Встретимся на том же месте (Meet Me at the Checkpoint)

Больничное крыло. Вот что находится по ту сторону. — Чёрт, я такая грёбаная идиотка! —бормочет она, хватаясь за волосы. — Как же я сразу не догадалась. И меня ещё называют самой умной ведьмой моего поколения. — В сознании всего десять секунд, а уже напрашиваетесь на комплименты, Грейнджер? — спрашивает Снейп из другого конца комнаты. —Я идиотка, но не до такой степени, чтобы ожидать от вас хоть малейшего одобрения, — огрызается в ответ она. Её поведение несправедливо по отношению к этому, новому Снейпу, но она не может избавиться от раздражения, вызванного взаимодействиями с предыдущей версией. Это примерно так же, как когда Рон изменил ей в одном из её снов, а она потом не разговаривала с ним до самого обеда. Законченный идиотизм, вот что это такое. Как и то, что она позволила треклятой Комнате Смерти одурачить себя. Это всё просто… — Долбаная хренотень! — видимо, она произносит последнюю фразу вслух, потому что, когда она поворачивается и смотрит на Снейпа, то успевает заметить, как его глаза едва уловимо расширяются, прежде чем он вновь надевает свою бесстрастную маску. — Я принесу успокаивающую настойку. Очевидно, вы в ней очень нуждаетесь, — отвечает он и вихрем уносится прочь. Она, пользуясь случаем, откидывает больничную простыню и начинает изучать своё тело в поисках остаточных следов, которые могли бы дать ей ключ к разгадке. Проклятые шрамы мерцают, как обычно, а её тело находится в том же подвешенном промежуточном состоянии, от которого у неё начинает раскалываться голова, стоит ей только посмотреться в зеркало. Никаких новых признаков, указывающих на то, что она прошла через завесу. Её разочарованию нет предела. Кажется, она возлагала слишком большие надежды на эту вылазку - она отправилась в Министерство со множеством вопросов, но ничего нового не услышала и не узнала. — Да пошёл этот грёбаный Отдел тайн к херам, — рычит она. — И впрямь, туда ему и дорога, —говорит Снейп, внезапно материализуясь у её кровати. Рядом с ней появляются два пузырька — знакомое целебное зелье и успокаивающая настойка, о которой упоминал профессор. Гермиона пристально смотрит на оба флакона, и затем решает, что после такого ужасного начала в этой временной шкале ей, вероятно, лучше подыграть и со всем согласиться. — Спасибо. За то, что спасли меня, — бормочет Гермиона и моментально чувствует эффект от выпитых зелий: её пробирает до самых костей, веки закрываются, и она снова погружается в сон. __________________________ Она вздрагивает во сне и тут же просыпается; сквозь высокие окна в больничную палату льётся лунный свет. __________________________ Блядь. __________________________ Который час? __________________________ Какой сегодня день? __________________________ — Мадам Помфри! — зовёт она. — О, ну наконец-то я слышу связную речь, — говорит Помфри, суетливо выглядывая из-за угла. — Профессор Снейп всегда варит зелья более сильнодействующие, чем те, что продаются в аптеках. Впрочем, не думаю, что он был в курсе, что я уже дала тебе одну порцию утром — возможно, именно поэтому ты так долго спала. Холодный ужас просачивается Гермионе под кожу. — Как долго я была без сознания? — Ну, если считать с момента твоего первого пробуждения, то пару дней. — Что? — Прости, дорогая. Я пыталась разбудить тебя днём, чтобы восстановить твой суточный ритм, но ты ведь так много пережила. Отдых был тебе необходим. — Где Снейп? — спрашивает Гермиона, чувствуя, как в ушах гулко стучит сердце. — Профессору Снейпу пришлось уехать до конца недели, но он вернётся, как только сможет. — Нет... Клятва— — Мне нужно немедленно с ним поговорить, — говорит Гермиона, сбрасывая простыню и с трудом поднимаясь на ноги. — Это неразумно, ты ведь понимаешь, что у него могут быть важные дела за пределами школы, — успокаивающим голосом говорит мадам Помфри. — Его вообще не должно было быть здесь этим летом, но после того, что случилось, он настоял на своём присутствии, чтобы помочь в приготовлении целебных зелий для тебя— — Точно! Целебные зелья! — восклицает Гермиона, чувствуя, как озаряется энтузиазмом её лицо. — Вы ведь можете послать ему Патронуса? И передать, что мне нужны зелья? Мадам Помфри скрещивает руки на груди. — Перед уходом он убедился, что ты полностью ими обеспечена. А теперь будь добра вернуться в постель и оставаться там, пока тебе не будет позволено вставать. — Конечно, — вежливо соглашается Гермиона, снова забираясь под простыню. __________________________ Пять минут спустя она прокрадывается мимо Помфри и выскальзывает в коридор, её босые ноги ощущают холод каменного пола, а сердце с трудом поспевает за движениями. — Экспекто Патронум, — бормочет она, поднимая палочку дрожащей рукой. Если ей удастся каким-то образом связаться со Снейпом до того, как он даст клятву, возможно, у неё сохранится шанс спасти эту временную линию. Но ничего не происходит. — Экспекто Патронум! — повторяет она, пытаясь сосредоточиться на счастливом воспоминании, а не на постоянно усиливающемся головокружении, из-за которого всё расплывается перед глазами. Дерьмо. Возможно, Помфри была права. — Акцио целебное зелье, — бормочет она, её качает из стороны в сторону. Стеклянный флакон пролетает в воздухе и разбивается о каменный пол, а мгновение спустя Гермиона следует за ним. __________________________ Она снова приходит в себя в больничном крыле. На мгновение она цепляется за надежду, что в очередной раз умерла там, в коридоре, пусть даже только ради того, чтобы на этот раз все сделать правильно … — Поздравляю. Вы обеспечили себе дополнительные три дня постельного режима, Грейнджер, — с усмешкой произносит Снейп, стоя в изножье её кровати. …но после этих слов понимает, что она ещё в большей заднице, чем в начале. — Мадам Помфри сказала, что вы спрашивали обо мне, — продолжает он. — Да, спрашивала, но, полагаю, теперь уже слишком поздно, — говорит она со вздохом. — Вы ведь уже дали Нерушимый обет Нарциссе, не так ли? Лицо Снейпа становится мертвенно-бледным, но выражение его не меняется. Сердце Гермионы замирает в груди, когда она понимает, что, скорее всего, права. — Чёрт! Всей временной линии пиздец. — Прошу прощения? — Нам пиздец, — повторяет Гермиона, чётко выговаривая слова. — Я выпила вашу успокаивающую настойку — и это полностью на моей совести, особенно учитывая, насколько эффективны все зелья, что вы варите, — а потом вы покинули школу, чтобы дать этот идиотский Непреложный обет Нарциссе, и теперь Беллатриса никогда не заподозрит вас настолько, чтобы опустошить своё хранилище в Гринготтсе, — а я не смогу проникнуть туда снова – это была разовая акция — и... — Вам нужна ещё одна порция успокоительного, Грейнджер? Цирцея, сделайте уже грёбаный вдох. Гермиона подчиняется, с усилием втягивая воздух через нос. Снейп ждёт, пока она закончит. Затем садится на стул у её кровати и приказывает: — Теперь объясните всё подробно. __________________________ Как только Снейп оказывается в её голове, Гермиона изо всех сил пытается провести его через путаницу воспоминаний, но её отчаяние безжалостно акцентирует внимание на её ошибках, а раздражение заставляет подробно остановиться на их ссоре в предыдущей петле, что вызывает у неё ещё большее раздражение, так как она понимает, что могла бы всё это пропустить. Затем, когда она добирается до Отдела тайн и спускается по ступенькам к арке, даже несмотря на своё упорное сопротивление, на передний план выходит её чувство вины за уход. В целом, у неё получается очень посредственный обзор событий, и Гермиона ненавидит себя ещё больше, чувствуя, как Снейп покидает её мысли. Она откидывается на спинку кровати, не в силах встретиться с ним взглядом. — Во-первых, — начинает Снейп, и она буквально чувствует, что в этот момент должна сидеть за партой с пером в руке. — Я действительно дал клятву. Она открывает рот — — Во—вторых... — она закрывает рот — — Допустим, этой временной линии, как вы выразились, пиздец, — он скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула. — Ну и что с того? Вы же всё равно не думали, что именно в этой петле сможете решить все мировые проблемы. — Ну, конечно, я не... — И даже если бы вам это удалось, всё равно остаётся небольшой нюанс с вашей смертью. — Я всегда умираю— — Вот именно. И в конечном итоге возвращаетесь сюда. Даже если найдёте способ спасти всех и заодно избавиться от Тёмного Лорда, вам просто придётся сделать это снова. — Блядь! — Спасибо за такой лестный комментарий, — он встаёт, и его высокая фигура отбрасывает тень на ее кровать. — Давайте попробуем извлечь из этой временной линии максимум пользы, пусть даже зная, что это совершенно бесполезно. Я зайду завтра, и надеюсь услышать от вас хотя бы подобие вразумительных идей. __________________________ Вид его развевающейся мантии не должен вызывать у неё всей этой непостижимой смеси эмоций, но, когда дверь за ним закрывается, она чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы. Она обнимает себя и рыдает навзрыд. __________________________ — Насколько я понимаю, у нас есть несколько вариантов, — начинает Снейп, навещая её на следующий день. — Все они, как и следовало ожидать, в конечном итоге приведут к вашей благополучной и, надеюсь, безболезненной кончине. — Для чего мне нужно сделать зубную капсулу с ядом как можно скорее, — вставляет свои пять копеек Гермиона, гордясь тем, как спокойно звучит её голос. Снейп хмурится. — Полагаю, вам известно о моих личных запасах яда василиска. И поскольку вам пока ещё запрещено вставать с постели, я возьму эту обязанность на себя. У неё внутри всё переворачивается. Как будто у него этих обязанностей и так не предостаточно. — Как только мы с этим разберёмся, — продолжает Снейп, — наши варианты следующие: мы можем возобновить работу над ядом замедленного действия для Нагини, заняться изучением вопроса удаления крестража из Поттера, продолжить попытки снять проклятие Долохова или же направить усилия на выяснения вопроса, почему Пожиратели смерти регулярно оказываются в школе намного раньше времени. Слушая, как Снейп глубоким, властным тоном перечисляет всё это, Гермиона внезапно начинает чувствовать себя очень маленькой, глупой и никчёмной. — А ещё мы могли бы использовать эту временную шкалу как своего рода контрольный эксперимент, — добавляет он, — чётко придерживаться событий первой петли и собирать результаты наблюдений. — Ни в коем случае. Во время первого возвращения из-за меня погибли Кэти Белл и Рон, ну и я сама, естественно. — Ну хорошо, — идёт на уступки он. — В таком случае мы могли бы рассмотреть вариант с усовершенствованной формой контроля. — С чего предпочитаете начать? — спрашивает Гермиона. У неё не укладывается в голове, как вообще можно начинать составлять длинный список невыполнимых задач, когда постоянно осознаёшь приближение своего конца? Если кто и знает, так это Снейп. Какое-то мгновение он выглядит озадаченным, но затем отвечает: — Я предпочитаю начать с того, что приведет к наибольшему прогрессу в будущих петлях. Но поскольку я не переживал события предыдущих, я пока не знаю, что именно следует выбрать. — Я тоже не знаю, — признаётся Гермиона. Но Снейп ведь просил её выдать что-нибудь вразумительное. Поэтому она делает ещё один вдох и продолжает. — Во-первых, каждый раз, когда я пытаюсь исследовать проклятие Долохова, я будто натыкаюсь на невидимую стену. Во-вторых, я боюсь рассказывать обо всём Гарри, потому что, зная его, могу предположить, что он совершит какой-нибудь необдуманный поступок и испортит всё ещё больше. В-третьих, вам уже удавалось отравить Нагини, так что я сомневаюсь, что это потребует от вас больших усилий — если угодно, можете считать это чем-то вроде параллельного проекта — так что остаётся только... — Выяснить причину преждевременного проникновения Пожирателей. Хорошо, — говорит Снейп. — Но я всё же думаю, что было бы крайне разумно попытаться как можно точнее повторить первую хронологию событий, поскольку в ней вторжение Пожирателей в замок произошло позже, чем в других петлях. Разумеется, мы можем сделать исключения для Белл и Уизли, а также для вашей опрометчивой клятвы Дамблдору. Гермиона кивает, не испытывая особого восторга от перспективы пережить шотландскую зиму, но он прав. Если им нужно выяснить, что послужило причиной, ускорившей вторжение Пожирателей, они должны попытаться максимально отсрочить это событие. Она моргает, обнаружив, что Снейп уже стоит у двери и собирается уходить. — Подождите — Он ждёт. И даже не хмурится, но видеть усталое, смирившееся выражение его лица ещё хуже. — Просто... — начинает Гермиона, комкая простынь в руках. — Просто я беспокоюсь, что что-то может случиться, если мы отсрочим появление Пожирателей в замке. Не знаю, что-то типа кармического обмена, — говорит она, преодолевая смущение. — В тот единственный раз, когда они проникли в школу после нового года, погибли люди. — А вы всё ещё надеетесь всех спасти? — спрашивает Снейп, сверкая тёмными глазами. Гермиона не может понять, осуждает он её, или удивляется её наивности, а может что-то ещё, но она твёрдо стоит на своём желании избежать ещё большего количества крови на своих руках. — До каких пор я могу позволять другим страдать и умирать только потому, что потом могу всё это стереть из их реальности? Разве это порядочно? Этично? Разумно? — Только вы можете ответить на эти вопросы. — А что бы сделали вы? Будь вы на моём месте? Снейп пристально на неё смотрит, и долгое время ей кажется, что он не собирается отвечать. Затем он проводит рукой по лицу и говорит с необычайной искренностью: — Я бы… Я бы провел хотя бы одну временную петлю, свалив в закат куда-нибудь в тёплое место, обгорел бы до хрустящей корочки, заснув пьяным на пляже, а проснувшись и поняв, каким идиотом был, взял бы себя в руки и продолжил тянуть лямку, — он, кажется, спохватывается и прочищает горло. — В любом случае, я бы точно не стал посещать занятия по Трансфигурации. Гермиона чувствует, что краснеет. — Тогда может мне тоже просто свалить? — И куда же? Правда в том, что она не знает. И в том, что она не хочет никуда валить, потому что боится, что ей никогда не захочется возвращаться. — На пляж, — говорит она без всякого энтузиазма. — Вы крадёте мои аморальные фантазии, Грейнджер. — Я много чего украла за время своих скитаний во времени. У вас нет особых привилегий. — Идёт война, — тихо говорит он. — Ни у кого их нет. __________________________ Некоторое время спустя Снейп приносит ей всё необходимое для создания слепка и, как только капсула готова, добавляет в неё яд и при помощи заклинания закрепляет на коренном зубе. Он не прикасается к ней. Она не удивлена. Этот Снейп определенно не питает к ней никаких положительных чувств. Да и откуда им взяться после того, как она капитально облажалась, потеряв самообладание до такой степени, что ей потребовалось успокоительное, когда она очнулась в больничном крыле. Она не заслуживает ни его доверия, ни его времени. Но она всё равно жаждет и того, и другого. __________________________ Возможно, это и к лучшему, что Гермиона до сих пор избегала посещать лабораторию в этой временной шкале, пусть даже только из соображений чёткого соблюдения событий, но часть её всё равно стремится туда всеми фибрами души, даже несмотря на то, что она знает, что единственное, что её там ждет, — это очередной провал. Она задаётся вопросом, сколько времени проводил там все эти годы Снейп, бывал ли он там ещё будучи студентом, с какими проблемами сталкивался и как их решал. И именно благодаря ей ему придётся отказаться от своей лаборатории на этот раз. __________________________ В следующий раз, когда профессор навещает её в больничном крыле, она извиняется за лабораторию, но вместо прощения Снейп протягивает ей блокнот с рекомендациями по зельям замедленного действия. Странная нежность переполняет её изнутри, и, не сумев вовремя остановить себя, она берёт его за запястье. — Знаете, в этот раз вы тоже могли бы... — начинает она, внезапно сильно занервничав. — Вы могли бы просто... забыть обо всём этом. Забыть о войне, о своём шпионстве, о своём преподавании — просто— Снейп смотрит на неё в упор, без всяких эмоций, выражение его лица абсолютно нейтрально. — Просто забыть обо всём на время, всего на несколько месяцев, и помочь мне? — спрашивает она, в конце её голос срывается. Она видит, что он этого хочет. Она уже поняла, что обычно он закрывается сильнее всего именно тогда, когда боится проявить эмоции. — Нет. Она кивает, пытаясь сморгнуть щиплющее ощущение в глазах, а он делает шаг назад и выходит из палаты. __________________________ Она почти не видится с ним до конца своего пребывания в больничном крыле, но он приносит ей всё ту же целебную мазь, как в её воспоминаниях, и она заставляет себя обратить внимание на то, насколько бледнее стал её шрам. Уже не в первый раз у неё возникает импульсивное желание прикусить зубную капсулу и дать им лучший шанс, но, помня, как Снейп отреагировал на это в прошлой временной линии, когда она направилась в Отдел тайн, у неё не хватает духа совершить такой эгоистичный поступок. Нет уж. Облажалась она или нет, но на это раз она будет держаться за жизнь до конца. Следуя плану. Если не за себя, то за того Снейпа, который собирается провести ближайшие несколько месяцев в ожидании конца своего осознанного бытия. __________________________ В день выписки Снейп встречает её со знакомым контейнером целебных зелий и как ни в чём не бывало, как будто она никогда и не умоляла его бросить всё и отправиться с ней в фантастическую исследовательскую авантюру, говорит: — Вы должны приложить все возможные и невозможные усилия и вспомнить, что происходило в первой временной петле, и прожить все события снова, максимально близко к оригиналу. Обращайте внимание на всякие мелочи и всё записывайте. Найдёте меня в начале семестра. — Я ни за что на свете не пропущу внеурочные консультации, — говорит она. Уголок его рта дёргается. Она просовывает руки в разорванные рукава своей мантии — той самой, что была на ней в первый раз в Отделе тайн, — и на время пристраивает контейнер на бедре— __________________________ Что-то со звоном ударяется об него. __________________________ Что-то, что лежит у неё в кармане. __________________________ Она отбрасывает контейнер на больничную койку, засовывает руку в карман и— — Ой! Подушечка её большого пальца натыкается на что-то острое, и она в шоке отдергивает руку. Она заклинанием убирает выступившую капельку крови и залечивает рану, затем осторожно достаёт предмет из кармана с помощью волшебной палочки. Действительно, ой. __________________________ Разбитый маховик времени поблескивает на свету, когда она дрожащей в руке палочкой опускает его на ладонь. __________________________ — Где вы, чёрт возьми, его взяли? — спрашивает Снейп, делая шаг вперед и хватая её за запястье в ту самую секунду, как узнаёт лежащий перед ним предмет. — В Отделе тайн. Но он там был только во время последней временной петли... — Это невозможно. Он вернулся с вами? — Но как? — недоуменно спрашивает она. Их лица находятся в нескольких сантиметрах друг от друга, напряжённо всматриваясь в треснувшее стекло и зазубренный погнутый металл, на поверхности которого виднеется бледное пятнышко её крови. — Я надеялся, что вы знаете, зачем отправляетесь на этот треклятый поиск приключений, — его тон мягче, чем она ожидала. Прикосновение его руки к её запястью тоже. — Я надеялась на внезапное озарение, — отвечает она. Их взгляды встречаются, и он её отпускает. У неё такое чувство, что она держит на ладони крошечную вселенную. — Что нам теперь делать? — бормочет она, её голос звучит жалобно и тихо. Снейп недоверчиво усмехается. — Я надеялся, что это вы тоже знаете. — Мы это выясним, — говорит Гермиона более уверенным тоном. — С тех пор как всё это началось, мы только и делаем, что выясняем всевозможные невозможные вещи. — Вероятно, это будет выяснять уже другая версия меня, — вносит поправку Снейп. — Оказывается, очень приятно, когда есть возможность отложить решение проблемы в долгий ящик и снять с себя всякую ответственность. Я удивлён, что версия меня из прошлой петли была так зла на вас за то, что вы так рано со всем управились. Гермиона прищуривает глаза. — Кажется, шуток про смерть было и так предостаточно, вы так легко не отделаетесь. — Вы тоже, Грейнджер. Воцаряется тишина, но вовсе не спокойная, а наоборот, слишком неистовая и тревожная. Затем Снейп отворачивается и начинает мерять шагами комнату. — Я продолжаю придерживаться мнения, что мы должны попытаться сохранить последовательность остальных событий в этой временной шкале. С маховиком времени или без, нам нужно выяснить причину несвоевременного проникновения Пожирателей и придумать, что делать с заданием Драко убить Дамблдора. Мы понятия не имеем, насколько наличие этого предмета изменит ситуацию… К тому же, будет легче отклониться от курса, если маховик нам всё же что-то даст, чем пытаться восстановить последовательность событий, если мы пойдём вразрез с ними сейчас... — он продолжает расхаживать взад-вперёд и смотрит на Гермиону, ожидая ответа. Но она может думать только об одном: — Знаете, в прошлый раз, когда я сказала, что мне нужно вновь попасть в Министерство, а у вас были сомнения... — Это был не я — Гермиона отмахивается от его возражений и продолжает: — Я оказалась права. — Вы ведь не собираетесь всерьёз… — Снейп прикладывает руку к виску, — я безмерно рад, что именно эту важнейшую деталь ваш мозг вынес из всего этого грандиозного сдвига в устройстве пространства-времени. — Ну и что с того? Ведь я же была права, — немного раздраженно говорит Гермиона. — Поздравляю, — без всякого выражения отвечает он, но в его голосе нет злобы. Она протягивает к нему руку, прежде чем успевает остановить себя. — В ближайшие пару недель у вас будет больше возможности в этом разобраться, чем у меня. Тем более, зная себя, могу предположить, что в «Норе» меня обязательно с ним застукают. Возьмите. В знак моего доверия. __________________________ Ощущение его нежных пальцев запечатлевается на поверхности её ладони новым воспоминанием. __________________________ Когда Молли Уизли обнимает её во дворе школы, Гермиона пытается вызвать в памяти все свои воспоминания чтобы во второй раз прочувствовать то же самое. Кого ещё она обнимала? Рона? Он делает шаг вперёд и осторожно кладёт руку ей на плечо. Она ныряет под неё, чтобы обнять друга — потому что она этого хочет, потому что он этого заслуживает, и, наверное, она сведёт себя с ума, пытаясь делать всё в точности, как раньше. __________________________ — Прости, что заставила вас волноваться, папа. — В этом нет ни капли твоей вины, мы ведь знали, на что шли… — Обещаю пользоваться зубной нитью чаще, чтобы хоть как-то это компенсировать. __________________________ Вернувшись в «Нору», Гермиона заставляет себя посмотреть в драчливый телескоп, чтобы соблюсти хронологию событий. Выдержать довольно слабый, но резкий удар в глаз оказывается на удивление сложно – несмотря на то, как легко она всё это время шла навстречу своей смерти. — Порезаться бумагой было бы ещё хуже, — бормочет она себе под нос, откладывая зловредный предмет в сторону. — Или наступить на один из этих магловских пластиковых кубиков, — добавляет Флёр, подходя к ней и открывая бутылку вина. — Кажется, мне понадобится кое-что покрепче вина, чтобы прийти в себя после такого, — говорит Гермиона. — Кажется, мне понадобится кое-что покрепче вина, чтобы оправиться после посещения «Норы». Что это за «Лягушка в пруду», которую мы будем есть на ужин? Само название просто —просто — отвратительно! — Это блюдо называется «Жаба в норе». Что не намного лучше, — признаёт Гермиона. — Я сразу подумала, что Тонкс так грустит именно из-за ужасной еды. — Кажется, у тебя получится поднять ей настроение гораздо лучше, чем у Молли, — говорит Гермиона, внимательно изучая выражение лица Флёр. На щеках девушки появляется лёгкий румянец, и она отвечает: — Я давно хотела начать общаться с ней побольше. Как ты думаешь, она любит «крок-мадам»? — Уверена, в твоём исполнении они ей очень понравятся. — Если планируешь завтра приготовить свой французский завтрак, тебе нужно срочно наведаться в курятник, — вклинивается в их разговор Молли, входя на кухню. __________________________ Воодушевлённая этим незначительным новым откровением от Флёр, Гермиона засыпает, обдумывая всевозможные идеи о том, как продолжить заниматься сводничеством в последующих петлях. Утром она едва не сшибает Гарри с ног, набросившись на него с объятиями, а в последующие несколько дней довольствуется тем, что максимально точно повторяет всё, что может вспомнить из своей поездки к Уизли в первой временной линии. __________________________ Её сердце продолжает учащённо биться каждый раз, когда она думает о Хогвартсе. О сломанном маховике времени, который каким-то образом вернулся вместе с ней. __________________________ О Снейпе. __________________________ К тому времени, как она садится в поезд, у неё накапливается четыре отдельных свитка пергамента с нацарапанными датами и зачёркнутыми словами, содержащими её попытки разобрать по полочкам то, что произошло во время её первого возвращения в прошлое. Она с некоторым раздражением осознаёт, что у неё снова будут занятия по Арифмантике, и что ей действительно придётся к ним готовиться, поскольку в предыдущие разы она их пропускала и уже практически всё забыла. В спальне для девочек она благосклонно выслушивает советы Парвати и Лаванды по поводу укрощения своих волос, разрешает Живоглоту беспрепятственно удрать и исследовать замок, а сама откидывается на родную подушку. Попытка строго соблюдать прежний ход событий кажется ей совершенно бесполезной — она уже внесла так много едва заметных изменений, и это не говоря о том, что каким-то образом умудрилась пронести в эту реальность маховик времени, — но у неё раскалывается голова, когда она пытается понять, какое же из её незначительных изменений может быть главной причиной раннего вторжения Пожирателей в школу. Она спит очень беспокойно и просыпается, чтобы встретиться лицом к лицу с неуклонно приближающимся началом семестра. __________________________ Дверь в кабинет Защиты со стуком захлопывается, и Гермиона чувствует, что сердце едва не выпрыгивает у неё из груди. — Тёмные искусства многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны, — начинает Снейп, размашистым шагом входя в комнату. — Бороться с ними – всё равно… — он замолкает, на мгновение отыскивая взглядом Гермиону, прежде чем продолжить. — Иногда бороться с ними – бесполезное занятие. Эта борьба может заставить человека усомниться как в собственном здравомыслии, так и в собственном успехе из-за постоянной череды неудач, — в классе воцаряется тишина, а Снейп скрещивает руки на груди. — Разделитесь на пары. Пришло время научиться извлекать максимум пользы из этих неудач. __________________________ Она намеренно терпит фиаско на уроке Зелий и впервые не испытывает мук зависти, когда Гарри выигрывает «Феликс Фелицис». __________________________ — Внеурочная консультация начнётся только через четыре минуты, Грейнджер, и я намерен провести эти четыре минуты, без вашего мельтешения взад-вперёд по коридору. Нечто очень похожее на ликование приподнимает уголки рта Гермионы вверх, когда она замирает, неловко задрав ногу в воздухе. — Я бы могла сказать, что не знала, что вы слышите мои шаги, но... — она замолкает, всё ещё улыбаясь про себя, и продолжая идти по коридору, затем разворачивается и шагает назад. Когда она возвращается, Снейп заклинанием открывает дверь своего кабинета, и она садится в кресло перед его столом. — Что вы успели узнать про маховик времени? — спрашивает она, наклоняясь вперед. Ей было так трудно отвлечь свой беспокойный ум от этой темы, что она даже взялась за утомительное переписывание своего плана занятий в Хогвартсе. Но теперь… — Он сломан, — безучастно отвечает Снейп. — И починить его невозможно. Категоричность его слов ложится ей на плечи тяжёлым грузом. Тёмные круги под глазами и сальные, растрёпанные волосы придают ему такой вид, будто он не спал всю ночь, просто чтобы в очередной раз убедиться в правдивости своего утверждения. — Ладно, — говорит Гермиона, позволяя боли разочарования слегка утихнуть. Затем, изобразив полуулыбку, добавляет: — Хорошо, что я и без его помощи могу возвращаться в прошлое. Снейп просто смотрит на неё сверху вниз. — И всё? — Что всё? — Никаких расспросов о том, как именно я пришёл к такому выводу, никаких требований отдать всю папку с моими записями... — Я вам доверяю, — просто говорит Гермиона. Снейп скрещивает руки на груди. Он всё ещё не верит в это. Он может поверить в то, что она из будущего, или в её утверждение, что вся его вселенная схлопнется в ту самую секунду, когда она покончит с собой, но принять её доверие к нему? Это то, с чем он борется в каждой временной линии. — Расскажите мне очень подробно, шаг за шагом, о том, что произошло в первой петле, — требует он, резко меняя тему. Она совсем не против такого поворота. Она достаёт свои записи и пододвигает их через стол к нему, внезапно почувствовав себя совсем ребёнком. Как будто она снова та студентка, сдающая исправленный вариант эссе, чтобы получить больше баллов — они не часто касались этого вопроса, но её успеваемость на его занятиях стала достаточной лишь для того, чтобы не вызывать подозрений, она потеряла всякое пристрастие к написанию своих знаменитых длиннющих сочинений. Но сейчас… Сейчас у неё такое ощущение, будто она умудрилась совершить какую-то катастрофическую ошибку в суждениях – и она понятия не имеет, какую. Снейп изучает приблизительно изложенную ею хронологию событий без комментариев, лишь его тёмные глаза бегают по строчкам. Говорит ли ему о чём-то тот факт, что она подвергла цензуре все свои неуважительные комментарии о Дамблдоре? И что она смогла точно определить даты и время посещения всех внеурочных консультаций Снейпа в прошлом? Некоторое время спустя он поднимает глаза от пергамента. — Спасибо. Следующим шагом должно стать составление подобных хронологий для других временных петель, чтобы мы смогли выявить и собрать воедино общие черты и различия. Ведение статистики. Конечно. И как она не подумала об этом раньше? Хранение всё возрастающего объема информации в собственном мозгу было для неё единственным надежным способом пронести эту информацию с собой через время, но также это значительно усложняло её анализ. Возможно, ей не стоило отказываться от занятий по Арифмантике, и она бы сама это поняла. — С этого и начну, — говорит она, поднимаясь. — Грейнджер, — окликает её Снейп, поднимая взгляд. Он кладёт маховик времени на стол, и она снова прячет его в карман. — Кто-нибудь видел вас в этой временной шкале? Такой, какая вы есть на самом деле? Она замирает, оглядывает себя, особо отмечая значительно удлинившиеся кончики волос (когда она в последний раз стриглась?), и отвечает: — Только вы. __________________________ — Поздравляю с получением места вратаря! — говорит она Рону, когда возвращается в общую гостиную. — Откуда ты знаешь? — спрашивает он с широкой улыбкой на лице. — Она ведь всё знает, — говорит Гарри, а Гермиона отвечает: — Просто угадала. __________________________ Она выжидает время до первого похода в Хогсмид, прячась в укромных уголках библиотеки, чтобы записать события предыдущих временных линий. (И тайно исследовать маховик времени и изучить всё, что сможет найти о Непреложных обетах. На всякий случай.) Но, как и в случае с проклятием Долохова, чтение не приносит особой пользы. Непреложные обеты снимаются только смертью, а маховики времени невозможно починить. Само их создание влечёт за собой сложный процесс взаимодействия множества измерений со строго определённым количеством песка времени, — требуются годы изучения, чтобы хотя бы начать это понимать, не говоря уже о том, чтобы всё это переварить. Природа песка времени очень непостоянна, его свойства меняются всякий раз, когда кто-то пытается им манипулировать. Даже если Гермиона каким-то образом научится это делать, министерство ни в коем случае не позволит этим заниматься, учитывая нынешнее положение вещей. Сломанные маховики нельзя починить, так как самой их природой заложено так, что если они однажды вышли из строя, то будут существовать в любой временной линии только в сломанном виде. И, глядя на покореженный металл и треснувшие песочные часы маховика в своём кармане Гермиона понимает, что, скорее всего, именно поэтому Министерство особо не заботилось об охране фрагментов этих артефактов в Комнате времени. И, наверное, именно поэтому маховик времени может существовать здесь, в этой временной петле; он останется сломанным навсегда. Починить его было бы равносильно созданию парадокса. __________________________ Как будто ей нужны ещё какие-то парадоксы. __________________________ В конце концов, приходит время собраться с духом и, наперекор леденящему ветру, отправиться в Хогсмид, всё ещё прокручивая в голове информацию, которую она только что узнала. Она перехватывает проклятое ожерелье в «Трёх метлах», к чёрту хронологию, потому что она больше не собирается молча смотреть, как Кэти Белл умирает. А забрав медальон у Наземникуса Флетчера, она содрогается при одной мысли о том, что соблюдение той же самой последовательности событий должно привести к ещё одной клятве Дамблдору. В самый первый раз она принесла медальон директору, и он хранил его, не собираясь уничтожать. Тогда же она рассказала обо всём Рону. Однако, если судить по слишком преждевременному вторжению в одной из последующих временных линий, когда она тоже рассказала обо всём Рону, это событие не должно иметь прямого отношения к Пожирателям смерти. Поэтому на этот раз она сохранит свою тайну при себе — нет необходимости снова обременять друга этими знаниями, особенно когда нет надежды на то, что эту временную линию можно хоть как-то исправить. Она мысленно молится, чтобы ни одно из совершённых ею действий не было связано с Пожирателями смерти, и возвращается в замок. __________________________ — Вот, — говорит она, бросая медальон и ожерелье на стол Дамблдора. — Я не собираюсь отвечать ни на какие вопросы, но вполне очевидно, что это тёмные артефакты, которые необходимо уничтожить. Она надеется, что этой информации достаточно, но не настолько, чтобы он понял, что она знает, что медальон – это крестраж. Принеся его вместе с ожерельем, она надеется отвлечь внимание Дамблдора, в то же время повторяя свои предыдущие действия настолько тщательно, насколько возможно. Дамблдор надолго замолкает, уставившись на принесённые предметы, затем выдаёт свою спокойную, расчётливую улыбку и говорит: — Спасибо, Гермиона. Я этим займусь. Гермиона пребывает в нерешительности, пытаясь вспомнить, что она отвечала ему раньше. — Мы можем попросить Гарри снова открыть Тайную комнату, чтобы забрать клыки Василиска и с их помощью уничтожить артефакты. Не могу поверить, что никто не позаботился о том, чтобы распорядиться ими должным образом — яд василиска ведь очень ценный… — Можем. Гермиона переминается с ноги на ногу. Тогда, в первой временной петле, она в этот момент упомянула о диадеме, а Дамблдор просил её не торопиться с её уничтожением, затем вручил Рону Делюминатор и заставил её дать клятву— Она вздрагивает, вспоминая, как шок от осознания давящих на неё обязательств буквально вгрызался ей в нервы. Нет. Пожалуй, пока хватит. Если нет, она просто сделает перезагрузку и запустить петлю сначала. Она кивает сама себе и покидает кабинет Дамблдора, прекрасно зная, что он сохранит медальон в целости, и утешаясь лишь тем, что ей не нужно подчиняться его воле снова. __________________________ — Как вы думаете, наши беседы здесь как-то влияют на конечный результат? — спрашивает Гермиона, усаживаясь на стул перед столом Снейпа. — Потенциальным катализатором изменений может стать что угодно, но я бы предположил, что на конечный итог оказывают влияние скорее решения, которые мы здесь принимаем, чем сами разговоры, — отвечает он. Затем он бросает взгляд на её записи, встаёт и при помощи заклинания открывает дверь в свои покои. — На всякий случай, — сухо произносит он, разжигая огонь и освобождая место, чтобы они могли сесть около камина. Гермиона следует за ним и садится на своё обычное место, невольно улыбаясь. — Посиделки у камина – значимый этап для отсрочки вторжения Пожирателей. Снейп одаривает её тяжёлым взглядом. — Вы это обнаружили, сопоставляя последовательности событий в остальных временных линиях? Гермиона достаёт свои записи и передаёт ему. Если бы всё было так просто. Она наблюдает, как он записывает даты в свой блокнот с разграфлёнными страницами, шелест пергамента сопровождается потрескиванием огня в камине. На этот раз он такой организованный и педантичный; даже близко не похож на свою бесшабашную версию из предыдущей петли. Между делом она делится с ним фактами о Маховике времени, добытыми в библиотеке, и он их подтверждает. Починить прибор невозможно. Она знает это — знала с тех самых пор, как ей об этом сказал Снейп, — а, возможно, даже с самого начала, когда обнаружила маховик в Отделе тайн, — но это знание все равно кажется ей каким-то неполным. — А что, если вернуться и попытаться найти его снова? — спрашивает она, проводя пальцем по потертому шву на боковине кресла. — У вас ничего не получится, — отвечает Снейп. — Сейчас он существует только в одном месте и в одно время. Количество песка времени нельзя удвоить, он не существует — и не может существовать — за пределами нормально функционирующего маховика. Это во многом аналогично ситуации с вами: есть только одна версия Гермионы Грейнджер, а не две, как было, когда вы воспользовались маховиком времени на третьем курсе. Что ж, всё предельно ясно: они с маховиком – два сломанных, бесполезных феномена во вселенной, пребывающей в полной и окончательной заднице. __________________________ Приближается зима, и Гермиона, кажется, уже в тысячный раз прилежно сдаёт экзамены. На время каникул в стенах школы остаётся всего несколько учеников, и она прекрасно знает, что Малфой, скорее всего, большую часть времени будет проводить в Выручай-комнате, пытаясь починить исчезательный шкаф. Как ему удавалось так быстро починить его раньше? И как он вообще смог починить такой многомерный шкаф, в то время как она только и может, что носить сломанный маховик времени с собой, да ещё и время от времени умудряться уколоться об его искорёженные части, которые починить не в состоянии? Она занимает выжидательную позицию, прячась за знакомым гобеленом и наблюдая, как Крэбб и Гойл, благодаря оборотному зелью превратившиеся во второкурсниц, играют во взрывающиеся карты. Наконец появляется Малфой, и они уходят. В тот первый раз он почти сразу вернулся, желая попробовать что-то ещё, и они обменялись любезностями. Но на этот раз она успевает проскользнуть внутрь Выручай-комнаты как раз перед тем, как слизеринцы показываются из-за угла. __________________________ Диадема всё также наполняет Гермиону странной смесью страха и открывшихся перед ней возможностей, когда она чарами призывает её и быстро засовывает в свою сумку. Едва сделав это, она уже снова испытывает искушение достать её, ей любопытно, сможет ли диадема помочь ей разобраться с маховиком времени, озарить её — хотя бы на мгновение, — каким бы то ни было знанием, просто чтобы она поняла...— Она набрасывает откидной клапан на сумку, закрывая её ещё надёжнее. __________________________ На этот раз сопротивляться диадеме становится труднее. Гермиона не уверена, происходит ли это потому, что она уже надевала её раньше, или потому, что теперь у неё гораздо больше вопросов, чем было в начале, но весь следующий день, пока она ждёт возвращения Дамблдора, проклятая вещица ни на минуту не даёт покоя её мыслям: подстёгивает их, заставляет лихорадочно работать и беспорядочно носиться по всей голове. Ей очень хочется пойти к Снейпу, поговорить с ним, узнать, есть ли у него какие-нибудь идеи на этот счёт, но она не может определиться, связано ли и это её желание с диадемой – а вдруг вещица просто преследует любознательных людей и пойдя сейчас к профессору, Гермиона создаст ему ещё больше проблем. Когда, наконец, возвращается Дамблдор, Гермиона следует за ним по винтовой лестнице и кладёт диадему на его стол, как и в первый раз. — Как вы думаете, чем лучше воспользоваться — клыками или мечом? — спрашивает она, пытаясь слово в слово повторить вопрос, который уже задавала раньше. Как и тогда, он долго молчит, прежде чем всё-тки ответить. — Я думаю, — говорит он, — лучше предоставить это мне, Гермиона. — Конечно, — отвечает она, не в силах сдержать сарказм в голосе. Она отступает к двери, ожидая момента, когда он протянет руку к диадеме и поднесёт её к свету. — Остановитесь! — кричит она. Диадема со звоном падает обратно на стол. Дамблдор в ужасе отшатывается от неё. Гермиона вроде бы совсем не должна удивляться его поведению, но, тем не менее, она буквально кипит от злости. — А медальон? — спрашивает она, прищурившись. Должно быть, легилименция помогает ему в полной мере ощутить всю силу её гнева, когда она смотрит ему прямо в глаза, потому что, не говоря ни слова, он заклинанием открывает потайной ящик и достаёт крестраж. Вид этих двух предметов вместе, мерцающих на свету среди жужжащих приборов его кабинета, вызывает у неё новый приступ гнева. — Вот почему у нас ничего путного не получается! Гермиона подходит к шкафу, где, как она знает, директор хранит меч Гриффиндора. — Казалось бы, — она рывком открывает дверцу, — вы уже должны были выяснить, — она выхватывает меч, — что нельзя оставаться с крестражами наедине! — она поворачивается к столу и поднимает меч над головой. — И всё же, каждый раз, вы — упорно — продолжаете — испытывать — пределы — тёмной — магии! — заканчивает она, и её слова сопровождаются многократными ударами по диадеме и медальону. Какое-то время искорёженные обломки визжат, шипят и дымятся, пока воздух, наконец, не успокаивается. Дамблдор смотрит на неё во все глаза и разинув рот. Она тычет концом меча в маленькую вазочку, стоящую на углу его стола. — И если вы ничем не будете накрывать свои лимонные конфеты, в них заведутся муравьи, — выплёвывает она. А затем стремительно вылетает из кабинета. __________________________ Всё ещё держа в руке меч, она врывается в кабинет Снейпа — пожалуй, чересчур энергично, судя по тому, как он вздрагивает от звука удара тяжелой двери о стену. Не дожидаясь, пока стихнет эхо, она требовательно заявляет: — Может, вы уже приступите к делу? — Боюсь, мне нужно больше конкретики, — Снейп смотрит на нее без всякого удовольствия. — Я про выполнение условий Непреложного обета, — это похоже на игру с огнем. И она смело чиркает спичкой. — Убийство Дамблдора, — уточняет она. Снейп невербально накладывает Муффлиато и сжимает переносицу. — Очень смешно, Грейнджер. — Клянусь, лишь одно подмигивание отделяет его от того, чтобы он сам стал следующим Тёмным Лордом, — говорит она, падая в кресло перед его столом. — И это говорит женщина, ворвавшаяся в мой кабинет с гигантским мечом и призывающая к убийству. — Очень смешно, Снейп. Повисает напряженная тишина, затем он моргает и говорит: — Полагаю, у вас была реальная причина для этого визита? — О, э-э, да, — говорит Гермиона, выпрямляясь. — Я уничтожила медальон и диадему и, как вы заметили, забрала меч Гриффиндора. По моим подсчетам, это произошло примерно через 15 минут после того, как я проделала всё это в первой петле. Снейп хмыкает и тянется за блокнотом, чтобы записать полученную от неё информацию. — Правда, в тот раз я к вам после этого не приходила, — признаётся она, прищуривая глаза в попытке вспомнить. — Но я решила, что держать вас в курсе событий важнее соблюдения их хронологии, особенно с приближением каникул. Снейп записывает своим колючим почерком ещё одну строчку в блокноте, а затем говорит: — Я рад, что вы пришли. Лицо Гермионы расплывается в неожиданной улыбке. — Но пока ещё не настолько, чтобы прикончить Дамблдора, — добавляет он, ставя перо на подставку. — Может, мне всё же стоит оставить это здесь, на случай если вы передумаете? — спрашивает она, поднимая меч. — Искусительница! — Зануда! Снейп наклоняет голову, и в его глазах появляются морщинки. — Идите, наслаждайтесь своим псевдо-бессмертием, Грейнджер, пока у вас есть немного времени в запасе. У меня смутное подозрение, что Рождество мы всё же переживем. __________________________ Весь день накануне Рождества Гермиона меряет шагами свою комнату, общую гостиную, коридоры, в общем, всё, что возможно мерять. Она чувствует себя потерянной и неприкаянной без лаборатории, а её разум слишком растревожен, чтобы сосредоточиться на дальнейших исследованиях. Часы бьют полночь. Затем час. А в замке всё так же тихо и спокойно. __________________________ Снейп был прав. Это начинает её раздражать. И очаровывает одновременно. __________________________ Когда Гермиона наконец встаёт с кровати поздним рождественским утром, она одна, но впервые — а если её расчеты верны, это первое её Рождество за последние два года — она не чувствует себя одинокой. Она открывает подарки и съедает неприлично много шоколадных лягушек, а Живоглот в это время мнёт лапками её колени. Затем она принимает бесконечную вереницу фруктовых пирогов с патокой от Добби, пока не наступает время пира в Большом зале. Придя туда, она болтает с младшекурсниками, некоторые из которых впервые празднуют Рождество вдали от дома, и даже поднимает бокал за Дамблдора, когда тот начинает петь рождественские гимны. Всё это время Снейп молча наблюдает за происходящим с другого конца стола, но на этот раз он хотя бы выглядит отдохнувшим. Насколько же всё отличается от того, что было в прошлый раз. Она понимает, что должна ценить эти моменты — даже несмотря на своё неверие в то, что они доживут до утра, — и она знает, что именно благодаря Снейпу у неё вообще есть возможность насладиться праздником в этом году. Частичка её скорбит по тому факту, что она так и не решилась сделать ему подарок, однако, учитывая происходящее между ними сейчас, она совсем не хочет нарушать то хрупкое равновесие, которого им удалось достичь. Когда десерт убран, она встаёт из-за стола и размышляет, не задержаться ли ей у буфета — интересно, стоит ли перед таким же выбором Снейп — и, о, нет, неужели она только что посмотрела на него и встретилась с ним взглядом?.. Он встает и следует за ней в атриум. — Вы были правы, — признаёт она. В конце концов, сегодня Рождество, и она чувствует себя необыкновенно великодушной. — Есть предположения, откуда я это узнал? — выражение его лица не меняется, лишь глаза мерцают в свете свечей. — Пока нет, но я уверена, что вы разгадали формулу по Арифмантике. Он уклончиво хмыкает. — Просто мне в голову пришла одна идея. Возможно, завтра я смогу объяснить всё в Выручай-комнате; если верить вашему прежнему распорядку, вы часто будете там бывать до конца каникул. В животе Гермионы скручивается нервное предвкушение от перспективы посетить комнату со Снейпом — от перспективы узнать, какие же действия напрямую связаны с предстоящим вторжением Пожирателей. — Тогда до завтра. Снейп начинает удаляться по коридору, но затем оборачивается и говорит: — Думаю, вас разочарует новость о том, что в глинтвейне директора не было яда. Гермиона чувствует, как её губы медленно расплываются в улыбке. — Впереди Новый год, его ведь никто не отменял, — парирует она. — Не питайте особых надежд, Грейнджер, — говорит он и уходит по коридору. Слишком поздно. Её надежды уже воспарили слишком высоко. __________________________ В День подарков Гермиона просыпается рано. Она наносит на волосы средства Парвати, попутно удивляясь, почему она вдруг так сильно заботится о своей внешности. Когда она добирается до Выручай-комнаты, дверь оказывается заперта, и на мгновение её охватывает паника от мысли, не слишком ли долго она возилась со своими волосами. Но тут дверь открывается, и за ней она видит Снейпа. Она заходит внутрь и замирает, когда видит открывшуюся сцену. Импровизированной лаборатории со всеми её жгутами, иглами и неисправной центрифугой нет и в помине, а вместо неё – комната с высоким потолком, стенами, обшитыми деревянными панелями, и роскошным персидским ковром. С одной стороны стоит письменный стол с листами пергамента, выложенными в гигантскую таблицу. С другой стороны, у противоположной стены – огонь, ревущий в камине, а перед ним большой обеденный стол, накрытый неприлично роскошным завтраком и украшенный… что? — неужели это...? — Добби настоял на свечах и цветах, — ворчит Снейп, направляясь к письменному столу. Гермиона накладывает себе на тарелку клубнику и крошечные пирожные, а затем присоединяется к нему, чтобы окунуться в данные о различных временных линиях, которые он разложил в виде таблицы. — Здесь всё, что мы смогли собрать на данный момент, — говорит он, проводя палочкой по поверхности, из-за чего слова и даты начинают дрожать и вибрировать, словно готовясь оторваться от пергамента. — Вот что происходит, когда я запускаю заклинание установления соответствия любого из этих действий, — он взмахивает палочкой, и несколько ячеек начинают светиться темно-кобальтовым цветом, — с проникновением Пожирателей в замок. Ячейки сдвигаются и перемешиваются в непонятный беспорядок. — А вот, — он осторожно прижимает кончик палочки к пергаменту, — что происходит, когда я сужаю поиск до определенного временного диапазона. Гермиона с благоговением наблюдает, как даты возвращаются к исходному положению, и на этот раз в каждой временной шкале светится только по одной ячейке. 22 декабря (14 октября) (19 октября) 19 октября 19 Октября 22 декабря Каждая из этих дат наступала чуть менее, чем за два месяца до проникновения – в те временные линии, когда она вообще успела прожить так долго. Про себя она отмечает, что даты в скобках, скорее всего, соответствовали дням её импульсивных набегов на Гринготтс и поместье Малфоев, когда она умирала раньше, чем Пожиратели могли бы оказаться в замке. — Что произошло в каждую из этих дат? — Вам должно быть виднее, Грейнджер, — говорит Снейп, необычайно пристально глядя ей в глаза. — Девятнадцатого — первый поход в Хогсмид, — начинает она, лихорадочно соображая, какое именно событие нужно вспомнить. Хогсмид, пронизывающий ветер и пробирающий до костей мокрый снег, Кэти Белл и ожерелье, крестражи, встреча с Дамблдором — всё это сплетается воедино в паутину неопределенности. — Да скажите уже, в конце концов! — не выдерживает она, кладя руки на стол и наклоняясь вперёд. — Может, я лучше покажу? Прежде чем что-то утверждать, мне нужно укрепиться в своих предположениях самому, увериться во всём полностью, — говорит Снейп в ответ. Он, слегка колеблясь, показывает на свой висок, как будто пока даже сам не верит, что это оправданно, как будто это навязывание чужой воли или переход границ дозволенного. Гермиона давно утратила всякое представление о личных границах. — Показывайте, — говорит она, встречаясь с ним взглядом. — Легилименс! __________________________ В тот же миг она снова оказывается в коридорах Хогвартса, переключаясь с одной сцены на другую, словно Снейп листает каталог в её голове. Вот она направляется в кабинет Дамблдора. Вот она крушит мечом всё вокруг. Вот она снова стоит у подножия винтовой лестницы, закатывает глаза и бормочет: — Сахарные перья. — Здесь, — произносит Снейп в её мыслях, делая паузу сразу после того, как она рассказывает одной из его предыдущих версий, что ей пришлось стереть память Драко Малфою. — Нет, раньше, — говорит он и перенаправляет её на событие, произошедшее всего несколькими минутами ранее, когда она столкнулась с Драко, Крэббом и Гойлом в коридоре. — Всё стало проще простого — клянусь, что-то случилось. Как будто проскочила какая-то искра, и я внезапно понял, как всё починить, — говорит Драко. — Какая искра? — спрашивает Гермиона, останавливаясь посреди коридора. Она вновь испытывает чувство разочарования из-за того, что на него так внезапно снизошло озарение, благодаря которому шкаф стало легче чинить. — Не твоё собачье дело, — отвечает Драко в её голове, и Гермиона борется с желанием вернуться к ещё более раннему воспоминанию, когда она врезала по его наглой физиономии на третьем курсе. — Если ты имеешь ввиду исчезательный шкаф, то его починка должна была продлиться почти до марта. С чем связан такой внезапный прогресс? Что изменилось? Почему ты вдруг стал таким способным и умелым? Снейп позволяет отголоску этих слов всего на мгновение повиснуть в воздухе, затем снова принимается перебирать её мысли в поисках очередных воспоминаний о Драко, пока не оказывается в другой временной линии — — Похоже, нечто, разрушившее шкаф, парадоксальным образом облегчило мне задачу по его починке. Я просто... Клянусь, это сама комната сделала, — шепчет Драко Крэббу и Гойлу, склонившись над столом в библиотеке. Нечто, разрушившее шкаф — ох… Гермиона сама отвечает на свой вопрос, вспоминая, как схватила диадему, подплывшую к ней по воздуху, а затем послала взрывное заклятие в исчезательный шкаф, выходя из Выручай-комнаты в той временной петле. Но вовсе не взрывное заклятие облегчило задачу Малфою — __________________________ А удаление диадемы. __________________________ — О боги, вы гений! — восклицает она, случайно роняя на пол тарелку с завтраком, которая разбивается вдребезги. Снейп выпрямляется, на его щеках заметен лёгкий румянец. — Я лишь сопоставил все данные, чтобы посмотреть, какие выводы можно сделать… — Разумеется, причина была в диадеме — сколько раз она превращала в кашу все мои мысли, просто находясь рядом? И, разумеется, вычислил это Снейп — сколько же её проблем он решил вот так, одним махом, с первой попытки? — Удаление диадемы из Выручай-комнаты действительно кажется наиболее вероятной причиной успеха Малфоя, — говорит он, одергивая рукава. — Она мешает решению поставленных задач и почти постоянно отвлекает внимание. Именно непрерывное нахождение на расстоянии вытянутой руки от неё, вероятно, сводило на нет все усилия Драко. Голова Гермионы всё ещё идёт кругом, и она смеётся, вцепившись в свои волосы. — Это же просто потрясающе! Теперь мы знаем, что, если оставить крестраж на месте как можно дольше, это отсрочит появление Пожирателей в замке, — у неё перехватывает дыхание. — Хоть я и не курю, но сейчас определённо чувствую потребность в сигарете или в чём-то подобном. Снейп одаривает её свирепым взглядом. — Ну а что такого? Я ведь всё равно снова умру. — От рака лёгких? — Ха, хоть что-то новенькое. — Я несказанно рад, что вы столь открыты для получения нового опыта, — сухо говорит он, засовывая руку в карман. Вместо пачки сигарет, появления которой она ждёт со смешанным чувством страха и надежды, он достаёт крошечный флакон. Внутри него – темно-фиолетовая жидкость, которая на свету отливает зеленым. — Раз уж вам всё равно нужно как можно дольше занимать Выручай-комнату, чтобы сдержать прогресс Малфоя, предлагаю поработать над воссозданием этого вещества во благо последующих временных линий. — Это... — она вглядывается внимательнее, внутри флакона вихрями кружатся мельчайшие пузырьки. — Ядовитый агент глубокого внедрения для Нагини? — Микросферы замедленного действия, — поправляет он. — Вам определённо нравятся шпионские романы. Гермиона проводит языком по зубной капсуле и улыбается. Снейп с трудом отрывает взгляд от её рта. __________________________ Оставшаяся часть каникул пролетает слишком быстро, но Гермионе всё же удаётся освоить общую формулу яда замедленного действия для Нагини. Выясняется, что для создания образца Снейп использовал последнюю дозу из своих личных запасов яда василиска, поэтому Гермиона тратит большую часть своего времени на то, чтобы придумать, как увеличить его количество в будущем. Выручай-комната немного меняется, обеспечивая ей возможность варить зелья и заниматься исследованиями, но стол с большой таблицей остаётся на месте. Поначалу её присутствие поднимает Гермионе настроение, но когда она возвращается к изучению дат и цифр на ней, то замечает последнюю запись в самом конце списка, которая мерцает, словно в насмешку: 22 декабря День, когда она уничтожила диадему в этой временной линии. __________________________ Занятия возобновляются, в который уже раз, и страх, который всё время маячил на периферии сознания Гермионы, начинает всё больше давить на неё по мере того, как январь подходит к концу. Февраль. Пожиратели заявятся в замок в феврале. Она отбирает конфеты с приворотным зельем у Дина Томаса в общей гостиной, одалживает Луне Лавгуд пару зимних ботинок и взъерошивает и без того растрёпанные волосы Гарри каждый раз, когда он возвращается со встреч с Дамблдором. Несмотря на все эти занятия, ход времени всё равно ощущается для неё как наказание. Она жаждет хотя бы на мгновение получить возможность обменяться мыслями и предположениями с Луной, прислониться к надежному плечу Рона, который в это время будет уверять её, что она во всём разберётся, посидеть со Снейпом у камина в его покоях и позволить огню вселить в неё надежду, что все кусочки пазла чудесным образом встанут на свои места. Она не особо сблизилась с этим Снейпом — не так, как раньше, — но каким-то образом, переживая эту временную линию с максимальным соблюдением хронологии прошлых событий, она видит все отличия и изменения, касающиеся его, словно в свете прожекторов. Разве она когда-нибудь уделяла столько времени тому, чтобы наблюдать за ним? Чтобы заметить, как чётко и выверенно каждое его действие, каким бы бесполезным оно ни было? Вот он, снимает очки на уроке Защиты. Вот он на завтраке в Большом зале, осунувшийся и изможденный, не спеша пьёт свой кофе. Вот он сидит за своим столом, рядом с ним стопка проверенных эссе, и Гермиона внезапно чувствует потребность хоть как-то его утешить, потому что какой смысл вообще проверять эссе, когда вся твоя реальность вот-вот сгинет в тартарары? __________________________ Однако ей нечего предложить. __________________________ Почти в полночь, двадцать шестого февраля, защита замка уступает натиску Пожирателей смерти. Когда это происходит, она прямиком направляется в кабинет Снейпа. __________________________ — Клятва... мы должны добраться до кабинета Дамблдора, — выпаливает она, едва не столкнувшись с ним в коридоре подземелий. Какая-то безумная часть её готова вмешаться и, если придётся, убить Дамблдора самой, просто чтобы выиграть ещё немного времени — — Грейнджер, вам нужно снова всё перезагрузить, — говорит Снейп глубоким и спокойным голосом. — Маховик времени у вас с собой? — Да, — отвечает она, вытаскивая его из кармана и показывая ему, — но, может быть, мы сможем выиграть немного времени и подумать... — Подумать о возможности того, что Драко станет убийцей? Подумать о тех смертях, которые могут произойти? Нет. Всё кончено, Гермиона. Так было с самого начала. Вы это знали, — тон его голоса становится мягким. Она действительно знала это. И знает сейчас. Но— Это просто несправедливо. Он нужен ей — ей просто необходимо провести больше времени с этой его версией. — Вы прошли через всё это со мной — догадались о стольких важных вещах — а теперь… Просто исчезнете... Его тело непроизвольно вздрагивает, словно от удара током. Она сочувственно морщится, осознавая, какое ужасное ощущение вызывает у него данный им обет. Когда приступ проходит, и его глаза находят её, что-то сжимается у Гермионы в груди, словно Снейп переступает какую-то невидимую черту. Инстинкт берет верх, и она делает шаг вперёд, чтобы обнять его. — Мне жаль, — говорит она, прижимаясь лицом к его шее, вдыхая его запах, крепко сжимая маховик времени в ладони и совершенно не обращая внимания на то, как он впивается ей в кожу. — Не стоит, — его слова теряются где-то в её волосах, а руки неуверенно ложатся ей на поясницу. От этого нежного прикосновения у неё по спине пробегает дрожь. — Я не хочу оставлять вас, — шепчет она, невольно задевая губами жёсткую щетину на его подбородке, когда отстраняется. Он вздрагивает, стоя рядом с ней, на его лице отображаются муки страданий. Кажется, это не из-за клятвы, но она не уверена, из-за чего же тогда, пока не чувствует, как его рука скользит вверх по её спине и зарывается в волосы. — Грейнджер... — он замолкает и делает рваный вдох. Гермиона замирает, боясь пошевелиться, её сердце бешено и отчаянно бьётся в груди. — Скажите мне остановиться, и я остановлюсь, — бормочет он хриплым голосом. У Гермионы есть лишь мгновение, чтобы хотя бы начать надеяться, что эти его слова действительно означают то, чего она жаждет больше всего на свете, прежде чем её тело принимается действовать само по себе, поднимая лицо выше, выше, выше...— Его губы приникают к её губам, сухим, потрескавшимся, отчаянным, и больше всего на свете ей хочется взять его с собой. Она льнёт к нему, отвечая на поцелуй, проводя языком по его нижней губе, выгибая спину, чтобы прижаться грудью к его худосочному телу. От его прерывистого дыхания в ответ на её действия у неё внутри проходит волна тепла. Он отстраняется, закрыв глаза. Его ресницы кажутся мягкими, как пёрышко, и она жалеет, что не успела провести по ним кончиком пальца. — Делайте то, что должны, Грейнджер, — говорит он, его губы всё ещё приоткрыты. Его тело прошибает ещё один сильный спазм, и, по-прежнему цепляясь за него, Гермиона сквозь рыдания пытается разгрызть капсулу.