Эпизоды из прошлого

Наступила ночь. Близился главный индейский обряд «Путь Солнца». Этой ночью языки пламени поднимутся к небу, являя собой жар светила. Совсем скоро в сердцах людей зажжется искра, которая объединит народ в единый организм - эгрегор. Проводники направят всю энергию во Вселенную, прося за это свои дары. Народ собрался у невысокой сцены. Людской шум прервала вступительная «Песнь Огня и Ветра». На полу площадки был начерчен треугольник - символ огненной стихии. Люди Навахо ожидали начала. Песок пустыни Юта не остывал ни на секунду, солнце не покидало это место до самого позднего часа в ожидании молитв, устремленных к небу.

«Произносятся заклинания в день наступления Солнцестояния. Огонь, вода, мать земля и ветер расправят сети, примут послание.[1]»

- Тебя ожидает большая опасность – вдруг втиснулся старец между Эцелем и Бальтазаром. – - О чем Вы? – - Я не про тебя, сын вождя, а про твоего друга – указал он ручкой своей трости на нездешнего парня – Твоя жизнь насыщенна яркими событиями и так будет всегда. Ты должен держаться подальше от источника зла. – строго посмотрел он в неверующие васильковые глаза – Если не послушаешься, не доживешь и до зрелости. Ты умрешь на этой земле по его вине, уже через десяток лет. Здесь тебе не место! Уходи! – крикнув это, негостеприимный индеец ушел в толпу - - Кто это был? –

«Эти слова я хорошо запомнил. Под злом он подразумевал наркотики? Я подумал, что десять лет - это даже хорошо. Какой наркоман живет до старости? Это классика, тут к шаманам не ходи. Я посмеялся, а Бальтазар воспринял все серьезно и начал уговаривать меня на предсказание моего будущего по линиям на ладони. Какая глупость, но я не стал сопротивляться. Он сказал, что не видит ничего плохого в моем будущем, и что я даже женюсь на красивой кареглазой блондинке, буду абсолютно счастлив. Я снова посмеялся, думая, что меня ждет та же участь, что и Феликса. Только мои дела обстояли намного хуже. Какая девушка захочет себе зависимого парня в качестве мужа? Грустно, но такой травмированный и проблемный парень вряд ли сможет создать счастливую семью, жениться, воспитать детей. Какие же выдумщики эти предсказатели! Они говорят на пестром языке бульварного чтива, хотят вселить надежду на добропорядочную жизнь… Мне этой жизни никогда не видать, и я готов умереть в полном одиночестве, где-нибудь в баре в потемках ночи, лежа на кожаном диванчике, накачав себя героином, убиваясь из-за неразделенной любви к своему асоциальному ублюдку.»

- У тебя уже есть девушка, да? – спросил юноша осторожно – - М… - сделал вид, что задумался Эцель – Вообще-то нет… - - Но на твоей ладони написано, что свадьба будет совсем скоро через год или два! – всматривался и водил пальцем по линиям руки Бальтазар. – Она будет к тебе нежно относиться и любить… - Эцелю надоело слушать о напророченном светлом будущем: - Что за глупости?! – не выдержал больше он – Я не готов к этому! – вытянул Эцель свою руку. - Бальтазару показалось, что он обидел друга: - Прости, если задел. – Подросток не обратил внимания на извинение, он вдруг ушел мыслями в благое небытие.

«У него не светлые волосы и он далек от проявления нежности. Пусть он мужчина, но он единственный кто запал мне в душу, а это главное, это на века. Не знаю, как объяснить, но будучи с таким опасным человеком как он, я чувствовал, что я в полной безопасности. Он не самый хороший человек. Но кто я такой, чтобы выбирать? Я сам не лучше. Я проблемный, никому ненужный старшеклассник – изгой, со своими тараканами в голове, с которыми никто не хочет дружить. Покинутый всеми еще с рождения… Я достоин только таких же изгоев, тех кто выходит за рамки нормы, тех, кто показал этому миру «фак» (в глубине души я даже восхищаюсь ими). Хотя порой, мне кажется, что я не достоин даже внимания последнего бандита. Да, бывает мы ссоримся с Дэвилом, не ладим, но ведь это нормально в отношениях. Это нормально между двумя мужчинами. Я простил его, и он многое прощает мне. Может быть я буду счастлив, хотя бы половину своей оставшейся жизни?»

- Девушки мне неинтересны. – Бальтазар, который пил пунш из разноцветного стаканчика чуть не подавился. Его лицо стало красным как большие дикие цветы, которые росли на здешних колючих кустарниках. - Ты гей?! – вырвалось у юного шамана, который уже не мог молчать. – Загремели большие барабаны, которые заглушили весь людской гомон. Фестиваль открылся перед зрителями. На сцену выбежали танцоры, в руках которых были зажженные факелы. Загорелые индейцы с клыкастыми ожерельями на шеях издали воинственный клич, синхронно подняв огни к темнеющему небу. - Эн… - неслышно произнес Бальтазар, вытирая сладкую влагу с губ – Горло индейца начало сжимать от трепета. Неужели он не ошибся? Ритм сердца совпал с торжественными барабанами. Сейчас его друг не смотрел на него, он ждал и выслеживал знакомые лица, которые скоро должны были появиться на сцене. Ритуальные танцы продолжались, накаляя дикую атмосферу. Друзья стояли рядом и смотрели на опасные трюки с цветком огня. Пятеро танцоров вертели подожженные шесты, с которых летели мелкие искры. Двое, что стояли по сторонам вырисовывали лучи, а главный танцор в середине, визуализировал круг солнца. В конце данного представления, выступающие выстроились в ряд и разошлись по левую и правую сторону. Свое приветствие начал Вождь: - Нава! – - Хо! – разом выкрикнул народ. - Это повторилось еще два раза. Абсурдный сон для атеиста. Эцель не смог сдержать свой ассоциативный поток в шумной неразберихе. Безумное поклонение Вождю напоминало ему фашистскую Германию, о которой вскользь рассказывали немецкие учебники по истории. В воздухе пахло жженым пеплом и горячим песком, как при восстании. Парень ушел бы отсюда, если бы не Дэвил. Ему не нравилась царящая атмосфера гнета и безумства перед Богами, язычески подвешенных на мертвых деревьях. - Мы собрались здесь, чтобы отдать дары духам природы в обмен на благословение! – - Да! – - Да зажжется огонь в нашей крови! - Дикие вскрики становились громче. Это перестало походить на обычное представление, здесь зрители не просто смотрели, они участвовали, зажигали огни, передавали пламя Вождя в факелы, зажатые в воинственных руках. Для Вождя люди Навахо были как атомы для молекулы, без них его не существовало. Главные шаманы собрались в круг, читая молитвы на незнакомом языке, они кружили на сцене у солнечного идола, как муравьи вокруг своего песочного муравейника. Их одинаковые головные уборы из белых перьев мялись под напором ветра, размазывались в дымном тумане. Музыкальные инструменты индейцев поражали воображение. Резные тепонацтли из идеально ровных бревен, каждый с объемным орнаментом и оригинальной выделкой. Барабанный бой индейцев всегда взывал к душе, нагнетал волнение и трепет в сердце перед чем-то вселенски важным. Из деревянной духовой трубы донесся печально-монотонный гул и все на свете замерло… Как перед началом дождя, подул спасающий от пустынного жара прохладный ветер. - Духи явились к нам. – сказал в рупор Вождь, выглядящий как первобытный дикарь с пернатой короной на голове и чудо-изобретением в руках. Он важно поднял свои руки к застывшему в небе золотому кольцу, ладони стали как рогатая подставка для красного солнца. Ветер игрался с амулетами, висящими на выточенных из дерева крылатых идолах. Вечерняя темнота тяжелой шторой опустилась на землю. Ярчайшая звезда скрылась за дырявой тучей, ее бессмертное сияние все еще боролось с тонкой материей. Впервые тишина звучала так красиво. Украшенные терновыми венцами, песчаные дюны перекидывались из стороны в сторону под напором игривого ветра. Дети Марса и Юпитера – горы и скалы, стали грозными и большими, роняя свою тень на необъятную пустошь. Инфернальная пустыня молила о живительной влаге у райских небес. Чувствуя приближение дождя, Эцель собирался уходить, но остановился, увидев новую загадку, появившуюся в центре сцены. Таинственная фигура скрывалась под накидкой из кожи убитого зверя, в руках был ритуальный бубен, мужчина поднял его над собой и ударил в самый центр мембраны. Размеренно шагая по сцене и стуча по магическому инструменту, он вводил зрителей в транс. Позади него, в воздухе, оставался разноцветный ореол. Лицо было выкрашено в белый, как у призрака. Глазницы черные и пустые, размываются в тумане. На скулах шамана до жути знакомые, выведенные черной краской, религиозные знаки. Символы Веве. Эцель узнал этого человека по скрученным темно-каштановым прядям волос, которые пружинисто выскочили из-под капюшона накидки. Скинув с себя верхнее одеяние, он заявил о себе. В происходящее с трудом верилось, разум до последнего откладывал мысль о том, что это Дэвил. Гладкий торс украшали ветвистые тату и наспех начерченные руны, из одежды на нем были только свободные штаны цвета беспросветной ночи. Народ выкрикнул имя белого шамана и раздался размеренный бой тамбуринов. Позади него на барабанах бонго играли музыканты. Они в унисон ударяли в свои бочки, отбивая ритм, который концентрировал всю силу на магическом пьедестале. Шаман пал на деревянный пол и начал вырисовывать одну из печатей Эшу. Он выводил мелом колдовские знаки Культа Ночи и Огня - Кимбанды, которые черкал по памяти, особо эмоционально уделяя внимание острым запятым и ровным, как лезвие бритвы, линиям. На его блестящей от пота спине отражался жар огня, были выведены те же знаки, что сейчас рисовали его руки. Эцель чувствовал волнение, смотря на происходящее. Возможно для Бальтазара это было обычной повседневностью, но для молодого гостя, это было как минимум странно. Дэвил не был похож на себя, его разумом будто завладел кто-то другой. Его движения были иными, его серьезность в глазах, кровожадность, мерцание, блеск, которых у него никогда не было, вдруг вырвались наружу в этом обряде. Эцель не видел такого даже в самые яростные моменты, когда Дэвил стрелял, нервно сжимая рукоять пистолета, широко открывая рот в громких фразах, скаля свои зубы в нетерпении. Качаясь из стороны в сторону как одержимый, Дэвил будто впитывал в себя вселенский гнев, проглатывал огонь зла. Дэвил был в кругу, в который сам себя заключил. Он запрокинул свою голову назад, сидя на коленях, потянувшись напряженными руками к своему лицу. Кончики пальцев размазывали краску и символы. На фоне стояли невозмутимые шаманы племени Навахо, они смотрели на зрителей, которые застыли как завороженные, потребляя мощь магии Вуду. Словно зомбированные, они безоговорочно принимали то, что ставил в почет их Вождь. Эцель не доверял происходящему, так же, как и Бальтазар. - В него вселился дух – сказал Бальтазар Эцелю – Он полностью подчинен! Он сосуд для духа! - - Зачем?! Зачем он это делает?! – Вождь преподнес шаману корзину. В ней был черный скорпион, панически перебирающий своими клешнями по периметру всей плетенки. Вуду-шаман не раздумывая протянул свои ладони к нему. Чародей сидел в кругу, играясь с опаснейшим скорпионом Юты, пуская побродить его по своим плечам и рукам. Музыка заиграла быстрее, к ударным прибавилось звучание варгана и духовых инструментов. Остальные шаманы сделали шаг вперед и закружили вокруг линии белого круга, они поочередно били в свои бубны, размеренно вызывая осторожность и медитативный гипноз. Дэвил намеренно пустил жало в свою кожу и закрыл скорпиона в плетеной таре. Ядовитая отрава пустилась в путешествие по кровеносным сосудам. Выпуклые вены на руке наполнялись смертельным ядом. Шаман привел в жертву самого себя. Все вокруг стихли, Вождь не давал никому вольностей и слов. Он лишь объяснил эти рискованные действия: - Сегодня он принял удар на себя, в знак уважения к нам. Он жертва огню и солнцу! – Эцель попытался вырваться вперед. - Не вздумай, Энтони! – удержал его Бальтазар – Это опасная часть обряда! Не вздумай лезть туда! – Парень не мог воспринимать произошедшее так же хладнокровно как все вокруг. Он не верил ни в какой религиозный или магический смысл данного мероприятия. Он надеялся, что с Дэвилом все в порядке и он знает, что делает. Сейчас Вуду-шаман держался так, будто его ужалила лишь маленькая оса. Поразительно как он продолжает индейский обряд, будто ни в чем не бывало. Его фигуру оттенили вспыхнувшие огни позади. Черный силуэт нашептывал заклинания над куклой-вуду и жжеными пало санто. Музыка и молитвы шаманов не прекращались, послания небу звучали так, что земля под ногами начинала дрожать.

«Я – Справедливость. Я – Немезида. Я – твои руки, твои ноги, все тело. Я смотрю на мир глазами твоими, пока мои полностью закрыты.»

Глаза Фреда стали глазами Дэвила. Он видит мужчину, того, что стер в прах их гордость. Недружелюбное красное лицо, стекающий пот со лба, фуражка с надписью «Faith». Оправдание и гнев. Его застали врасплох. Он один, без своих ребят, никто не придет к нему на помощь. Фред поднес к щеке дуло своего матового пистолета и скривил рот, в последний раз выбивая с жертвы признание. Обвиняемый признался, он ждал пощады, откупа, но Дэвил не был готов сделать ему такой подарок. Он нажал на курок пальцем своего напарника. Фред произвел выстрел. Беретта задымилась, как дымились сейчас палочки пало санто. Дэвил победно открыл свои глаза, в нем чувствовалась возросшая сила, мощь и гордость. За его спиной была целая армия из шаманов, выкрикивающих его имя, в него верила вся толпа, отдавая свою энергию. У него получилось. Получилось… Слабость взяла в плен его бренное тело. Глаза закрылись сами по себе. Перед тем как потерять сознание, Дэвил произнес устами своего Лоа: - Мой Геде Нибо… Я иду к тебе… - --- [1] из песни Mosss - Солнцестояние