Out to See / Хотим посмотреть

      Они проводили забавный маленький эксперимент. Ну, забавный для них, но пугающий для Мэгс, раздражающий для Трента и опасный почти для всех остальных. — У нас ещё остался виноград? — спросила Энни, оглядываясь через плечо. Финник сидел в салоне парусника, а Энни смотрела на паруса и море. — Что? — прокричал он, перекрывая шум воды. — Виноград! — Сказала Энни. — Еще что-нибудь осталось? — Что? Энни секунду ворчала себе под нос, а потом подошла к нему. — Виноград, Финн. Глаза Финника расширились, затем он виновато посмотрел на контейнер, полный голых стеблей винограда. Энни добродушно закатила глаза. — Прилетела чайка и забрала их? — спросил он. Энни улыбнулась. — И ты не смог отогнать чайку? — “Это было действительно страшно. Там был нож и все такое! Энни рассмеялась. — Тебе следовало позвать меня. Я очень страшная. Финник улыбнулся и выпрямился, потянувшись к ней. Она взяла его за руку, и он притянул её к себе. — Ты буквально самая страшная. Энни поцеловала его в щёку и попыталась подавить в себе крошечную вспышку карьерной гордости, от которой ей так и не удалось избавиться. — Извини за виноград.. — пробормотал Финник. — Всё в порядке, — сказала Энни. — В следующий раз мы просто принесём больше. — Они так хороши, когда у них сезон. Энни промычала в знак согласия. Финник усадил её так, чтобы она лежала в его объятиях на удобной скамейке. Он поцеловал её в волосы, и Энни довольно замурлыкала. — Не дай мне заснуть, — сказала она. — Моя очередь дежурить. — Ты такая красивая, когда спишь. — Он снова поцеловал её в волосы. — И всё же, — сказала Энни, уткнувшись ему в грудь. — Тебе очень удобно. Финник улыбнулся. — Ты говоришь так, будто в чём-то меня обвиняешь. Она повернулась и вздёрнула подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я обвиняю тебя в том, что тебе очень удобно. Он приподнял её подбородок пальцем и поцеловал. — Я не обещаю, что разбужу тебя, если ты уснёшь. — Прекрасно. — сказала Энни и снова прижалась к нему. — Как думаешь, не поздно ли бросить якорь и вытащить удочки? — спросил Финник. Энни задумчиво хмыкнула. — Наверное, нет, если мы сделаем это прямо сейчас. Мы едва вышли из дома. Ты хочешь? — Может быть. — Он провёл пальцами вверх и вниз по её руке. — Ты хочешь оставить сэндвичи, которые мы взяли с собой, на потом или сразу начать ловить рыбу, как только мы выйдем в открытый океан? — Чего ты хочешь? — Я не знаю. — Ладно, хорошо, что ты так думаешь, — сказала Энни. — Я прикрою глаза на пять минут, а потом ты разбудишь меня, и мы решим, что делать с ужином. — Хорошо, — согласился Финник. Ему нравилось, когда Энни говорила ему, что они собираются делать. Хотя иногда Энни, маленькая проказница, говорила ему, что они собираются сделать, чтобы он сам решил, что делать. Энни уснула, прижавшись к его груди. Он так завидовал тому, как быстро она засыпала. Конечно, она страдала от ночных кошмаров, которые мешали ей спать, и просыпалась от малейшего шороха, как и он, но Финник часто не мог даже начать засыпать из-за всего этого. Он слышал, как она дышит, приоткрыв рот. Раньше он не лгал. Энни была невероятно красивой, когда спала, и её лицо разглаживалось, избавляясь от забот и груза двадцати одного года. Ему было трудно будить её, когда ей снились кошмары, как она иногда будила его, потому что она выглядела совершенно прекрасно, пока не просыпалась. Он разбудил её через двадцать минут. Плавание с таким маленьким экипажем было равносильно лишению сна. Он не мог отказать ей в нескольких дополнительных минутах. — Можем мы порыбачить на ужин? — спросил он. — Звучит как план. — Она села и начала ставить лодку на якорь и готовить снаряжение. К этому моменту они едва отплыли от берега. Они ели рыбу сырой, поливая соусом, который взяли с собой из дома, — острым для Энни и очень-очень мягким для Финника, — и заедали горстью крекеров, чтобы это было похоже на полноценный приём пищи. Энни осмотрела всё наверху, пока Финник убирал за ними. Они устроились поудобнее, чтобы немного отдохнуть перед сном. — Я люблю тебя — прошептала Энни. — Я люблю тебя — прошептал Финник в ответ. Они каждый раз обыскивали лодку Финника в поисках жуков, прежде чем провести свой маленький эксперимент. Но было трудно избавиться от привычки скрывать свою любовь, даже если теперь жуки знали о них. Они по очереди наблюдали за волнами всю ночь. Они не могли оставаться в каюте вместе, потому что, как только Энни двигалась, Финник просыпался, а как только Финник двигался, просыпалась Энни. Энни заступила на первую вахту, сидя на одной из скамеек в салоне и потягивая горячий чай с небольшим количеством рома. Она подоткнула одеяло Финнику и поцеловала его на ночь. Она знала, как звучит дыхание Финника, когда он спит. Она знала, что он не засыпал, пока не оставался час до конца её вахты. Она позволила ему поспать. Финник проснулся с криком, и Энни ждала, когда он выйдет из комнаты. Она раскрыла объятия, и он тут же прижался к ней. — Сейчас ты в безопасности. Всё хорошо, — снова и снова шептала Энни ему на ухо, пока не почувствовала, что его сердцебиение замедлилось до нормального. Это был просто звук её руки, которая водила кругами по его старой изношенной ночной рубашке. — Ты слишком долго позволяешь мне спать. — Наконец сказал Финник. — Ты почти не спал, - сказала Энни. — Да, и в этот раз я капитан, — пробормотал Финник ей в шею, в которую уткнулся лицом. — У меня… — Ладно, ладно, — согласилась Энни. — Обещаю, что разбужу тебя, когда захочешь… в этой поездке. — Спасибо. Финник соскользнул с её коленей, чтобы притянуть её к себе. Он подхватил её под колени и спину, поднял и бросил на кровать. Энни взвизгнула от смеха и вскочила, чтобы схватить его, прежде чем он убежит. Она схватила его за рубашку, и Финник рассмеялся, когда она повалила его на кровать и удержала, прежде чем он смог сбежать. Финник сразу же отключился, и Энни разжала руки и ноги, обхватившие его. Он перевернулся так, что они оказались лицом к лицу. — Ты даже не собираешься поцеловать меня на ночь? — пожаловалась Энни. Он нежно прижался губами к её губам, и Энни полностью расслабилась, когда Финник обхватил её щёку рукой и приоткрыл её губы своими. Это было медленно и нежно. Как будто у них было бесконечное время, чтобы наслаждаться обществом друг друга. Энни почувствовала, как мир вокруг неё становится мечтательным и мягким. Она вздохнула ему в губы и нежно провела рукой по его волосам. Финник прервал их поцелуй, а затем подарил ей ещё несколько целомудренных поцелуев. Просто лёгкое прикосновение тёплых губ. Позволяя гравитации притянуть его тело к её. — Спокойной ночи. — прошептал он ей в губы. Энни промурлыкала и в последний раз поцеловала его в уголок рта. — Люблю тебя, - прошептала она. Она хотела повторять это как можно чаще. — Я тоже тебя люблю.

***

            Финник приветствовал рассвет. Он случайно уронил книгу на пол, когда встал, и услышал, как Энни проснулась в соседней комнате. — Извини, — сказал он. — Ты спи. Я собираюсь заставить нас двигаться. Энни пробормотала что-то, похожее на согласие. Утренний свет мягко освещал его лицо, и Финник ещё больше расправил паруса. Он взял с собой термос с горячим шоколадом — только для себя, слишком сладким на вкус Энни — в ожидании именно этого момента. Это было примерно так же хорошо, как Финник Одейр мог себе позволить в эти дни. Один на лодке с одним из двух своих любимых людей. Утренний бриз. Солёный запах. Вода со всех сторон, окружающая его. Защищающая его от всего, что всегда ждало его на берегу. Его руки были засунуты в рукава слишком большого свитера, который Мэгс когда-то связала для него, настаивая на том, что у него ещё есть запас роста, которого у него не было. Горячий шоколад комнатной температуры обжигал его язык. Ему нужно было выпить его весь ко второму дню, если он не хотел рисковать и разогревать его, чтобы вкус не испортился. Финник был не против того, чтобы побаловать себя. Ему редко позволяли себя баловать, независимо от того, каким он был на экране. Он спокойно потягивал горячий шоколад и смотрел, как солнце медленно окрашивает мир в жёлтый цвет. Он ждал, когда Энни проснётся и придёт к нему. Дома было то же самое. Он выскальзывал из постели, неизбежно будил её, и Энни снова засыпала, пока Финник делал утреннюю зарядку или бежал в город, как раз когда люди на рынке начинали устанавливать свои прилавки. В конце концов Энни спускалась вниз и находила его. Иногда она тащила его обратно наверх, чтобы он послужил ей подушкой. «С тобой очень удобно», — всегда говорила она ему. Или иногда она прижималась губами к его виску и начинала готовить им завтрак или обед, в зависимости от времени суток. Так они поступали, когда у них обоих было всё хорошо. Но не всегда у них обоих всё было хорошо. Сегодня утром Энни вышла, чтобы забрать его, прежде чем он успел допить свой горячий шоколад. Он прислонился спиной к переборке. Он не мог пить лёжа. Он много раз пытался и много раз терпел неудачу, к бесконечной радости Энни. — С тобой удобнее, чем на кровати, — пробормотала Энни, положив голову ему на колени. Его пальцы тут же начали перебирать её тёмные локоны. — Рад, что я так много для тебя значу, — пошутил он. Энни повернула голову и посмотрела прямо на него. — Ты очень много значишь для меня, Финник, — серьёзно сказала Энни. — Ты ведь это знаешь, да? Верно. Ей не нравилось, когда он говорил такие вещи, даже если он просто шутил. Это никогда не бывает просто шуткой, говорила она. Финник всегда был одновременно напуган и благодарен за то, что Энни могла читать его как открытую книгу. — Я знаю, - пробормотал он. — Ты тоже. — Я знаю. Она на мгновение убрала его руку со своих волос и поцеловала костяшки пальцев. Он снова начал поглаживать мягкие волоски у неё на виске. — Что ты взял с собой на этот раз? — Спросила его Энни. — Немного вязания, - сказал он. — И мой блокнот. — Для развлечения или для работы? — Работы, - сказал он. — Хочешь, я напишу для тебя твое стихотворение? Он опустил взгляд и увидел, что на её губах играет улыбка. — Только если ты хочешь, чтобы я сделал партию серёжек, которые, я уверен, ты принесла на работу. Один зелёный глаз уставился на него. — Это угроза? Финник улыбнулся. “Да”. Энни рассмеялась. — Думаю, это может быть даже весело. В любом случае, эти свиньи всё равно не ценят таланты наших победителей. Это просто ещё один способ напомнить нам, что мы им принадлежим. — Энни, - вздохнул он. Финник согласился. На сто процентов согласился. Но он не мог не вспоминать о том, как Энни висела на городской площади каждый раз, когда с её губ слетала какая-нибудь измена. Энни не особо следила за своим языком, когда они были в море. Конечно, Финник знал, что с его стороны лицемерно отчитывать её за предательские речи, когда он сам был шпионом в революции, о которой только и слышал, что слухи, а она ничего не знала. Он просто боялся за неё. Он всегда боялся за неё. — Завтрак? — Спросила Энни, садясь. Она указала на него. — Тогда, я пишу худшее чертово стихотворение, которое ты когда-либо видел. Финник рассмеялся. — Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься. Видела бы ты, что я декламировал во время своего победного тура. — Я смотрела твой «Тур Победы». Обязательно, помнишь? — Она встала. — Тогда ты, должно быть, помнишь, как я рифмовал «Капитолий» со словом «столица»? Она пошевелила пальцами, показывая ему. Он взял её за руки, и она потянула его вверх. — Знаешь, с чем ещё рифмуется «Капитолий»? “Хм?” “Ключица”. Финник хихикнул. — Что за стихотворение ты пишешь, чёрт возьми? Она потянулась, чтобы поцеловать его. — Тебе просто нужно подождать и посмотреть. Энни всегда больше всего нравился второй день их эксперимента. Это были целых двадцать четыре часа непрерывного плавания. И было ещё достаточно рано, чтобы им не приходилось задумываться о последствиях того, что они всегда намеревались сделать, но не смогли. В тот день на завтрак они съели два сэндвича. Она отдала Финнику свой старый набор инструментов и немного морского стекла, ракушек и других материалов для украшений, потерю которых она не посчитала бы катастрофой. Она велела ему приступить к работе. Он был очарователен с этой маленькой морщинкой на лбу и сгорбленной фигурой, склонившейся над работой. Энни лежала на противоположной скамейке, прижав к груди его блокнот, и наблюдала за ним вместо того, чтобы работать. Сначала она искренне пыталась написать стихотворение. Что-нибудь о любви с лёгким намёком, как Финник был известен и чего от него ожидали. Было трудно написать даже ужасное стихотворение. Она подумывала о том, чтобы написать Финнику стихотворение от своего имени. Что-нибудь о любви с лёгким намёком, но искреннее. Он постоянно писал ей всякие стишки. Короткие. Длинные. Любовные. Смешные. Глупые. Тоскливые. Грустные. Совершенно душераздирающие. Теперь, когда президент узнал о них, ей разрешили сохранить эти клочки бумаги, а не сжигать их сразу. Небольшое утешение за то, что им придётся заплатить взамен. Написать что-то настоящее было ещё сложнее. Не помогало даже то, что около миллиона слов рифмовались со словом «Финник». Вместо этого Энни начала рисовать каракули. Она ограничилась одной страницей, не желая тратить впустую все листы в его блокноте. Она написала их имена вместе, как смеялась над подростками-идиотами, когда сама была подростком-идиотом. Нарисовала сердечки и закорючки вокруг этого. Финник + Энни. Энни не придавала большого значения романтике, когда была глупой девчонкой-подростком. Она целовалась с кем-то под пирсом или на вечеринках, когда все напивались самым дешёвым алкоголем. У неё даже был парень полгода, когда ей было шестнадцать, и он был милым, и им было весело вместе. Но Энни была сосредоточена на одной цели. И когда в том сезоне в Академии вышел ежеквартальный рейтинг и она оказалась на втором месте, а не на первом, где ей было место, Энни порвала с ним. Он расплакался, и Энни тоже, но она была непреклонна. Если бы она выиграла, они бы прожили вместе миллион лет, а если бы она проиграла, им, вероятно, было бы легче расстаться сейчас. Она не видела Эдмона много лет. — Как продвигается моё стихотворение? — спросил Финник, прерывая её грёзы наяву. Энни прижала блокнот к груди, чтобы он не мог заглянуть внутрь. — Потом увидишь. — Она наблюдала, как он вертит металлический инструмент в руках. — Как моё ожерелье? — Теперь, возможно, это будет браслет. Я сломала половину ракушек. — Это нормально. В любом случае, это будет пара. — Ладно, слышать это - действительно облегчение. Энни стало не по себе. Ей нужно было серьёзно отнестись к этому любовному стихотворению, полному намёков. Лодка накренилась, и Финник хлопнул себя по колену, чтобы бусины, нитки, ракушки и стекло не рассыпались по полу. — Я пойду посмотрю, что там происходит, — сказала Энни, положив блокнот на скамейку и выбежав на улицу. Ветер усилился. Ничего такого, с чем они не смогли бы справиться. Она поправила паруса, стиснув зубы от напряжения. Финник высунул голову, когда она возвращалась в хижину. — Как ты думаешь, что говорит небо? — Спросила Энни. Он пожал плечами. — Нас действительно это волнует? — Да, — сказала Энни. Ей не нравилось, когда Финник так беспечно говорил об опасности и смерти. Она знала, что ему приходится гораздо хуже, чем ей, когда их приглашают в Капитолий, но она хотела жить. Всегда хотела, за исключением нескольких недель сразу после её победного тура. Она эгоистично хотела, чтобы Финник тоже был жив. — Можем мы, пожалуйста, просто провести второй день? — Мягко спросил Финник. — Хорошо, - согласилась Энни. Она не думала, что небо выглядит особенно сердитым. Они могли бы переждать дождь в лодке. Она доверяла своему мнению, но ей нравилось, что Финник тоже так считает. Сын рыбаков и сам бывший низкооплачиваемый подросток, он занимался этим гораздо дольше, чем она. Родители Энни раньше занимались производством мыла. Её отец держал их лавку на рынке, потому что мама ненавидела шум, толпу и суматоху. А мама каждый день проводила дома, склонившись над котлом с тем или иным ингредиентом, и пыталась научить сестру Энни всему, что нужно знать в этом деле. Энни перестала посещать эти занятия, когда ей исполнилось двенадцать. К тому моменту она проучилась в Академии два года и чувствовала, что родители наконец-то воспринимают её всерьёз. Если она была достаточно взрослой, чтобы её могли забрать, то она была достаточно взрослой, чтобы принимать решения о своём будущем. Теперь Энни по-другому вспоминала те дни. Она выиграла пари, поставив на кон свою жизнь, но проиграла во многих других отношениях. Энни сильно облажалась в последние дни своего победного тура. Когда она поняла, что на самом деле значит быть победительницей. Она больше никогда не услышит пронзительный голос своей матери. Она никогда не вернётся в свой дом, пропитанный запахом свежего мыла. Её сестра пропала много лет назад. Большинство считало её погибшей, но Энни показалось, что она мельком видела знакомую женщину, когда ездила на северную окраину их района в телеэкспедицию по сбору природных материалов для своего таланта. Её отец продолжал искать утешения на дне бутылки, и Энни не знала, хорошо это или плохо, что она продолжала давать ему деньги. Она просто не могла видеть, как он валяется без сознания на обочине или в переулке за старой мясной лавкой, а ещё и голодный, вдобавок ко всему. Она скучала по нему. Когда она вернулась в салон, Финник соорудил вокруг своего рабочего места небольшую крепость, чтобы припасы не скатывались. Пара книг с одной стороны. Пустой контейнер из-под винограда с другой. Энни снова села на скамейку. Теперь Финник был виден только по тому, как очаровательно хмурился его лоб. — Обед? - спросила она. — Ужин? — Уже так поздно? Энни пожала плечами. — Я просто больше не хочу работать над твоим талантом. Финник улыбнулся. — Не так просто, как кажется, да? — Нет, - проворчала Энни. — Писать глупо. — Ты просто не можешь быть не лучшим во всем. — Горшок, чайник, - обвинила Энни. Финник рассмеялся. — Не понимаю, о чём ты. На самом деле я лучший во всём. Посмотри на этот браслет. — Он поднял свою работу за ниточки, чтобы показать ей. Она подошла и наклонилась, чтобы рассмотреть его работу. — Это действительно красиво, малыш, — похвалила она. Она осторожно потрогала переливающуюся ракушку. — Спасибо, — сказал Финник, и его щёки зарделись от её похвалы. Она поцеловала его в щёку — ничего не могла с собой поделать. Она легонько потянула его за подбородок к себе и поцеловала в другую щёку. — В следующий раз я могу научить тебя делать серьги, если хочешь. — Жемчужные серьги? — Может, начнём с ракушек, а потом перейдём к более сложным вещам, — предложила Энни. Она провела рукой по его волосам, пока Финник снова сосредотачивался на своей задаче. — Думаю, я попробую поймать что-нибудь на обед-ужин. — Хочешь, я помогу? — Он на секунду поднял взгляд. — Нет, не торопись. Мне просто нужно отвлечься от величайшего в мире романа. — Я думал, ты пишешь стихотворение. Энни пожала плечами. — Возможно, мне есть что сказать. Финник продолжал работать, пока Энни ждала, когда их обед-ужин будет готов. У них была маленькая горелка, на которой она жарила рыбу, и крупа, которую можно было замочить, а не варить. — Хотите, я помогу тебе с этим? — предложил Финник, когда она возилась в нескольких шагах от него. Хижина была не очень большой. — Нет, ты работай. — Энни действительно не хотела писать стихи. Она чувствовала себя совсем не вдохновлённой. Они сидели снаружи, пока ели. Энни помогла Финнику убрать все принадлежности для работы с драгоценностями. Она сложила уголки страниц в его блокноте, чтобы скрыть свою работу или её отсутствие. — Не подглядывать, - снова предупредила она. — Я обещаю, - сказал Финник. Энни улыбнулась. Они рано легли спать. Волны катились одна за другой, а снаружи моросил лёгкий дождик. Энни не хотела бы оказаться где-то ещё, кроме как в объятиях Финника. Он был словно печка. И она любила его. И с ним было очень уютно. Одно вело к другому, как это всегда случалось, когда они оставались наедине в непосредственной близости друг от друга. Энни оседлала его член, наклонилась, чтобы лизнуть его в губы, и схватила его за волосы. Он застонал, и Энни поцеловала его крепче. Финник хихикнул, и Энни чуть отстранилась, чтобы он рассказал ей, что его так развеселило. — Подожди, Энн, просто ничего не делай и позволь океану сделать всю работу. Энни закатила глаза. — Во-первых, вода была совсем не такой бурной. Во-вторых… Думаешь, океан может делать то, что делаю я? — Она прижалась к нему бёдрами. Финник застонал. Она зажала ему рот рукой и жёстко оседлала его. Ещё жёстче. — Так же хорошо, да? — выдохнула она ему в ухо, пока Финник издавал всё более отчаянные звуки, прижавшись губами к её ладони. Она убрала руку и крепко поцеловала его. — Теперь ты сверху, — прошептала она ему в губы, и Финник попытался перевернуть их. Он вошёл в неё, и Энни тёрлась о его член, пока не кончила. Финник последовал за ней вскоре после этого. — Я хочу принять горячий душ, — пробормотала Энни, когда они лежали, обнявшись. — Лучшее, что я могу предложить, это столкнуть тебя за борт. — Погода недостаточно хорошая для этого, — сказала Энни. — Я приму душ, как только мы вернёмся домой. Финник что-то промычал. Дождь барабанил по окнам каюты. Он становился всё громче, и лодка боролась с более крупными волнами. — Я думаю, погода становится достаточно плохой, нам стоило бы вернуться, — сказала она. — Мы можем дать ей немного надежды, — сказал Финник. Он протянул руку из их маленького кокона и похлопал по стенке их судна. — Она выдержит. Энни хмыкнула и прижалась к нему. Ей не нравилось, что Финник стал более рискованным из них двоих. Это была не новообретённая храбрость, а безрассудство. — Если к утру не станет лучше, нам придётся вернуться или изменить курс, — сказала Энни. — Мы можем решить это утром, — сказал Финник. Он не согласился с ней, но и открыто не возразил. Энни обрадовалась, что он не побоялся высказать своё мнение. — Хорошо, мы решим утром. Пальцы Финника нежно скользили по её бедру. Он знал, что она боится щекотки, и избегал этого места, если только не хотел её пощекотать. — Как насчет ванны для языка? - прошептал он через некоторое время. Энни застонала и попыталась оттолкнуть его, но она была прижата к нему, и ему некуда было деваться. — Окунуться в океан, - усмехнулся он. Энни закатила глаза, хотя ее веки были закрыты.

***

      На следующее утро море не стало лучше, оно стало хуже. — Я думаю, разумнее просто придерживаться курса, — сказал Финник. — Ветер дует с запада, — возразила Энни. — Это не подветренный берег. Не думаю, что нам будет опасно швартоваться. Похоже, что станет только хуже. — Мы будем дрейфовать, — сказал Финник. Это означало бы подчиниться ветру и плыть вместе с ним, а не бороться с ним. — Что? Нет! Там будет беспорядок. Нас вышвырнет вон… Финник, не смотри на меня так. — Но разве это не идеально? Энни нахмурилась, глядя на него. — Мы бросим якорь. Это более безопасный вариант. Это означало бы использовать ветер, чтобы как можно быстрее остановить лодку. Обе стратегии допустимы, но это совершенно разные способы пережить шторм. — Энни. — Финник. Состязание в гляделки между двумя придурками, которые никогда не проигрывают в спорах. — Хорошо, — сказал Финник. — Мы отчаливаем. — Хорошо, — сказала Энни, резко кивнув. — Нам лучше подняться наверх, пока погода не ухудшилась. Дела пошли хуже. Выходить под проливной дождь было ужасно. Они привязали себя к палубе, потому что последнее, что им было нужно, — это чтобы их выбросило за борт, независимо от того, хотели они принять душ или нет. Они спустились под палубу и принялись закреплять всё, что не было привязано, и перепроверять всё, что было привязано. У Финника не было надежды продолжить дело Энни, а у Энни не было желания продолжать дело Финника. Энни каждую минуту выглядывала в окно и что-то напевала себе под нос. Было приятно видеть, что Финник не дрогнул. Второй по возрасту победитель «Форсажа» был тем, кто научил Энни ходить под парусом в те ужасные месяцы после её победного тура. Он утверждал, что ему нужна была пара молодых рук, чтобы помогать ему на лодке, а Финник слишком раздражал, чтобы стоять рядом с ним больше пяти минут. Энни сразу поняла, что он задумал, но приняла его предложение. Это было не хуже, чем сидеть дома и вспоминать свой тур, свою арену, свои разбитые мечты о будущем, которое никогда не наступит. К тому же она не могла смириться с тем, что Мэгс нянчится с ней. Это было неестественно для них обеих. У Трента была больная спина из-за старости и больное колено из-за игр, поэтому он был осторожен на воде. Это было до того, как они модернизировали процесс ремейка, и он, конечно же, никогда не собирался позволять этим ‘ни на что не годным хуесосам’ копаться в его теле. Все это означало, что самая сильная буря, в которую попала Энни, была всего лишь ливнем по сравнению с этой. — Я знаю, что она может выдержать, — сказал Финник. — Всё будет хорошо. Это было нехорошо. Волны становились всё выше, а шторм — всё сильнее. Энни не могла сказать, спасло бы их возвращение раньше от самого худшего, но ей казалось, что они выжимают из лодки всё возможное. Они сидели, съёжившись, в каюте, и Энни была готова признать, что ей страшно. Они по очереди несли вахту. Палуба была затоплена, и водяной насос громко гудел, сражаясь с волнами. Один из парусов порвался, и им пришлось подняться на палубу, чтобы заменить его. Их дождевики не выдерживали такого ливня. Казалось, что в них бросают градины. Энни промокла до костей и почувствовала боль ещё до того, как её вторая нога оказалась за дверью. Её защитные очки слетели с лица, и ей пришлось щуриться и пробираться вперёд на ощупь. Они рухнули обратно в салон, довольные проделанной работой. Энни чувствовала, как у неё стучат зубы. Они оба разделись и вытерлись полотенцами, прежде чем переодеться и вместе забраться в постель. Было неприятно, что какая-то часть каюты промокла, но ещё хуже было, когда промокала кровать. Финник читал ей стихи и рассказы из своей записной книжки, а она пыталась не обращать внимания на бушующую воду сверху и снизу. Она не могла сосредоточиться на его словах, но, по крайней мере, пыталась уловить успокаивающий тембр его голоса. И она физически прижималась к нему, чтобы их обоих не выбросило из кровати. Она знала, что они должны были повернуться; она должна была сильнее отталкиваться. Лодку сильно качнуло в сторону, и Энни вцепилась пальцами в руку Финника. — Это не нормально, — сказала она. — Я боюсь. — Все будет хорошо, - сказал Финник. — Нет, перестань так говорить и бойся вместе со мной! Страшнее то, что ты не боишься! Лодка застонала, и Энни не смогла сдержать крик, сорвавшийся с её губ. Она хотела жить, чёрт возьми! Конечно, в её жизни было много плохого, но это была её жизнь, и она хотела её. Она убила ради этого. Проткнула копьем грудь своего напарника. Ей хотелось выпить полбутылки рома и переждать, но она не могла так бросить Финника. Они оба должны были быть готовы и присутствовать. — Всё будет хорошо, — пробормотал Финник ей в волосы, поглаживая её по спине. — Перестань так говорить! Это нехорошо. — Энн, я уже бывал в таких штормах, как этот раньше. Это не очень приятно, но с нами всё будет в порядке. Энни почти не спала, когда была её очередь, и она знала, что Финник тоже не спал. Финника в какой-то момент ночью стошнило. Морская болезнь. Она настигала даже самых опытных, когда волны были такими сильными. Энни знала, что это лишь вопрос времени, когда её тоже стошнит. На следующий день стало немного лучше. Волны скорее катились, чем бились о борт, и Энни радовалась победам, когда могла их одержать. Её желудок не подвёл её, но ноги подвели. Она ударилась головой о переборку, когда лодку качнуло, и Финник так сильно за неё переживал, что не давал ей вздремнуть. Они сидели. Финник работал над своим стихотворением, а Энни соскребла весь лак с ногтей на руках… потом на ногах. Ей было скучно, и она не хотела работать. Когда Финник проснулся на следующее утро, первое, что он заметил, — это солнечный свет, проникающий сквозь маленькие окна. Затем он увидел, что вода под ними спокойная. Он почувствовал облегчение. Ему не было страшно, но он ненавидел видеть Энни напуганной. — Погода изменилась, — сказала Энни, входя в хижину. — Да, — он провёл рукой по лицу. — Не хочешь ещё немного поспать? — спросил он. Энни кивнула и зевнула. — Если ты не против. — Я не возражаю. Глаза Энни закрылись, когда её голова коснулась подушки. — Наверное, сегодня мы можем посидеть на улице. — Вероятно, мы сможем пообедать. Энни промычала в знак согласия и снова уснула. Он секунду понаблюдал за ней из-за двери, а затем поднялся на террасу. Финник установил очиститель воды, который ему как бы невзначай вручил какой-то клиент с яхты. В Четвертом таких не было, и Финник разозлился, узнав, что жители Капитолия любят пользоваться ими, когда отдыхают в Четвертом дистрикте. Играют в крутого. Когда в Риме, — сказал один мужчина. Финник понятия не имел, что это значит, но ему хотелось смахнуть лаванду с лица. Он поднёс руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от солнца. Он ничего не видел вокруг, и это раздражало его. Обычно они добирались до военно-морских баз не более чем за два дня. Иногда это происходило раньше, если им благоприятствовали ветры. Или если они дули против них, в зависимости от того, как на это посмотреть. Он задумался, плыли ли они в течение последних нескольких дней или медленно дрейфовали. И как далеко они медленно дрейфовали. Двигались ли они на юг в направлении берега. Траулеры и яхты Капитолия были оснащены GPS и всевозможным другим современным оборудованием, потому что траулеры удовлетворяли потребность Капитолия в рыбе, а яхты были заполнены жителями Капитолия. Частные рыбацкие лодки и суда, принадлежащие немногим богатым жителям Фора, не могли позволить себе такую роскошь. Финник не знал точно, где они находятся, но ему было всё равно. Он хотел пожить в воображаемом мире бесконечного океана хотя бы ещё несколько часов. Он сидел на сухом брезенте на солнце и медленно пил воду, ожидая Энни. В конце концов она подошла и села рядом с ним на палубе. И положила голову ему на плечо. — Прекрасный день, - сказала она. Финник согласился. — Я пока не вижу кораблей ВМС. Ты думаешь, шторм отбросил нас назад? Финник пожал плечами, и он почувствовал, как её голова слегка качнулась вместе с его. — Или, может быть, на юг. — Может быть, немного того и другого. Финник согласно хмыкнул. — Кто знает? Я просто хочу представить, что море подарило нам ещё один День Второй. — Я могу с этим смириться. — Да? — Финник улыбнулся. —Спасибо, мисс море, - крикнул он, приложив ладонь ко рту. Энни рассмеялась. — Да, спасибо тебе.. море. Финник тоже рассмеялся. — Тебе пора вернуться к своему роману. — О да. Жду не дождусь, — сказала она, закатывая глаза.

***

Энни сидела на улице и работала, а Финник взял в руки вязание, чтобы посидеть с ней на улице. Ей удалось записать несколько слов на бумаге. — Это почти половина хайку, — ободряюще сказал Финник. Энни застонала. Они поймали свой ужин, и свежая рыба ещё больше подняла им настроение. На следующий день по-прежнему не было никаких признаков флота, и Энни начала беспокоиться. Она видела, что Финник начинает волноваться. — Ты думаешь, мы действительно сделали это? - прошептал он. — Может быть. Может быть, нас отнесло почти к самому берегу, и на самом деле мы всего лишь на второй с половиной день нашего обычного графика. — Возможно, - сказал Финник. Они держали ухо востро. — Если мы не увидим флот сегодня вечером, значит, мы действительно сделали это, — сказал Финник. — А как насчет того случая, когда нам потребовалось шесть дней, чтобы их посмотреть? — В тот раз мы стояли на якоре около двух дней. — И все же, - запротестовала Энни. — Я действительно думаю, что у нас получилось. Солнце село, а военно-морского флота не было видно. — Как ты думаешь, возможно ли, что они все просто ушли? — спросила Энни. — Я… Нет? Не совсем. Зачем им всем уходить? Энни пожала плечами. — Я не знаю. Шторм? В этом нет никакого смысла. — Энни, — сказал Финник. — Я думаю, мы действительно это сделали. — Давай подождём до завтра, может быть, просто чтобы убедиться. Когда Энни проснулась на следующее утро, Финник ухмылялся ей из-за двери. — Как долго ты там стоишь? — Энни проворчала. — Мы точно это сделали, — сказал Финник. — Ну же! Вставай! Он вытащил её из постели и поднял на палубу. Энни хотела разозлиться, но не смогла сдержать улыбку в ответ на улыбку Финника. Он развернул её к себе и прижал спиной к своей груди. Перед ними простирался бескрайний океан, и ветер сдувал волосы Энни с её лица на лицо Финника. — Мы больше не в Панеме.