Встретимся на том же месте (Meet Me at the Checkpoint)

Гермиона резко садится в кровати, грубые больничные простыни сползают с её плеч. Она не может удержаться и осторожно надавливает себе на веки, чтобы убедиться, что они целы. — Грейнджер, всё в порядке. Вы в больничном крыле. Я приготовил вам порцию целебного зелья, — произносит Снейп. Она откидывается на металлическую спинку кровати и переводит дыхание. — Как долго я была без сознания? — выпив зелье, спрашивает она, возвращаясь к тому, что уже начинает казаться рутиной. —Две недели, если не считать безумного бреда, — Снейп забирает у неё флакон. — Ваших родителей уже проинформировали, хотя довольно кратко, без упоминания волнующих подробностей о проникновении в правительственное здание и сражении с Пожирателями смерти, равно как и о вашем тяжело идущем выздоровлении. — Спасибо! За то, что занимаетесь моим лечением, — она раньше хоть раз поблагодарила его как следует? — Наверняка это отнимает у вас много времени. — После того, что случилось с Боудом, отправлять вас в Мунго было слишком рискованно … Мы не могли так поступить, — это не совсем «пожалуйста», но Гермиона решает, что смысл почти тот же. Снейп возвращается к упорядочиванию вереницы целебных зелий на полках напротив неё, а она изучает его угловатые плечи. Нужно ли ей рассказать ему, что произошло? Стоит ли ей снова рисковать его жизнью? В последние два раза он, кажется, был в составе её команды, но как будет на этот раз?… Сколько раз она может рисковать его безопасностью? Его прикрытием? Его жизнью? Раньше он вроде не был против разбора полётов и обмена информацией, но в предыдущий раз у неё совсем не было времени проверить, оставил ли он ей записку в его – нет, её – нет, их – лаборатории перед тем, как её подвергли пыткам и убили. И захочет ли он снова? Должна ли она делать какие-либо предположения, опираясь на то, как развивались события в других временных линиях? Снейп уже направляется к выходу, когда Гермиона любопытствует вслух: — О чём был мой безумный бред? Снейп поворачивается и поджимает губы, словно решая, стоит ли ему вообще рассказывать. — О неизбежности смерти, — наконец отвечает он и выходит из комнаты. ___________________________________ Всю следующую ночь она без сна ворочается с боку на бок, обуреваемая сомнениями и размышлениями о том, насколько далеко ей следует втягивать Снейпа в свою запутанную и неприятную историю с временной петлёй. «В любой временной шкале вы … почему не Поттер, не Уизли, или не Макгонагалл — уж она-то наверняка разобралась бы гораздо лучше меня в том, что со всем этим делать». Почему он? Он спросил её об этом в прошлый раз, и она сказала правду: она ему доверяет. Но следует ли ему доверять ей? Достойна ли она чьего-либо доверия на данном этапе? В полусне она прокручивает в голове события нескольких последних недель перед злополучным вторжением в поместье Малфоев, которое закончилось катастрофой. Снейп собирался отравить Нагини — и, вероятно, преуспел, если судить по мимолетному выражению удивления на лице Беллатрисы. Но что с ним случилось потом? Он сбежал? Или был убит? Безусловно, если бы та временная линия продолжилась, его бы всё равно в конце концов нашли и разоблачили: его судьба там была предрешена, сохранение жизни невозможно даже в мечтах. Она не может снова подвергать его опасности. Только не таким образом. Если они, конечно, хотят сохранить хоть какую-то надежду вновь победить в этой войне. Но — Ей нужно позаботиться о том, чтобы он не дал Нерушимый обет Нарциссе и избежал всех его последствий: то есть, она должна добиться того, чтобы Беллатриса и в этот раз была достаточно подозрительна, чтобы опустошить своё хранилище в Гринготте, однако не настолько, чтобы начать охоту за Снейпом слишком рано. У неё начинает кружиться голова. Как ей найти правильный баланс? Да ещё и чашу в придачу? Наверное, она могла бы успевать обыскивать ещё по несколько комнат в Мэноре каждый раз, прежде чем её поймают и убьют, но это кажется пугающей перспективой и пустой тратой времени, или точнее, временных линий. Если бы только был способ, чтобы... О нет. «Я думал... что, наверное, мог бы попытаться изучить её. Выяснить, есть ли у неё связь с другими...» Слова Дамблдора, сказанные давным-давно, эхом отдаются у неё в ушах, и она с тоской и ужасом понимает, что, наверное, ей снова придётся обратиться к нему за помощью. Однако, на этот раз условия будет диктовать она. Обуреваемая дурными предчувствиями, Гермиона проваливается в беспокойный сон. ___________________________ — Не давайте Непреложный обет Нарциссе, — говорит она Снейпу, когда он входит в больничную палату на следующее утро. Он смотрит на нее с холодным, настороженным выражением лица. — Считайте это предчувствием либо предостережением, если, конечно, верите в Предсказания. Лично я в подобную ерунду не верю, поскольку это совершенно субъективная область исследований, а выставление оценок ещё более субъективно, чем... — Грейнджер! — Всё, молчу. Просто… Не делай этого. Пожалуйста. Снейп приближается к ней с зельем, которое она без лишних церемоний забирает у него из рук и выпивает. — Это сделает Беллатрису более подозрительной, — продолжает она, — но в конечном итоге должно нам помочь, если только вы будете вести себя с ней осторожно, ей ведь палец в рот не клади. Снейп хмурится, глядя на её руки, которые нервно перекатывают пустой флакон взад-вперед. — И, пожалуйста, если вы собираетесь что-то обещать, пообещайте мне, что не скажете Дамблдору. По крайней мере, пока. — С чего вдруг такое недоверие к директору? — спрашивает Снейп, хмурясь ещё сильнее. — Ну, он ведь отчасти виноват в том, что я оказалась здесь, — пробует отвертеться от неудобного вопроса Гермиона, надеясь, что профессор на это купится. В ответ Снейп лишь слегка пожимает плечами, а затем внезапно направляет свою волшебную палочку прямо на неё: — Фините Инкантатем! Его магия тёплым электрическим потоком проходит по её коже, и… Больше ничего не происходит. — А это ещё зачем? Снейп прищуривается, словно пытаясь разгадать её. Гермиона прищуривается в ответ, пытаясь понять, почему он... о. — Как я выгляжу в ваших глазах? — с неподдельным интересом спрашивает она. Снейп сжимает челюсти. — Размыто, без чётких границ, как будто мираж? — уточняет она. — Ну, или как одна из этих оптических иллюзий-перевертышей, когда изображение ежесекундно меняется, пока не поймешь, что же перед тобой на самом деле? Лицо Снейпа совершенно бесстрастно. — Это вовсе не заклятие сокрытия, это такой эффект от проклятия, — объясняет она. — Я боюсь того, что может случиться, если я расскажу вам все подробности. Просто у меня не очень хорошие предчувствия, но я действительно знаю, о чем говорю. Я понимаю, что прошу вас поверить мне на слово, но я могу вам это доказать. Вам нужно только попросить. Снейп холодно и официально кивает, но больше ни о чем не спрашивает. Она отчаянно хотела бы, чтобы этот его поступок не поразил её в самое сердце. _________________________ Минуты тикают, с каждым днём приближая время её выписки из больничного крыла, и она раз за разом перечитывает «Проклятия на клеточном уровне» и надеется, что на этот раз приняла правильное решение. Потому что на этот раз она хочет быть уверена, что Снейп останется в живых максимально долго, по крайней мере, она сделает для этого всё возможное. На этот раз она возьмёт вопрос обеспечения его безопасности в свои руки, а это ведь вполне стоит его дружеского общения, не так ли? Однако на этот раз она делает всё на автомате, без души. Её судьба как будто запечатана в герметичный, плотно закрытый со всех сторон сосуд. Всё, что ей остаётся, — это крутить ролик своей жизни и ждать, пока не придёт время собирать крестражи. ________________________________ — Увидимся на внеурочных консультациях, профессор. _______________________________ — Ты хороший человек, Рон. ______________________________ — Я люблю тебя, папа. _______________________________ — Ужин будет вкуснее, чем кажется на первый взгляд. Но ты должна знать, что как только мы начнем пить это вино, избежать внимания Молли Уизли будет невозможно. ______________________________ — Я верю тебе, Гарри. ______________________________ — Я надеялась сосредоточиться на исследовательской карьере. _____________________________ — Всё будет хорошо, Живоглот. Прорвёмся. _____________________________ — Грейнджер, думаете, я не слышу, как вы ходите тут взад-вперёд? Гермиона замирает на месте, а затем, словно в замедленной съёмке, наблюдает, как дверь в кабинет Снейпа открывается нараспашку. Он сидит за своим столом, а перед ним чёрный чай, чернильница с красными чернилами и беспорядочная стопка эссе. У неё слегка ёкает сердце. Она подходит к столу и садится напротив него. — Простите, я знаю, что пришла немного рано, но... — Вы получите своё эссе на уроке, и только тогда узнаете оценку, — говорит он, переворачивая пергамент, который держит в руке. — Если это всё... Она хочет сказать ему, что она уже знает свою оценку. Что сочинение её не волнует. Что оно с каждым разом становится всё более лаконичным и отточенным, и что уже сейчас она, вероятно, могла бы опубликовать его в каком-нибудь научном журнале или продать кому-нибудь из слизеринцев, готовящихся сдавать ТРИТОНы, но вместо этого — — Понятно. Вообще-то, у меня есть несколько вопросов по поводу проклятия Долохова. Услышав это, он поднимает на неё взгляд и откладывает пергамент. — Что вы уже прочитали на данный момент? Мать вашу, да абсолютно всё, что можно и нельзя. — Большинство книг на эту тему из нашей библиотеки и библиотеки близлежащего университета, а также несколько основных справочников по лабораторному анализу. И теперь я склоняюсь к мысли, что для проведения этого самого анализа необходимо более продвинутое оборудование, чем то, что есть в Ховартсе в настоящее время. Если в голове Снейпа и всплывает образ его первоклассной лаборатории, в которой сейчас, вероятно, хранится летний гардероб Слизнорта, он ничем себя не выдаёт. Гермиона тоже изо всех сил старается о ней не думать— не скучать по её высоченному потолку, создающим уют шарам света и рваным, исписанным колючим почерком клочкам пергамента, которые заставляют её сердце подпрыгивать от радости каждый раз, когда она их обнаруживает… Но сейчас там нечего обнаруживать, разве что кроме сомнительной возможности рассмотреть поближе и оценить образцы первоклассной мужской моды. — Вы правы в своих умозаключениях насчёт лабораторного оборудования, — отвечает Снейп. Он колеблется, словно хочет сказать что-то ещё, но затем снова обмакивает перо в чернила. — Боюсь, у меня не будет ответов на ваши вопросы, если вы уже действительно прочитали столько, сколько утверждаете. Внутри у Гермионы всё обрывается, как будто желудок становится каменным и летит вниз. — В любом случае, спасибо, — она кое-как находит в себе силы собраться и покинуть кабинет. Когда она поднимается из подземелий, на ногах у неё как будто висят гири. ______________________________ — Поздравляю тебя с получением места вратаря, Рон! ____________________________ — Парвати, ты не поможешь мне придумать, как уложить волосы? _____________________________ — Мы справимся, Живоглот. _____________________________ Ожидание вояжа в Хогсмид для встречи с Наземникусом Флетчером проходит почти также, как раньше. Гермиона с тоской наблюдает, как листья теряют цвет и, кружась, падают на землю, как перо царапает пергамент при выполнении школьных заданий, как люди вокруг неё живут своими жизнями. И всё это обволакивает холодный осенний воздух. Она застаёт старого пройдоху врасплох и выхватывает медальон, чувствуя знакомое пощипывание от его леденящего соприкосновения с её ладонью. — Вас эта штука ведь тоже напрягала? — спрашивает она, поднимая вверх руку с крестражем. Он только кривит губы и аппарирует, оставив её вопрос без внимания, а Гермиона направляется в «Три метлы», чтобы забрать проклятое ожерелье у мадам Розмерты. После этого остаётся только забрать из Выручай-комнаты диадему, которая сама плывет к ней в руки и сразу начинает действовать на нервы, и отправиться в кабинет Дамблдора… __________________________ — Привет, Гермиона! — О, Луна. Я просто... — она лихорадочно роется в своих мыслях в поисках того, что сказать дальше, но находит только правду, которая отчаянно рвалась наружу с того момента, как она решила не открывать её Снейпу. — Мы можем... мы можем поговорить? Луна кивает и ведёт её в пустой класс. Гермиона запирает дверь и накладывает Муффлиато, стараясь не думать о том, как Снейп умудрился изобрести это заклинание ещё будучи подростком, и что если бы он застрял в этой временной петле, он бы точно знал, что делать. Ведь у него каждый раз были идеи гораздо лучше, чем у неё, даже несмотря на то, что он располагал знаниями только одной временной линии, и… — Что случилось, Гермиона? У тебя ужасная путаница в голове. Я вижу миллион беспорядочных вихрей. — Это... — Гермиона замолкает. Может ли она рассказать Луне? Что, если из-за этого её убьют, как Рона? И как Снейпа? — Со мной кое-что случилось, — пытается начать она. — В Отделе тайн. Но если я расскажу тебе, ты должна пообещать мне, что не будешь делать ничего безрассудного или рискованного, или... — Я не могу обещать ничего подобного, — перебивает Луна. — Ведь если я это сделаю, это будет мой выбор, и в этом не будет твоей вины. — Конечно, будет, я же... — Ты не можешь отвечать за неправильно принятые решения и поступки других людей, — твёрдо говорит Луна. — Именно это сказал мне мой психотерапевт после того, как моя мама… как моя мама умерла, а я этому не помешала. Я бы и не смогла, мне было девять лет. Сердце Гермионы наполняется сочувствием. — Мне так жаль, Луна, — бормочет она. — Конечно, в этом нет твоей вины. — Мне потребовалось много времени, чтобы осознать это — и поверить по-настоящему. И у тебя это тоже может занять много времени, — говорит она и пожимает плечами. — Я просто подумала, что ты должна это услышать. — Спасибо. Луна нежно улыбается. — Так что с тобой случилось в Отделе тайн? Гермиона глубоко вздыхает. А потом всё рассказывает Луне. _______________________________ — Интересно, не связано ли всё это каким-то образом с Комнатой смерти? — это первое, что говорит Луна, когда Гермиона заканчивает свой рассказ. — Ты прикасалась к завесе? Слышала или видела что-нибудь необычное? — Нет, но я знаю, что ты слышала, — тихо говорит Гермиона. — Ты рассказывала мне об этом в предыдущей временной линии. — А, так значит ты в курсе моей теории насчет одеяла? — Да. Я просто не могу понять, где моё место и какова моя роль в ней. Луна делает паузу, смотрит в потолок и размышляет. — Ну, ты сама не являешься неподвижной или исходной точкой, но ты привязана к больничному крылу чем-то более сильным, чем сама смерть. И я уверена, что ты заметила, что есть некоторые исходные точки или привязи, — вещи, которые всегда одинаковы, что бы ты ни делала. Гермиона задумывается о последовательности событий в разных временных линиях: проклятая рука Дамблдора, Флёр – Молли – вино, лекция Снейпа по Защите в начале учебного года и странная история вокруг шоколадных конфет с приворотным зельем, которые Ромильда Вейн, кажется, всегда где-то достаёт. — Да. Наверное. В некотором роде. Я не совсем уверена. — Хм, а я уверена, что они существуют, — изрекает Луна, — так же, как и в том, что есть вещи, которые совершенно отличаются. — Это те люди, которые умирают, — выпаливает Гермиона. — Я могу их спасти, а могу стать причиной их смерти. Так почему же этот проклятый шоколад появляется каждый раз? Без единого, мать твою, исключения! — Люди ведь могут спасти себя сами, — замечает Луна. — Но во всём виновата я, помнишь? — говорит Гермиона, а Луна смеётся. — Я очень хотела бы тебе помочь, — говорит Луна, внезапно становясь серьёзной. — Я давно собиралась наведаться в Министерство, чтобы посетить Комнату смерти, а в Комнате времени, возможно, найдутся ответы для тебя. Мы могли бы пойти туда вместе. — Не в этот раз. Я и так слишком... В общем, я не могу втягивать ещё больше людей в неприятности. И у меня пока есть кое-что, над чем я работаю. — Тогда найди меня в следующий раз, — говорит Луна. — Или через следующий, или через два следующих; я ведь всё равно не почувствую разницы, не так ли? — она пожимает плечами, и вдруг: — О! — она спрыгивает со стола, на котором сидела. — Путешествия во времени! Наверное, поэтому ты выглядишь старше. — Ты действительно теперь это видишь? — Да. С того самого момента, как ты мне всё рассказала. Раньше ты выглядела немного расплывчато, но потом я как будто по-другому на тебя посмотрела и оп! Вот она ты. — Ага, оп, вот она я, — Гермиона расплывается в улыбке, дурашливо взмахнув рукой. — Где бы ты ни был, ты всегда там и оказываешься, — мудро говорит Луна, ухмыляясь. Гермиона заливается смехом, и на короткое мгновение чувствует себя свободно, как будто у неё за спиной выросли крылья. Может, именно это ей и было нужно — друг, доверенное лицо, кто-то, кто сможет увидеть её настоящую в этом замкнутом круге и попытается заглянуть за его пределы. Может быть, на самом деле это вовсе не круг, а спираль? Может быть, она ещё выкарабкается из этой передряги… ________________________________ — Профессор Снейп! — зовет она, решительно стуча в дверь. — Нужно ли мне напоминать вам, что время для внеурочных консультаций ещё не... — Мне насрать на консультации. Нам нужно поговорить с Дамблдором. Дверь открывается, и на лице Снейпа появляется ухмылка. — Сейчас. Гермиона лезет в свою сумку и, достав диадему, машет ею у него под носом. Он хватает её за запястье, чтобы остановить это безобразие, и она чувствует на коже холод его прикосновения. — Что это? — шипит он, без сомнения ощущая то огромное количество тёмной магии, которое сосредоточено в таком маленьком предмете. — Крестраж, — отвечает она, и он тут же отпускает её. — Который наводит меня на всякие странные и извращённые мысли, так что, наверное, мне стоит убрать его подальше. Именно это она и делает – немного неохотно, сопротивляясь тяге к обещанным знаниям, прячет диадему поглубже в свою сумку. Снейп наблюдает за ней, неосознанно прижав руку к виску. — Полагаю, вы правы насчёт встречи с директором. Он выходит в коридор, закрывает за собой дверь и, не теряя времени, направляется к лестнице. Гермиона ускоряет шаг, пытаясь угнаться за ним, и спрашивает: — Так вы не дали Непреложный обет Нарциссе, верно? Снейп искоса на неё смотрит. — Зачем вам нужно знать о таких… — его взгляд перекидывается на её сумку и он, кажется, понимает. — Ладно. Не давал. — Прекрасно. А Беллатриса, случайно, ещё не опустошила своё хранилище в Гринготтсе? Он останавливается и снова смотрит на неё, прищурив глаза — Откуда у вас такая информация? Ещё одно из этих ваших «предчувствий»? — Кстати, раз уж вы сами об них заговорили, я всё ещё кажусь вам расплывчатой? — Вы кажетесь мне полубезумной, раз прикасаетесь к проклятым предметам голыми руками. — Вообще-то, я бы действительно обезумела от счастья, если бы прикоснулась голыми руками к содержимому сейфа Беллатрисы. Есть идеи, где оно может быть? Снейп бросает на неё сердитый взгляд, а затем снова быстро идёт по коридору. — Уверен, ваш третий глаз с лихвой снабдит вас этой информацией. — Вообще-то, я надеюсь, что это сделает крестраж. _______________________________ Кабинет Дамблдора наполнен тиканьем и жужжанием приборов, и каждый звук словно разрядом тока отдаётся в голове Гермионы из-за диадемы, которая гудит и вибрирует в её сумке. — Я готова говорить, — заявляет она скорее себе, чем Дамблдору. — Я готов слушать. Гермиона садится перед его столом и, бросив извиняющийся взгляд на Снейпа, вспоминает, что помогло ему поверить ей в прошлый раз, и начинает: — Я застряла в каком-то странном подобии временной петли. Она кратко излагает кровавые эпизоды, подчеркивает, что рассказать обо всём Дамблдору изначально было большой ошибкой, и — возможно, с излишним удовольствием — повествует о его непроходимой глупости, которую он проявил, надев кольцо и по тем же соображениям попытавшись надеть диадему. — Единственная причина, по которой я сейчас здесь, — заключает она, — проверить, есть ли хоть доля правды в вашей теории о том, что крестражи имеют общую связь. Если мы правильно разыграем наши карты, то сможем найти, где именно в поместье Малфоев Беллатриса прячет кубок. А потом... — она замолкает, изобразив в воздухе петлю рукой. — Северус? — Дамблдор поворачивается к Снейпу, который неподвижно стоит в углу комнаты. — Я не могу этого подтвердить, но в то же время, у меня есть некоторые основания полагать, что чаша в настоящее время спрятана где-то в поместье Малфоев, — он замолкает, не делая никаких комментариев о рассказе Гермионы касательно её путешествий во времени — и её это задевает, пусть и самую малость, — а затем продолжает: — Если мы сможем найти её с помощью других предметов, у нас появится шанс её уничтожить. — Пожалуйста, скажите мне, что «с помощью других предметов» не подразумевает их бездумное надевание под влиянием момента, — говорит она. — Грейнджер, вы когда-нибудь задумывались о том, что директор всё-таки смог бы подобрать ключ к связи крестражей, нося эти предметы на себе? И, возможно, именно это, а не просто бездумность, или импульсивность, или влияние момента послужили причиной того, что он надел кольцо? Что? На самом деле логично… Но нет. Чёрт. Нет. Не мог же он… — Я отказываюсь признавать, что в ваших словах есть резон, — говорит она, скрещивая руки на груди. Боги, как же всё это бесит. Снейп, к его чести, хранит молчание, но в уголках его рта появляется довольная ухмылка. — Спасибо, Северус, — Дамблдор вновь поворачивается к Гермионе, — Полагаю, теперь моя очередь поделиться чем-то полезным. Он вытаскивает свою проклятую руку из-под мантии и кладёт её на стол; от вида почерневшей поверхность кожи Гермиона с трудом сдерживает дрожь. — Я уже однажды попробовал и, как видите, потерпел очевидную неудачу. Гермиона кивает, глядя на руку. — Моя текущая теория заключается в том, что необходимо иметь как минимум два крестража, чтобы создать связь с человеком, который затем смог бы использовать эту связь для поиска остальных. Поскольку кольцо, к счастью, было благополучно уничтожено, у меня не было способа это проверить. До сегодняшнего дня. Два крестража. Так, ладно. Хорошо. Гермиона может это сделать. Это всего лишь медальон, который едва не лишил её надежды, пока она была в бегах, и диадема, которая, откровенно говоря, пугает её тем, что способна натворить. Она бросает взгляд на Снейпа, который без всякого выражения слушает пространные объяснения Дамблдора. Насчёт интеграции магического ядра с фрагментами души или чего-то в этом роде – Гермионе действительно следовало бы обратить на это внимание, но сейчас для неё гораздо важнее, что по этому поводу думает Снейп и считает ли он, что она должна это сделать. Часть её тоскует по той робкой непринуждённости, которая появилась между ними тогда, около угасающего камина в его покоях. Она не уверена, что в следующий раз сможет взять волю в кулак и снова отказаться от этого. Наоборот, кажется ей, она всеми силами будет этого добиваться. Всё, что ей нужно сделать, — это пройти через то, что уготовано крестражами. Если это сработает, ей придётся пройти через это всего один раз. Именно это она говорила себе, когда её пытала Беллатриса. Когда видела, как умирают её друзья. Что ж, иногда лгать самой себе оказывается самым простым способом справиться с ситуацией. Она кладёт медальон и диадему на стол. — Сделать это должна я, — просто говорит она. — Без всякого сомнения, это меня убьёт, но я единственная, кто может пронести эти знания через смерть и вернуться с ними в то время, когда они будут полезны. — Наверняка есть другой способ... — начинает Снейп, делая шаг вперёд. Дамблдор жестом останавливает его. — Гермиона права. На войне приходится приносить жертвы, и это не исключение. Возможно, в следующий раз вы обратитесь ко мне за советом раньше, — говорит он ей, сверкая глазами. «Хрен вы угадали», — думает она, зная, что и директор, и Снейп, скорее всего, слышат её мысли. — Значит, всё, что мне нужно сделать, это просто надеть их? — спрашивает Гермиона, пытаясь подавить свой страх. Её руки дрожат, когда она расстегивает застёжку медальона, и та цепляется за волосы после трёх попыток застегнуть её на шее. Его холод давит на грудь и вселяет в неё сомнения. Снейп осторожно высвобождает локон, за который зацепился крестраж. — Вы уверены? Возможно, есть другой способ, о котором нам пока неизвестно. Было бы разумно потратить хотя бы некоторое время на изучение других путей... — Я потратил месяцы на исследования, — устало говорит Дамблдор. — Это единственный способ. — Тогда, возможно, следует дать Грейнджер минутку, чтобы... — Снейп замолкает. Гермиона полагает, что «попрощаться» звучит слишком драматично, но она ценит проявление человеческих чувств с его стороны. — Всё в порядке, — говорит она, касаясь ладонью его предплечья. — Увидимся в больничном крыле. Снейп, похоже, в этом совсем не уверен. — И кстати, говорю это вам на тот случай, если с моей смертью эта временная линия продолжится: яд василиска может спокойно отравить Нагини, и вам нужно будет уничтожить проклятое ожерелье, которое лежит в моей сумке, а также отравленную медовуху, которую где-то припрятал Слизнорт… О, и кто-то наестся шоколадных конфет, в которые подмешано любовное зелье. — Но какой идиот стал бы... — Вы скоро узнаете, — она пожимает плечами. — Или не узнаете. На самом деле я не уверена, что со всеми вами случится, когда я... — она прочищает горло. Дамблдор пододвигает к ней диадему, и она берет её, чувствуя, как внутри проклятой штуковины бурлит неистовая энергия. — Как только вы её наденете, я начну накладывать необходимые заклинания, — тихо и спокойно говорит Дамблдор, — а также те, которые удержат предметы на вас. — Удержат на мне...? — морщится Гермиона. Ах да. Чтобы она не могла их снять. Она поднимает диадему над собой. — Грейнджер! Она поворачивается к Снейпу. Его лицо мертвенно-бледное, он выглядит так, словно вот-вот попросит её остановиться, подумать… — Расскажите мне обо всём пораньше, — вместо этого говорит он. — В следующий раз. Я хочу сделать нечто большее, чем просто наблюдать за тем, как вы умираете. Если бы он только знал, насколько глубоко Гермиона проникается этими словами, пропускает их через себя. Диадема отражает невыносимо яркие отблески света. Гермиона закрывает глаза и опускает её на голову. ______________________________ Огненные когти впиваются в её виски, тело сотрясается от спазмов и судорог, перед глазами проносятся ослепляющие потоки света и образов… Гермиона царапает ногтями кожу головы, но у неё получается лишь вырвать собственные волосы, диадема держится очень прочно… Она чувствует безжалостную пульсацию магии Дамблдора, его заклинание связывает её, душит — она кричит и валится на пол… В один миг её мысли разбиваются вдребезги, превращаясь в разрозненные осколки. Будучи не в состоянии дотянуться даже до собственного тела, она превращается в связующую магическую кривую между крестражами, а образы один за другим с бешеной скоростью сменяются в её голове: — медальон на груди — кто она? — змея, свернувшаяся на гладком, холодном, каменном полу — почему она всё ещё кричит?— подросток, сидящий у камина в общей гостиной Гриффиндора — кто он такой?— диадема давит со всей тяжестью — голос сорван, крики становятся хриплыми, — и ещё вот это — почему это имеет значение? Но оно ведь точно должно иметь значение — чаша, спрятанная в серебряной шкатулке за вереницей книг бордового цвета, на полке из темного дерева с вырезанным на боковой стенке драконом… А потом она снова оказывается выброшенной в чёрную пустоту неопределённости.