The Heart killers (novel)

После напряженных выходных Фадель и Байсон закрыли кафе, и долгожданный перерыв наконец настал. Байсон, пробуждаясь от сладкого сна, ощутил, как время неумолимо уходит. Потянувшись, он встал с постели и обнаружил, что Фадель больше не дома. Фадель не был тем старшим братом, который оставил бы записку, объясняющую его местонахождение. Не в его характере было заботиться о таких мелочах, как и не в характере Байсона было беспокоиться о том, куда мог уйти его брат. Он не волновался о том, что Фадель может пострадать — настоящая проблема заключалась в том, что он мог случайно навредить кому-то другому. Погруженный в свои размышления, Байсон не имел ни малейшего представления о том, куда ушел Фадель, и, откровенно говоря, ему это было неинтересно. Он позавтракал простым бутербродом, наслаждаясь одиночеством, а затем покинул дом. Его цель — тату-салон Канта — манила его, словно загадка, которую хотелось разгадать. Хотя он проезжал мимо этого места множество раз, сегодня он решил впервые осознанно изучить его. Вчерашняя встреча с Кантом в бургерной оставила у Байсона множество вопросов, на которые он не успел найти ответов. Загадка того, как он оказался пьяным, несмотря на свою репутацию закаленного алкоголика, продолжала мучить его. Кроме того, слухи о том, что Кант может быть информатором полиции, только добавляли масла в огонь его любопытства. Поразительная контрастность между Байсоном и Фаделем всегда притягивала его внимание. Фадель, как осторожный капитан, всегда избегал опасностей, предпочитая действовать с холодным расчетом. Для него было лучше предотвратить проблему, чем потом её исправлять. Но для Байсона, если он не знал правды, его душевный покой был под угрозой. Если он хотел знать — ему нужно было выяснить это, даже если это означало рискнуть своей жизнью. Поэтому он решил встретиться с Кантом лично, чтобы подтвердить свои подозрения. Он подошел к тату-салону чуть позже девяти утра. Передняя дверь была открыта, словно приглашая его войти в мир татуировок и искусства. Байсон шагнул в пустой магазин на первом этаже. Музыка мягко звучала в фойе, создавая уютную атмосферу, а запах свежесваренного кофе напоминал о том, что владелец, вероятно, уже проснулся. Его глаза внимательно сканировали обстановку, а уши уловили звук движения, заставив его сердце забиться быстрее. Сложив руки на груди, он прислушивался к шагам, доносящимся с лестницы. Не замечая Байсона, Кант спустился на первый этаж и собирался направиться к кухне. Но резкий кашель, исходящий из глубины салона, заставил его остановиться. Он незамедлительно повернулся в сторону звука. — Эм, — произнес Байсон, не скрывая своей неуверенности. — Ты... — Кант не был напуган. На его красивом лице быстро отразилось недоумение. Он посмотрел на ухмыляющегося Байсона, и тот начал разговор с фразы, объясняющей его присутствие: — Я пришёл за татуировкой. У тебя есть свободное время для меня? — Знаешь, я только что думал, как же я тебя сегодня увижу, если бургерная закрыта. Ты соскучился по мне или что-то в этом роде? Поэтому ты пришёл сюда? — Кант уже говорил Байсону, где находится его тату-салон. В первый день их встречи Кант еще не знал, что Байсон — убийца. Если бы он знал это раньше, он определённо не поделился бы своим адресом так легко. — Ну... я соскучился по тебе, — произнес Байсон, медленно и с подчеркнутой тоской. Слова его звучали странно, как будто он сам не верил в них. Неугомонный кот начал исследовать дом Канта, его взгляд остановился на семейном фото, стоявшем на полке. — Это твоя семья? — спросил он, указывая на изображение. — Да, но мои родители умерли давно. Теперь только я и мой младший брат, — ответил Кант с легкой грустью в голосе. — О... а твой брат не дома? — Сегодня понедельник. Мой брат в школе. Кстати, ты сказал, что хочешь татуировку. Ты серьёзно? Если да, я пойду подготовлю оборудование. — Конечно, я серьёзно, но я ещё не определился с дизайном. Кант, чувствуя, как их разговор становится более личным, предложил: — У меня есть немного свободного времени, чтобы сделать что-то для тебя. Ты уже поел? Я не знал, что ты придёшь, иначе я бы приготовил что-то вкусное. — Я уже поел. А ты? Завтракал? — Да, я завтракал с Бэйбом рано утром. Байсон кивнул, его взгляд невольно блуждал по помещению. Кант не казался подозрительным, и не было никаких намёков на то, что он мог бы быть информатором полиции. — Твоя комната на верхнем этаже? — Да. Хочешь посмотреть? Но у меня там небольшой бардак. — Могу взглянуть? — Конечно, у меня нет никаких секретов. Байсон улыбнулся, но остался на первом этаже. Он не собирался подниматься наверх, по крайней мере, пока. — Покажи мне свою тату-студию вместо этого. Ты каждый день видишь моё рабочее место. — Просто заходи. Я схожу за водой. Хочешь кофе? Я готовлю его очень хорошо. — Да, это будет здорово. Спасибо. Кант приветливо улыбнулся своему гостю и направился на кухню, в то время как Байсон пошёл в ту сторону, куда указал Кант. Кабинет не выделялся ничем загадочным: это была просто комната со стеклянными стенами, татуировочным столом, цветным шкафом, полками для оборудования и эскизами тату, висящими на стенах. Байсон открыл дверь и заметил электронные устройства, которые Кант использовал для работы. Не раздумывая, он начал копировать доступные данные для себя. Закончив, он сел на кушетку, чтобы проверить информацию, которую только что перенёс на свой смартфон. Он искал что-либо, что могло бы указывать на то, что Кант является информатором полиции, в первую очередь просматривая журналы чатов. Байсон не нашёл ничего необычного, кроме странных разговоров между Кантом и человеком по имени Стайл. Они казались странными, так как обсуждали лишь пустяки. Похоже, Стайл был сталкером его старшего брата, постоянно жалуясь Канту на Фаделя, говоря, что тот холоден и у него сложный характер. Но когда Фадель был в хорошем настроении, Стайл восхвалял его за то, что тот очень красивый. Это казалось странным, но было похоже на кого-то вроде Фаделя. Так как он не нашёл ничего необычного, он частично убедился, что Кант не является информатором полиции. Вторая половина его тайно задавалась вопросом, не является ли Кант осторожным информатором, который избегал использования электронных устройств, чтобы предотвратить утечки информации и полагался вместо этого на личное общение. Байсон положил свой телефон обратно в карман после того, как удовлетворил своё любопытство полученной информацией. Кроме поиска признаков того, что Кант может быть информатором полиции, он также тайно проверял, общается ли Кант с кем-то ещё кроме него. Похоже, что Кант не переписывался ни с кем другим. Это было очень хорошо. Он только что сел на кушетку, когда яркий аромат кофе заполнил комнату, как раз в тот момент, когда высокий, красивый молодой человек вошёл с подносом с кофе. — Во сколько ты обычно открываешь салон? — В полдень, — ответил Кант. — Я тебе мешаю, придя в это время? — Как ты можешь мне помешать? Кстати, как дела с эскизом? Тебе нравятся какие-нибудь из тех, что на стенах, может, есть что-то, что выделяется для тебя? Все дизайны в этой комнате я создал сам. Есть что-то, что тебе нравится? Я могу использовать это как основу для разработки чего-то нового для тебя. — Я думал об этом и, кажется, хочу сделать татуировку кота. — Того, которого ты регулярно подкармливаешь? — Да, на случай, если я не буду рядом когда-нибудь, мне хотелось бы иметь что-то, что напоминало бы мне о нем. — Ты говоришь так, словно можешь исчезнуть. — Ну, никогда не знаешь, что может произойти. Я же говорил, что часто переезжаю. Байсон, чувствуя, как разговор становится более личным, подошёл ближе к Канту, его присутствие становилось ощутимым. Он поднял чашку свежезаваренного кофе, наслаждаясь поднимающимся паром, который клубился над краем. — Если ты переедешь, не мог бы ты сообщить мне свой новый адрес? — Почему ты хочешь это знать? — Ты знаешь, что я тебя люблю, верно? Если я буду знать твой новый адрес, я смогу прийти в гости. Но если это возможно... пожалуйста, не переезжай никуда. Сначала Кант думал, что Байсон просто милый, но когда он сказал, что не хочет, чтобы Байсон переехал, он понял, что это не пустые слова — он действительно это чувствовал. Ему не хотелось, чтобы Байсон исчез или был далеко от его глаз. Такие мысли были опасны. Он посмотрел на парня, стоящего перед ним. Его непослушный кот поставил чашку с кофе обратно на поднос и посмотрел глубоко в его глаза. Кант заметил, что Байсон улыбается, но это была улыбка, которая отличалась от всех остальных, что он обычно показывал. — Насколько я могу доверять твоим словам, Кант? — Я не знаю, насколько ты можешь мне доверять, но с тобой я чувствую, что ты другой. Ты не похож на никого другого, кого я встречал, и из-за этого мне становится интересно. — Что мне делать с тем, кто напоил меня и потом сделал нечто непристойное в туалете паба? — Ах, насчёт этого... — Должно быть какое-то наказание, не так ли? Байсон скрестил руки на груди и наклонил голову, глядя на хорошо очерченное лицо Канта. Он решил отложить мысли о полиции на потом, сосредоточившись на другом. Ему хотелось заняться с Кантом сексом. Секс помогал ему прояснить мысли. В последнее время он не хотел никого, кроме парня, стоящего перед ним. — Как ты собираешься меня наказать? — Я собираюсь сделать с тобой кое-что непристойное на этом татуировочном столе. — Звучит так, будто я буду в плюсе. — Тогда я тебя ударю. Не думай, что я буду с тобой играть — я ударю тебя так, чтобы это стало больно. — Очень? — Это будет горячо. — Если тебе это нравится, тогда давай попробуем. Байсон протянул руку и схватил Канта за шею, слегка сжимая, прежде чем приподнять его лицо. Кант тяжело сглотнул, издав громкий звук, когда встретил взгляд Байсона. Раньше он был нежным, но сейчас он смотрел на него глазами человека, который контролирует ситуацию. В его животе царила неразбериха, но он чувствовал волнение, которое заставляло его сердце колотиться. — Если это будет слишком больно для тебя, ты должен мне сказать. — Какое стоп-слово? — Хмм, даже не знаю... Кант не мог ничего придумать. Он на мгновение задумался, прежде чем ответить Байсону: — Кофе. Нормально? — Конечно, просто помни, что ты должен сказать. Давление на его шее усилилось, заставляя Канта закрыть глаза от дискомфорта. Когда он снова открыл их, Байсон сидел у него на коленях, отпуская шею и переключаясь на что-то совершенно другое. Он дергал Канта за волосы на макушке, заставляя его голову запрокинуться назад. Кант бессвязно бормотал, что ему очень больно. — Ты что-то скрываешь от меня? А? Есть что-то, что ты скрываешь, Кант? Что-то плохое, что ты сделал мне? — Нет, я бы не стал, я подчиняюсь лишь тебе, Байсон. — Ты лжёшь? Или над тобой нужно немного поиздеваться, прежде чем ты скажешь правду? Сердце Канта забилось быстрее. Он больше не мог понять, реально ли то, что происходит перед ним, или они просто отыгрывают свои роли. Ему было страшно от жестокости Байсона, но в то же время он испытывал возбуждение. Байсон прекратил тянуть его за волосы и встал с коленей Канта. Потом он потянул его за руку и бросил на кожаный диван. Кант начал слабо сопротивляться, но не смог противостоять силе Байсона. Он повернулся, чтобы посмотреть на Байсона, и увидел, как тот вынимает кожаный ремень из штанов. Байсон закрутил его на руке, его лицо не выражало никаких эмоций. Кант мог только моргать от недоумения, не понимая, что происходит, когда Байсон поднял ремень высоко в воздух, а затем опустил его с громким треском. Острая боль мгновенно пронзила его талию. Кант крепко прикусил губу от боли, понимая, что в этом с виду маленьком и хрупком человеке много силы. Он не успел сказать стоп-слово, чтобы Байсон остановился, и всего через несколько секунд кожаный ремень сильно ударил его по плечу. Кант закричал от боли, но не остановил Байсона. — Ты в порядке? — Я могу это вынести. — Я же говорил, что сегодня тебе будет больно. Кант снова повернул голову, возвращая её в прежнее положение, тайно думая, что ему немного нравится боль. Он стал татуировщиком, потому что обожал звук иглы, скребущей под кожей, и ему нравился укол, оставляющий следы. Он всегда думал, что больше всего любит звук тату-машинки, не осознавая, что звук ударов Байсона будет привлекать его ещё больше. В местах, где ремень оставлял следы, кожа пульсировала от боли, его тело напряглось, но он не просил Байсона остановиться. К его спине, талии и бедрам Байсон не проявлял ни малейшей жалости. Чем больше его били, тем более туманным становился его разум, как будто его затягивало в мир, который он никогда не знал, но стремился исследовать. Кант не издавал звуков боли — были только приглушенные стоны и слёзы, собирающиеся на нижних веках, сигнализируя о том, что ему больно. Он немного расслабился после того, как Байсон отбросил ремень в сторону. Когда он повернул прижатую к кровати голову, он увидел, что Байсон весь вспотел. Кант перевернулся на спину, крепко прикусив губы, потому что его тело болело. Байсон забрался сверху. Несмотря на полученные удары, он обнаружил, что не злится и не возражает. — Мне никогда так не нравилось заниматься с тобой сексом, Кант, как сегодня. — Почему? — Потому что ты, похоже, действительно принимаешь меня таким, какой я есть. Кант замолчал, пытаясь контролировать дыхание. Он положил руку на гладкую щеку Байсона, заправляя несколько упавших на его лицо прядей волос за ухо. — Можешь показать мне больше? Твою истинную сущность? — Если ты заставишь меня достаточно тебе доверять, ты сможешь это увидеть. Кант приподнял бедра, чтобы снять свои штаны, и Байсон тоже обнажил свою нижнюю часть. Связь сегодня была стремительной, движимой желанием и тоской, без барьеров. Их мысли не очень различались, но никто из них не выражал их словесно. Байсон размышлял о том, что когда-то ему было интересно, в кого он влюбится — наверное, в кого-нибудь скромного, милого, возможно невинного, кто не сможет угнаться за ним. Но, похоже, он ошибался, потому что в этот момент он понял, что влюбляется в кого-то, кто был преступником, таким же, как и он, даже если преступление было всего лишь мелким воровством. Тем временем Кант разделял то же чувство, осознавая, что такой вор, как он, который также действовал как информатор для полиции, влюбился в убийцу, о котором сейчас собирает информацию, чтобы выяснить, действительно ли он таковым является. Убийца и мелкий вор. Возможно, они действительно подходят друг другу. — Ох, осторожнее, очень щиплет! — Кант извивался от пальцев Байсона, когда миловидный убийца наносил мазь на его синяк. — Я и так был очень осторожен. Это всего лишь небольшая царапина. Не ной так. — Это больно! Мне всё равно! Ты должен взять на себя ответственность и наносить мазь каждый день, пока рана не заживет. — Понял, ты говорил мне это миллион раз. Но ты действительно в этом уверен? У тебя всё ещё есть возможность отступить. Я не знаю, смогу ли я в будущем быть более мягким? — Я смогу это вынести. Честно говоря, мне нравится, потому что, когда мне больно и я вижу на своём теле раны, я чувствую твоё присутствие. — Ух ты, эм, спасибо. — Но давай делать это только под одеялом, ладно? Я боюсь, что люди могут увидеть и неправильно понять, что мой парень меня бьёт. — Ладно, я обещаю делать это только под одеялом. — Но секс сегодня был невероятным, не так ли? — спросил Кант, наклонив голову, чтобы посмотреть на Байсона, который наносил мазь на его спину. Кроме жжения от мази, он не ощущал такой сильной боли. Байсон кивнул в знак согласия. Это было действительно так — секс сегодня был и хорошим, и удовлетворяющим. После освобождения своих подавленных эмоций на Канте он не совсем понимал, откуда берутся все эти чувства привязанности к милому парню. БДСМ был его предпочтением, и Байсон чувствовал себя счастливым, что нашёл партнёра, который это принял. Более того, Кант, похоже, тоже наслаждался этим: он не просто принимал это, но и был готов поддерживать и участвовать в сессиях с ним. Байсон убрал мазь после того, как нанес её на царапины молодого человека. Как только он закончил, Кант поправил себя, чтобы одеться. К тому времени, как их синхронные действия завершились, уже наступил полдень. — Уже обед. Давай поедим? У тебя есть какие-то дела? — Нет, почему ты спрашиваешь? — После того как мы поедим, давай вернёмся в мой салон, набьем татуировку, ладно? А потом давай просто ляжем и посмотрим фильм в моей комнате? — О, как только ты в настроении, ты просто хочешь схватить меня и снова заняться этим? Мы будем продолжать, пока не придёт время снова открывать твой салон, да? — С ума сойти! Кто будет это делать с тобой? — Разве нет? Тогда я просто поем и пойду домой. Оставаться здесь бессмысленно. — Подожди, подожди. Ладно, я возбуждаюсь. Просто "смотреть фильм" — это отговорка. На самом деле я хочу заняться сексом с тобой — медленно, без спешки. Мы можем делать перерывы, когда устанем, и снова заняться этим, пробуя новые позиции. — Это звучит интереснее. Секс - хорошая мотивация, чтобы остаться. — Итак, после того, как мы поедим, останься на некоторое время, ладно? — Конечно, что ты хочешь поесть? — Как насчёт куриной лапши? Магазин всего в нескольких шагах. Байсон с радостью кивнул, соглашаясь. Они помогли друг другу одеться, и, как только они были готовы, они приготовились выйти из дома на обед вместе. Однако, перед тем как Кант успел выйти из дома, его мобильный телефон начал вибрировать без остановки. Хотя это был незнакомый номер, татуировщик ответил. — Алло?... Да, я опекун Бейба. Что? Он подрался? Ладно, я сейчас приеду. Кант положил трубку и повернулся к Байсону с обеспокоенным выражением лица. — Так, эм... — Тебя вызвали в школу к брату? — Да, мне нужно разобраться с ситуацией. Похоже, мы не можем провести время вместе. Байсон на мгновение замер, всё ещё подозревая, что Кант может быть информатором полиции, и решил следовать за ним, чтобы раскрыть любые несоответствия. — Могу пойти с тобой? — Честно говоря, это не совсем место для тебя. — Давай, позволь мне пойти с тобой. Увидев, что Байсон настойчив, Кант кивнул в знак согласия. Он взял ключи от машины и вышел из дома, за ним последовал Байсон.