Встретимся на том же месте (Meet Me at the Checkpoint)

— Блядь, он всё-таки это сделал, — говорит Гермиона с коротким лающим смешком, расправляя на коленях грубую ткань больничной простыни. — В смысле, — она прочищает горло, — привет, я проснулась. — С возвращением, Грейнджер, — сухо произносит Снейп, поворачиваясь к ней, и на мгновение она впадает в ступор от мысли, что он каким-то образом обо всём знает. — Очередная порция целебного зелья для вас готова. — Спасибо, — она стряхивает с себя разочарование от того, что могла поверить в реальность этой глупой прихоти. Как бы она хотела каждый раз брать его с собой… Но нет. Боги. Меньше всего ей нужно, чтобы он страдал от того же проклятия, что и она: из раза в раз переживал проверку одних и тех же эссе, посещал одни и те же собрания Пожирателей, наблюдал за тем, как разворачивается война и всё так же не мог этому помешать. — Мне нужно вам кое-что показать, — говорит Гермиона. Она выпивает зелье и возвращает пустой флакон, касаясь его пальцев своими, как будто этот мимолетный телесный контакт может передать всё, что она хочет сказать. Затем она поворачивает предплечье таким образом, чтобы шрам переливался на свету. — Профессор, для начала посмотрите на мою руку. Пожалуйста, — добавляет она, когда он прищуривает глаза. — А потом загляните в мой разум. ________________________________ На этот раз краткое изложение событий с помощью легилименции выходит у неё гораздо лучше. Ей удаётся скрыть почти всё ненужное, кроме унизительной катастрофы в поместье Малфоев, когда он каким-то образом успевает выцепить их разговор о спрятанном виски Люциуса и её идею пригласить его выпить — идею, которой она даже не позволила полностью оформиться в тот момент… И ладно, кое-что ещё: он видел, как она покупала ему рождественский подарок и… Так, стоп. Временная петля. Крестражи. Убийство. Вернёмся к этому. Она не может удержаться от того, чтобы ещё раз не вспомнить выражение лица Снейпа в самой последней временной линии, прямо перед её смертью. Это воспоминание колет сильнее, чем она ожидала, вызывает где-то в глубине сердца ноющую боль, которую она очень хотела бы унять с помощью целебных зелий. Нынешний Снейп, которого она добровольно запустила в свои мысли, совершенно не обращает на это внимания. ________________________________ — Вот это нихера себе. — Можно и так сказать, — соглашается Гермиона, скрещивая руки на груди и пытаясь отдышаться. — И, кстати, вы, вероятно, будете повторять это каждый раз, когда мы будем проделывать этот фокус. — От этого вовсе не легче, Грейнджер. — Простите. — Охренеть, — снова выругивается Снейп, прижимая ладонь к виску. — Сколько раз вы... — Шесть. Кажется. — О, вам кажется. — Плюс-минус. — Мне нужно подумать, — говорит он, резко разворачивается и молниеносно покидает палату. ________________________________ Что ж, могло быть и лучше. ________________________________ Два часа спустя Снейп возвращается и протягивает ей знакомую баночку с целебной мазью. — Теперь она выглядит по-другому? — спрашивает Гермиона, вытягивая перед ним руку. Он не прикасается к ней — не берёт её руку в свою и не обводит буквы нежным пальцем, — но он наклоняется, чтобы рассмотреть шрам поближе, и завихрения воздуха, возникшие от движения его тела, всё равно вызывают мурашки на её коже. — Определённо лучше, чем в ваших воспоминаниях, — бормочет он. Его лицо когда-нибудь было так близко к её коже? — Наверняка это благодаря мази. Я думаю, ваша магия неподвластна времени. Его щеки вспыхивают, и он отходит к полкам с целебными зельями. ________________________________ (Что с ней, чёрт возьми, не так? «Я думаю, ваша магия неподвластна времени». Она, блядь, точно уверена, что ей не шестнадцать лет? Снова. Боги. Твою ж мать… Она не может допустить, чтобы этот момент вошёл в историю. Пора готовить план своей следующей смерти.) ________________________________ — Как бы там ни было, — от волнения в её голосе появляется нехарактерная писклявость, — как видите, мы успешно справились с большинством крестражей — точнее, со всеми, кроме Гарри, с которым нам тоже нужно будет рано или поздно разобраться. А ещё нам нужно что-то делать со временем, которого всегда не хватает. Снейп кивает, всё еще стоя к ней спиной. — И придумать, как снять проклятие Долохова, — добавляет Гермиона. — Я пыталась, но это всё равно что биться головой о стену. — И вы уже ознакомились с «Проклятиями на клеточном уровне» ... — Да. — И с другими доступными источниками в ближайшей университетской библиотеке... — ...и исследовала родственные виды ягод, и потратила все свои много лет копившиеся в Гринготтсе сбережения на ингредиенты для зелий, и обратилась за помощью к вам… Но я понимаю, что вы не можете просто так всё бросить, чтобы решать мои проблемы за меня. Снейп резко оборачивается, хмурясь. — Разве я уже предлагал все эти варианты? Он выглядит так, как будто пытается найти подтверждение этому в недавно полученном отчёте, состоящем из её воспоминаний. — Э-э-э, да. В предыдущих петлях. — Понятно, — он сжимает челюсти. Наверное, сейчас не самое подходящее время упоминать о том, что он не только предлагал эти варианты, но также делился с ней и личной информацией. Должно быть, ему неприятно, что он не знает всего, что произошло, в той же мере, что знает она. Гермиона уже настолько долго пребывает в этом постоянном состоянии избытка знаний, когда ей известно слишком много о происходящем вокруг, что почти забыла, как сильно ненавидит это чувство сама — когда ты не в курсе чего-то, что нужно знать, когда ты остаёшься не у дел или в неведении какой-то великой тайны, которая скрывается у тебя под носом. Маленькие крупицы прошлого Снейпа заставляют её испытать это чувство вновь: они кажутся ей ключами к разгадке неочевидной истины, которую она жаждет раскрыть. Но вряд ли стоит заморачиваться по этому поводу сейчас. — Возможно, в этой временной линии нам стоит сосредоточить внимание и силы на чём-то другом. На чём-то, до чего у меня пока не дошли руки. Когда мне нужно было умереть в прошлый раз, у меня едва… получилось. Мысль о том, что ей в очередной раз придётся беспомощно наблюдать за тем, как обстоятельства вновь не оставят Снейпу выбора и вынудят убить Дамблдора, является достаточной мотивацией. — Что именно вы предлагаете, Грейнджер? — Может быть, вы поможете мне придумать более эффективный способ покончить с собой, если такая необходимость возникнет? Снейп кривит рот, и на мгновение ей кажется, что он откажется, но в конце концов он выдавливает из себя печальную улыбку и просто говорит: — Хорошо. ________________________________ — Но не сейчас. Вы так легко не отвертитесь от исследования проклятия Долохова, — добавляет он, прежде чем уйти прочь. ________________________________ На протяжении всего оставшегося времени своего пребывания в больничном крыле она читает о самых эффективных методах проведения клинического анализа крови, приводит в порядок мантию, разодранную в Отделе тайн, мажет шрам мазью Снейпа и мечтает, чтобы он навещал её почаще. ________________________________ Когда Уизли встречают её у ворот Хогвартса, воссоединение с ними кажется ей горько-сладким. Она звонит родителям из Хогсмида и улыбается, слушая, как отец разглагольствует о долговечности зубных коронок. — Не забывай пользоваться зубной нитью, милая, — говорит он, когда разговор подходит к концу. — Я всегда об этом помню. ________________________________ Вернувшись в «Нору», Гермиона затаскивает Флёр с вином в руках в свою комнату и запирает дверь. — Надеюсь, Молли нас не найдет, — говорит она, протягивая Флёр бокал. — Она в курсе всего, что происходит в этом доме, — отвечает Флер, делая глоток. — И я уверена, что она знает, что случилось с образцами тканей для платьев моих подружек невесты. — Наверняка они просто... — Гермиона осекается. «Затерялись», конечно, будет очевидной ложью. — Это не имеет значения. Сегодня она готова сорвать нам свадьбу, а завтра спрашивает о внуках. На лице Гермионы появляется выражения сочувствия. Она сама пока не особо задумывалась о перспективе иметь детей, а из-за постигшего её проклятия теперь совершенно не уверена, что вообще сможет иметь их в будущем. Интересно, а она бы этого хотела, если бы могла? — Мне всего двадцать, — продолжает Флёр. — Хотя Молли всегда говорит, что Поттерам было по двадцать, когда у них родился Гарри... — Она ведь понимает, насколько глупо было бы пойти по их стопам. Э—э-э, прости. Кажется, получилось довольно мрачно, — говорит Гермиона, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Флёр смеётся и говорит: — Мне нравится мрачный юмор. В коридоре раздаются шаги Молли, и они обе замолкают, сжимая в руках бокалы с вином и не двигаясь, пока она не проходит мимо. — Иногда я думаю о ней. О Лили, — шепчет Флёр, оглядываясь на дверь, чтобы убедиться, что Молли не собирается возвращаться. — Это глупо, я ведь не знала её лично. Но вот представь себе: она вся такая юная и напуганная, выходит замуж сразу после окончания школы, хотя, возможно, её родители хотели, чтобы она... — Флёр замолкает. — Гарри никогда не рассказывал о своих бабушке и дедушке, — тихо говорит Гермиона. — Может быть, они не играли важной роли в её жизни. А может, и играли.… Может быть, когда она была маленькой, они говорили ей, что она может быть кем захочет. А потом она вышла замуж и спряталась за семью замками в доме другой семьи. Об этом я тоже иногда думаю. Как и о всех тех людях, которые умерли прежде, чем смогли по-настоящему стать самими собой. Лили… Лили, конечно, стала матерью. Но теперь это всё, кем она когда-либо была. И неужели это так эгоистично с моей стороны, что я не хочу того же самого? Вино тяжелым грузом оседает в желудке Гермионы. — Ты не эгоистка, Флёр. И ты не умрёшь. — Ужин почти готов! — кричит Молли, стоя у подножия лестницы. Флёр допивает свой бокал, встаёт и говорит: — Мы все умрём, Гермиона. Вопрос лишь в том, когда. ________________________________ Когда Гарри прибывает посреди ночи в Нору, у Гермионы в голове всё ещё крутится её разговор с Флёр и жужжит фоном вместе с остатками вина. Какой была Лили на самом деле? Действительно ли материнство было её единственной отличительной чертой, единственным показателем, характеризующим её как личность? Что произошло между ней и Снейпом? Он никогда не вдавался в подробности. — Почему ты не спишь? — шепчет Гарри, наткнувшись на подругу в коридоре. Несмотря на всю тяжесть знаний о пророчестве, у него добрая улыбка, и есть в ней что-то такое, что заставляет Гермиону задуматься и вызывает у неё угрызения совести. Она долго молчит, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу, прежде чем прошептать в ответ: — Тебе нужно немного отдохнуть. Я просто хотела кое о чем поговорить с Роном. ________________________________ Она вырывает Рона из объятий глубокого сна, вытаскивает его на крыльцо и под стрекотание сверчков рассказывает ему о временной петле. Снова. Затем она заставляет его поклясться (никаких Непреложных обетов — она больше никогда и ни с кого не потребует этой гадости), что он не расскажет об этом ни единой живой душе. И то, с какой готовностью и почти детской наивностью он соглашается, просто поражает её. — Пусть я прожила этот год уже шесть раз, но вы с Гарри по-прежнему мои лучшие друзья, — говорит она. На протяжении всех оставшихся летних каникул, в перерывах между получением результатов экзаменов СОВ и походами в Косой переулок за целебными ягодами, она позволяет Рону задавать интересующие его вопросы, старается как можно подробнее на них ответить и понимает, что ей легко — и безумно комфортно — делиться с ним информацией. Она лишь умалчивает обо всём, что связано со Снейпом. ________________________________ В поезде, направляющемся в Хогвартс, Гермиона и Рон саботируют выполнение своих обязанностей старост, вместо этого они уединяются в купе с Луной и обсуждают, что ещё ей известно. Возможно, было ошибкой рассказать им обо всём так рано, но у Гермионы (хотелось бы надеяться, скоро) появится действенный способ перезапускать временную петлю на случай, если всё снова пойдет под откос. Луна, к её чести, кажется совершенно спокойной и не выказывает никакой тревоги по поводу сложившейся ситуации. — Ещё раз на всякий случай уточняю, что ни при каких обстоятельствах нельзя ничего из этого рассказывать Дамблдору, — непреклонно говорит Гермиона. Рон хмурится, но затем кивает, как будто точно знает, что они уже пробовали этот вариант раньше, но потом всё равно спрашивает: — А почему нельзя? — Потому что он, кажется, уже успел причинить Гермионе вред, — отвечает Луна, широко раскрыв глаза. — Я ему тоже не доверяю. — Дамблдор никогда не стал бы... — начинает Рон, но тут же закрывает рот. — На самом деле, ещё как стал бы, — говорит Гермиона. Ей даже не нужно дослушивать до конца то, что мог бы предположить Рон; она точно знает, что Дамблдор пошёл бы на очень многое, чтобы положить конец войне. И, если подумать, возможно именно его незаметное вмешательство за кулисами основных действий непреднамеренно приводит к тому, что Пожиратели смерти каждый раз проникают в школу раньше времени. Она задумывается, анализируя все свои взаимодействия с директором в прошлых временных линиях — регулярные набеги на его кабинет, уничтожение крестражей мечом — и решает на этот раз ограничить свои контакты с ним ещё больше. Что означает… — Что-то мне подсказывает, что на этот раз нам необходимо раздобыть клыки Василиска как можно раньше. Найдите способ убедить Гарри открыть Тайную комнату, не рассказывая ему о моей ситуации. ________________________________ Тем же вечером, почти ночью, Гермиона прокрадывается в свою спальню с сумкой, полной клыков Василиска. Гарри, к счастью, не задал ни единого вопроса, когда его друзья попросили его открыть Тайную комнату, и остался с ними, чтобы убедиться, что они благополучно выбрались. — Это для дополнительного проекта, — только и пояснила ему Гермиона, что, теоретически, не было ложью. — И к кому же ты ходила в гости сегодня вечером? — хихикая, спрашивает Парвати. — Твои волосы в ещё большем беспорядке, чем обычно. Гермиона замирает и старается не содрогнуться от мысли о том, сколько пыли и копоти набилось в каждый колтун кудрявых волос у неё на голове, а также от понимания того, что Парвати, как пить дать, распустит о ней неправдоподобные слухи. — Хотела бы я, чтобы всё действительно было так увлекательно и интересно, — отвечает она. Затем подходит к Живоглоту, свернувшемуся калачиком на её кровати, и чешет его за ушами. — Не волнуйся, — говорит Лаванда с сочувственной улыбкой на лице. — С тобой это тоже случится. Я уверена. Гермиона неопределенно хмыкает, её мысли уносятся ко всем тем задачам, которые ей предстоит решить, прежде чем она сможет дать шанс хоть чему-то с ней случиться. ________________________________ Занятия возобновляются. Снова. И Гермиона послушно ходит по коридорам, таскает учебники из одного кабинета в другой и считает минуты до… ________________________________ — Вы всегда так вовремя приходите на внеурочные консультации? — Я знаю, как сильно вы ненавидите, когда я прихожу раньше времени, — говорит Гермиона, проскальзывая внутрь. Она улыбается, когда видит чистую поверхность его стола и пустую чайную чашку, расположившуюся на аккуратной стопке пергаментов. Её улыбка становится шире, когда он встаёт и встречает её в дверях. — Тогда не будем терять время? — спрашивает он, как будто совместные походы в лабораторию для него тоже уже стали давней привычкой, и Гермионе очень хочется, чтобы хоть какие-то воспоминания перемещались вместе с ним в каждую новую петлю. Пройдя по коридору бок о бок, они прислоняют руки к прохладному камню очень близко друг к другу, и Гермиону вновь пробирает дрожь, когда он в очередной раз добавляет её в защиту. Появляется дверной проем, и Гермиона нерешительно замирает на пороге, гадая, присоединится ли он к ней на этот раз, и что она должна сказать, чтобы он это сделал. Снейп, кажется, тоже колеблется, но потом скрещивает руки на груди и говорит, как и в прошлый раз: — Не смею больше вас задерживать. Гермиона входит в лабораторию одна. ________________________________ Не знала, как сказать об этом раньше, но… Кажется, вы хорошо разбираетесь в ядах. Есть мысли по поводу этого варианта? ________________________________ О, целый вагон мыслей. И маленькая тележка. ________________________________ Почему эта записка вызывает у неё вспышку жара где-то внизу живота? ________________________________ Хогвартс, как оказалось, изобилует ядами. Медовуха в кабинете Слизнорта, клыки василиска под кроватью Гермионы, просроченный викодин, конфискованный у семикурсников Слизерина… И это не считая личных запасов ингредиентов Снейпа. Наверное, если объединить их все, можно создать нечто весьма эффективное. Гермиона отправляется в подземелья, захватив с собой клыки василиска. — Я тут подумала, — с места в карьер начинает Гермиона, буквально врываясь в кабинет Снейпа, — у меня должен быть очень простой способ принять яд – на случай, если у меня отнимут палочку, или свяжут или ещё как-нибудь ограничат мои возможности. — Вы имеете в виду, как в случае с Беллатрисой... — начинает Снейп, выпрямляя спину и упираясь локтями в стол. — Всё в порядке. Я не допущу, чтобы это повторилось. И, кроме того, однажды вы уже убили её, так что, в некотором смысле, помогли мне снять вопрос мести с повестки дня. — Лишь однажды? А раньше такого не было? — Мм, возможно и было, но не так очевидно. Всё сливается воедино, когда законы времени перестают иметь значение. Снейп, кажется, вовсе не убежден. — И всё же, как так получилось, что я отравил половину обитателей Малфой-мэнора... — Кажется, я говорила только про Беллатрису и Нагини... — Но как? Как я это сделал? — Э-э-э… — Гермиона сглатывает. — Яд василиска для Нагини, и… — она перебирает в памяти малопонятные фразы Беллатрисы, брошенные той во время их последней встречи, — какое-то зелье для Беллатрисы. Она сказала, что вы сварили его для предателя крови, а затем модифицировали, чтобы убить её. От этой отравы у неё появились синяки и кровоподтёки по всему телу, а затем она расщепилась. — Вероятно, что-то с ядом гадюки, — бормочет Снейп себе под нос, прежде чем вздохнуть и расправить плечи. — Ладно, Грейнджер, — говорит он и встаёт. — Настала пора заняться приготовлением запрещённых зелий. Пойдёмте в лабораторию! ________________________________ — Это может пригодиться для противоядия, — говорит Снейп, разглядывая банки с ягодами, которые хранятся в сторонке. На этот раз на их приобретение истрачена лишь половина всех сбережений Гермионы, так как она надеется, что не будет тратить столько же времени на изучение проклятия Долохова, как раньше. — Как скажете, — отвечает Гермиона, — хотя суть как раз в том, что я не должна выжить. Снейп резко выдыхает через нос — наверное, это что-то вроде попытки скрыть смешок, — и они приступают к работе. ________________________________ У Гермионы получается извлекать яд василиска гораздо лучше, чем раньше, но её нервное напряжение достигает предела всякий раз, когда Снейп проверяет её успехи. Уже не в первый раз она думает о том, что её рука может случайно соскользнуть, и перезагрузка петли начнётся раньше времени. Тот факт, что она рассматривает смерть в результате несчастного случая просто как маленькое неудобство, заставляет её задуматься, не стала ли она слишком беспечной, слишком самонадеянной из-за постигшего её проклятия. Она вообще хочет это исправить? Она прогоняет эту мысль прочь. Конечно, хочет. Просто она хочет сделать это, когда настанет нужный момент. Снейп снова приближается к ней, её рука чувствует невесомое тепло. — Насколько концентрированным должен быть яд? — спрашивает он, добавляя несколько капель из разных флаконов в маленький кипящий котел. — Вы рассматриваете что-то типа таблеток, инъекций, или... — он замолкает, думая о других возможностях. — Максимально концентрированным. Вы читали шпионские романы? — спрашивает Гермиона, сокращая небольшое расстояние между ними и легонько касаясь его плеча. ________________________________ Конечно, это будет зубная капсула — её родители ведь дантисты. ________________________________ Снейп помогает ей сделать слепок с одного из задних коренных зубов с помощью пластичной массы, которую он готовит менее чем за двадцать минут. То, насколько хорошо он умеет импровизировать, раздражает и… впечатляет. Гермиона пытается полностью сосредоточиться именно на этой мысли, а не на том факте, что его пальцы сейчас в буквальном смысле у неё во рту. Затем Снейп готовит ещё один состав (на этот раз менее, чем за пятнадцать минут), имитирующий полимерный материал, используемый для изготовления коронок в магловской стоматологии. Он вынимает его из затвердевшей формы, а затем добавляет две капли темно-зеленой жидкости на внутреннюю поверхность, прежде чем запечатать. — Если укусить капсулу с достаточной силой, она раскрошится, — объясняет он, поднимая полученный образец вверх и рассматривая его на свету. Зелёный яд едва различим сквозь оболочку цвета кости, но она знает, что его количества будет более чем достаточно. — Естественно, это будет безболезненно, — добавляет он. Она кивает, понимая, что никогда не подвергала сомнению этот аспект; она была уверена, что он сделает капсулу максимально удобной в использовании и смертоносной одновременно. Она открывает рот и осторожно кладет капсулу на поверхность зуба, и Снейп при помощи заклинания закрепляет её в нужном месте, одной рукой придерживая челюсть девушки. Кожа под его пальцами горит, и, как только он убирает руку, Гермиона откашливается. — Должна ли я... ну вы понимаете, — она показывает на свой рот. — Нет, Грейнджер, я абсолютно не понимаю. И я даже не хочу думать о том, что вы предлагаете. — Вы не думаете, что мне стоит проверить, как это сработает? — Господи, Грейнджер, вы с ума сошли? Конечно, нет! Это ведь только на самый крайний случай, не говоря уже о том, что в капсуле содержится достаточно яда, чтобы убить четырнадцать гиппогрифов! Очень сомневаюсь, что нужно проверять его эффективность. Он точно убьет вас, а не излечит от какого-нибудь редкого недуга. — Вы правы. Что ж, думаю, в таком случае стоит отложить проверку до тех пор, пока Беллатриса снова меня не поймает. Снейп бледнеет. — Вам не стоит подвергать себя этому риску. Вы вовсе не обязаны. — Я рискну всем, чем необходимо, — говорит Гермиона. — Также, как и вы. Как бы я хотела, чтобы нам не пришлось этого делать, думает она, но вслух об этом не говорит. ________________________________ Во время первой вылазки в Хогсмид Гермиона, как всегда, добывает медальон и проклятое ожерелье, и, как всегда, заглядывает в Выручай-комнату за диадемой. Однако на этот раз она вместе с Роном и Луной тайком пробирается в заброшенный класс, чтобы уничтожить проклятые предметы с помощью клыков Василиска. По ощущениям так даже лучше. Без меча. Без Дамблдора. Но в команде единомышленников. ________________________________ — Ты теперь вроде как самая крутая задница в школе, — говорит ей Рон, когда они возвращаются в Гриффиндорскую башню. — Кажется, типа того, — говорит она и улыбается. ________________________________ Погода становится холоднее, и Гермиона кутается в одежду потеплее перед каждой тренировкой по квиддичу, намереваясь на этот раз в полной мере поддержать Гарри и Рона. Параллельно она продолжает свои жалкие потуги с исследованиями, подкрепляемые лишь визитами Снейпа в лабораторию, где он делится с ней последними новостями. — Я думаю, Беллатриса скоро отправится в Гринготтс. Я устрою так, чтобы домашние эльфы занялись уборкой восточного крыла, поскольку в прошлый раз это, кажется, сработало. — В прошлый раз это сработало просто отлично, — соглашается она. — Ваши идеи всегда хороши. Снейп хмурится и подходит к микроскопу, чтобы проверить её успехи. — Если я правильно понимаю, мы собираемся использовать один из клыков Василиска, чтобы уничтожить кубок, когда найдем его? — Да, — отвечает Гермиона. — В прошлый раз у нас был меч, но в этот раз я не ходила в кабинет Дамблдора и не хочу рисковать сейчас. — Правильно, — говорит Снейп, словно подтверждая что-то самому себе. — Я поработаю над снятием защитных заклятий с нужной нам комнаты. Дайте мне знать, в какой день нам лучше нанести визит в Малфой-мэнор. На её лице появляется робкая улыбка. Ей не следует так радоваться тому, что он всё ещё ей доверяет или тому, что он уже считает, что они – команда, и тем не менее, это очень воодушевляет. ________________________________ Вечером следующего дня Гермиона сталкивается с Луной, когда возвращается из библиотеки, где она вынужденно повторяла наиболее значимую информацию для предстоящих экзаменов. Она не может заставить себя полностью отказаться от них — что, если она проживет ещё несколько лет в текущей временной шкале и у неё будет шанс поступить в подмастерья, что в итоге поможет ей снять проклятие Долохова? Или может быть она просто не хочет скатываться в учёбе, потому что ей ужасно неловко на данном этапе потерпеть неудачу в чём бы то ни было? Луна, как обычно, босая, а в руках у неё охапка серебристой тафты. — Рон пригласил меня на новогоднюю вечеринку в «Нору», — объясняет она. Внезапное чувство вины пронзает Гермиону прямо в грудь. Луна может не дожить до Нового года — ни до вечеринки, ни до весны, ни до окончания войны, — и именно Гермиона станет той, кто разрушит это будущее, как только надкусит капсулу с ядом. Она проводила так много времени со Снейпом, что у неё даже не было возможности передохнуть и осмыслить, что никто кроме него и понятия не имеет, что вся их реальность в один момент неизбежно рухнет в пропасть, без всякого предупреждения. — Иногда строить планы само по себе весело, — говорит Луна, как будто почувствовав внутреннее смятение Гермионы. — Тебе нужна помощь? — спрашивает Гермиона, указывая на ткань. Луна сияет. — Мне раньше никто никогда не помогал в подобных вещах. Это было бы чудесно! Они направляются к башне Рэйвенкло, и на протяжении всего пути, пока они не доходят до высокой двери с блестящим бронзовым молотком в виде орла, Луна объясняет основную идею дизайна своего платья. — Что будет, если нарушить Непреложный обет? — раздаётся вопрос. — Ты умрешь, — просто говорит Гермиона, и дверь открывается. — Как ты думаешь, Непреложные обеты – это проклятия? — задумчиво спрашивает Луна, когда они заходят внутрь. — Да, — отвечает Гермиона, вспоминая острую боль, пронзающую нервы подобно ударам электрического тока, и постоянное ощущение тяжести в позвоночнике. Они направляются в спальню Луны, где Гермиона помогает ей соединить части платья в единое целое и скрепить их. Получившийся наряд напоминает Гермионе тот, который Луна надевала на рождественскую вечеринку Слизнорта много временных линий назад, и Гермиона задается вопросом, та же самая это ткань или нет, поскольку в этот раз Луна определенно на сборище слизней не пойдет. Размышлять о платье Луны проще, чем думать о вечеринке Слизнорта и о том, кто может пойти туда со Снейпом. — В других временных петлях, — начинает Луна, — ты когда-нибудь возвращалась? В Отдел тайн? — Нет, — отвечает Гермиона. — Не то чтобы мне не было любопытно. Просто у меня всегда столько других проблем, что я никогда по-настоящему не задумывалась о необходимости это сделать. — Я очень хотела бы вернуться туда и найти то, что мы должны были найти, — говорит Луна с печалью и тоской в голосе. — А что, по-твоему, мы должны были найти? — В том-то и дело, что, по-моему, я не должна была что-то найти тогда. Но, возможно, потом там появилось что-то, ради чего стоило вернуться. По-моему. А может, я просто тоже ударилась головой. — Луна, раньше ты рассказывала мне о Комнате Смерти и о том, как услышала из-за завесы голос своей мамы, который велел тебе искать Комнату Вселенной, — подсказывает Гермиона. — И я её послушала, — кивает Луна. — И она привела меня к Рону и Джинни, и я мельком уловила нечто, что находится за гранью понимания, — то, как вселенная соединяется сама с собой... — она замолкает, глядя в темноту ночи, а Гермиона вновь задумывается о её теории о стёганом одеяле. — Впрочем, неважно. Сейчас, наверное, уже слишком поздно, — говорит Луна гораздо более прагматично. — Может быть, ты возьмешь меня с собой в следующий раз, если решишь туда вернуться. Мой отец говорит, что спустя две недели после взлома – лучшее время, чтобы попытаться вломиться куда бы то ни было вновь. ________________________________ За обедом в Большом зале я заметил, что вы ели козинаки. Надеюсь, вы жевали другой стороной рта. ________________________________ (Он смотрел на неё в Большом зале?) ________________________________ (Он смотрел на её рот в Большом зале?) ________________________________ Я жива, несмотря ни на что, и на днях собираюсь потревожить ваш покой на внеурочной консультации. ________________________________ В следующий свой визит к Снейпу Гермиона набирается наглости и направляется к своему креслу у камина, а затем начинает: — Э-э-э... Правда ли, что лучшее время для повторного проникновения в здание – через две недели после первого? — Где, чёрт возьми, вы это услышали? — спрашивает он, убирая с дивана разбросанные книги и пергаменты. — От Луны Лавгуд. А она от отца. — И вы спрашиваете у меня подтверждения, потому что...? — Потому что вы... вы, э... «Вы всё знаете» не кажется правильным ответом, даже если именно этот факт и побудил её задать вопрос, однако вспоминать о его прошлом тоже плохая идея — — Полагаю, вам известно, что я родом из дерьмового фабричного городка. Но я не был мелким преступником. Гермиона прикусывает губу и кивает. — Конечно, нет... — А ещё — чисто гипотетически, конечно, — я не был бы таким идиотом, чтобы за такое количество времени пытаться проникнуть в одно и то же место дважды, — он вздыхает. — Ксенофилиус, вероятно, единственный, кто проверял эту теорию. И на самом деле это заняло у него от двух до четырех недель. — Я упускаю какую-то важную предысторию о нём? — удивляется Гермиона. — Я всегда знала, что он с причудами, но сколько же преступлений он совершил? Снейп отмахивается от её вопроса. — Лучше обсудим более важные преступные дела. Я думаю, Беллатриса уже спрятала кубок в комнате, которую вы показывали мне в своих воспоминаниях. ________________________________ Они встречаются в подземельях на рассвете, как и в прошлый раз, и всё тот же тусклый утренний свет и мороз приветствуют их, когда они выходят на территорию, прилегающую к замку. На этот раз, однако, Снейп не спрашивает ее о Надзоре, и она аппарирует к Малфой-мэнору первая. Мгновение спустя Снейп приземляется рядом с ней, и они направляются к секретному входу домовых эльфов. Сердце Гермионы бешено колотится в груди, и хотя она знает, что ей не следует нервничать — Беллатриса, как и в прошлый раз, во Франции, и они уже делали это раньше, без проблем и нюансов, — она всё равно чувствует, как дрожат её конечности, когда она забирается внутрь проклятого особняка. Снейп молча берёт инициативу в свои руки, и она задаётся вопросом, запомнил ли он из её воспоминаний, что Поместье защищено проклятиями от магглорожденных. Она благодарна, что он не упоминает об этом; благодарна, что ей не придётся объяснять это снова. На этот раз, когда они оба знают дорогу и Гермионе не нужно беспокоиться о том, что меч случайно опрокинет какой-нибудь бесценный экспонат, они быстрее добираются до восточного крыла. Однако проникновение в саму комнату занимает столько же времени, как и в прошлый раз, и когда они входят, Снейп, снова говорит: — Мне потребовались три попытки, чтобы снять все проклятия, — и указывает на серебряную шкатулку. — Может быть, вы научите меня? Тогда это не займет у нас так много времени в будущем, — резонно замечает Гермиона. Снейп поворачивается к ней, удивленно поднимая брови. — Какого хрена я не сделал этого в прошлый раз? — Я думаю, мы были немного заняты остальным, — усмехается в ответ Гермиона. Она накладывает на дверь заглушающие и запирающие чары и встаёт рядом со Снейпом. ________________________________ Гермионе требуется четыре попытки, чтобы отработать снятие заклятий. Если она правильно посчитала. ________________________________ Они перемещают шкатулку на пол, она открывается. Внутри – золотая чаша. — Вы можете это сделать. В прошлый раз у вас замечательно получилось, — тихим голосом говорит Гермиона, протягивая Снейпу свою сумку. На его лице мелькает что-то нечитаемое, а затем он кивает, стиснув зубы. Он достает клык василиска и без колебаний протыкает кубок. Мрачная решимость – единственная эмоция, которая отражается на его лице. ________________________________ После всего — после пронзительного крика, лязга металла и того, как Снейп дрожащей рукой отбрасывает клык в сторону, — Гермиона прочёсывает комнату в поисках пресловутого виски Люциуса. В ходе поисков, не увенчавшихся успехом, она обнаруживает странный набор волшебных безделушек, к которым, как она понимает, лучше не прикасаться. — Ищете что-то конкретное? — спрашивает Снейп, приподнимая бровь. — Виски, — отвечает Гермиона, садясь на корточки рядом с ним, чтобы посмотреть, как он чинит кубок. — А-а, — его взгляд на мгновение останавливается на её лице, и она чувствует, как краска заливает её шею. — Но, кажется, мы можем достать алкоголь более законными способами, если нам уж так приспичит, — фыркает она. Она снова чувствует его взгляд на своём лице, прежде чем он фокусирует своё внимание на повреждённой чаше и начинает её чинить. Гермиона зачарованно наблюдает за этим процессом. Закончив, он закрывает серебряную шкатулку, и они вместе возвращают защитные заклинания на место. ________________________________ На этот раз Гермиона не покупает рождественский подарок для Снейпа. Это абсолютно не поддаётся объяснению, но по мере приближения праздника её всё сильнее охватывает паранойя из-за того, что Пожиратели смерти снова могут проникнуть в замок. И хотя она знает, что это событие – покупка подарка – скорее всего, никак не влияет на починку шкафа Малфоем, она не может перестать волноваться. Её настроение на время улучшается, когда приходит Гарри и приносит ей наспех завернутую коробку. — Прости, я встречался с Дамблдором и немного потерял счёт времени, — смущённо говорит он, пока она открывает его подарок. Она не может удержаться от смеха. Это шоколадные конфеты. — Спасибо, Гарри, — говорит она и обнимает его. — Я приберегу их на потом. ________________________________ — И что теперь? — спрашивает Рон, когда Гермиона застаёт его в спальне мальчиков, собирающим чемодан для отбытия в Нору на зимние каникулы. — Теперь мы со Снейпом будем работать над ядом для Нагини, — она на секунду замолкает, хмурится и добавляет: — Если нам хватит для этого времени. — Весёленький способ провести Рождество, — шутит Рон. — Если мы вообще до него доживём. Рон поднимает голову, улыбка исчезает с его лица. — Почему ты можешь не дожить до Рождества? — Я не хочу, чтобы ты переживал об этом, потому что на данный момент это от нас не зависит. Но иногда Пожиратели смерти проникают в школу раньше, чем мы предполагаем. Я как раз над этим работаю. — Чем я могу помочь? — спрашивает Рон, садясь на кровать и наклоняясь вперед, положив руки на колени. — Ты можешь… Ты можешь встретиться с Луной до новогодней вечеринки, на которую ты её пригласил. Вы заслуживаете того, чтобы провести немного времени вместе. На всякий случай. ________________________________ — Все будет хорошо, Живоглот, — говорит она, притягивая кота к своей груди. ________________________________ Разумеется, Пожиратели смерти снова врываются в школу в канун Рождества. Гермиона и Снейп находятся в лаборатории, планируя начать готовить яд для Нагини, когда в воздухе происходит предательское изменение. Гермиона подозревала, что так и будет, но она цеплялась за самую слабую толику надежды, что на этот раз всё будет по-другому. Она ведь не вмешивала Дамблдора, не покупала подарок Снейпу – на всякий случай, чтобы не сглазить, – действовала как обычно — они снова уничтожили чашу в поместье Малфоев, черт возьми, — так почему же это вторжение всегда происходит раньше времени? — Мы разберёмся с этим в следующий раз, — говорит Снейп, словно читая её мысли. — И ещё с тем, что бы ни тянуло вас вновь вернуться в Министерство. — Мне так жаль, — она проводит языком по краю накладки коренного зуба. — Это не ваша вина. — Что ж, зато теперь я могу, наконец, протестировать капсулу, — шутит она, но не смешно никому. — Рад, что вы добились желаемого. Он подходит ближе с таким видом, будто собирается положить руку ей на плечо, но затем скрещивает руки на груди и кивает. — Увидимся в больничном крыле. Тёмные глаза Снейпа впиваются в её карие, когда она сжимает челюсти изо всех сил.