Часть 25
«Больше Дэвил мне ничего не сказал. Просто лежал в кровати и смотрел в потолок, позабыв о моем существовании. Ему и в голову не могло прийти, что я могу волноваться за него. После того как его ужалил скорпион, он сам не свой, такой безразличный и тусклый. Должно быть тот ритуал здорово вправил ему мозги. Я все никак не мог принять его таким… Больным и беспомощным.»
- Принеси мне ту микстуру, которую дал Зуритто –«Иногда на смену беспокойства приходило раздражение. Дэвил никогда не обращался в больницу, считая большинство врачей далекими от медицины людьми. Он говорил, что большинство из них калечат, прописывая дешевые наркотики в качестве лечения. Он доверял только одной клинике во всей Калифорнии. Такими они были… Американские больницы.»
- Спасибо –«Был один плюс в его состоянии… Он впервые поблагодарил меня. Если бы я не был тогда укуренным, я, может быть, даже обрадовался, как глупый щенок косточке, которую ему бросили. Сейчас я курил, курил очень много… Делал затяжку за затяжкой, пока дым марихуаны не доходил до самого дна моих легких. Дэвилу было совершенно плевать, он бы даже не заметил, что я умираю на его глазах.»
- Мне нужен знахарь. Скоро буду в порядке. -«Я считал его параноиком, хотя с его жизнью другим не станешь… Он видел столько «всякого дерьма» как говорил он, как доктора совершают непотребства, дозволяют себе больше чем положено. Я сказал ему, что это бред, но потом призадумался и согласился с его словами. Действительно… Он прав. Так и было. Я сам видел какими они бывают. Было время, когда я считал врачей святыми в белых халатах, думал, что это те люди, которые всегда тебя откачают и приведут в чувства. Я был таким наивным... Теперь и у меня нет к ним никакого доверия. Дэвил раскрыл мне изнанку жизни, он показал мне темную сторону «доброжелателей». Теперь я нисколько не жалею, что Эрл мертв. Дэвил уже рассказал мне какой он был человек… Если бы Дэв не пристрелил его тогда, этот «докторишка» продолжал бы и дальше калечить здоровье ни в чем неповинных людей. Дэвил сказал, что для хирургов ничего не стоит стащить почку другую во время операции или трахнуть хорошенькую пациентку во время наркоза.»
- Я как видишь не хорошенькая пациентка, но все же... – иронично подшучивал Дэвил, возрождаясь из пепла – Полиция имеет ко мне жаркий интерес. Больница бы с удовольствием отдала меня им на растерзание. – он потянулся рукой ощупывать комод. Там не было сигарет. От этого он чуть не впал в депрессию – Тони… Милый Тони… - начал он сладко красться дрожащим голосом – Будь добр принеси пачку сигарет… Она осталась в машине. –«И тут я почувствовал свою власть. Я ему понадобился. В этот момент я захотел привязать его к постели, чтобы он никогда больше не поднимался, чтобы был зависим от меня, просил, благодарил, проводил время со мной.»
- Если не хочешь, пес принесет – вдруг опомнился мужчина, дабы не казаться совсем никчемным. – - Я принесу, лежи -«Кажется, я понял сладкий вкус собственничества. Оказывается, у меня черствое сердце, но в отличие от Дэвила, я могу это заметить и проконтролировать. Теперь я часть Его. И сейчас мне необходимо о нем заботиться, пока он не встанет на ноги…»
Дэвил сидел в постели и непринужденно разговаривал с Зуритто. Он бросил свой взгляд на Эцеля, который только что вошел в комнату. - Ему уже лучше, температура спала, отек прошел – улыбался Вождь, вселяя спокойствие в мысли – Организм Дэвила невероятно сильный, он справится – поставил Зуритто металлическую кружку на стол из осины. Его руки были загорелыми, с выпуклыми зелеными венами, повидавшими множество травяных снадобий. – Энтони… Подойди ко мне. – Эцель побаивался этих глаз. Таких незнакомых и пустых. Парень подошел ближе, столкнув свои сомнения в пучину пропасти. Он доверяет Вождю. - Хочу сказать, что в тебе есть добрая энергия… Тебе стоит лишь поверить в это. Может поэтому на нем все так быстро зажило? Жало скорпиона не такая уж и ерунда… – после этих таинственных откровений, индеец глянул на Дэвила, а затем вытащил перышко из своего головного убора и вдел в волосы парня. Это было настоящее перо орла, означающее силу и принятие. – С Праздником Солнцестояния, друг мой. – Дэвил наблюдал за этим внимательно и осторожно, будто хотел разгадать какую-то загадку, раскрыть в этом жесте фальшь. Он всегда был недоверчив. Эцель это заметил. Краем глаза он видел, как Дэвил снова стал тем, кем был. Его глаза говорили: «Не трогай. Это мое». Конечно, он считал парня своей вещью, не больше, тот кто всегда был в тени на его фоне, тот к кому он может обратиться, когда захочет, когда нет сил, но вот Эцель стал центром вселенной и Дэвил тут же стал пасмурной тучей, летающей в ясном небе, он был готов метнуть свои огненные стрелы в намеченную жертву. Эцелю нравилось чувствовать себя личностью, заметной и уважаемой другими. Он улыбнулся главе племени: - Спасибо… Вы очень добры ко мне. – - Ты хорошо ладишь с моим сыном да? – Парень кивнул. Дэвил хотел бы вонзиться в их разговор как острый кол в сердце, но он хитрее, он не стал этого делать… Вместо этого он прилег на постель и притворился больным. Это был его план. Планом было удержать Эцеля возле себя еще четыре дня до прихода Лоа. Таков был договор с Бароном Субботой. Эта тактика была проста в исполнении и не требовала усилий. Осталось только лежать и ждать. Скоро Самди наконец заберет мальчишку к себе, и все это завершится, станет бессмысленным, забудется. Этот парень нужен только для достижения цели… Вот и все. Вечер прошел в заботе и спокойствии. Все шло по плану. Эцель ни на секунду не отвлекался от Дэвила. Парень приглядывал за больным, носил ему лечебные травы, окуривал ими помещение, делал все, что ему скажут, веря в любые средства, лишь бы самый близкий ему человек почувствовал себя лучше. Ночью он лег рядом как лечащий кот, ожидая скорейшего выздоровления Дэвила. Он держал его за руку, не выпуская ее из своих небольших гладких рук. - Я хочу, чтобы все было как раньше… Хочу на природу, считать звезды на небе, смотреть как ты ставишь палатку, а потом скурить сверток марихуаны одну на двоих… – трепетные чувства начали выдавливать из него ненужную драму. - Дэвилу показалось, что Эцель сейчас разрыдается у него на глазах, как маленький ребенок. - Эй… - обратился он к парню – Ну ты чего? – погладил Дэвил его по щекам – Я же в сознании. Что за траурные речи? Мне от них только хуже… – - Мне так грустно, Дэв… Очень грустно – стукнулся он лбом о грудь мужчины – Не хочу тебя потерять. – - Я тоже не хочу тебя потерять – сказал Дэвил, потрепав его по волосам – - Обещай, что ты никогда меня не бросишь, не обманешь… - Синее море плакало, стекало слезами по мягким щекам. Влага капала прямо на футболку Дэвила, оставляя на серой футболке грустные круглые пятна. Мальчик был прост и честен, как старец подшофе. Мужчина глубоко вдохнул, он не мог быть таким же. - Хорошо… - Двое лежали, обнявшись на односпальной кровати, так было даже лучше для их сближения. Так они не потеряют друг друга… - Выздоравливай, пожалуйста, побыстрее – пригревшись на груди, парень засыпал от усталости - Я бы все отдал, чтобы ты был в порядке... - Мужчина смотрел в потолок. Ночь окрасила стены комнаты в темно-синий. В цвет загадки, тайны и печали. Проводить время наедине с жертвой для Лоа оказалось не так-то просто, еще чуть-чуть и Дэвил даст ему шанс... Если бы только у него было сердце, он бы тут же сдался…«Я давал тебе выбор. Не я тебя использую, это ты хочешь быть использованным. Ты бы мог держаться от меня подальше.»
Утро отдалось далеким морским бризом. День был глотком питьевой воды из потаенной скважины пустыни. За окном лил дождь. Эцель проснулся от звука разбивающихся о стекло капель. Никого. Только деревянные стены небольшой комнаты, этнический ковер Навахо поверх гладкого полированного пола и кровать с резной тумбочкой. Пахло травяным чаем, жареной яичницей и дождем.«Проснувшись я ожидал увидеть свою комнату из прошлого. Я думал, что меня разбудит Феликс и мы поедем в студию звукозаписи, преодолевая пробки на дорогах дождливого Берлина… Прошлое тенью преследовало меня. Как жаль, что ничего не вернуть. Мне захотелось заглушить эту боль припрятанной таблеткой горького галлюциногена. Иногда память это худшее, что есть у человека. Моя душа хотела забыть свое прошлое, научиться жить здесь и сейчас и у меня это начало получаться. Дэвил помогал мне в этом. Если бы не он, я бы валялся на обочине Санты-Моники, как он мне когда-то сказал. Он был прав, будто Дэвил знал меня полностью, с самого рождения до сегодняшнего дня - я не приспособлен к американской жизни, я по-европейски скромен для этой страны. Под наркотиками мой характер становился совсем мягким, как нагретый воск, из которого можно слепить все что угодно. Погладив приятную ткань постели, я не вставал, ждал, когда придет Дэв. Я представлял, как он подсядет ко мне, как промнется под ним матрас, как его рука погладит меня по голове, нежно словно океанская пена. Склонившись над моим ухом, почти касаясь его тонкого края, он тихо прошепчет мне своим голосом «С добрым утром, любимый» … О как я хотел, чтобы такое хоть раз случилось, но... Вместо этого он, точно вандал, ворвался в комнату, широко раскрыл дверь и как ни в чем не бывало, громко заявил, что уходит в горы с Зуритто, подлечиться у Духов Природы. Я был поражен тем, как он со мной обошелся... Он требовал от меня послушания, как от пятилетнего ребенка, сказал сидеть тихо и ждать его прихода. Конечно же, единственного прихода, которого я дождался, был приход от наркотика… За окном уже садилось солнце, Дэвила все не было. В двери послышался звук поворачивающегося ключа, ко мне, в мою скромную обитель, заглянул Бальтазар. С его слов я узнал, что Дэвил меня нагло обманул и даже запер дверь с той стороны. Вот она благодарность...»
- Кто же в такую погоду отправляется в горы?! Они с Зуритто уехали в казино! – чуть не взвизгнул Бальтазар от такого вранья – Хорошо, что у меня есть дубликат ключа! Твой отчим просто сумасшедший! – - Да – ответил Эцель безразлично. Он уже привык к такому отношению. Дэвил и вправду сумасшедший. Блистательно сумасшедший. Сияющая остроконечная звезда, с лезвиями на концах. - Есть стрит-флэш! – На стол шлепнулись пять игральных карт. - О, ты сегодня везунчик, Дэв… – заметил Зуритто, отвлекшись от стакана виски со льдом. Он приподнял брови - Столько выиграть еще никому не посчастливилось… – индеец сидел под ярко-горящей лампой, за зеленым столом. В самые напряженные моменты он глотал алкоголь, горько жмурясь. Перед глазами карты, фишки и зеленое сукно, все смешивалось и фасовалось крупье. Мужчина наблюдал за игрой своего друга, надеясь на его безграничное везение. Противники не обращали никакого внимания на свое окружение, они втянулись в азартную дуэль. На кон были поставлены немалые деньги. - Ставь фишки, узкоглазый – обратился Дэвил к своему оппоненту азиатского происхождения. Этот мужчина был из Кореи, важный и богатый, но совершенно не имеющий чувства стиля. Все пальцы были в перстнях, он был похож на отсидевшего уголовника, который урвал неземное богатство и разом нацепил на себя все цацки. Возможно в Корее это было естественно, но здесь, на Западе это было неуместно. Дэвил проявил свой расизм по отношению к нему: - Вы китайцы… Жрете че не попадя… Собачину, например, любите… - кинул пренебрежительно фишку Дэвил. Круглый пластик укатился прямо под руку амбала. – - Я кореец. – убрал фишку мужчина. На щеке образовалась ямочка от стиснутых зубов - Дэвил расслабленно откинулся на спинку своего стула, он смотрел прямо на своего соперника: - Это не меняет дела… У вас у всех глаза как две запятые. Вам и самим, желтомордым, друг друга не различить. – Мужчина в дорогом костюме тут же вспыхнул: - ДА КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБЫ ТАК ОБРАЩАТЬСЯ КО МНЕ?! - поднялся мужчина с места, раскинув веером свои толстые пальцы на столе. Стакан со льдом с дребезгом подпрыгнул, когда он ударил по поверхности. – ПОШЛИ РАЗБЕРЕМСЯ, БЕЛАЯ ЗАДНИЦА! - Дэвил не смог сдержать своей улыбки, уголок губ приподнялся вверх: - Логично, я не знаменит в твоем Чайна-тауне… Но не увиливай от своего проигрыша. Ставь больше, гурман, и я буду разговаривать с тобой совершенно на других частотах. – - Почему же ты не звал никого? Ты не хочешь есть? Уже ведь вечер… – заботился Бальтазар об Эцеле – Я серьезно… Это не шутки, не нужно было стесняться. Ты можешь заболеть! -«Я понял, что единственный кто переживал за меня это Бальтазар. Он очень чуткий, по-материнскому мягкий парень. Я таких никогда не встречал… Он такой нетронутый и чистый, наверняка не знает, что такое настоящая боль и разочарование, через которое мне пришлось пройти. Ему никогда не ставили условия, чтобы просто поесть или поспать, вызвать врача, позвонить родственнику. Не шантажировали и не давали новое имя, вычеркивая родные корни. Ему никогда не простреливали ногу, он никогда не пугался своей лужи крови, которая наполнялась, становясь все больше. На его глазах не убивали, его тело никогда не калечили во имя вспыхнувшего желания, светлый мозг не засоряли всякой непотребностью, грязью, которую не отмыть даже в самом чистом озере. Интересно, каково быть таким как Бальтазар…»
- Энтони… Ты так мало ешь – парень поставил ужин на подставку. Это был рисовый гарнир с тушеными овощами и мясом. Выглядело аппетитно и все же, еда в Америке такая пластиковая, фальшивая на вкус. В Германии мясо было сытнее и натуральнее. Баварские колбаски… Маульташен, Шницель медиум-рар. Сейчас за это хотелось продать душу. - Это из-за наркотиков… – признался Эцель – Если я поем, меня стошнит. Но я уже позавтракал тем, что оставил мне Дэвил. – он отодвинул от себя поднос - - Яичница с беконом? Это не еда! – Если это не еда, то что? Эцель скромно посмеялся, прикрывшись. - Почему ты так заботишься обо мне? – Бальтазар улыбнулся: - Я о всех забочусь. О животных, о птицах, людях… - он начал перечислять, робея -«Он был слишком добрый. Слишком оголенный перед этим жестоким миром. У него еще не выросла толстая кожа для защиты. Наоборот, с каждым днем он сдирал с себя еще один слой. Может быть таким Дэвил видел меня, когда только потянул ко мне свои окровавленные по локоть руки… Когда ты во тьме, тебе хочется напитаться светом, искупаться в нем, почувствовать на своей коже… Я не заметил, как приблизился к Бальтазару слишком близко, прямо к его носу, своей гладкой щекой. Мне захотелось его поцеловать, наполниться его благодатью, тем спокойствием, которое в нем живет. Хочу, чтобы он поделился светом со мной. Я нежно прихватил его тонкие губы своими, он не отступал, не был против.»
- Ты сейчас под наркотиком, да? - послышалось в пустоте. Голос Бальтазара был полон блаженства. Он побуждал на дальнейшие действия, полные доброй любовной магии. Поцелуй был похож на исповедь в церкви, на светлую грусть, на очищение от скверны.«Дэвил никогда не давал мне этого. Сколько бы я не просил, он не станет ко мне нежен, не будет заботлив, не будет смотреть на меня по-настоящему влюбленными глазами. Он просто грязь, которая очерняет. Не нужно питать к нему иллюзий. Его мозг извращен до того, что он не хочет понять, что такое любовь… Мягкость и нежность Дэвила - фальшивые, хоть и не лишенные своего особого шарма. На самом деле, его волнует только свое удовольствие, ему кажется будто мир вертится вокруг него одного. Он не сдержал свое слово, соврал мне что болен, что чувствует себя плохо. Как же? Наверняка сейчас развлекается с какими-то шлюхами, играет в казино и веселится. Бессовестно заперев меня здесь… Оставив умирать в одиночестве.»
Парни были деликатны и ласковы к друг другу. - Позволишь мне? – невинно проводил пальцами по спине парня Бальтазар. Он чувствовал на себе желание Эцеля. Его взгляд нежно опустился на пах юноши. – Потом… Ты не будешь об этом жалеть? – Улыбнувшись Эцель покачал головой.«Моего согласия еще никогда не спрашивали... Так и должно быть. Это согрело мое сердце. Не ожидав от робкого парня инициативы, я уступил ему свое место. Оказалось, за его стеснительностью, бушевал целый океан страстей. Бальтазар менялся у меня на глазах, из нелепого и зажатого подростка, он превращался в смелого и опытного любовника. Из его взгляда полностью исчезло чувство вины передо мной, будто он занимался этим в последний раз. Он томно наблюдал за мной, своим потускневшим взглядом, водя языком по моему члену, срывая мои пьяные вздохи. Дэвил никогда бы так не сделал...»
- Ах… - Бальтазар старательно обхватывал губами возбужденную плоть. Ему нравилось доставлять удовольствие тому, к кому испытывал влечение. Он видел напряженную шею симпатичного парня, как вздымается его грудь, как он запрокидывает свою голову в моменты особого наслаждения, ложась на подушки. Бальтазар представлял все именно так, он предугадал его параметры, его нежно-розовую, поблескивающую чувственность. Бальтазару было стыдно признать, что он давно хотел узнать, каково это – доставлять удовольствие парню. Еще с их встречи ему захотелось изучить нежную наружность знакомого, узнать насколько он сластолюбив, прикоснуться к его скрытой откровенности. Волнительное предупреждение не заставило Бальтазара оторваться от тягучей сладости запретного нектара. Загорелый юноша почувствовал горячую влагу, стекающую по задней стенке его гортани, он отстранился и закашлялся. Невинные жесты, юное наслаждение, познание своего тела. Парни отнеслись понимающе к друг другу. Эцель приободрил Бальтазара, утомленно погладив его по щеке. Молодые перевели дух.«Мы вели себя как озабоченные подростки в американских фильмах… После, мы целовались, долго и нежно. Оказалось, на вкус, я был сладко-пряный, как индийский каннабис. Точно такой же вкус у Дэвила… Мы были лепестками одной марихуаны, любовно выращенной под калифорнийским солнцем. Мне хотелось, чтобы он сейчас пришел… Увидел нас на этой маленькой кровати, как мы теснимся от своих желаний. Мои мысли приобрели вес. Это произошло.»
Незапертая дверь открылась, Дэвил отбросил подозрительную сумку в дальний угол. То, что мужчина увидел, привело его в бешенство. Показавшись из-за плеча ровесника, Эцель улыбнулся ему. Это была коварная улыбка садиста, бесенка в святом обличии безобидного мальчика. «Если я не могу изнасиловать тебя физически, я изнасилую тебя психологически» - вот что говорил его взгляд, который продлился ровно секунду. - АХ ВЫ МАЛОЛЕТНИЕ ПИДОРЫ! КАКОГО ЧЕРТА?! - Дэвил грозно стащил Бальтазара с кровати. Он схватил его за шкирку, как маленького котенка и выбросил на пол, словно ненужный багаж. Эцель видел, как Дэвил закипал, он громко ругался и бранился, показывал из себя ярого гомофоба, вел себя, как любой отец, засекшего своего сына с парнем. Как же он был хорош в актерском мастерстве… Браво. Эцель смотрел на него и не слышал его слов. Лишь серый шум и грозно открывающийся рот с острыми зубами. Он вполне мог бы съесть их от злости, как тот старый заколдованный дуб, пожирающий ребят. Царь Леса… Раздался треск от пощечины. - Не надо! Не бейте его! – послышался испуганный голос Бальтазара - Эцель упал на пол, схватившись за свою щеку. Ему было все равно, пусть бьет. Пусть Дэвила распирает от внутренней ревности. Это замечательно. Физическая боль ничто по сравнению с моральной. Пусть ему будет больно, пусть огонь сожжет его изнутри… Может быть он поймет, каково быть обманутым и брошенным. - СПАЛИЛИСЬ, ГОМОСЕКИ? ВЫ ЧТО НАДУМАЛИ? ТРАХАТЬСЯ У МЕНЯ НА КОЙКЕ?! МЕЛКИЕ ИЗВРАЩЕНЦЫ! Я ЭТОГО ПРОСТО ТАК НЕ ОСТАВЛЮ! – он обернулся к Бальтазару – Ты думаешь… Я не расскажу твоему отцу чем ты тут занимался, щенок? – его голос звучал вкрадчиво и опасно, Дэвил был готов жестоко проучить парнишку – Думаешь, я не расскажу ему твой маленький грязный секрет о том, что ты гей? Так думаешь, сукин ты сын?! – угрожал мужчина, лихорадочно сверкая глазами – Ох, он обрадуется… Пустит тебя на шашлык или устроит публичную казнь… С удовольствием посмотрю на это. Ты ведь знаешь, как он к такому относится... – - НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ГОВОРИТЕ! – вздрогнул юноша, когда Дэвил поднял руку. - Вон отсюда. – лишь указал на дверь Дэвил. Он прогнал парня, указывая на дверной проем. – Сопляк… - Бальтазар натянул свои брюки выше и сбежал. Впопыхах, он надеялся, что эта тайна никогда не будет раскрыта. В резервации Навахо однополые связи были строго запрещены. Таких гнали из племени. - А что ты? Маленькая шлюха… - обратился Дэвил к Эцелю – Тебе меня мало? Да? – - Ты мне не нужен, старый лживый ублюдок. – сквозь зубы сказал Эцель – Дэвил поднял его за волосы, схватил за затылок: - Зашибись… Стоило мне только тебя оставить… – Взгляд мужчины был полон отвращения. Казалось, он просто плюнет в лицо парня и уткнет его в пол, придавит грязным ботинком поверх, но он этого не сделал. Теперь в этой паузе было что-то жуткое. - Не нужно было врать, что ты болен! Иди развлекайся в свое казино! – - Я БЫЛ С ЗУРИТТО НЕ ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ РАЗВЛЕКАТЬСЯ! – Эцель бросил взгляд на спортивную сумку в углу комнаты. Он посчитал, что там могло быть спрятано оружие, что-то страшное, губительное… Может даже взрывчатка. - Что зырки свои выпучил? Заинтересовало что-то? – разжал Дэвил руку, ослабив хватку – Это не для тебя... – взгляд мужчины спустился по расстегнутым брюкам парня, приспущенном белье, которое сейчас ничего не прикрывало. Гладкие линии, увядшее желание, жемчужные следы от уже испытанного наслаждения. - И не стыдно тебе? - Бальтазар приложился ухом к двери. Он был поражен происходящим, но увы ничего не мог предпринять. Он услышал заглушенные всхлипы и плач, затем грохот, удар. Синяки… Вот кто ставил их. Даже если Дэвил так зол на своего сына, он не имеет право его бить! Бальтазар не находил себе места. Гомофобия ужасная вещь… Боль – плата за искренние чувства. - Я познал каково это… Бальт… Мне показал, что такое любовь… - подавленный голос обрывался на каждом слове - Оставь нас, я хочу быть с ним! Ты просто недоразумение! – легкие парня словно сжимались от накатившего адреналина, ему не хватало воздуха, чтобы выговорить все, что хотелось. – - Хватит привязываться к любому, кто проявил к тебе интерес! – строго повысил голос мужчина. Дэвил гневливо сорвался от нахлынувших чувств, пытаясь навязать мальчику свою истину. – Ты недостоин его любви! Теперь ты испортил этому парню жизнь! Понимаешь?! – Тишина была доказательством того, что подростку стало совсем горько. Шорох, скрип кровати, тщательно скрываемые стоны, глухие всхлипы. - Знаю, тебе больше нравится, когда я тебя трахаю – От услышанного, по коже пробежался ток. Бальтазар почувствовал тревогу и большое отвращение к лицемерию Дэвила. Теперь все стало ясно. Та рана, ушибы, которые тщательно скрывал его новый друг, его печальный взгляд, наркотики, разбитость, нежелание говорить о своей жизни... Все из-за тирании отчима. Но тогда почему парень сейчас совсем не сопротивляется? В светлой голове никак не укладывалось такое. Было жаль парня, но рисковать ради него Бальтазару не хотелось, он и сам сейчас в затруднительном положении. Юноша, не оглядываясь, ушел. Белый луч преломился на деревянной раме открытого окна, солнечные зайчики весело показались на этнических шторах из бежевой ткани. Завыл утренний ветер, он покачивал пернатое украшение, подвешенное у изголовья кровати. Комната наполнилась золотым свечением. Раннее утро. Эцель открыл глаза, утопая в океане своих мыслей. Еле слышимые голоса русалок из снов говорили ему уйти, бросить все, раствориться как морская пена. Смотря в одну точку, он перебирал варианты своего исчезновения. Парень заметил ладонь на своем плече. Эцель аккуратно убрал с себя руку Дэвила и бесшумно сполз с постели. Схватив свою сумку, мальчик закрылся в ванной. Смыв с себя вчерашний день и освежившись, он переоделся в чистую одежду и, стуча сердцем, вышел. Парню повезло, Дэвил все еще спал. Внимание подростка снова привлекла та черная сумка. Он заглянул в нее. Там были деньги. Много денег и билеты из казино. Дыхание сперло от найденного сокровища. Эцель схватил пачку долларов и положил к себе. Буквально на цыпочках, с рюкзаком наперевес, Эцель направился к выходу и закрыл дверь с той стороны. Он быстро миновал одноэтажный квартал Навахо, оставил позади спящие дома, пересек сухой дворик с табличкой «Navajo nation», где его облаяли пыльные собаки, с тощими лапами. - Тихо! Кыш! - Наконец, заметив знакомую дорогу, мальчик побежал к ней, навсегда покидая резервацию. Проделав путь вдоль темного асфальта, парень крикнул белой как молоко, машине. Он поднял свою руку, чтобы его заметили. Как только песчинки развеялись в воздухе, показался полицейский автомобиль. Сердце громко застучало в груди, разгоняя по венам кипящую кровь. Двое полицейских в бежевой униформе стояли у машины и неразборчиво сказав что-то в рацию, отвлеклись. Решившись, мальчик подошел к ним. - Что-то случилось? - - Вы бы не могли меня подвезти до города? Мне очень нужна ваша помощь… - Его окинули безразличным взглядом: - Мы тебе не такси, парнишка! – посмеялся толстяк в униформе – Эй, Стью, у тебя завтра выходной, да? – обратился он к напарнику, игнорируя просьбы подростка – - Здесь редко ездят и никого нет… Мне очень нужно в город! – просил парень - - Нам не по пути. Прости. – ответил шериф в темных очках, которого звали Стью. Кажется, он был здесь главным. - - Меня преследуют! – сорвался голос Эцеля, но это не дало никакого результата. Полицейские полностью провалили тест на профпригодность. Они лишь усмехнулись. - Ага… И поэтому ты сейчас с нами так спокойно разговариваешь! – Эцель был в недоумении от этой страны. Разве полиция не должна помогать людям? Плечи подростка грустно опустились, нога пнула камешек с обочины темно-синего асфальта. Ни на кого нельзя надеяться… Юноша пошел прочь. Издали послышался пронзительный рев мотора. Неприятный звук колес… Кто-то остервенело жал на газ, будто опаздывал куда-то. Эцеля словно пронзило иглами. Парень двинулся обратно, в сторону полиции. На пустой дороге, на самом горизонте показался темно-серый «Шэвроле Круз». Мальчик раскрыл свои глаза. Это была нынешняя машина Дэвила. Полицейские все так же стояли, всматривались вдаль, бездельничали и разговаривали, упершись локтями о крылья белых дверей. Крылья пегаса… Пегаса, который немедленно должен забрать мальчика из-под носа злобного гиппогрифа! Эцель уже видел, как Дэвил желал его перехватить, но он больше не приблизится! Никогда! Эцель решительно подошел к шерифу и незамедлительно ударил того по лицу. Прямо по носу, сжав свой кулак до белизны в костяшках. Это было бездумно и сильно. Парня тут же скрутили, положили на капот вниз лицом и задрали руки на спине, как самому настоящему преступнику. - Стоять! Не шевелиться! Такое отношение к сотрудникам полиции недопустимо! – держал его старший шериф, теперь уже с покосившимися очками на лице. – Все-таки придется отвезти тебя в участок, парень. – щелкнули металлические браслеты на запястьях. Эцель не противился, он приложился щекой к горячему металлу капота и победно улыбнулся Дэвилу, который сейчас не мог приблизиться. Снова это чувство победы, как же нравилось видеть его проигрыш, невозможность повлиять на ситуацию. Было видно, как Дэвил смотрел на него, издали. Их взгляды были неотрывны до того момента, как Эцеля не подняли и не усадили в машину, украшенную погонами. Теперь Дэвил никогда его не достанет. Парень улыбался, с губ слетел жуткий смешок, налитый былыми страданиями. Он представил Дэвила, как он сейчас зол и бессилен, как нервно изогнуты его прямые от природы брови, как вертикальные черточки проявляются на его переносице… Это даже возбуждало Эцеля. Парень прикусил губу и решил, что все уже кончено. Теперь их связь навсегда разорвана. - Прекрати это, парень! Ты думаешь, что ты нас обхитрил? Очень ошибаешься. – сказал шериф за рулем - Сотрудники порядка говорили заученными фразами с шипящими рациями. Их голоса звучали кинематографично, когда они переходили на язык профессии, а еще эти строгие шерифские шляпы на их головах были очень им к лицу. Такая компания нравилась Эцелю больше. Полицейские, хотя бы, люди слова. Мальчик повернулся к заднему окну, не зная куда деть свои скованные, потяжелевшие руки. Машина Дэвила становилась все меньше, они прилично отдалились от него. Эцель увидел, как темно-серое авто простояло еще несколько секунд, а затем развернулось и уехало обратно. Уже хорошо, он не стал преследовать. Мальчик с облегчением выдохнул.