обезоруживает его и хватает за подбородок. — Что это такое? — в отчаянии спрашивает она. — Как это лечится? Он морщится, тяжело дыша, а затем выдавливает из себя: — О, ты вдруг стала добренькой и порядочной грязнокровкой... — Как будто меня волнует спасение твоей грёбаной шкуры, — нетерпеливо говорит она. Она накладывает на него несколько базовых исцеляющих заклинаний, которые оказываются практически бесполезными: он продолжает стонать и корчиться от боли. В конце концов, она понимает, что обезболивающее заклятие будет более эффективным, у неё хотя бы появится шанс получить объяснение. Он не в состоянии скрыть облегчения, появившегося на его лице. — Отменю, если не заговоришь, — предупреждает она. — Мы оба умрём, в любом случае. Но хочешь ли ты провести свои последние минуты в муках, а я в это время буду смеяться тебе в лицо? Выбор за тобой. Он пытается в неё плюнуть, но она зажимает ему нос и рот ладонью. — Ладно, — кажется, он говорит именно это из-под её руки, которую она убирает и очищает заклинанием. Он прерывисто вздыхает, словно вот-вот передумает, но всё же бормочет: — Это модификация обычного проклятия крови, вызывающего появление постоянно растущей раны. С лечением, вероятно, могут помочь целители Святого Мунго и некоторые дорогие целебные зелья, но большинство людей не доживает до этого момента. Гермиона опускает взгляд и видит, что рана продолжает увеличиваться как вширь, так и вглубь, и сквозь разлагающуюся плоть уже видна часть его бедренной кости. — Что ещё? — спрашивает она. — В смысле «что ещё»? Это оно и есть. Sanguis exulceratio, «Изъязвление крови». Проклятие, созданное для причинения боли и неминуемой смерти — тебе что, этого недостаточно? И это всё? Нет. Этого не может быть. Снейп однажды назвал это «проклятием, настолько сложным и малоизвестным, что его магическая формула ещё ни разу не была зафиксирована в письменном виде». Разве возможно, что… — Ты лжёшь, — говорит она, хватая его за мантию и рывком приподнимая голову. Он смеётся, обнажив зубы, и спрашивает: — Какого хрена мне врать об этом проклятии? Я скоро от него сдохну, забыла? Какой в этом теперь, нахер, смысл? Он опускает взгляд вниз, к тому месту, где его нога уже практически прогнила насквозь, её остатки теперь соединены с туловищем лишь длинными полосками костей и сухожилий, а проклятие продолжает пожирать его тело дальше. Он лжёт. Не может не лгать. — Легилименс, — без предупреждения произносит Гермиона и погружается в его сознание. «Пошла ты», — кричит он, пока она прокручивает одну картину за другой, пытаясь найти хоть какое-то упоминание о времени, хоть что-то, что помогло бы ей отвязаться от материи вселенной, — но… видит лишь его: вот он, стоит и наблюдает, как люди кричат от боли и гниют заживо, наблюдает, как они умирают, а потом аппарирует с места преступления и хвастается своими «замысловатыми находками» любому, кто готов слушать, — но фактически, в его проклятии нет ничего даже отдаленно замысловатого, — он лишь держит само заклинание в секрете, просто ради сохранения интриги, и она чувствует, как от него исходят волны нездорового самодовольства каждый раз, когда он заявляет, что это именно он изменил заклинание, значительно его улучшив. «А ты, мать твою, типа грёбаный эксперт?» — рычит Долохов у неё в голове, и она задвигает его нынешнего на задний план только для того, чтобы обнаружить ту же агонию, те же слова, то же намерение — причинить вред, убить, покалечить… И ничего больше. _________________________________ Значит, всё-таки оно. _________________________________ — Блядь, этого просто не может быть! — говорит она, вырываясь из запутанных, извращённых мыслей Долохова. Затем отменяет действие обезболивающих чар и слушает, как он кричит от внезапного приступа боли, как будто это может хоть как-то утолить охватившую её пустоту, а затем изо всех сил стискивает зубы.