Встретимся на том же месте (Meet Me at the Checkpoint)

Она просыпается в больничном крыле от собственного крика. — Грейнджер, постарайтесь успокоиться и выпейте это, — говорит Снейп, протягивая ей пузырёк с зельем. — Как долго я была без сознания? — выдыхает она, наконец-то вновь обосновавшись в своей физической оболочке. Она пытается сосредоточиться на ощущении простыни у себя на ногах, на том, как волосы щекочут затылок. — Две недели. Нам пришлось дать вам успокоительное, вы очень сильно кричали, — голос Снейпа абсолютно лишён эмоций – он холоден и отстранён. — Ого... — У вас что-нибудь болит? — Нет, не больше, чем обычно. — Чем «обычно»? Блядь. — Мне нужны ручка и пергамент, — резко меняет тему она. Она хочет записать как можно больше о местонахождении чаши, пока не забыла. И не хочет даже думать о необходимости вновь надевать проклятую диадему. На мгновение она задумывается о том, чтобы извлечь воспоминание и поместить его в Омут памяти, но с ужасом понимает, что её собственный разум — единственное надёжное вместилище информации, которым она располагает, единственное, что она может пронести с собой в больничную койку с грубыми простынями и холодным металлическим изголовьем. Мадам Помфри даёт ей пергамент, и она делает приблизительный набросок книжной полки, основываясь на своём видении о местонахождении чаши в поместье Малфоев. Пятьдесят шесть комнат. Но теперь у неё в запасе есть несколько месяцев, чтобы найти её. И на этот раз— «Расскажите мне раньше». — ей поможет Снейп. ____________________________ — Это что, какой-то зашифрованный запрос на доступ в библиотеку? — спрашивает Снейп, разглядывая её рисунок. В ответ Гермиона не может удержаться от смеха. — Боги, нет. Я почти уверена, что целиком и полностью исчерпала ресурсы библиотеки на данный момент. Нет, это совсем о другом. Вообще-то… наверное, вам было бы проще заглянуть мне в голову, чем в очередной раз выслушивать мои путанные объяснения. Как вы, наверное, поняли, я не против легилименции, — уточняет она, а Снейп всё больше хмурится с каждым её словом. — Мадам Помфри! — зовёт он. — У меня нет причин сомневаться в ваших способностях ставить правильные диагнозы, но кто-нибудь вообще перепроверял Грейнджер на наличие внутричерепных осложнений от проклятия Долохова? Мадам Помфри уверяет его, что разум Гермионы в полном порядке, и Снейп хмуро смотрит вслед её удаляющейся фигуре. — Итак... Легилименция? — Гермиона поднимает брови в молчаливом вызове. — Почему вам так не терпится запустить меня в свои мысли? — спрашивает Снейп, всё ещё хмурясь. Он ей не доверяет. Пока. — Из-за проклятия Долохова я попала в странное подобие временной петли. Снейп моргает. — И что же в ней странного? Гермиона улыбается. — Давайте я покажу вам, это сэкономит пару часов нашего драгоценного времени. Снейп колеблется, а затем неохотно садится на стул рядом с ней. — Если вы в этом уверены… — Я уверена! Она держится так, словно происходящее – обычное дело, словно они поступают так каждый раз, и её сердце не начинает учащенно биться при одной мысли о том, что она открывает ему доступ ко всем своим тайным предпочтениям и страхам, к каждой своей неудаче… — Избавь меня Боже от всех этих подростковых драм, свидетелем которых я вот-вот стану, — ворчит он. — Я больше не подросток, — успевает ответить Гермиона, смело встречаясь взглядом с тёмными глазами профессора, как раз за секунду до того, как он произносит заклинание. ________________________________ Присутствие Снейпа в её сознании сильно отличается от острого, как нож, настойчивого копания Беллатрисы или тонких, коварных попыток Дамблдора незаметно обойти её защиту. Снейп весьма… аккуратен и ненавязчив. Она не сомневается, что он способен пойти напролом и быстро выудить из неё нужную информацию, но он этого не делает. Он ждёт. «Ну, будь что будет», — думает она и выставляет на первый план воспоминание о финальной битве: обмякшее тело Волдеморта и запачканные грязью и кровью лица в толпе. Краткий обзор крестражей и их уничтожение до битвы. Она не показывает Снейпа, истекающего кровью на полу Визжащей хижины. Как только мысль об этом возникает в её мозге, она резко переключается на Торфинна Роули и библиотеку. Изнеможение вперемешку с триумфом и чувством потери. Книга на подоконнике. Кровь на полу. Её первая смерть. Вспышка шока — должно быть, со стороны Снейпа — и она приходит в себя в больничном крыле под воздействием целебных зелий и — «Вы не умерли». Чёрт. Чувствует ли он её необычайно повышенное внимание к своей шее? Она продолжает погружаться в свои мысли, в ускоренном темпе показывая, как возвращается в Хогвартс, останавливаясь только на смерти Кэти Белл, а затем на моменте, когда она всё рассказывает Рону. При этом она старается пропустить слишком личные подробности и обнаруживает, что Снейп учтиво отстраняется, пока она вновь не обретает способность переключить свои мысли на крестражи и Обет, данный Дамблдору. Она не может скрыть своего недоверия к директору, равно как и своего горя, которое выплескивается слезами из её глаз, когда она вновь переживает вторжение Пожирателей смерти и наблюдает за смертью Рона, а затем чувствует сильные руки Снейпа, которые поддерживают её, и его магию, которая её защищает. А когда она показывает события в Паучьем тупике, она позволяет своему непоколебимому доверию к профессору проявиться в полную силу. Встречный порыв недоверия на мгновение заставляет её вздрогнуть, но затем исчезает. Она понимает, что он, вероятно, был со стороны Снейпа. «Это правда», — думает она. «Вы были единственным, кому я доверяла». Затем, не дожидаясь саркастической отповеди, она уносит их в следующую петлю. «Не давайте Непреложный обет Нарциссе». Тупиковая ситуация с исследованиями. Она пытается скрыть свой стыд, но у неё не получается. Внеурочная консультация у камина. «Безрассудство». Нарастающее легкомыслие от осознания открывшихся возможностей и сокрушительное падение с небес на землю при виде злосчастной статьи. Её горе от осознания его смерти подобно ледяной пропасти, которая поглощает её целиком, когда она камнем падает с выступа скалы в Гринготтсе. «Грейнджер, вам нужен перерыв? Признаться, это гораздо больше, чем я ожидал…» «Нет. Все в порядке». Она отправляет их обратно в больничное крыло. Снова. Чувство расслабленности и успокоения от присутствия Снейпа. Её радостное волнение по поводу возвращения в лабораторию. Их лабораторию. Она пытается подавить странные эмоции, связанные с их общением посредством клочков пергамента, и снова фокусируется на исследованиях. Бум-ягоды. Трудности и проблемы. Крестражи. Поиски чаши в поместье Малфоев. Она останавливается, как только появляется Беллатриса. «Мне... мне жаль», — эхом отдается в голове его голос. «Ничего, это уже не в первый раз». Она показывает воспоминание, в котором наносит целебную мазь Снейпа на шрам на своей руке, не потрудившись скрыть свою благодарность, а затем снова сосредотачивается на последней временной петле. В которой она пыталась держаться от него подальше и как это в итоге привело к самой быстрой смерти из всех пережитых ею ранее. «Расскажите мне обо всём раньше». Она отталкивает его и разрывает связь прежде, чем он успевает ухватить её обрывочные галлюцинации, вызванные диадемой. ________________________________ — Вот это нихера себе, — говорит он. — А я что говорила? — Гермиона понимает, что задыхается, и пытается унять бешеный стук сердца в груди. Снейп замолкает, проводит рукой по лицу и бормочет: — Это всё меняет. ________________________________ Однако это не меняет того факта, что Гермионе по-прежнему нужно пить целебные зелья каждые четыре часа, что она всё ещё не может пройти и двух шагов по коридору, не испытывая одышки, и что сова Рона с дружеским посланием «выздоравливай скорее» всё равно вызывает у неё смешанное чувство вины и ностальгии. ________________________________ Снейп отклоняет все её последующие предложения использовать легилименцию для того, чтобы она могла поделиться с ним результатами исследований, проведённых в их общей лаборатории. Прикинув, сколько усилий ей потребуется, чтобы скрыть свои эмоции, она чувствует по этому поводу скорее облегчение, чем разочарование. Кроме того, это даёт ей дополнительное преимущество – она будет проводить больше времени, разговаривая с ним лично. (И с каких пор это стало для неё преимуществом?) — Значит, подобно большинству студентов, которых совершенно не заботит сохранность и рациональное использование ресурсов лаборатории, вы полностью расходуете запас бум-ягод в каждой временной петле. — Так они ведь каждый раз возвращаются вместе со мной, — резонно возражает Гермиона. — Сколько сотен галеонов… — А вы бы не стали, если бы у вас была такая возможность? — Само собой. Но это к делу не относится, — отвечает Снейп, будто бы одним махом став образцом честности и праведности. — Есть ли хоть малейшая вероятность того, что вы захотите составить мне компанию в расходовании дорогих ингредиентов теперь, когда знаете, что можете сделать это без чувства вины? Она не должна так нервничать из-за высказанного предложения — они ведь и раньше работали вместе. И тем не менее, их взаимодействие – это именно то, чего ей не хватало на протяжении всей предыдущей временной линии. — Вы забываете о том огромном чувстве вины, которое я неизбежно испытаю, когда отберу у Слизнорта его третью по счёту гардеробную. — Точно, и как вы вообще это переживёте? — А вы, я вижу, считаете, что разбазаривание школьного бюджета на ингредиенты для зелий будет вполне достаточной компенсацией. — Раньше именно так и было, — говорит Гермиона. Она не может удержаться от робкой улыбки, которая появляется в уголках её рта. — Ладно, — Снейп направляется к выходу. — Но вы должны полностью восстановиться до того, как мы начнём. Я потратил столько времени на узнавание будущего и не допущу, чтобы вы завтра же умерли от истощения. — Вы дали мне смысл жить, — говорит Гермиона вслед его удаляющейся фигуре, и достоверность этой фразы так и останется непроверенной. ________________________________ На следующее утро Гермиона критически осматривает свой набросок книжной полки из поместья Малфоев. Серебряная шкатулка, книги бордового цвета, дракон, вырезанный на боковой стенке из тёмного дерева. Как это всё найти? Что, если Беллатриса заметит, что кто-то бывает в этой комнате, и выберет другое место, чтобы спрятать чашу? Что, если на этот раз они случайно изменят что-то ещё, что в конечном счёте помешает ей забрать крестраж из хранилища? У неё голова идёт кругом, и она принимает своё первое целебное зелье, как будто оно способно предотвратить подобный кризис возможностей. Нужно отдать должное Снейпу, он совершенно не кажется выбитым из колеи. Он приветствует её мрачным кивком и протягивает ту же баночку с мазью, что и в предыдущих временных линиях, и отворачивается, когда она кладёт руку на колени, чтобы нанести целебное снадобье на кожу. — Сегодня днём я пришлю вам несколько учебников по Гербологии, — говорит он ей. — Если, конечно, вы их тоже уже не прочитали. — Гербологии? — переспрашивает Гермиона, проводя пальцем по своему шраму. Интересно, он кажется ей не таким заметным, потому что она так хочет, или потому что он на самом деле потихоньку излечивается? Возможно, на этот раз она могла бы спросить Снейпа — — Именно, — он поворачивается к ней, держа в руках банку с сушёными лепестками бузины. — На этот раз вам следует обратить внимание на способствующие излечению ингредиенты. Вы изучили всё, что могли о природе самого проклятия, но иногда бывает необходимо начать совсем с другой стороны — и изучить само лекарство. Гермиона завинчивает крышку на баночке с мазью и кивает. Ингредиенты, так ингредиенты. ________________________________ Не в обиду Невиллу Лонгботтому, но Гербология – чертовски скучная наука. Гермиона проводит несколько дней за разглядыванием картинок с растениями и вычитыванием витиеватых названий их видов, пытаясь систематизировать и запомнить, какие ингредиенты по возвращении в лабораторию ей следует выбрать в первую очередь, пока они все не сливаются перед её глазами в лозоподобное плодово-ягодное безобразие. Она вздыхает и вновь принимается перелистывать страницы последнего издания учебника «Гибридные папоротники и клубневые мхи». А может, Снейп поручил ей это задание, чтобы проверить её психологическую устойчивость? — Я не стал давать клятву Нарциссе. Гермиона отрывается от книги и видит Снейпа, неподвижно стоящего в изножье её кровати. — О. Это хорошо. Кажется, я догадывалась, что так и будет, раз уж вы не делали этого и в предыдущих временных петлях, — говорит она, изучая его позу. Он дважды скрещивает и распрямляет руки, а затем направляется к полке с целебными зельями. — Мне следует… держать вас в курсе. В этот раз. На случай, если что-то пойдет не так, и мне понадобиться изменить свои действия в следующей попытке, — объясняет он. — Это было бы действительно полезно. Большое спасибо, — говорит Гермиона. — Вы наверное… мы ведь вроде как тесно сотрудничали в прошлом. Так что вы, вероятно, поняли, что меня вряд ли можно назвать открытым человеком. Гермиона с трудом сдерживает улыбку. — Да, вряд ли. — В общем, в вашей памяти остались большие пробелы, связанные с моими действиями. Я… мне жаль, что не делился с вами раньше, — говорит он, — тогда бы в этот раз я не чувствовал себя таким... — он замолкает и поворачивается к ней. — И тогда в следующий раз я смогу рассказать вам, что сработало, а что нет, — добавляет Гермиона. — Немного страшно и непривычно постоянно думать о «следующем разе», но, полагаю, мне следует привыкнуть к перспективе того, что моё текущее сознание будет регулярно стираться начисто. Гермиона поджимает губы. Она никогда не думала об этом в таком ключе. Чтобы описать осознание того, что стоит кому-то умереть, и вся твоя реальность в ту же секунду может без всякого предупреждения рухнуть в тартарары – слова «страшно», мягко говоря, недостаточно. — Поэтому, если по какой-нибудь причине или из-за банального упрямства я решу не верить вам в будущих временных линиях... Он подходит к ней и, словно против воли, садится на стул рядом с её кроватью. — Первое, что приходит мне в голову – прибегнуть к уловке. Поэтому, если ваши воспоминания меня не убедят — а такое может произойти, особенно если я буду сомневаться в ваших мотивах, — я попрошу предоставить мне информацию другого рода. Личную информацию, которую знаю только я. — Что-то вроде того, как проверяют подлинность личности в Ордене. Это разумно. Тогда почему он выглядит таким напуганным этой перспективой? — Э—э-э... какую личную информацию вам было бы удобно сообщить мне? — Очевидно, что никакую, Грейнджер, — раздраженно отвечает он. Он отодвигает стул и кладёт руки на колени, словно собираясь встать. Затем, передумав, снова откидывается на спинку. Он выглядит беспокойным, выбитым из колеи. — Я не уверена, к лучшему это или к худшему, но, — Гермиона заставляет себя встретиться с ним взглядом, — я уже кое-что о вас знаю. Его лицо мгновенно лишается красок. — Вы поделились с Гарри кое-какими воспоминаниями в первый раз – тот самый раз, когда я была свидетелем вашей смерти. Я думаю, вы поняли, что умерли, когда смотрели мои мысли, хотя я и пыталась избавить вас от подробностей. Он кивает. — Я не видела эти воспоминания, ничего подобного и в помине не было, — спешит добавить она. — Гарри просто мне о них рассказал. И всем остальным участникам финальной битвы, мысленно добавляет она, но вслух этого, конечно, не произносит. Снейп сжимает челюсти. Слова с трудом пробиваются сквозь его стиснутые зубы. — И что же он вам рассказал? — О... о Лили, — отвечает она и сглатывает. Странная зависть давит на её плечи, пока они не опускаются, лишая её возможности выдерживать его пристальный взгляд. Он сидит, по-прежнему сложив руки на коленях, кажется, целую вечность. Затем, очень спокойно, спрашивает: — И что же именно о Лили? Она удивлённо поднимает глаза и видит, что выражение его лица совершенно непроницаемо. — Про пророчество, — она делает паузу, переводит дыхание. — Что вы... что вы любили её, — продолжает она хриплым голосом. — Ваш патронус – лань. — Разумеется, я любил её, — тихо говорит он. Выражение его лица смягчается вслед за голосом. — И да, у нас обоих был один и тот же патронус. Гермиона заставляет себя кивнуть и начинает сосредоточенно рассматривать поверхность больничной простыни, которая расплывается у неё перед глазами. — Впрочем, едва ли это можно назвать секретом, — продолжает он, слегка хмурясь. — Полагаю, что лишь немногие избранные знают, что её убили из-за меня, но любой, кто помнит меня по Хогвартсу, должен быть в курсе об одинаковых патронусах, месяце отработок и нашей феерической ссоре. Хотя, скорее всего, к настоящему времени многие из них тоже уже мертвы. Любой об этом в курсе? Разве это не было чем-то вроде тайной истории неразделенной любви, которая длилась десятилетиями? И что ещё за «месяц отработок» — — Я думаю, это должно быть что-то магловское, — говорит Снейп и вздыхает, проводя рукой по лицу. — Что? — недоумённо спрашивает Гермиона, у неё в голове всё идёт кругом. — Личная информация, которую вам следует обо мне знать. — Ах да… Несколько секунд проходят в тишине, Гермиона боится снова взглянуть на него и тем самым вспугнуть. — Я... ввязался в драку в баре, когда мне было семнадцать. Я никому об этом не рассказывал. Гермиона моргает. — Я был под оборотным зельем. Примерил на себя облик одного из рабочих, чтобы стать сильнее. Он встаёт, не обращая внимания на ошарашенный вид Гермионы. — Я сломал челюсть своему отцу. ________________________________ Позже, когда Снейп вновь приходит в больничное крыло, Гермиона чувствует, что между ними что-то изменилось: из их предыдущего разговора начало давать свои первые нежные ростки хрупкое доверие. Это чувство поддерживает её до самого выздоровления. ________________________________ — Если вы умрёте из-за того, что забудете принять это, — говорит Снейп, протягивая ей набор целебных зелий при выписке из больничного крыла, — моё недовольство обязательно распространится на следующую временную линию, и, будьте уверены, я больше не стану делиться с вами казусами своей личной жизни. — Я всё поняла, профессор. До встречи в лаборатории в начале учебного семестра! ________________________________ Выходя на залитую солнцем территорию школы, Гермиона впервые чувствует, что она не одна. Она оглядывается на замок и улыбается про себя, думая о том, что — а точнее, кто — ждёт её возвращения. Когда она оборачивается, то замечает Уизли, и её улыбка становится шире. — Я очень рада всех вас видеть, — говорит она. Пешая прогулка до Хогсмида наполнена весёлыми разговорами, и когда она отлучается, чтобы позвонить родителям, она пытается захватить частичку этой радости с собой, задаваясь вопросом, смогут ли они её почувствовать по телеграфным проводам. ________________________________ — Мне птичка на хвосте принесла, что ты прячешь вино от близнецов, — заговорщицки шепчет Гермиона Флёр. — Мудрое решение. — Нам оно гораздо нужнее, чем им, — шепчет Флёр в ответ. Они ждут, пока Молли поднимется наверх, а затем тайком выносят бутылку и два бокала на улицу. — Нам лучше спрятаться на крыльце, — говорит Гермиона. Может быть, на этот раз у них получится выиграть несколько лишних минут. — Я пока ещё не знаю, где здесь можно спрятаться лучше всего, — признаётся Флёр, разливая вино. — Интересно, почему я так сильно этого хочу? Разве я не должна хотеть познакомиться со своей новой семьёй поближе? — Не уверена, уместно ли в данном случае слово «должна», — спокойно говорит Гермиона. — Мы ничего не можем поделать со своими чувствами. — А я бы этого очень хотела, — Флёр кружит вино в бокале. — Тогда я могла бы выбирать, какие чувства оставить, а от каких избавиться. — Но если ты избавишься от чего-то искреннего и по-настоящему ценного? Не станет ли тебе этого в итоге не хватать? — Возможно, — Флёр долгое время молча смотрит на кривые ступени крыльца. — Ну тогда я хотела бы иметь способность избавляться от чувств других людей, — она делает глоток, и вид у неё такой, словно она не смакует на языке вино, а изучает на вкус слова, которые собирается сказать. — Например, чувств Билла, — наконец говорит она, — когда он подвергается воздействию магии очарования вейл, которая у меня в крови. Знаешь, Гермиона, иногда… иногда мне кажется, что это единственная причина, по которой он сделал мне предложение! А я подумала… подумала, что он был первым, на кого это не повлияло, кто увидел меня такой, какая я есть, увидел мою личность. Но… Что, если я ошибаюсь? — Тебе не обязательно выходить замуж, — мягко говорит Гермиона. — Ты единственный человек, который мне это сказал, — шмыгая носом, замечает Флёр. — И я буду продолжать это повторять, — заверяет её Гермиона. — Это исключительно твоё решение. Не Билла. Не твоей магии вейл. И уж точно не Молли Уизли. — Если я отменю свадьбу, она будет злорадствовать и попрекать меня этим. — Только если ты ей позволишь. А насколько я знаю, ты никому не позволяешь себя унижать. — Что вы здесь делаете, несносные девчонки? Будь вы сто раз неладны! — журит их Молли, стоя у входной двери. — Будьте осторожнее на этих старых ступеньках, средняя сломана. О, да вы ещё и с вином! — Мы каждый день испытываем судьбу, — говорит Гермиона, помогая Флёр подняться. — Я была чемпионкой Турнира Трёх Волшебников. Опасность – моё второе имя, — говорит Флёр, откидывая волосы и проходя мимо Молли в дом. — А теперь настала пора «лягушки в пруду», которая прискакала к нам на ужин... ________________________________ Утром, когда появляется Гарри, Гермиона садится на шаткую кровать между ним и Роном и размышляет, стоит ли ей вообще когда-нибудь рассказать им о своих путешествиях во времени. Может быть, в другой раз, решает она, глядя на то, какими яркими и невинными кажутся зелёные глаза Гарри в утреннем свете. Во-первых, слишком многое поставлено на карту, а риск того, что он расскажет Дамблдору, слишком велик, и… И она слишком эгоистично оберегает своё растущее взаимодействие со Снейпом в этой временной шкале и не хочет ставить его под удар. — Снейп очень помог мне в больничном крыле, — говорит она им вместо этого. — Я знаю, что вы его ненавидите, но, помимо того, как он ведёт себя в классе, где всё сводится к поддержанию образа злобного преподавателя и отчаянным попыткам не дать нам спалить замок… Он ведь действительно делает правильные вещи и поступает по совести. — Я поверю, что он «поступает по совести» только когда он перестанет оставлять меня после уроков каждую неделю, — ворчит Гарри, но Рон бросает на неё оценивающий взгляд и кивает, как будто понимает что-то, чего не понимает она. ________________________________ На этот раз в то утро, когда должны прийти результаты экзаменов СОВ, Гермиона ускользает из Норы и аппарирует в Косой переулок раньше намеченного срока. Она обналичивает все свои сбережения в Гринготтсе и отправляется сначала в «Слизень и Джиггерс», а затем в аптеку мистера Малпеппера, чтобы купить столько бум-ягод, сколько сможет себе позволить, а также заодно приобретает три сорта их родственных видов. Проходя мимо поворота в Лютный переулок она жалеет, что не может заскочить туда и уничтожить проклятое ожерелье прямо здесь и сейчас, или нанести ещё больший вред исчезательному шкафу. Эти предметы сейчас просто находятся там без дела и ждут выполнения своего предназначения. То же самое делает Гермиона, и странная фаталистичность будущего вгрызается в её решимость, терзая со всех сторон. Будь последовательной, говорит себе она и возвращается обратно в Нору. ________________________________ В поезде, следующем в Хогвартс, Гермиона берёт с Гарри обещание не шпионить за Драко Малфоем, а затем отводит Рона и Луну в дальнее купе. — Послушайте, у меня есть идея. Сыграйте партию в шахматы и зафиксируйте все свои ходы. Потом найдите меня и расскажите о результатах. Э-э, пожалуйста, — просит их она. — Хорошо, — просто отвечает Луна, в то время как Рон спрашивает: — Это что, для одного из твоих заданий по Арифмантике? — Нет, в этом году я решила бросить Арифмантику и Древние руны. — Я знал, что когда-нибудь окажу на тебя хорошее влияние, — с гордостью говорит Рон. ________________________________ Позже, заметив Луну с пергаментом в руке возле карет, запряжённых фестралами, Гермиона запрыгивает в одну из повозок вместе с ней и шепчет: — Расскажи мне ещё что-нибудь о своей теории. О лоскутном одеяле пространственно-временного континуума. Если бы на месте Луны Лавгуд был кто-то другой, просьба Гермионы вызвала бы лишь удивлённый взгляд, но Луна просто улыбается и вытаскивает запасное перо из своих волос. — Это всего лишь теория, имей в виду, — начинает она, переворачивая пергамент, на котором записаны ходы их с Роном шахматной партии, — но часто истину можно обнаружить именно в теории. Гермиона наблюдает за тем, как она выводит какие-то петли, закорючки и фигуры неправильной формы. — Вот, будет проще, если я... — Луна вытаскивает цветок из своих волос и начинает срывать с него лепестки и листья, собирая их у себя на коленях. Кончиком палочки она проделывает маленькие дырочки в разных местах пергамента, затем кладёт его на шатающуюся скамью между ними а, стебель цветка, зажатый у неё между пальцами, разрезает на тонкие нити, но не до конца. — Это вселенная, какой её видит большинство людей, — начинает объяснять она, указывая на запутанный рисунок на пергаменте. — Она предначертана. Люди, которые верят в пророчества — по-настоящему верят — считают, что она совершенно неизменна; что предсказать можно всё, что угодно, даже такие обыденные вещи, как наливание молока в чай. Гермиона кивает, все больше радуясь, что бросила изучать Прорицания. — Но события, — Луна рассыпает несколько цветочных лепестков на пергаменте поверх нарисованных ею фигур, — могут меняться. Карета наезжает на кочку, и несколько лепестков соскальзывают на пол, в то время как другие перемещаются по пергаменту. — По-моему, ты уже объясняла мне это раньше, — говорит Гермиона. Глаза Луны слегка расширяются, и она улыбается. — Что ж, извини, если повторяюсь. А я упоминала о привязях? — Немного, — говорит Гермиона. — Для этого и нужен стебель цветка? — Именно, — отвечает Луна и улыбается. Она просовывает каждый отдельный конец стебля через отверстия, а затем с помощью палочки прикрепляет его к оставшимся листьям и лепесткам. — Эти события привязаны. Они могут немного сдвинуться, но теперь они являются частью целого — частью судьбы. — Конфеты, — бормочет Гермиона себе под нос, наблюдая за тем, как лепесток порхает по пергаменту – его длинная привязь позволяет ему свободно перемещаться почти по всему листу. — Я бы не стала ничего из этого есть, — озадаченно предупреждает Луна. — Не обращай внимания, — говорит Гермиона, а карета тем временем уже подъезжает к замку. — А что ты думаешь о событиях, которые привязаны? Как ты считаешь, сколько их всего? И есть ли способ обрезать привязь и отбросить их в сторону? Пророчества – это и есть привязи? — Я не знаю, но не думаю, что все важные события настолько предопределены, как мы думаем — войны, выборы, скандалы. И я не уверена, что есть какой-то способ по-настоящему узнать, что мы можем изменить, а что нет. — А как же смерть? — спрашивает Гермиона. Двери кареты открываются. — Смерть каждого человека на привязи, просто у кого-то эта привязь длиннее, а у кого-то короче. ________________________________ Наверху, в замке, Гермиона спит беспокойным сном, завернувшись в одеяло в изножье кровати, а когда она просыпается, то обнаруживает Живоглота, который занял всю её подушку целиком, уткнувшись задом ей в лицо. — Это ли не самое ужасное начало учебного года... — ворчит она. ________________________________ Она получает небольшой нагоняй от Макгонагалл (и большой палец вверх от Рона) за то, что отказывается от занятий по Арифмантике и Древним рунам, а затем отправляется на свой (шестой) первый урок Защиты. Снейп произносит ту же речь, но она необычайно воодушевляет; это первый раз — единственный раз — с его точки зрения и восприятия действительности, а значит, у него есть только один шанс донести до них всю серьёзность того, что их ждёт. ________________________________ На Зельеварении она не высовывается и варит совершенно посредственный Напиток живой смерти, намереваясь остаться незамеченной, чтобы максимально увеличить своё время для работы в настоящей лаборатории. ________________________________ — Мне всё ещё трудно поверить, что вы добровольно согласились подвергнуть себя испытанию посещать мои внеурочные консультации, — вместо приветствия говорит Снейп, когда Гермиона входит в его кабинет. Никакой беспорядочной стопки пергаментов и открытой баночки с красными чернилами, стол Снейпа девственно чист. Он встаёт и направляется к двери, и Гермиона чувствует, как начинает учащаться её пульс. Они направляются в лабораторию. На этот раз ей не нужно следовать за ним, поэтому она идёт рядом по узкому коридору, и рукава их одежды время от времени соприкасаются. Когда они добираются до потайного входа, и она кладёт руку на холодный камень, по её телу пробегает дрожь; рука Снейпа в такой близости от её собственной, а его магия так близка и узнаваема, что только сейчас она понимает, что на самом деле скучала по ней. Появляется дверной проём. — Кстати, мне кажется, Беллатриса начинает что-то подозревать. Я прекратил поиски комнаты, где она, как я надеюсь, спрячет чашу. Я не хотел рисковать и стать причиной того, что она выберет другое место. Гермиона замирает, прислонившись спиной к только что образовавшемуся каменному проёму. — Спасибо. Что рассказали. Снейп кивает и отступает на шаг. — Тогда не смею больше вас задерживать. Она очень хочет, чтобы он остался. ________________________________ Мне показалось, что вам нравится получать записки — одной Ровене известно почему, — так вот, надеюсь, вы понимаете, что если я и был наивным идиотом в прошлые разы, это вовсе не означает, что и в этот раз я не буду проводить оценку качества вашей работы. ________________________________ На меньшее я и не рассчитывала. Кроме того, можете сколько угодно пользоваться моими сбережениями в виде волшебных ягод, на которые я копила всю жизнь. ________________________________ Она не забывает пожелать Рону удачи перед отборочными испытаниями по квиддичу, и он благодарит её, нервно перекатывая пробку от сливочного пива в ладонях. ________________________________ — Грейнджер, чёрт возьми, я никогда не думал о вас как об искусительнице. — П-простите? — Гермиона едва не роняет свою сумку на пол, застыв в дверях лаборатории. — Где вы всё это взяли? — Снейп указывает на бесконечное множество баночек с бум-ягодами (а ещё с бузиной, и омелой, и ещё одним видом ягод, название которого Гермиона не может запомнить, как ни старается, но это точно какой-то гибрид странного оранжевого цвета). — Вы читали мою записку? — Так вы действительно потратили все свои сбережения на ингредиенты для зелий. Снейп хмурится, как будто не может поверить предъявленному доказательству. — Ну, ведь доступ к большинству книг в библиотеке у меня и так есть, — рассуждает она, и щеки её краснеют ещё больше, когда она понимает, что книги были первым вариантом, который пришёл ей в голову. Она слышит короткий смешок, и он проскальзывает к выходу мимо неё. ________________________________ Использование новых сортов ягод в исследованиях Гермионы дают почти тот же результат, что и ранее с бум-ягодами: её клетки исчезают прямо у неё на глазах. Измельчив лепестки цветов бузины в порошок и смешав их вместе с соком всех ягод, она выигрывает ещё несколько секунд. Что ж, хотя бы пока так. ________________________________ В какой момент я должна опустить руки и просто начать произвольно тестировать ингредиенты на себе? ________________________________ Вы так просто не сдадитесь, Грейнджер. Сначала попробуйте стеклянную иглу для микроинъекций. ________________________________ Погода становится прохладнее, и Гермиона отправляется в свой первый поход в Хогсмид, чтобы раздобыть медальон и проклятое ожерелье, а затем на обратном пути заскочить в Выручай-комнату за диадемой. Она не снимает перчаток, даже находясь внутри замка, чтобы не прикасаться к диадеме голыми руками и оборачивает её тканью в три слоя, как проклятое ожерелье, — это просто дополнительная мера предосторожности, говорит она себе. — Я собираюсь уничтожить эти предметы, и вы не должны мне мешать, — говорит Гермиона Дамблдору, когда входит в его кабинет. После нескольких хлёстких ударов, принёсших ей чувство глубокого удовлетворения, раскуроченные артефакты бесполезной кучкой лежат на столе, а меч тяжёлым грузом давит на руку. — Э-э-э, возможно, их теперь не стоит есть, — говорит она, взглядом указывая на тарелку с лимонными леденцами, в которую попало несколько покореженных кусочков дымящегося металла. — Гермиона, по-моему, это требует обсуждения... Она не дослушивает до конца. И забирает с собой меч. ________________________________ — Мы тут ещё немного поиграли в шахматы, — говорит Рон за завтраком пару недель спустя. Он пододвигает к ней лист пергамента, на котором много букв и цифр. — У Луны уже очень неплохо получается. Гермиона опускает взгляд и видит, что при записи ходов чередуются чёрные и зелёные чернила, а рядом с некоторыми — зелёными — изображены листья или цветы. Она улыбается. — Я не хотела обременять вас заданиями, но что-то подсказывает мне, что для вас это скорее благоприятная возможность, чем бремя, — говорит она. Рон слегка краснеет. — Э-э, ну да. Было здорово. Ну то есть, я надеюсь, ты не расстроишься из-за того, что мы с Луной... — Я рада, — говорит она, и это правда. В конце концов, они с Роном не привязаны друг к другу. ________________________________ Снейп уверенно держит стеклянную иглу в руке, проверяя её успехи. — Еще одна минута стабильности. Это явный прогресс, — говорит он. Гермиона не может понять, ободряющий у него тон или насмешливый. — Что-то подсказывает мне, что вы добьётесь в этом гораздо большего прогресса, чем я. Снейп откладывает инструмент в сторону. Он кажется таким уверенным, таким знающим — даже в совершенно новой временной шкале у него всегда есть идеи. У него должно было получиться лучше, чем у неё. Снейп поворачивается к ней лицом, пар из котла за его спиной поднимается к свету, создавая странное подобие ореола. — Мне... трудно совершить шаг в неизвестность. Знать, что мои нынешние действия здесь могут иметь далеко идущие последствия, даже когда эта временная шкала схлопнется, а вы вновь вернётесь в лето после вашего пятого курса. Знать, что я ничего не буду помнить. Я не могу так легко пренебречь нынешней войной ради нового пути. — Вы не хотите отказываться от своих обязанностей, — говорит Гермиона. А с чего бы ему это делать? Что, если изменение в его действиях приведёт к тому, что они свернут на более тёмный путь? И, кроме того, где гарантия, что петля внезапно не замкнётся? Как она сама посмела пренебречь своими собственными обязанностями — как осмелилась воспользоваться ситуацией и намеренно подвергнуть риску чью-то жизнь, неважно в какой временной шкале? Сколько раз она забирала проклятое ожерелье, разбивала медальон лезвием меча Гриффиндора, умоляла Снейпа не давать Непреложный обет? Снейп кивает, один раз, украдкой, что выглядит как раскаяние. — Я понимаю, — говорит Гермиона. И она действительно его понимает. — Я должен сообщить вам ещё одну новость. ________________________________ Снейп нашёл комнату. Он нашёл комнату, и она пуста, но, если верить домашним эльфам, Беллатриса вскоре планирует посетить Гринготтс. ________________________________ — Я ни за что не смогу всё это запомнить, — говорит Гермиона, едва сдерживаясь от смеха, когда раскладывает перед собой на диванных подушках листы пергамента. Луна и Рон играли в шахматы. Много раз. — Это была просто идея, которая пришла мне в голову, и теперь я втянула в это вас обоих. — Мне очень понравилось быть втянутой, — говорит Луна, ухмыляясь, когда её рыцарь убивает одного из слонов Рона. Они сидят за маленьким столиком у камина в гриффиндорской гостиной, так близко друг к другу, что их колени соприкасаются. — Я хотела проверить, связаны ли ваши шахматные ходы ограничениями, — осторожно говорит Гермиона, — но теперь я понимаю, что, возможно, это было немного недальновидно. — Вот почему у тебя никогда не получалось играть в шахматы, — бодро говорит Рон с полным ртом... чего-то такого – о чём Гермионе тоже не нужны подробности. — Ты думаешь, что всё зависит от конкретных ходов, но на самом деле вся фишка заключается в выборе нужной стратегии и адаптации её против противника. — Пожалуй, так и есть, — Гермионе просто необходимо знать всё об адаптации стратегий. ________________________________ Приближается декабрь, а вместе с ним и экзамены, к которым Гермиона готовилась много раз. Учёба стала жестоким напоминанием о том переплёте, в который она попала: что она застряла на шестом курсе в школе и вынуждена проживать его снова и снова, тогда как могла бы уже быть в другом месте и заканчивать обучение на получение степени Мастера – она не позволяла себе мечтать о том, где именно это могло происходить, не говоря уже о самом предмете изучения. Большую часть времени она проводит в лаборатории, надеясь на дальнейший прогресс, но все её попытки тщетны. Её неудача – самая постоянная из всех постоянных в каждой временной шкале. Даже небольшие успехи — несколько секунд дополнительного времени — кажутся лишь составляющими одного большого провала, просто оттягиванием неизбежного… — Я нашёл её. Она вздрагивает, роняя пипетку из рук. Снейп стоит в дверном проёме, его плечи напряжены. Он быстро заходит внутрь и закрывает дверь. — Чашу. Я не прикасался к ней на случай, если она всё ещё проклята, но она... она там, на месте. Гермиона в изумлении на него смотрит, стук сердца отдаётся у неё в ушах. — Вы нашли её, — эхом повторяет она. Он кивает, подходя ближе, и только тогда она замечает отблеск неуверенности на его лице. — Мы... э—э-э, вы хотите... — Уничтожить её? — Да. — Безусловно. Гермиона позволяет крупице страха смешаться с волнением и говорит: — Хорошо, потому что у меня есть то, что для этого нужно. ________________________________ Три дня спустя на рассвете они встречаются в подземельях, когда Снейп практически уверен, что в поместье Малфоев будет меньше всего народу. Беллатриса, предположительно, находится на задании во Франции, и домашние эльфы в честь этого собираются начать уборку восточного крыла, чтобы на них никто не наткнулся. Кажется, это хороший шанс — ведь трудно было бы натворить дел хуже, чем в прошлый визит Гермионы, но она всё равно чувствует тревогу. — Вы храните Меч Гриффиндора под кроватью в своей комнате в Хогвартсе? — вместо приветствия произносит Снейп, глядя на рукоять, которую она сжимает в руке. — Да. — И директор просто... — Снейп замолкает, по-видимому, потеряв дар речи от неверия в абсурдность этой ситуации. — Ну, я уверена, он знает, что что-то происходит. Я просто очень хорошо научилась его избегать. Особенно после того, как из-за него её убили – дважды, если считать клятву. — И вы не передали этот замечательный навык мне? Она удивлённо поднимает глаза и видит лёгкую ухмылку на его лице. Если, обучая его этому, она заработает ещё больше таких взглядов, то… — Я, конечно, подумаю об этом. Они покидают замок в сопровождении порыва холодного ветра и пересекают прилегающую к нему территорию, когда солнце едва успевает бросить свои первые лучи на землю. Под ногами хрустит иней, и никто из них не произносит ни слова, пока они идут к точке аппарации. Снейп поворачивается к ней, слегка колеблясь. — Полагаю, Надзор с вас снят. — Мне исполнилось семнадцать в сентябре ещё в первой временной линии, — говорит она, глядя на него ничего не выражающим взглядом. Она не должна испытывать такого раздражения из-за того, что он спрашивает её о возрасте. Бах! Она остаётся одна, в компании лишь своего мелочного негодования. Но ненадолго. ________________________________ Гермиона приземляется рядом со Снейпом прямо за территорией поместья и ведёт их к потайному входу в подвал, который ей ранее показал Добби. Она пролезает первой, затем поворачивается, чтобы помочь Снейпу, которому ввиду высокого роста требуется больше времени, чтобы протиснуться в дверь размером с эльфа. Она останавливается у первой двери в человеческий рост, чувствуя, как внезапно начинает пылать её лицо. — Я, э-э, не могу ни к чему прикасаться. Все двери и окна прокляты, — она не может заставить себя сказать остальное — для защиты от грязнокровок. Она знает, что её совершенно не должна смущать закостенелая приверженность идеалам чистоты крови, насквозь пропитавшая Малфой-мэнор, но она всё равно чувствует себя здесь лишней и никчёмной. Снейп открывает рот, словно собираясь ответить, затем закрывает его и протягивает руку, чтобы открыть первую дверь. Они молча проходят по извилистым коридорам, мрачный утренний свет отбрасывает странные тени за каждым углом. Гермиона сжимает палочку в одной руке, меч – в другой и старается случайно не задеть дверные ручки, мимо которых они проходят, в то время как Снейп уверенно, по-кошачьи неслышно, шагает впереди нее. Они проходят мимо набора чистящих средств и тряпок, и их охватывает едва заметное облегчение, когда они переходят в восточное крыло, никого больше не встретив на своём пути. Наконец, Снейп останавливается перед массивной дверью из красного дерева, делает пасы рукой, и открывает её с помощью импульса беспалочковой магии. В целях предосторожности он сначала накладывает заклинания обнаружения и только потом начинает аккуратно снимать защиту. Несколько мгновений спустя они проскальзывают внутрь. ________________________________ — Мне потребовалось три попытки, чтобы снять все проклятия, — бормочет Снейп, переставляя книги на большой полке. Гермиона скользит взглядом по изображению дракона, вырезанному на боковой стенке, изучает книги бордового цвета. Полное собрание сочинений Джона Мильтона. — Интересно, что бы они почувствовали, если бы узнали, что крестраж скрывается за какой-то магловской поэзией, — размышляет вслух она. Снейп тихо фыркает. — Мне пришло в голову то же самое. Он отступает назад, обводя палочкой сложный узор вокруг сверкающей серебряной шкатулки, затем берёт её с полки и ставит на пол. Шкатулка открывается, и их глазам представляется чаша. — Не желаете оказать честь? — спрашивает Гермиона, протягивая ему меч. ________________________________ Она не знает — и не может знать, — какие ужасы ему приходится пережить, его глаза мечутся из стороны в сторону, как будто он видит что-то неимоверно жуткое и леденящее душу из своего прошлого. Она знает только, что он моргает, собирает волю в кулак и резко опускает меч вниз. Ужасный вопль и лязг раскалывающегося металла заглушает только её поспешно брошенное Муффлиато. ________________________________ На висках у него проступают капли пота, а руки дрожат, когда меч со звоном падает на пол. ________________________________ — У вас получилось, — с благоговением произносит Гермиона. — У меня, чёрт возьми, получилось, — говорит он, смеясь от облегчения. Он прислоняется к книжной полке и сползает на пол, его длинные ноги вытянуты так близко, что Гермиона может их коснуться. — Поздравляю. Кажется, нам нужно это отпраздновать, или что-то в этом роде. — Боги, да. Я бы не отказался от выпивки. Гермиона резко выпрямляется. Означает ли это, что… должна ли она предложить — — Уверен, что здесь где-то должен быть припрятан неприлично дорогой виски Люциуса, — говорит Снейп, обводя комнату жестом, — но мне, наверное, следует оставаться трезвым на случай, если Беллатриса, вернувшись, начнёт предъявлять обвинения. Точно. Конечно. — В таком случае, — продолжает он, подтягивая ноги и садясь на корточки перед осколками чаши, — нам, наверное, следует постараться сделать так, чтобы эта штука выглядела не так... — Зверски раскуроченной? — предлагает Гермиона. — Я собирался сказать «похожей на последствия её первого союза» но это то же самое, — он устало улыбается ей, а затем снова сосредотачивает своё внимание на чаше, водит над ней волшебной палочкой и тихо бормочет заклинание, после чего кусочки начинают складываться воедино. Золото вновь сверкает как прежде, а замысловатый орнамент и ручки вновь обретают свою изящную форму. — Она прекрасна, — тихо говорит Гермиона. Снейп пожимает плечами. — В детстве я очень часто чинил разбитую посуду. — О. Ну конечно. Она знает, что не должна совать нос в его прошлое, и внезапно начинает чувствовать себя не в своей тарелке, как происходит всегда, когда Гарри рассказывает о Дурслях. Никакой спасительной мысли для смены темы разговора ей на ум не приходит, поэтому она молча наблюдает, как он заканчивает восстановление чаши. Он кладет её обратно в серебряную шкатулку, возвращает слой пыли на поверхность и прячет обратно за стопкой книг, а затем говорит: — Давайте вернём на место все охранные заклинания и свалим отсюда к чёртовой матери. _______________________________ Это просто в голове не укладывается – вернуться в Хогвартс после всего, что Гермиона пережила в поместье Малфоев. Экзамены проносятся мимо неё, как будто на заднем плане. Всё её внимание приковано к Снейпу: когда он входит в Большой зал на ужин, угрюмый и, к счастью, всё ещё живой; когда он читает лекцию по Защите, с тёмными кругами под глазами; когда он стремительно врывается в лабораторию, а его длинные пальцы сжимаются вокруг очередной банки с бум-ягодами. ________________________________ Пока всё в порядке. ________________________________ Я рада, что на этот раз вас не разоблачили и не убили. ________________________________ Пока. (И да, я тоже этому рад, Грейнджер.) ________________________________ Первый снег застаёт её врасплох, укрывая землю толстым покрывалом. Интересно, а погода всегда одинакова? Или она тоже меняется из-за смещений, которые она создаёт в каждой временной линии? Гермиона отклоняет приглашение Гарри составить ему компанию на вечеринке Слизнорта. Вместо этого она, свернувшись в кровати калачиком, с Живоглотом под боком, неотрывно смотрит на метель за окном. ________________________________ Она старается не думать о том, идёт ли на вечеринку Снейп. — Ты не видела Ромильду Вейн? — спрашивает Лаванда за завтраком на следующее утро, и Гермиона резко выпрямляется. — Нет, — осторожно отвечает она. — Есть какая-то особая причина, по которой ты спрашиваешь? — Ой, да я просто хотела одолжить у неё средство для выпрямления волос. Кстати, вот и она! Ромильда! —зовёт Лаванда, махая ей рукой. Гермиона, прищурившись, наблюдает за приближением Ромильды, ждёт, пока та закончит разговор с Лавандой, перебросит свои идеальные, гладкие волосы через плечо, и только потом без всяких обиняков говорит: — Не дари эти конфеты Гарри. Они не помогут. Ромильда моргает, не в силах скрыть шок. Возможно, Гермионе не стоит проверять пределы гипотетической привязи конфет, однако она должна хотя бы попытаться помешать им попасть к следующей жертве. — Не говоря уже о том, что они, скорее всего, незаконны. А что, если их съест кто-нибудь другой? Ты действительно хочешь, чтобы… ну не знаю, например, Миллисента Булстроуд бегала за тобой повсюду, пытаясь засунуть свой язык тебе в глотку? Ромильда замирает, обдумывая эту перспективу с неопределенным выражением лица. Кажется, чувства её двояки. — Ладно, может, тебе и понравится. Но что, если она пожалеет об этом сразу, как только действие зелья закончится? — добавляет Гермиона. Ромильда хмурится. — Всё, всё, я понимаю, куда ты клонишь, — она скрещивает руки на груди, а затем, уже более мягко, спрашивает: — Что бы ты тогда посоветовала подарить Гарри на Рождество? ________________________________ Точно. Рождество. Прошло много времени с тех пор, как Гермиона в последний раз окуналась в атмосферу Рождества. Она предлагает Ромильде купить Гарри что-нибудь, связанное с квиддичем. Сама она позаботилась о подарках для друзей заранее – у неё заготовлены приятные мелочи для Гарри и Рона, а также набор для квилтинга для Луны. Однако, переступая порог лаборатории, она испытывает странное беспокойство. Стоит ли ей сделать подарок Снейпу? Нет, это было бы нелепо. Разве нет? Если только он сам не приготовил ей подарок, и тогда она будет чувствовать себя еще более нелепо, оставаясь с пустыми руками, но— Она даже не знает, что он любит — он вроде упоминал скотч, но это кажется ей дорогим и безличным подарком, слишком шаблонным, а также странным образом... на что-то намекающим? А она ни на что не намекает, она просто… ________________________________ Она просто аппарирует в Косой переулок в первый же день каникул и проскальзывает в первый же попавшийся магазин волшебных спиртных напитков. ________________________________ И только после того, как она возвращается в замок с бутылкой из толстого стекла в руке, она понимает, что никто не задал ей вопроса о её возрасте. ________________________________ Следующие несколько дней сопровождаются тревожным трепетом в животе каждый раз, когда она направляется в лабораторию и каждый раз, когда она думает о тяжелой бутылке, обернутой серебристой бумагой, спрятанной на дне её чемодана. Канун Рождества застаёт её примерно в таком же состоянии, как обычно: она покусывает внутреннюю сторону щеки, расхаживая взад-вперёд в своём исследовательском царстве. Час поздний — Рождество, возможно, уже наступило, — но мягкие светящиеся шары над головой придают всему помещению лаборатории уютную атмосферу безвременья, которая ей сейчас так нужна. Дверь тихо открывается, и входит Снейп. Он выглядит усталым и очень удивляется, обнаружив её в лаборатории. — Не празднуете? — спрашивает он. — Стремление к знаниям – это всегда праздник, — говорит она, больше не пытаясь скрыть скептицизм в своём голосе, и сдвигает в сторону оборудование, задействованное в последнем эксперименте. Снейп наблюдает за ней, словно обдумывая что-то, а затем говорит: — Я не собирался прибегать к вашей помощи до окончания каникул, но… Возможно, кое-что другое — некий новый проект – сможет вас вдохновить. Он достаёт из кармана несколько стеклянных флаконов и ставит их рядышком на рабочий стол. Гермиона изучающе рассматривает их в теплом свете и спрашивает: — Значит, вы тоже не празднуете? Он пристально на неё смотрит. — Я собирался воспользоваться отсутствием занятий, чтобы начать разрабатывать яд для Нагини. Так, как, очевидно, делал это раньше, — в его голосе слышится странная горечь. — Точно. А мне нужно снова попросить помощи у Гарри и открыть Тайную комнату, чтобы собрать клыки василиска. Так, как я делала раньше. — Я уверен, что он с удовольствием проведёт Рождество, занимаясь именно этим. — Знаете, если бы в этом году вы чаще оставляли его на отработки после уроков, то могли бы устроить так, чтобы он открыл комнату. Может быть, удобный случай представится в начала следующего семестра. — Может быть, — уклончиво отвечает Снейп и начинает готовить место для работы. Гермиона ему помогает, одновременно наблюдая и стараясь не задерживать взгляд на его умелых руках, сосредоточенном выражении лица, на том, как он...— Знакомое неприятное изменение в воздухе вокруг них отвлекает её от размышлений. — Защита замка, — сразу догадывается Снейп, мгновенно выпрямляя спину. ________________________________ Нет. ________________________________ Этого не может быть. Пожиратели смерти? Но ещё... — Ещё слишком рано. — Должно быть, кто-то проник в замок – что значит это ваше «слишком рано»? — спрашивает он, когда они выходят из лаборатории, направляясь навстречу неизвестно чему. — Это вторжение… в первый раз оно произошло в июне, а затем, в другой временной шкале, в феврале. Так почему сейчас? Как Малфой починил... а, неважно. Нам нужно... — она замолкает, задаваясь вопросом, что же именно им нужно сделать. ________________________________ Что ей действительно нужно, так это больше времени. ________________________________ Что ей действительно нужно, так это— ________________________________ — Мне нужно, чтобы вы убили меня! — Что? — Просто и быстро, чтобы я могла перезапустить временной цикл до того, как кто-нибудь умрёт на этот раз. Выражение лица Снейпа превращается в маску. Он медленно делает вдох и выдох. — Вообще-то, когда это произошло, я планировал убить Дамблдора, но вы, кажется, хотите влезть без очереди. — Очень смешно. Но я серьёзно. Я не собираюсь больше подвергать риску чью-то жизнь только для того, чтобы мы могли продолжить возиться с планом устранения Нагини — ни одна из последующих переменных не будет задействована в будущем, если я смогу этому помешать, так что любой успех с Нагини на этот раз, скорее всего, не будет иметь значения. Снейп сжимает челюсти. — И нам уже известно, что вы можете приготовить правильный яд, — добавляет Гермиона с гримасой упрямства на лице. — Так вот оно что, — в голосе Снейпа больше смирения, чем горечи. Твою мать. Как же она будет по нему скучать. — Простите, я понимаю, что не должна была просить об этом, особенно так грубо, совершенно не щадя ваших чувств... — Нет, вы правы. Это должно произойти быстро. Я знаю, что поставлено на карту, через что вам нужно пройти. Я просто... — он замолкает, затем отступает на несколько шагов от неё. Нерешительно поднимает палочку. Сужает глаза, фокусируя взгляд на ней. Делает глубокий вдох и— — Чёрт! Не ожидал, что это будет так сложно, — он вздыхает, опускает палочку и проводит свободной рукой по лицу. — Это моя вина, — говорит Гермиона. — Я знаю, как многого от вас требуют, и мне не следовало добавлять ещё больше к этому списку – не следовало просить вас причинять вред собственной душе ради моего удобства и комфорта. Давайте придумаем другой вариант. Так, ладно. Падение уже однажды сработало. Как близко они находятся к Астрономической башне? Она содрогается при мысли о том, что снова может разбиться насмерть, прикидывая высоту и гадая, попытается ли скрытая в ней магия защитить её в последнюю минуту. Мысль о том, что она может очнуться с множественными переломами, под завязку накачанная Костеростом, вызывает у неё тошноту. Ей нужно что-то более надёжное. В идеале ей нужно, чтобы её снова убили. Кто же мог быть настолько безжалостным? Настолько расчётливым? Что мог бы не задумываясь сделать то, что необходимо, пожертвовав ею ради общего блага? Позволить своим глазам превратиться в холодную сталь, и… — Пойдёмте со мной! У меня есть идея! На мгновение ей хочется взять его за руку, но она не осмеливается, и вместо этого сворачивает в коридор, бегом направляясь к кабинету директора. Снейп следует за ней по пятам, поспешно накладывая заглушающие и дезиллюминационные чары на них обоих. От последнего по спине Гермионы пробегают мурашки. Она игнорирует крики и шаги, которые эхом отдаются поблизости, и вместо этого думает о том, как бы всё удачно сложилось, если бы Пожиратели смерти поймали её прямо сейчас и решили ускорить процесс её отхода в мир иной. Как они поступили с Роном. Тошнотворное чувство сожаления сжимает ей сердце. Она изо всех сил борется с ним, её дыхание учащается, а на виске выступает пот. И вот она уже сворачивает за угол, к горгулье. — Сахарные перья! — кричит она, и в этот момент голос в коридоре умоляет: — Поторопись, Драко! Она взбегает по винтовым ступеням, Снейп следует за ней, направив палочку им за спину— Раздаётся грохот, и подножие лестницы превращается в груду камней. — Это позволит выиграть несколько лишних мгновений, — объясняет он, запыхавшись и добравшись до верха лестницы раньше Гермионы. Он открывает дверь в кабинет, и они вместе переступают порог. ________________________________ С учащенно бьющимся сердцем Гермиона оглядывает комнату — те же жужжащие приборы, тот же задорный огонь в камине, тот же Дамблдор, со спокойным и невозмутимым видом восседающий за столом. Выражение его лица… Удивлённое? — Пожиратели смерти ворвались в замок, — начинает объяснять Снейп, но Гермиона его перебивает: — Вы должны убить меня, — твёрдо говорит она Дамблдору, смотря ему прямо в глаза. Она максимально ослабляет ментальную защиту, сразу чувствует едва уловимый толчок от его вторжения и показывает ему всё, что может. Голодные скитания по лесам. Финальная битва. Беллатриса. Диадема, удерживаемая у неё на голове его заклинанием. — Из-за проклятия я попала во временную петлю, пришло время перезагрузки. Дамблдор хмурится. — Я подозревал, что с вами случилось что-то необычное, но, Гермиона, вы уверены, …? Внизу вновь раздаётся грохот, вслед за которым на лестнице слышатся быстрые шаги. Смех Алекто Кэрроу отскакивает от стен, пробивается сквозь щель в двери… — Да. Я уверена. Ну же! — она широко расставляет ноги. Дверь распахивается. Она поворачивается и смотрит на Снейпа— Боковым зрением она видит, что Дамблдор уже поднимает руку — — Грейнджер, мне жаль... Зелёная вспышка, вырвавшаяся из палочки Дамблдора, поглощает её и уносит в небытие.