ROT

      Чан надел капюшон и вышел из «Когтя», устремляясь за Чонином.       — Спасибо, что подождал. Недолго пришлось, я надеюсь?       — Нет, Чан-хён, — тихо ответил Чонин, — буквально минут двадцать. Тебе уже лучше? Твой новый друг выглядел так, будто тебе было очень плохо.       — Не в этом дело, — вздохнул Чан, ускоряя шаг, чтобы подстроиться под темп Чонина. — Просто немного расклеился, разнылся. Бывает такое, не так ли?       — Бывает, но с этим надо бы что-то делать, не?       — Ну а что я с этим сделаю? Эмоции на чердак не закинешь, все равно остается, — вздохнул Чан, посмотрев на одежду Чонина. — Тебе не холодно, Королек?       — Я в шубе! Мне не может быть холодно! — почти капризно заявил Чонин.       — Да, но она выглядит тоненькой. А когда намокает, еще и тяжелая. Разве имидж стоит того, чтоб простудиться? — заметил Чан, приподняв бровь.       Чонин лишь фыркнул, но ничего не ответил. Чан решил не настаивать на ответе, так что они какое-то время шли молча, пока Чонин не спросил тихо:       — А кто этот пацан вообще?       — Ты про Джисона? — встрепенулся Чан. — Ой, да мы несколько дней назад познакомились в церкви, и ему было особо некуда идти, так что я подумал, почему бы ему не взять те смены, в которые не работает Тэхён, знаешь?       Чонин промычал что-то себе под нос, нахмурившись и задумавшись о чем-то своем. Чан снова поправил капюшон. Думая о Джисоне, он чувствовал себя очень странно. Он смотрел на него, и вместо этого немного зашуганного, пухлощекого пацаненка он видел кого-то другого. Может быть себя, удирающего со всех ног с территории Мастифов и прокручивающего в голове пятьдесят вариантов своей кончины, пока его ноги сами несли его черт побери куда. Может быть, своего возлюбленного, который по какой-то идиотской причине чувствует себя обязанным своему отцу и боится хоть что-то наперекор ему сделать… ну, во всяком случае, так он себя вел, когда они только-только начали свое общение. Но смотря на Джисона, в его одежде, с взглядом его возлюбленного, он буквально физически ощущал желание убедиться, что у него все будет хорошо.       — О чем задумался? — спросил Чонин, наклонившись вперед, чтоб заглянуть под капюшон.       — Да так, о своих проблемах, — буркнул он в ответ, нахмурившись. — Неважное, честно говоря…       — Джисон кажется милым парнем, но не думаешь ли ты, что дать ему узнать твою реальную личность было не самым лучшим решением?       — Это была случайность. А еще это и есть одна из причин, почему я хочу держать его поближе. Тот факт, что он не пытался свалить от меня, как только понял, кто я, меня тронул, не буду лгать, — сказал Чан негромко.       — В каком смысле случайность? Чан-хён, не мне тебя судить, но разве можно в твоем положении вообще допустить, чтобы какой-то случайный парень узнал, что ты Проповедник? — возмущенно посмотрел на него Чонин. — Почему я беспокоюсь о твоей конфиденциальности больше, чем ты сам?       Чан смущенно отвел взгляд, потому что он знал, что претензии Чонина звучали весьма резонно.       — Кто-то сказал людям бочонка, что я буду в церкви, помогать Феликсу, и они хотели меня там поймать… так что Джисон буквально был зрителем в первом ряду, когда мне пришлось трусливо бежать через черный ход.       Чонин поднял брови, выглядя очень обеспокоенно.       — Чан-хён, кто-то был в курсе того, что ты там будешь, и ты все еще никому ничего не рассказал? Кто мог выдать тебя?       — Я не знаю. Может, кто-то из посетителей трактира, — отмахнулся Чан. — У них в любом случае не получилось меня словить, так что какая разница?       — В смысле какая разница?! — возмущенно прошипел Чонин. — Ты мог оказаться мертвым прямо в церкви, ты не можешь так беспечно к этому относиться!       — Да, но что я могу с этим сделать? Запереться в своей комнате и плакать в подушку? — немного резко ответил Чан. — Я лишь знаю, что те люди, которые вокруг меня, не стали бы меня выдавать.       Чонин нахмурился, ткнув его в бок сердито. Чан шикнул на него невольно, сжав зубы:       — Заниматься избиением меня не обязательно!       — Я просто напоминаю тебе, с чего началось знакомство тебя и Хенджина!       — Он не сдал меня, он лишь размышлял об этом!       — От мыслей до действий буквально один шаг, — возразил Чонин. — Так что я все еще советую тебе сообщить кому-нибудь о том, что в твоем окружении завелась крыса. И я б на твоем месте не снимал бы подозрений ни с кого, даже с меня!.. хотя я и не знал, что ты будешь в церкви.       — Чонин, я не хочу никого подозревать, — сказал Чан уже спокойнее. — Я просто буду поосторожнее. Это была случайность. Если б такие инциденты действительно представляли серьезную опасность, разве бы я прожил в таком темпе уже почти три года?       — Ты перевираешь события, — упрекнул его Чонин строго, словно это он тут был старшим. — Сначала ты был под опекой семьи Ким, а с ними никто связываться не хочет. Потом ты полгода обитал в церкви. А вот уже потом…       — Неужели ты считаешь, что мне просто везло?       — Да, тебе просто везло! — подтвердил Чонин. — И не стоит это отрицать. Тебе лишь повезло не попасть в неприятности еще раз!       Чан вздохнул и отвернулся. Он знал, что Чонин прав, но признавать этого ему не хотелось. Он просто не умел сочетать жизнь Проповедника, которому действительно стоило скрываться, и жизнь Пак Чхэка, коим он притворялся.       Чонин тоже замолчал, но после нескольких секунд неловкой паузы промямлил:       — Ладно, извини, хён. Просто… я беспокоюсь, хорошо?       — Да нет, ты прав. Мне просто везло. Мне действительно нужно быть аккуратнее. Именно поэтому я не стал передавать письмо лично, а хочу послать его вместе с почтальоном.       — Рад слышать, — пробубнил Чонин. — А то я уже начинаю сомневаться, что тебе так уж не хочется быть пойманным.       — Не говори так, — отмахнулся Чан, — ты же знаешь, что у меня есть причины оставаться в живых.       Чонин вздохнул и неловко поправил воротник шубы.       — Я не уверен, что причина — это все, что тебе нужно, чтобы оставаться в живых, хён. Нужно еще и желание.       — Я хочу остаться в живых, не поверишь.       — Нет. Ты не хочешь. Ты хочешь остаться в живых ровно настолько, чтобы снова встретиться с твоим кавалером, а там уж как пойдет.       — Разве лишу я себя удовольствия провести вместе с ним остаток наших дней?       — При необходимости да, в этом я не сомневаюсь, — сказал Чонин с оттенком грусти в голосе. — Именно поэтому я и говорю, что причины недостаточно.       Чан лишь пожал плечами. Он не хотел это обсуждать. Разумеется, проблем от его жизни было так много, что он бы предпочел сдохнуть, но сама мысль о том, что после этого произойдет в доме семьи Со…       — Что, я ж говорил, что он сам сдохнет, — проносится в его голове знакомый голос. — Мне даже не пришлось прикладывать усилий для этого.       — Что? — слышит он дальше голос не менее знакомый, но куда более режущий по сердцу. — Откуда у тебя эта информация?       — Из газет. Пристрелили, как я и говорил. Животному животная смерть.       Чан потряс головой, пока картинка в голове не стала еще ярче, и прикусил губу, чтоб отвлечь себя болезненным ощущением. Ну уж нет, он не даст бочонку такого удовольствия, как узнать о его смерти.       — Дошли, — коротко сказал Чонин, кивая на нужное здание. — Внутри не заблудишься?       — Лучше сходи со мной, пожалуйста, — попросил Чан. — Если тебе не сложно, конечно.       Чонин задумался, но потом кивнул:       — Да, хорошо, пошли, — кивнул он. — Мне как раз надо сходить к Хенджину, чтобы кое-что уточнить.       Они вошли внутрь, погружаясь в пространство щелкающих, шуршащих и гремящих звуков. У Чана бы, честно говоря, болела голова, если бы он тут работал. Наверняка у Хенджина уже частичная глухота от всего этого.       — Хенджин-хён, — позвал Чонин, заглядывая в одну из комнат, — тут к тебе посетитель.       — По всем вопросам отбора новостей для публикации обращайтесь не ко мне, я просто оформляю статьи… — пробормотал Хенджин, но потом поднял глаза. — А, Чонин. Привет. Уже освободился?       — Да. К тебе тут гость.       — Очаровательно, кто?       — Привет, — усмехнулся Чан, заглядывая внутрь и снимая капюшон ровно настолько, чтобы Хенджин его узнал.       — Добрый вечер… — пробормотал Хенджин, нахмурившись и возвращаясь к работе. — Тебе что-то нужно?       — Ага. Чтобы ты поучаствовал в маленькой авантюре, — улыбнулся Чан с максимально невинным выражением лица.       Хенджин оперся головой о руки, издав тихий звук, похожий на что-то между усталым вздохом и скулежом.       — Почему каждый раз, когда ты появляешься, я всегда вляпываюсь в проблемы? — пробормотал он. — Ладно, ладно. Что тебе нужно?       — Ну… — протянул Чан, смущенно постукивая пальцами по столешнице. — Всунешь один конвертик между газетами, чтоб он попал в руки кое-кому нужному?       Хенджин вздохнул, посмотрев на протянутый ему конверт, и потер переносицу устало.       — Ну… я думаю, что я смогу что-нибудь придумать… — пробормотал он. — Но нужно будет договориться с Бомгю…       — Спасибо, — выдохнул Чан, — а то я больше в типографии вообще никого не знаю, а как еще разобраться с этой ситуацией, я понятия не имею…       Хенджин вытащил выпуск газеты за прошлую неделю и всунул туда конверт, проверяя, насколько адекватно это будет выглядеть. Газета немного вздулась посередине, но издалека это не казалось подозрительным.       — Итак, нужно будет поставить отметку на этой газете, чтобы она досталась конкретному человеку, да? Ему и никому другому?       — Ей, — поправил Чан. — Ее зовут Чон Соён.       Хенджин явно узнал это имя, потому что сразу же оживился:       — Моя коллега ее знает, они подруги! Да, я уже придумал, как доставить твое письмо до адресата. А что, ее отец против вашего романа? — хмыкнул он.       — Нет, она лишь человек, который лично общается с окончательным адресатом, — объяснил Чан. — Мы в хороших дружеских отношениях, но не более того.       — Ладно, тогда забудь мой комментарий, — вздохнул Хенджин, отдавая конверт назад. — Все-таки странно, что я помогаю в тайной передаче письма человеку, лицо которого рисовал на плакате «Разыскивается».       — Очень красиво нарисовал, между прочим! — сказал Чан.       Хенджин посмотрел на него с явно не очень понимающим взглядом.       — Надо было рисовать тебя не таким похожим, — буркнул он.       — Ну, ты слишком хорош в этом, чтобы делать плохо, не так ли? — хмыкнул Чан. — Да ладно, люди, которые хотят меня поймать, обычно знают меня в лицо, так что все нормально.       Хенджин неловко улыбнулся, явно не в состоянии понять, был ли это комплимент или просто неловкий диалог.       — Нет, я серьезно, ты очень круто рисуешь, — начал заверять его Чан. — Я б посмотрел на твои картины, но могу смотреть лишь на то, как ты рисуешь моих коллег по несчастию.       — Я не скромничаю, я просто не понимаю, какого черта ты хвалишь свой портрет? — хмыкнул Хенджин. — Ну, конкретно в этом контексте это звучит странно.       — Одно другому не мешает, Хенджин, — отмахнулся Чан.       — И то верно… — буркнул тот, отвернувшись и продолжая громко щелкать по клавишам машинки. — Я б и что-то получше рисовал, но у меня нет ни времени, ни материалов.       — Материалов? Типа красок? — спросил Чан, заинтересовавшись.       — Если бы только красок, — проворчал Хенджин, — еще холст надо, кисти, растворитель… хотя можно и просто краски. Остальному я б нашел замену.       — Я тебя услышал, — хмыкнул Чан. — Ладно, мне пора. Только…       Он взял письмо в руки, словно желая попрощаться с ним как следует. Этот лист бумаги видел много слез. Непозволительно много, Чан даже в ту ночь так не плакал… хотя, наверное, это было близко друг к другу.       — Я б предпочел сказать это в лицо адресату, черт побери, — буркнул он, улыбнувшись с ноткой горечи. — Все-таки, как бы перо не было изящно, его недостаточно.       — Не соглашусь, — пожал плечами Хенджин. — Где б были все проповедники, если б слова было недостаточно? Им бы что, пришлось говорить правду?       — Ох, а это ты сейчас опасно заявил, — фыркнул Чан, в шутку погрозив пальцем, на что Хенджин ухмыльнулся. — Ты, кстати, был в церкви в среду?       — Да, заходил ненадолго. А что? — спросил Хенджин, подняв глаза.       Чан насупился. Он бы предпочел услышать ответ «нет», или даже внезапное откровение Хенджина о его отречении от веры. Даже предполагать, что Хенджин мог быть тем, кто его сдал, не хотелось.       — Ничего. Просто было интересно, — вздохнул он.       Он вышел из кабинета, возвращаясь в шум и грохот типографии. Чонин уже куда-то ушел, так что Чан воспринял это за повод возвращаться в «Коготь».       Он не хотел подозревать вообще никого, хотя факт оставался фактом; кто-то знал, где он находится. И это была проблема. Подозревать Чонина он не мог, потому что не виделся с ним уже около недели, да и Чонин слишком сильно ненавидит Мастиффов, чтобы контактировать с ними. Кто-то из Гончих? Они тоже Мастиффов не слишком жалуют, да и его контракт с Ким Тоюном о неразглашении информации истекает только через два года. Хотя, Уджин, может?..       Он нахмурился, задумавшись об этом человеке. Чан знал о своей склонности к тому, чтобы слишком категорично мыслить о ком-то после совершения ошибки. Когда дело касалось Хенджина, все еще не переросло в слишком серьезную стадию, когда конфликт развязался сам собой, так что Чан не считал нужным думать о нем негативно. Но Уджин…       Он прикусил губу, вздохнув. Они прекратили общение на весьма напряженной ноте, это факт, но разве это повод воспринимать Уджина как виновного во всех проблемах Чана? Уджин все еще работает на все того же Ким Тоюна, разве стоят возможные оставшиеся обиды того, чтобы портить отношения с боссом? Уджин может быть немного мстителен, — в разумных пределах, конечно, — но даже он не станет делать такую глупость. И Чан это знал.       Уджина он решил тоже не брать в круг подозреваемых. Хотя если это действительно окажется так, то он будет глубоко оскорблен.       Кто еще… да как будто бы никто больше не имел поводов это делать. Кто-то в трактире подслушал Гисока. Вот и все. Он ненавидел тот факт, что он ничего не мог с этим сделать…       Он обернулся, посмотрев, куда его занесли ноги. Океан. Да, он мог определенно видеть, как маяк где-то вдалеке все еще загорается. А ведь когда-то это он был тем парнем, которого отправляли зажигать маяк каждый вечер… так давно. Он тогда даже не знал Чанбина, подумать только.       Чан редко когда осмеливался приблизиться к территории Мастиффов настолько, чтобы хотя бы мельком разглядеть особняк семьи Со. Во-первых, из-за банальных соображений безопасности… а во-вторых потому, что Чан боялся, что он просто не выдержит этого.       Ему хотелось вернуться каждый день. Каждую ночь он засыпал где-бы-то-ни-было и думал о том, что ему стоило бы просто принять тот факт, что смерти не избежать и вернуться туда, откуда он сбежал. Это было совершенно иррациональное желание, не подвергающееся никакому логическому объяснению, как муравей стремится вернуться в горящий муравейник.       Чану хотелось верить, что он все же умнее муравья.       Чан прекрасно понимал, что как только у самого лучшего отца и босса на свете появится такая возможность, он пристрелит его, не размышляя и секунды. Потому что Чан для него воспринимается как угроза его миру. Не потому, что он какой-то плохой, нет, просто… существование Чана само по себе рушило его представление о том, что он сам определяет реальность вокруг себя. Просто Со Гвансон был свято уверен в том, что он знает все последующие события, и вот такой сюрприз — его сын предпочел какого-то Бан Чана планам своего отца. Да, Чанбин оказался геем. И это был беспредел, конечно…       Все-таки, нужно было понимать, что для бочонка его сын являлся его продолжением, и потому проблема была, разумеется, в Чане. Как будто убийство Чана решило бы все проблемы, и Чанбин бы резко стал «нормальным».       Чан фыркнул от этих мыслей, чувствуя какую-то смесь горечи и насмешки над тем, сколько же проблем бочонок создал своим упрямством, господи…       Ненавидел ли Чан Гвансона? Возможно. Но эта эмоция была слишком категоричной, чтобы Чан признавал ее. Гвансон был жалок в его глазах, потому что нужно быть действительно жалким человеком, чтоб применять такие радикальные методы для одного лишь подтверждения тому, что он прав и что он контролирует ситуацию… но Чан ненавидел тот факт, что из-за этих методов страдает человек, которого он действительно любит.       — Я все равно вернусь. Я обещал вернуться, — прошептал он себе под нос. — Бинни, все будет хорошо…       Было довольно глупо обещать это, но ему так хотелось думать, что в один прекрасный день он ворвется в особняк, как рыцарь на белом коне в сверкающих доспехах, который вырвет Чанбина из лап тирана и сбежит с ним далеко-далеко…       Он улыбнулся от этой маленькой инфантильной фантазии, но потом ему снова стало печально. Что сейчас с Чанбином?..       Наверняка он сейчас сидит в своей комнате, потому что его дурацкая тесная комнатка сейчас единственное безопасное место во всем гигантском особняке, напичканном всякими ходами… может, он болтает с Ёнджуном, которому все же дали с ним общаться? Было бы славно, потому что он наверняка сходит с ума от одиночества…       Он вздохнул и, натянув капюшон получше, пошел дальше к «Когтю».

***

      Чан подошел к трактиру, невольно взглянув в свое окно, которое было не задернуто, как обычно, а приоткрыто. Силуэт Джисона заставил его невольно усмехнуться. Он такой щупленький, Чан невольно почувствовал себя заботливой бабулей, которая хочет накормить любого стройного ребенка, который попадался ей на глаза.       Он прошел по лестнице наверх, заходя в комнату.

***

      Когда Джисон уже заснул, — снова в кровати Чана, между прочим, надо бы было уже что-то придумать с этим, не может же Чан спать черт пойми где до скончания времен, — Чан все еще смотрел в окно, как будто на что-то надеялся. На чудо? Возможно, но какое? Даже преждевременная кончина бочонка, хотя и была бы очень кстати, не помогла бы Чанбину найти его… он же не знает, куда идти. Чанбин, как комнатное растение, в дикой природе Дзёдоси с ума сойдет.       Чан не хотел давать в письмах никакой лишней информации, боясь того, что его найдут, и останавливался лишь на слезливых словах любви, которые производились где-то между его сердцем и головой в промышленном масштабе, и, хотя это было довольно разумно, хотелось бы, чтобы Чанбин мог просто узнать, в какой именно точке немаленького так-то Дзёдоси находится его возлюбленный.       Почему все не могло просто быть хорошо? Неужели во всем мире нет места, где они бы двое просто прожили остаток своих дней в небольшом домике, с гигантской собакой и маленьким садиком…       — Как сопливо, — буркнул он себе под нос, после чего повернулся и посмотрел на спящего Джисона. Когда он был чистым, причесанным и одетым во что-то нормальное, он казался куда миловиднее. Интересно, откуда вообще он взялся такой?..       Да, Чан видел в Джисоне то ли себя, то ли Чанбина, то ли их гремучую смесь, и это казалось довольно странным, но для Чана это было скорее поводом позаботиться об этом юноше с на удивление кругленькими для такого рациона питания щечками.       — Я должен обязательно рассказать о тебе Чанбину, — улыбнулся он, после чего не удержался и все же подошел к кровати, потрепав лохматые отросшие волосы Джисона. — Прикольно иметь младшего брата, оказывается.       Но он пока не хотел слишком навязываться Джисону. Это не вина пацана, что Чан изголодался по тому, чтобы проявлять заботу по отношению к кому-то…       На тумбочке лежала книга «Двадцать тысяч лье под водой». Видимо, Джисон пытался себя чем-то занять… да, надо бы и Чану позаботиться об этом.       Между страниц лежали цветы. Цветы, которые Чан хотел бы подарить Чанбину, лежали засушенные, потому что Чан хотел смотреть на них и думать, что в отличие от проявлений его любви, сама его любовь не вянет…       — Бинни бы с тобой подружился, — непонятно который уже раз пробормотал он себе под нос.

***

      Джисон проснулся непозволительно поздно. Он даже немного запаниковал, когда понял, как высоко уже солнце, и, кое-как одевшись, поспешил вниз, где было на удивление мало народу.       — Извините, я просто совершенно потерялся во времени! — выпалил он, вваливаясь на кухню.       Гисок посмотрел на него, приподняв бровь, и ответил скрипучим, как старое дерево, голосом:       — Если б ты был мне нужен прямо сейчас, я бы тебя из гроба вытащил и работать заставил. Сегодня не твоя смена, сегодня работает Тэхен. Но если тебя распирает от желания работать, то работай сколько влезет, я тебя не останавливаю.       Джисон выдохнул с облегчением.       — Хорошо… спасибо. Я б не отказался и поработать.       — Тогда иди разбирайся с посудой, — пожал плечами Гисок, продолжая готовить. — Только иди причешись сначала, Христа ради.       Джисон кивнул и ушел обратно, оглядевшись. Он действительно увидел смутно знакомого ему юношу, который, видимо, и был Тэхёном. Он внутренне сделал пометку, что было бы славно с ним познакомиться, но решил отложить это на некоторое время, а пока заняться работой.       При ближайшем рассмотрении своего состояния в зеркало он действительно понял, что выглядел он довольно неопрятно. Любопытно, что еще какую-то неделю назад ему было б вообще все равно на это… наверное, он впервые почувствовал желание произвести хорошее впечатление на работодателя.       — Надо будет снова сходить в церковь, — пробормотал он себе под нос довольно внезапно.       Да и вообще, Дзёдоси уже не казался таким уж пугающим. У Джисона не было ощущения, что каждый будет относиться к нему так же, как «хен», хотя последний частенько пытался убедить его в том, что он еще довольно мягок по отношению к такому тупице, как Джисон.       Джисон не спорил — он был тупицей, и это был факт… но Гисок, при всей его ворчливости, руки на Джисона не поднимал, что было приятным плюсом. Хотя, кто знает, может это было лишь временно?..       Джисон натянул улыбку потуже и выдохнул. Он пожалеет о том, что думает сейчас, когда-нибудь потом, верно? А еще можно спросить у Тэхёна, лупили ли его когда-нибудь. Любопытный способ начать диалог. Пора заводить знакомства, справедливости ради. Не все же Джисону за юбку цепляться… фигурально. Просто за что цепляться у Чана? За плащ? А, ну да, за плащ.       Он проскользнул вниз, с лестницы снова взглянув на Тэхёна. Тот выглядел очень опрятным и аккуратным, как будто не вписываясь в атмосферу хотя и не беспробудного пьянства, но все же несколько диковатого контингента посетителей.       — Такой бы не дал себя бить, наверное, — пробормотал он себе под нос, после чего все же приступил к мытью посуды.       Он не боялся Гисока. Возможно, потому что у него уже развился иммунитет к крикам и брани, и чем-то настолько примитивным его уже даже на слезы вывести было сложно, а возможно, потому что он просто чувствовал неискренность всех этих ворчаний. Да и Чан доверял Гисоку, если буквально скрывался у него от Мастиффов, так что вряд ли Гисок был плохим человеком. А ворчать любой старик горазд.       — Джисон, куда ты положил ту ложку деревянную? — спросил тот, прерывая размышления парня.       — Секунду, сейчас найду! — отозвался он, роясь в уже вымытой посуде, когда услышал еще один голос:       — Я ее уже нашел, я отнесу.       Это был Тэхён. Он немного неловко посмотрел на Джисона, после чего спросил:       — Ты как давно тут работаешь?       — Со вчерашнего дня, — улыбнулся Джисон вежливо, пытаясь казаться дружелюбным, хотя, вроде бы, и притворяться было не обязательно. — Ты ведь Тэхён, да?       — Да… подожди секунду, я отнесу ему ложку и вернусь.       Джисон думал, что Тэхён хотел увильнуть от диалога, но тот действительно скоро вернулся:       — Он готовит юккедян, так что готовься к запахам специй от посуды, — сказал он. — Как тебя зовут, кстати?       — Джисон, — представился он, кивнув. — Я буду сменять тебя, судя по всему.       — Это хорошо, — кивнул Тэхён. — Рад обзавестись коллегой.       — А господин Пак? Разве он не коллега?       — Ну, это не совсем коллега, — усмехнулся Тэхён. — Ладно, у меня работа еще. Но после рабочего дня еще поболтаем, если захочешь!       — Не откажусь, — честно ответил Джисон, после чего вернулся к работе.       И да, он был счастлив. Тэхён сам решил подойти к нему! Джисон не мог утверждать с полной уверенностью просто-напросто из-за своей социальной неопытности, но, кажется, люди так и заводят приятелей!       Если б он был собакой, он бы сейчас вилял хвостом так бешено, будто пытался бы взлететь.

***

      — А я, вообще-то, хочу на учебу накопить, — сказал Тэхён тихо, смотря на уже начинающее желтеть небо.       — О, на Континент хочешь уплыть? — выдохнул Джисон. — Круто… а как?       — На торговом корабле. У меня есть знакомые в Гавани, они меня подсадят и увезут. Ночью залезу между ящиков, а утром уже буду на Континенте.       — Звучит весело. Я б и просто так между ящиков поплавал.       — Заноз получишь кучу, — поморщился Тэхён, — так что плохая идея. Но просто переночевать там можно, я полагаю. Континент того стоит.       — Разумеется стоит, я и не сомневаюсь, — хмыкнул Джисон. — Я, честно говоря, вообще плохо представляю, какой он.       — Когда я обсуждал это с торговцами и ребятами из Гавани, они говорили, что по ощущениям это как слетать в будущее. Мол, они лет на двадцать нас обогнали.       — Немудрено. Тут пока что доберется до острова, уже перестанет работать. Не в пещерах живем и на том спасибо.       — Электричество есть, вода есть… а за всем остальным на Континент надо.       — Наверное, круто жить там. Просыпаешься каждое утро, выходишь, а вокруг жизнь кипит, машины едут, люди толпятся…       — Ну, подозреваю, что совсем уж райских мест нет, — пожал плечами Тэхён. — Просто нам говорят лишь лучшее, что они видели, а все остальное остается вне разговора. Зачем обсуждать проблемы, если весь Дзёдоси и есть одна большая проблема?       — Ага, — вздохнул Джисон. — Но… хочется верить в сказку, знаешь?       — Этого никто не запрещает. Верь, сколько влезет. Только не сильно впадай в мечтания, а то потом с ума сойдешь.       — Ох уж не сомневаюсь. Знаю я таких мечтателей, — пробормотал Джисон.       Интересно, почему так часто разговоры приводили к тому, что он вспоминал свою прошлую работу? С другой стороны, разве он имел что-то, что еще вспоминать?..       Тэхён с любопытством посмотрел на него, наклонив голову, но особо узнавать ничего не стал, лишь продолжил молчать. Видимо, для него это было комфортным взаимодействием, и Джисон бы соврал, если б сказал, что тут они не были союзниками.       Вдалеке появилась знакомая фигура в плаще, и Джисон понял, что он искренне радуется этому.       — О, это Чхэк! — улыбнулся он.       — Чхэк? Ты с ним знаком? — спросил Тэхён немного растерянно. — Я знаю, что он живет в трактире уже довольно долго, но как-то не изъявлял желания с ним знакомиться, честно говоря…       — Ну, просто именно благодаря ему я получил тут работу, так что можно считать, что мы с ним приятели.       — О, интересно, — пробормотал Тэхён. — Я почему-то был уверен, что он не местный.       Джисон понял, что ему, наверное, лучше не трепаться о Чане слишком много, поэтому просто неловко пожал плечами, желая как-то перевести тему.       — А ты откуда? Типа, с какой части острова?       — О, я из Овчарок, — буркнул Тэхён. — Честно говоря, я вообще плохо понимаю, как можно существовать вне относительно законопослушного куска Дзёдоси.       — Что ты подразумеваешь под этим «законопослушным» куском? — невольно заинтересовался Джисон.       — Ну, Овчарки, Бигли, частично Борзые, еще там парочка территорий… проще говоря, юго-восток острова.       Терьеры ютились ближе к северо-востоку острова, так что Джисон решил, что Тэхён и не включал их в свой перечень.       — Ну, да, Гончие и Мастиффы делят между собой остальную часть острова, так что там постоянно какие-то разборки… брр, — поморщился Джисон.       — Да, я о том же. Лучше не ввязываться во все это, — кивнул Тэхён. — Хотя, я слышал, что там хорошо платят…       — Д-да, у меня есть… знакомый из Гончих. По его рассказам, работать там чуть ли не сказка.       — С хорошим ли концом? Я, конечно, не эксперт, но выйти оттуда живым и невредимым почти невозможно. Знаешь, как здание, в котором есть вход, но нет выхода.       — Ну… может, это того стоит. Проверять не хочется, — усмехнулся Джисон немного нервно.       — Ну и не надо. Лучше уж у господина Пака работать, — буркнул Тэхён.       — Ой, кстати о нем… — Джисон неловко пробормотал. — Какой он вообще? Не сильно строгий?       — Он больше угрожает, чем приходит к исполнению угроз, — сказал его собеседник достаточно равнодушно. — Типа, он несколько раз клялся мне, что если он найдет что-то из его утвари испорченным, он будет страшен в гневе своем, но каждый раз, когда это все-таки происходило, по моей вине или нет, он ограничивался лишь чем-то вроде «все сегодня по заднице идет» и просто продолжал работать.       — То есть, не стоит воспринимать его ворчания всерьез?       — Ага, — кивнул Тэхён. — Я начинаю даже волноваться, когда он перестает постоянно бухтеть.       Джисон усмехнулся, снова отведя взгляд куда-то в желтеющее небо. Маяк вырисовывался черной фигуркой, заставляя Джисона невольно задуматься о том, каково было бы проплыть дальше него, и смотреть, как он удаляется?..       Любопытно было бы смотреть на остров с другой стороны. С совершенно неизведанной… интересно, покидающие Дзёдоси когда-нибудь смотрели на опостылевший остров с совершенно другого ракурса, и уже уплывая оттуда, думали, что наверняка так и не узнали всех тайн этого места?       Хотя, наверное, никакое желание к исследованию не могло перебить желание свалить отсюда как можно скорее…       — Ладно, мне пора, — сказал Тэхён. — Увидимся.       — Ага, пока, — отвлеченно ответил Джисон, думая о чем-то своем.       Он так и продолжил стоять, смотря на маяк вдалеке, пока не услышал голос Чана, который, видимо, не хотел оставлять Джисона одного:       — Вижу, у тебя уже начали появляться новые знакомства?       — Вроде того, — буркнул Джисон. — А где ты был весь день, если не секрет?       — Ну, Минхо же обещал, что завалит меня работой, — хмыкнул Чан. — Он и завалил. Сегодня весь день шатался с Гончими и помогал им с делами на прилежащих территориях.       — О, так ты видел Минхо? — невольно заинтересовался Джисон.       — Ага. Они все мои коллеги, так что я их всех уже знаю и уже с ними работал. Фактически, вернулся к своим привычным обязанностям, так еще и подзаработал, — усмехнулся он. — А ты как? Не устаешь?       — Было бы от чего уставать, — пожал плечами Джисон, — так, немного размяться. У «хена» я пробегал километров по десять за день, так что мне сейчас любая работа приятна.       — Господи, я даже не знаю, радоваться ли мне этому заявлению или огорчаться, — хмыкнул Чан.       Джисон немного помолчал, но потом тихо добавил, чтобы прояснить кое-что:       — Знаешь, я бы называл тебя «хеном», правда, я знаю, что звучу довольно неблагодарно, когда этого не делаю, но…       — Неприятные ассоциации? — усмехнулся Чан, — не парься, мне все равно, как ты меня называешь. Можешь называть меня «брат» или типа того, если хочется.       — Нет, я не думаю, что мне уже можно называть тебя братом, — фыркнул Джисон, посчитав предложение Чана шуткой.       — Уже? То есть чисто теоретически, такой момент может настать? — спросил Чан все с той же интонацией, по которой сложно было понять, шутил он или нет.       — Кто знает? — хмыкнул Джисон.       — Действительно. Мало ли что успеет произойти, — согласился Чан, тоже взглянув на маяк. — Кстати, я когда-то там и работал. В Гавани.       Джисон посмотрел на него с интересом, после чего спросил негромко:       — Наверное, было довольно интересно?       — Ой, на самом деле тоскливо, — отмахнулся Чан. — Туда пойди, сюда принеси, на маяк лезь каждый вечер, за фонарем следи… но у меня, наверное, осталось парочка красивых ракушек. Но не с собой… они лежат где-то на территории Мастиффов, там, где я жил.       — Ну, ракушки можно и новые найти.       — Ага. Я б предложил тебе пойти поискать, но человек в плаще там будет смотреться еще более угрожающе и неуместно, чем, допустим, тут.       — Это верно… — пробормотал Джисон. — Но знаете, если будет такая возможность, то почему бы и нет?       — Действительно. И пусть нас боятся, верно?       — Ага, — улыбнулся Джисон, чувствуя себя почему-то очень счастливым. Вроде бы, ничего особенного не произошло, но просто Чан был первым человеком, который с ним общался таким образом, и это было… приятно.       — Знаешь, я уверен, что мы найдем общие интересы, — сказал Чан тихо. — Я не знаю, какие, но у меня ощущение, что у нас есть что-то общее.       — Ну, мы оба скрываемся от своих боссов. Это уже что-то общее.       — Да, весьма любопытное совпадение, — хмыкнул Чан. — Нам нужно найти кого-то третьего, кто сбежал от своего босса, и мы сможем организовать общество анонимных беглецов от боссов.       Джисон рассмеялся, и даже не из вежливости. Шутка действительно показалась ему забавной, хотя и незамысловатой.       — Ладно, закат красивый, но Гисок не любит, когда постояльцы возвращаются в комнаты слишком поздно, — сказал Чан, вставая. — Мол, они скрипят половицами и будят его. А по-моему, ему только дай повод проснуться и поворчать.       — Не могу сказать, что я не понимаю его, — вздохнул Джисон. — Он же спит на первом этаже, да? Я пока там ходил, понял, что любые шаги производят шум такой, будто кто-то в дверь ломится.       — Да, я тоже замечал. Хотя скоро освоишься и пол станет скрипеть меньше. Сам не знаю, с чем это связано, но в какой-то момент твои шаги становятся почти бесшумными. Возможно, «Коготь» присматривается к людям и потом перестает ругаться на их появление, кто знает?       — Или ты просто запоминаешь, какие половицы самые скрипучие, и перестаешь на них наступать.       — Ой, да ну тебя. Кто из нас должен быть старым и скучным, ты или я?